Единственный и неповторимый

Адриенна Бассо, 2017

Казалось бы, сэр Малколм Маккенна и леди Джоан Армстронг Фрэзер – самая неподходящая пара, какую только можно вообразить. Оба уже состояли в браке прежде, один растит дочь, другая – сына. Ни у Джоан, ни у Малколма нет особого желания вступать в новый брачный союз. И вдобавок ко всему они уже встречались прежде и сразу невзлюбили друг друга. Однако обстоятельства складываются так, что свадьба их становится неизбежна, и мужественному горцу предстоит узнать, что под маской «капризной принцессы» скрывается нежная женщина, жаждущая любви, а Джоан – распознать в «грубом дикаре» тонко чувствующего человека, способного сделать ее счастливой…

Глава 4

Джоан осторожно заглянула в зал. Ей надо было удостовериться, что там нет никого из клана Фрэзеров, в первую очередь Арчибальда. На это потребовалось немало времени. Она старательно всматривалась в каждое лицо, а в зале было довольно много народу. Кажется, все слуги, работавшие в замке, собрались, чтобы накрыть стол к ужину.

Джоан боялась этого ужина.

Ее отца и леди Агнес нигде не было видно, что вполне устраивало Джоан. Лэрду Маккенна, конечно, не понравится, что она не передала ему сообщение лично, но теперь она могла, не кривя душой, сказать, что не имела такой возможности. На поиски отца для передачи ему требования лэрда Маккенна она отправила одного из пажей, а сама пошла в свою спальню.

Она старалась сохранять спокойствие, шествуя через зал к лестнице, ведущей в ее личные апартаменты. Тем не менее, она остро чувствовала любопытные взгляды слуг. Уже распространилась новость, что в замок прибыл Арчибальд Фрэзер и его люди, и всем хотелось увидеть ее реакцию.

К счастью, она уже давно научилась скрывать свои эмоции. По ее внешнему виду никак нельзя было сказать, какое сильное смятение она испытывает. Нет, она оставалась невозмутимой и сдержанной. А в душе изнывала от страха за сына.

«Боже, молю тебя, помоги Гертруде спрятать Каллума в безопасное место!»

Стоило ей подумать о Гертруде, как служанка тут же показалась в дальнем конце зала. Не теряя времени, старая женщина поспешила к хозяйке. Когда она приблизилась, на Джоан повеяло холодом, и она заметила, что Гертруда дрожит.

Старуха была худой и хрупкой, однако под неказистой внешностью скрывался истинный шотландский дух, сильный и гордый. Именно верная служанка помогла Джоан избавиться от кошмарного брака. Джоан знала, что если бы не Гертруда, она до сих пор оставалась бы несчастной забитой женой.

Джоан схватила шерстяное одеяло, висевшее у очага, и укутала им служанку.

— Ты не должна помогать мне, — прошептала Гертруда, но плотнее укуталась в одеяло. — Другие сочтут твою доброту слабостью.

Джоан невесело усмехнулась.

— Сомневаюсь, что здесь кто-то назовет меня доброй. Этого никогда не будет. Кроме того, мне все равно, что они думают, — честно добавила она.

— Ты не должна их игнорировать, — пробормотала Гертруда. — Ты обязана обзавестись сторонниками. Кто знает, что придет в голову лэрду Фрэзеру, когда он тебя увидит? Кто же тебя защитит?

Джоан грустно покачала головой.

— Здесь никто не вмешается. Я могу рассчитывать только на свой ум и острый язык.

— Я не устаю благодарить Бога за то, что ты так умна, — сказала Гертруда. — Но ведь он опасен.

Джоан поморщилась.

— Поверь, я это отлично помню.

Служанка погладила Джоан по руке.

— Хорошо, хоть Каллум в безопасности. Этому чудовищу его не достать. Это должно тебе помочь.

— Где он? — встрепенулась Джоан.

— Госпожа Клэр согласилась приютить его.

Ответ удивил Джоан.

— Но у нее шестеро своих ребятишек. Как она справится с еще одним? — спросила она, моментально представив себе, как никому не нужный Каллум играет без присмотра, падает, больно ушибается и плачет.

— Ее старшему сынишке двенадцать. Он внимательно следит за малышами.

— Другого варианта не было? — спросила Джоан, все еще чувствуя беспокойство. Каллум — активный любопытный малыш, ему нужен постоянный присмотр, чтобы он не попал в неприятности. — Я бы предпочла спрятать его у бездетной женщины, которая могла бы уделять ему все свое внимание.

