Сказки Востока. Часть 1

Адхам Ахатович Тураев, 2023

В народном творчестве сказка всегда занимала большое место. Широкий простор в жанре сказки заняли волшебные приключенческие, бытовые устные произведения народных рассказчиков. В сказках простой народ мог в завуалированной форме выражать самые свои потаенные мысли, чувства, стремления. В сказках отражалась с особой яркостью и выразительностью правда народной жизни в прошлом: и безысходно тяжелые условия существования, и борьба не на жизнь, а на смерть с жестокими эксплуататорами, и великие духовные богатства, основанные на семейных ценностях народа. Прекрасный пример народного творчества, позволяющий детям осваивать русскую речь.

Злые пески

В старые времена, когда эмир бухарский сидел, точно клещ, на шее народа, рассказывали, что многие караванщики и погонщики верблюдов после долгих скитаний по Красным пескам вдруг видели перед собой поднимающиеся среди пустыни арки и здания, соперничающие своей бирюзой с куполом неба. То — древний город Варахша, счастье, жизнь! Но едва приближался истомленный жаждой и зноем путник, как все исчезало — и дома, и арки, и купола. Так и блуждает по просторам пустыни, словно туманное видение, дивный город.

Давным-давно город Варахша действительно был. Стоял он подобно острову среди волн песчаного моря. Стены города были сложены из розового мрамора, башни — из золота, крыши домов — из серебра. В нем жил великий правитель страны — шах Наджмеддин. Вокруг города на десять бухарских фарсангов тянулись сады, виноградники, рощи и поля. В полноводных арыках плескались прохладные струи. Сгибались ветви деревьев под тяжестью плодов граната, инжира, персиков. Ничего не боялись жители города за своими мраморными стенами и даже не глядели на красные песчаные холмы, все грознее надвигавшиеся на поля и сады.

Всемогущий Наджмеддин был молод и легкомыслен. Он не думал о делах государства и своего города. Больше всего он любил вино и женщин, охоту и войну.

Поехал однажды шах Наджмеддин на охоту. Внезапно из саксауловых зарослей выпрыгнул огромный тигр и подмял Наджмеддина вместе с конем. Тут и конец пришел бы шаху, но вдруг просвистела стрела и сразила насмерть хищника! Встал шах Наджмеддин, отряхнулся и видит, стоит юноша с луком в руках. Протянул ему руку шах Наджмеддин и спросил:

— Как тебя зовут?

— Захидом.

— Спас ты меня от верной гибели. Теперь ты, Захид, будешь мне братом.

Привез шах Наджмеддин юношу во дворец, собрал всех своих придворных советников и визирей и объявил им:

— Все вы трусы и глупцы! Когда тигр терзал меня, где были вы? Убирайтесь из дворца! Теперь советником и визирем будет названый брат мой Захид.

Как сказал шах Наджмеддин, так и было. Стал юноша Захид визирем.

Шах Наджмеддин предавался развлечениям и удовольствиям, а его визирь Захид правил городом Варахша.

Прославился скоро визирь Захид своим необычайным умом. Со всех сторон света съезжались к нему мудрецы за советами, и всех поражал он умными речами. Не отпускал шах Наджмеддин от себя Захида ни на шаг и поступал во всех делах так, как он ему советовал.

Сказал раз визирь Захид шаху Наджмеддину мудрое слово:

— Злые пески навлекут на город страшные беды! С каждым днем засыпают они все больше полей и садов. Запрети, о шах, рубить деревья в садах и в степи.

Удивился шах, но послушался своего визиря, объявил, что каждый, кто срубит хоть маленькое деревцо, будет казнен.

Возражать стал тогда визирь Захид против казней, но шах Наджмеддит приказал:

— Повеление мое незыблемо!

Стали хватать и казнить теперь всякого, что пошел в заросли взять хоть немного дров для очага. Возроптал народ против визиря, ибо знали все, что шах и пальцем не шевельнет без его совета.

Случилось так, что шах Наджмеддин охотился в том самом месте, где когда-то чуть не разорвал его тигр.

Видит шах — идет красавица. Косы у нее чернее ночи, словно змеи, глаза ярче вечерней звезды, щеки — нежнее персика, ресницы, точно стрелы. Была девушка дика и стройна, подобно степной газели-джейрану.

Приказал шах схватить девушку и привезти ее во дворец. Увидел ее визирь Захид, побледнел.

— Великий шах, я знаю девушку, зовут ее Джамилей, она моя невеста. Отдай ее мне.

Но шах Наджмеддин только посмеялся над словами визиря. В тот же вечер была отпразднована пышная свадьба. Джамиля стала женой шаха, а чтобы визирь утешился, женил шах его на красавице из Бухары.

Безумно любил шах Наджмеддин свою новую жену, дарил ей пышные одежды, осыпал с ног до головы драгоценностями.

— Любишь ли ты меня? — спрашивал он ее.

Но Джамиля молчала. Она любила только степь да свободу.

Но скоро у жены шаха родилась дочь Гульчехра, и хоть в старые времена рождение дочери ничего не сулило женщине, кроме гнева мужа, но шах еще больше полюбил свою жену Джамилю.

Только печальнее стала она и все пела тоскливые, как пустыня, песни, да тайком поглядывала на визиря Захида.

А у жены визиря родился сын Шакир.

Не хотела смотреть Джамиля на свою дочь от нелюбимого мужа. Не хотел глянуть визирь Захид на своего сына от нелюбимой жены.

Наступил день, когда гаремные евнухи донесли шаху, что жена его Джамиля исчезла. Нигде не могли найти и визиря Захида.

