Без границ

Ай Вэйвэй, 2019

Самая личная книга Ай Вэйвэя об отчуждении, границах и чувстве изгоя. Работы известного художника и активиста Ай Вэйвэя можно найти в общественных местах множества количества стран, а известные музеи яростно соревнуются за его артефакты. Но кто стоит за международным лейблом Ai Weiwei? Ай Вэйвэй вырос в Маньчжурии и Синьцзяне, куда был сослан его отец – китайский поэт и критик режима Ай Цин. Ай переехал в США, но был вынужден вернуться в Пекин в 1993 году, чтобы заботиться об отце, когда тот заболел. Ай Вэйвэй очень рано узнал, каково это – быть чужаком. Однако через свое искусство он трансформирует опыт экзистенциальной чуждости во что-то универсальное. Ай Вэйвэй делает выдающиеся эстетические заявления, в которых отражаются явления современности. Будь то архитектура или искусство инсталляций, социальные сети или документальные фильмы – Ай Вэйвэй использует весь спектр медиаформ, чтобы познакомить аудиторию с ценностями общества. В 2015 году он оказался в Берлине, как раз в то время, когда в город приехали сразу 80 тысяч беженцев, что подтолкнуло его к решению посетить лагеря беженцев по всему миру и созданию фильма Human Flow («Людской поток»). В этой книге его воспоминания становятся исповедью, выходящей далеко за рамки искусства ради искусства: в ней настойчиво слышен призыв к мирному общению, дружелюбию и человечности. «Без границ» – книга о существовании между мирами, непреходящем чувстве чуждости, опыте беженцев и исчезающей человечности. Для кого эта книга Для всех, кто интересуется современным искусством и активизмом. На русском языке публикуется впервые.

Мое происхождение. Глава 1

Мое первое воспоминание — сказанная отцом фраза: «Мы должны идти дальше». К тому моменту мы уже проделали большой путь. Мы были далеко на западе Китая.

В тот год, когда я родился, мой отец, поэт Ай Цин, в результате политической чистки под названием кампания «против правых» попал сначала в тюрьму, а затем в ссылку. Ему пришлось покинуть Пекин, и в течение двадцати лет ему было запрещено писать стихи.

Регион, в который нас выслали, населяют в основном уйгуры. И вот как-то раз я услышал эту фразу: «Мы должны идти дальше, причем немедленно». В еще более отдаленное место, в еще большую неопределенность. Хотя уже тогда у нас ничего не было, даже кровати.

В этот очередной вынужденный переезд мы могли взять с собой только одеяла. И уголь.

Мы боялись, что новое место окажется очень холодным и мы не сможем согреться. Помню, как я сидел в вагонетке на крошечной кучке угля — прямо так.

Так вот что ты чувствуешь, когда приходится покидать место, пусть неприветливое и чужое, но уже ставшее немного родным, и двигаться дальше, в полную неизвестность. Вот что значит не иметь ничего или почти ничего. Исход, но не выход.

Своего рода не-ситуация или полубытие, ведь если человек ничего не имеет, следовательно, у него нет ничего, о чем можно заботиться или спорить, и ничего, что являлось бы частью его жизни — в радости и в горе.

Я до сих пор задаюсь вопросом, что это за состояние и можно ли выдержать подобную наготу.

И по сей день, если я слышу слово семья или дом, перед глазами встает та громыхающая вагонетка и я вижу себя, совершенно потерянного, сидящего на крошечной кучке угля.

Настоящий дом так не построить. В деревне, где мы в итоге оказались, нас продолжали подвергать гонениям и дискриминации. Сейчас в таких случаях говорят «вынужденная миграция», но это звучит очень высокопарно. А вот как все выглядело в действительности.

Моего отца преследовали, оскорбляли и избивали прямо на улицах. Ему на голову выливали нечистоты и чернила. Он был вынужден выполнять самую тяжелую и грязную работу, например мыть общественные туалеты.

Конец ознакомительного фрагмента.