— Сначала я тоже так думала. Но потом увидела всех этих малышей, играющих во дворе у госпожи Клэр, и поняла, что Господь услышал наши молитвы. — Гертруда шмыгнула носом и подтянула одеяло к подбородку. — Лучше спрятать его у всех на виду. Среди малышни госпожи Клэр его никто не заметит и не узнает.

Джоан еще не была убеждена, но признала логичность решения. Правда, сердце ее все равно болело из-за того, что малыш далеко от нее.

— Надеюсь, это ненадолго. Кстати, ты что-нибудь слышала о причинах сегодняшнего сбора? — спросила она.

— Да. Говорят, дочь Макферсона родила ребенка от одного из Маккенна, и лэрд Макферсон жаждет мести за оскорбление.

— Который из Маккенна? — спросила Джоан.

— Старший. Сэр Малколм.

— Что ж, хорошо, что это не Джеймс. Не хотелось бы, чтобы кузина Давина пережила унижение, осознав, что муж ей не верен.

Джоан и Давина росли вместе с детства, однако никогда не были близки. Тем не менее, Давина предоставила Джоан убежище, когда она впервые сбежала от Арчибальда, и этого искреннего участия Джоан никогда не забудет.

— Ты знаешь, зачем сюда явились Фрэзеры? — спросила Джоан. — Дело не имеет к ним никакого отношения.

— Я не слышала ничего конкретного, но к этому совершенно точно приложила руку леди Агнес, — ответила Гертруда. — Ни для кого не секрет, что она всеми силами старается вывести тебя из равновесия.

Джоан кивнула.

— От нее больше неприятностей, чем я предполагала.

Гертруда явно встревожилась.

— Я узнаю этот блеск твоих глаз. Ты же не станешь делать ничего опрометчивого? Сейчас не время связываться с леди Агнес.

— Нет, это подождет, — согласилась Джоан. — Хотя, скажу честно, не знаю, что буду делать, если отец на ней женится.

— Неприятности надо переживать по мере их поступления, а не заранее, — усмехнулась Гертруда. — А пока тебе нужно отдохнуть и набраться сил перед ужином.

Какой может быть отдых, если душа и ум в таком смятении? Но уединение ее комнаты стало искушением, которому Джоан не смогла противиться.

— Еще так много нужно сделать, чтобы все было готово к вечеру!

— Да, — согласилась Гертруда и встала. — Но пусть об этом побеспокоится леди Агнес.

Джоан улыбнулась. Мысль о том, как Агнес в панике мечется по замку, оказалась исключительно приятной.

— Прекрасная идея. Не сомневаюсь, что она все испортит.

Гертруда кивнула.

— К этому у нее талант.

Джоан пошла за служанкой, сейчас она чувствовала себя гораздо увереннее, чем раньше. Однако уснуть ей все равно не удалось. Всякий раз, когда она закрывала глаза, перед ее мысленным взором представал бывший супруг.

Она попыталась собрать всю свою смелость, готовясь к ужину, поскольку знала, что там ей придется посмотреть в лицо Арчибальду. Однако к тому времени, как сборы были закончены, она поняла, что не выдерживает напряжения.

— Ну, вот и все, — удовлетворенно сказала Гертруда, разглаживая складки платья хозяйки. — Вы выглядите как королева, миледи.

Джоан без особого энтузиазма взглянула в зеркало. Она надела свое лучшее платье из темно-красного бархата, украсила его золотой брошью, а волосы — золотым венцом. Но только женщина, смотрящая на нее из зеркала, выглядела встревоженной и дрожащей.

— Где Фрэзеры?

Гертруда мрачно хмыкнула.

— Арчибальд сидит за высоким столом с остальными лэрдами.

Джоан почувствовала, как грудь сжал железный обруч. Напряжение последних часов дало о себе знать. Дыхание участилось. Сердцебиение тоже.

— Не уверена, что смогу встретиться с ним, — прошептала она, позволив верной служанке заметить свою уязвимость.

— Это необходимо, — сурово проговорила Гертруда и погладила хозяйку по плечу. — Если ты будешь его избегать, он подумает, что ты его боишься, и это безмерно его обрадует.

— Но я его действительно боюсь, — вздохнула Джоан. Она в очередной раз попыталась собраться с силами, но не преуспела в этом.