Почернел от злости шах Наджмеддин, созвал он слуг и воинов и бросился в погоню. Далеко от города беглецов схватили. Не помня себя от гнева шах убил свою жену, а визиря бросил в темницу. Шли годы и пришлось шаху Наджмеддину вспомнить о своем мудром советнике Захиде. Он сам вывел его за руку из темницы и поднялся с ним на самую высокую башню, какая только была в городе Варахша.

— Смотри, Захид, — показал шах Наджмеддин вокруг, — твои слова сбываются. Злые пески пожирают наш город Варахшу. Забыл я твои советы. Никто не следил за тем, чтобы берегли деревья.

Взглянул Захид и застонал от горя. Красная тьма окутала пеленой город, горы песка подступили вплотную к стенам. Вот-вот песчаные потоки хлынут через ворота по улицам. Даже листва немногих уцелевших деревьев и та стала красной.

И тогда сказал Захид:

— Шах, ты отнял у меня любимую, ты бросил меня в темницу, ты отнял у меня юность, и теперь ты требуешь моих советов.

Стал его умолять шах:

— Я тебя сделаю снова визирем, ты будешь правителем города, я дам тебе богатства.

— Увы, на что мне все это! Смотри, я стал стар и сед.

Умолял, упрашивал шах Наджмеддин Захида дать совет, как избавить город от гибели, но тот был непреклонен.

Случилось так, что дочь шаха и Джамили Гульчехра пришла в тот час на башню. Дивная красота ее поразила Захида, воспылал он к ней безумной страстью и сказал:

— Хорошо, я исполню твою просьбу, шах, если ты отдашь мне Гульчехру. Дочь похожа на мать, как одна росинка на другую. Гульчехра станет мне хорошей женой, она будет петь мне песни и услаждать мою одинокую старость. Ты знаешь, я никого и никогда не любил, кроме Джамили, и вот любовь снова пришла ко мне.

— Нет, — в ярости воскликнул шах, — разве я могу отдать лучшую жемчужину своей сокровищницы, лучшую розу моего цветника, любимую дочь тебе!

Но не прогнал шах за дерзость Захида, а назначил его снова своим визирем. Каждый день он просил, умолял его дать совет, как спасти город от песков, но непреклонен был Захид, сердце его ожесточилось. Забыл он обо всем и думал только день и ночь о прекрасной Гульчехре.

А сын Захида — Шакир жил все эти годы во дворце и стал взрослым прекрасным юношей. Уже давно тайно вздыхал он по Гульчахре. Он никогда не видел девушек таких красивых, как Гульчехра, а Гульчехра не видела юношей таких прекрасных, как Шакир.

Раз встретил он ее в саду. Бросился к ее ногам и открыл ей свое сердце. Вздрогнула девушка, на длинных ресницах ее повисли хрустальные капли слез и скатились по алым лепесткам щек.

— О Шакир, — заговорила Гульчехра нежным, точно колокольчик, голосом, — я давно поняла, что ты меня любишь, но разве ты не знаешь про условие твоего отца — визиря Захида. Увы, хоть шах, отец мой, и не понуждает меня, придется мне выйти замуж за визиря, чтобы спасти город от гибели.

Склонил голову Шакир, но в душе своей поклялся назвать Гульчехру своей.

Изо дня в день пустыня надвигалась все ближе и ближе. Наступило жаркое лето. День и ночь ветер нес целые облака песка. Толстым слоем он покрывал улицы и крыши. Вода в водоемах превратилась в глину. Рты у людей почернели, глаза ввалились. Сухими губами они шептали: «Воды, воды!»

Тогда шах Наджмеддин вновь призвал к себе визиря и стал уговаривать его.

— Отдай дочь! — ответил визирь.

— Нет!

— Ты забыл о своем городе! — воскликнул визирь и убил шаха. Стража в ужасе разбежалась.

Визирь прошел в покои Гульчехры и объявил ей:

— Готовься к свадьбе. Не вздумай только упрямиться, иначе город погибнет.

— Повинуюсь, — только ответила девушка и горько заплакала.

А визирь пошел на площадь и объявил народу:

— Люди, теперь шах мертв. Повинуйтесь мне, и я дам вам жизнь и счастье.

Визирь повел народ из города и приказал копать под стенами ров и сажать деревья.

Но было уже поздно. Сухой ветер пустыни дул все сильнее и сильнее, оставляя за собой кровавую дорогу сыпучего песка. Песок набивался в глаза, уши, рот. Трудно было смотреть, слушать, говорить. В красной туче песка, казалось, летел сам ангел смерти Азраил. Теперь песок ринулся через стены мертвым потоком на улицы города, погребая дома, водоемы, дворцы. Утопая по колена в зыбучем песке, женщины, дети, старцы покидали родные очаги.

Видя гибель города, визирь Захид решил бежать. Пришел он во дворец за Гульчехрой, а ее нет. Поднялся Захид на башню и в алых клубах взметнувшегося песка увидел двух удаляющихся белых всадников. То были Гульчехра и Шакир.

В безумии своей страсти визирь простер руки в сторону беглецов и прокричал:

— Эй, песок, похорони их. Эй, ветер, заровняй их могилу!

Всадники скрылись среди волн песчаного моря.

Ветер буйным порывом осыпал старика алым песком.

— Увы, — в ужасе воскликнул визирь. — Я вижу кровь Гульчехры и Шакира!

Раздирая одежды, старик бросился вниз с башни. А ветер все бросал на несчастный город тучи песка.

Был город и не стало города.

Если долго идти по Красным пескам, умирая от жажды и усталости, и слезящимися глазами следить за лучами уходящего солнца, иной раз можно увидеть вдалеке среди просторов пустыни блестящие стены и сверкающие купола, подымающиеся среди садов. Так знайте — это сказочный город Варахша, некогда засыпанный злыми песками.