— Он не посмеет тебя и пальцем тронуть в присутствии такого количества людей, — настаивала Гертруда. — К тому же у него больше нет никаких прав. Он не твой супруг.

«Можно подумать, это имеет для него значение».

— Мучить меня — любимое развлечение Арчибальда, — дрожащим голосом проговорила Джоан. Одергивая рукава платья, она заметила, как сильно дрожат у нее руки. Сколько раз ей приходилось прятать под длинными рукавами синяки. — Он ни за что не откажется от такого удовольствия.

Глаза Гертруды наполнились жалостью.

— Голубка моя, ты не должна дать ему ни единого шанса.

Джоан, не в силах стоять на месте, принялась ходить взад-вперед по комнате.

— Мы обе знаем, что единственный способ достичь этого — избегать его.

— Да, и мы обе знаем, что это невозможно. — Гертруда встала перед хозяйкой и взяла ее дрожащие руки в свои. — Ты должна любым способом сохранять спокойствие.

Джоан сильно прикусила губу, стараясь вернуть самоконтроль. Получалось не очень хорошо. Она снова и снова повторяла себе, что Гертруда права. Она сталкивалась с более серьезными препятствиями и успешно преодолевала их. Это понимание немного успокоило нервы и добавило Джоан решимости.

Постепенно дыхание ее успокоилось, да и сердце забилось в нормальном ритме. Зная, что у нее все равно нет выбора, Джоан решительно отбросила все воспоминания о прошлом, приподняла тяжелые юбки и вышла из комнаты. Дойдя до большого зала, она несколько секунд стояла в тени, нервно оглядывая помещение.

Ужин уже начался, и в зале было невообразимо шумно. Но, судя по всему, сидящим за столами это нисколько не мешало. Люди были заняты едой, питьем и разговорами. Джоан заметила, что кланы держались вместе: каждый человек сидел только рядом с членами своего клана. И границы между кланами прослеживались очень четко.

Она невесело улыбнулась. Отец явно не справлялся с обязанностями выбранного кланами переговорщика. Он даже не смог заставить кланы смешаться за столом и разделить общую трапезу. Интересно, как он собирается решать вопросы, ради которых все здесь собрались?

Впрочем, ее это не касается.

Да и отсутствие единства поможет ей держаться подальше от Арчибальда. За столом на возвышении хватило места только для лэрдов, хотя Агнес как-то умудрилась втиснуться справа от лэрда Армстронга. Стул слева от отца всегда по праву принадлежал Джоан, но он был занят.

Это ее нисколько не задело. Сегодня и каждый вечер до того, как разъедутся кланы, Агнес может играть роль хозяйки замка, если это ей доставляет удовольствие. Это избавит Джоан от необходимости сидеть за одним столом с Арчибальдом.

Но ей надо было куда-то сесть, а за столами, занимаемыми Армстронгами, места не было. Макферсонов она не знала, а к Фрэзерам не подошла бы ни за что на свете. Оставались Маккенна. Поскольку они были родственниками — через Давину, вышедшую замуж за Джеймса, это был приемлемый выбор, хотя и он, безусловно, вызовет удивление.

Она быстро оценила обстановку за столами, где сидели Маккенна. Проклятье! Джеймс сидел слишком близко к возвышению, чтобы она могла чувствовать себя спокойно. Зато Малколм выбрал место в стороне, откуда высокого стола вообще не видно. То, что надо!

Она смела подошла.

— Могу я сесть рядом?

На мгновение все сидящие за столом изумленно замолчали. Затем Малколм встал и сделал знак воину, сидевшему справа от него, чтобы тот освободил место. Мужчина неохотно повиновался, прихватив с собой тарелку. Джоан, нахмурившись, уставилась на освободившееся место.

Малколм проследил за ее взглядом и понимающе ухмыльнулся. Наклонившись, он смахнул со скамейки ладонью крошки и кусочки еды.

— Так лучше?

Джоан величаво кивнула, села на скамейку и заняла положение, которое, по ее мнению, не позволяло Арчибальду ее видеть.

— Он смотрит сюда? — спросила она, нервно кроша на мелкие кусочки хлебную краюшку.

— Кто?

— Лэрд Фрэзер, — прошипела она.

Звук ее голоса привлек внимание других ее соседей по столу. Джоан надменно подняла брови и окинула их таким холодным взглядом, что люди поспешили вернуться к еде и больше не смотрели в ее сторону.

— Он взглянул в эту сторону один или два раза, — ответил Малколм, — но теперь он занят. У него на коленях сидит пухлая красотка, и все его внимание приковано к ее груди.

— Вот и хорошо. — Джоан тщетно старалась обрести спокойствие.

— Ты его боишься? — спросил Малколм.

— Нет, — солгала она, — но у меня есть большое желание его избегать. Наш брак был не слишком приятным.

— Тогда его окончание должно было доставить удовольствие вам обоим.

Джоан усмехнулась.

— Чтобы доставить удовольствие Арчибальду Фрэзеру, я могла сделать только одно — броситься вниз с самой высокой башни замка и разбить голову о камни.

Она почувствовала искреннее удивление Малколма и мысленно обругала себя за несдержанность. Ее ужасный брак — это личная боль, которой не стоит делиться ни с кем, тем более с мужчиной. Хорошо, что Малколм больше не задавал вопросов. Вместо этого он откуда-то достал чистый кубок, наполнил его вином из кувшина на столе и поставил перед ней. Он также подвинул ближе к ней свою тарелку, чтобы она могла что-нибудь съесть.

У Джоан напрочь пропал аппетит, но все же она достала из кармана нож для еды и наколола на него крошечный кусочек моркови. Она жевала его долго и методично, после чего проглотила, запив большим глотком вина.

— Ты не голодна? — спросил Малколм.

— Нет, я уже поела, — солгала она.

Он взглянул на нее с нескрываемым любопытством.

— Твой урчащий живот говорит другое.

Джоан поджала губы.

— Ты ошибся насчет источника звука. Впрочем, это не удивительно, учитывая, что здесь адский шум. — И она прижала ладонь к животу, желая заставить его молчать.

К большому облегчению Джоан мужчина не стал продолжать разговор, хотя она отметила, что он подвинул несколько кусочков мяса и овощей на ее сторону тарелки. Еда выглядела аппетитно, но Джоан опасалась, что она может и не задержаться в ее желудке.

Ослабевшая от голода и смущенная галантностью Малколма, Джоан отвернулась, но неприятное ощущение на себе чужих взглядов заставило ее вздрогнуть. Она подняла глаза и обнаружила, что воины Маккенна опять смотрят на нее во все глаза.

— Пожалуйста, скажи своим людям, чтобы они не таращились на меня так открыто, — сухо попросила она.

— Что? Ах да. — Он взглянул на трех членов своего клана, сидевших напротив. — Вы слышали, что сказала леди? Смотрите в свои тарелки.

Один из них громко рыгнул. Двое других усмехнулись, но подчинились приказу и обратили свое внимание на еду. И кружки с элем, конечно.

— Если ты хотела избежать внимания мужчин, надо было надеть что-нибудь простое и скучное, — сказал Малколм, разрывая пополам кусок мяса. Джоан машинально отметила, что мясо легко отстает от костей, а значит, приготовлено хорошо. Надо не забыть похвалить повара за старания.

— У меня нет простой и скучной одежды, — пробормотала она.

— Только та, что подчеркивает твою красоту? — уточнил Малколм и усмехнулся. — Почему-то меня это не удивляет.

Джоан напряглась. Его поучительный тон показался ей обидным.

— Я такая, какой меня создал Бог. Хорошо я выгляжу или плохо, это не моя заслуга.

— Но ты не выглядишь плохо. — Его взгляд скользнул по ее фигуре. — Ты просто неправдоподобно красива.

— Правда? — переспросила Джоан и сразу пожалела об этом. После всего, что ей пришлось пережить, мужское внимание оставалось для нее приятным. Однако флирт с Малколмом Маккенна — пустая трата времени, а на виду у Арчибальда Фрэзера такое поведение к тому же глупо и опасно. — Не отвечай, — поспешно сказала она. — Сегодня был долгий и утомительный день, наступивший после еще более долгой и утомительной недели. Я говорю чепуху.

Малколм прищурился.

— Не понял. Неужели вам неприятны комплименты, леди Джоан?

— Они бесполезны. Всего лишь красивые слова. Советую вам, сэр Малколм, лучше заняться едой. На нее уже посматривает ваш сосед слева.

Джоан поднесла к губам кубок и с большим неодобрением поглядела поверх него на Малколма. Но это ничуть его не смутило. Усмехнувшись, он сказал:

— Как угодно, миледи, — после чего откусил большой кусок мяса и стал энергично жевать.

Губы Джоан непроизвольно сложились в слабую улыбку, которую она постаралась скрыть, сделав еще один глоток вина. Возле стола остановился паж, сгибавшийся под тяжестью нагруженного едой подноса. Сидевшие за столом воины оживились и принялись наполнять свои тарелки. Поднос быстро опустел.

Джоан заметила, каким голодным взглядом провожал паж исчезающую с подноса еду. От Малколма это, скорее всего, тоже не укрылось. Он взял с тарелки изрядный кусок бараньей ноги и протянул парнишке. Тот принял дар с благодарностью.

Мужчины заговорили между собой. Джоан слушала вполуха, довольная, что на нее никто не обращает внимания. Ей хотелось превратиться в маленькую незаметную мышку. Она опустила голову с видом притворной застенчивости, хотя в глубине души полагала, что этим ей никого не удастся обмануть.

Один из солдат бросил на пол кость, и к ней ринулись две собаки, тут же начавшие грызню из-за подачки. Они рычали, лаяли и бросались друг на друга. Зрители тут же разделились: одни подбадривали одну собаку, другие — другую, а третьи заключали пари на исход поединка. Правда, одного сурового взгляда Малколма оказалось достаточно, чтобы исключить участие в этом действе людей из клана Маккенна.

Чтобы отвлечься, Джоан завела беседу с Малколмом.

— Я слышала шокирующие слухи относительно причины сегодняшнего сбора кланов. И в центре их ты и одна из дочерей лэрда Макферсона.

— Да? — Малколм поднял кубок, сделал большой глоток и внимательно взглянул на собеседницу. В его глазах застыла настороженность. — Между прочим, ты ее видела? Говорила с ней?

— Кого?

— Дочку лэрда.

Джоан развеселилась.

— Ты должен говорить более конкретно. Сюда пожаловали три дочери лэрда.

— Не уходи от ответа, Джоан. Ты понимаешь, о чем я.

Его взгляд был таким серьезным, что Джоан расхотелось смеяться.

— Полагаю, девушку, о которой ты говоришь, зовут Бриенна.

Малколм кивнул.

— Она привезла с собой ребенка. Говорят, что его отец — ты. — Джоан подалась вперед. — Это правда?

На загорелом лице Малколма проступил румянец.

— Нет.

— Тогда почему ты приехал?

— Чтобы очистить свое имя.

— Судя по разгневанному выражению лица лэрда Макферсона, тебе придется отстаивать свою правоту с мечом в руках.

Малколм сокрушенно вздохнул.

— Надеюсь, что нет. Так ты говорила с Бриенной?

— Нет. — Смущение такого могущественного, уверенного в себе рыцаря должно было доставить Джоан удовольствие, но почему-то не доставило. — Все дочери Макферсона сидят в своей комнате, и даже еду им приносят туда. Полагаю, их оттуда не выпустят.

— Понимаю, что это почти невозможно, но я все же рассчитывал поговорить с девушкой наедине, — сказал Малколм с циничной улыбкой.

— Было бы безумием даже пытаться, — ответила Джоан. — Макферсоны рассчитывают, что ты захочешь искупить свой грех, а не повторить его.

— Я всего лишь желаю поговорить с девушкой! — воскликнул Малколм.

— Зачем? Ты же утверждаешь, что ребенок не твой.

Малколм виновато опустил глаза.

— Я не верю, что мог стать отцом ребенка Бриенны, — сказал он, — но все же должен побеседовать с девушкой и окончательно в этом убедиться. Мне также надо знать, почему она назвала отцом именно меня.

— Уверена, ей приказано держаться как можно дальше от тебя.

— Не сомневаюсь. — Он бросил на Джоан умоляющий взгляд.

Так и не произнесенный вопрос повис в воздухе.

«Он на самом деле в отчаянном положении, раз уж обратился ко мне», — поняла Джоан. Она задумалась, можно ли ему помочь, но почти сразу опомнилась.

— Я ничего не могу сделать.

Малколм отвернулся, и Джоан, к своему немалому удивлению, почувствовала сожаление. Ей не хотелось его разочаровывать. Но тут ее внимание привлек женский визг. Она повернулась и увидела, как Арчибальд встал из-за стола, отодвинул — скорее отбросил — в сторону пышногрудую служанку, с которой до этого заигрывал, и уставился на Джоан. Его глаза горели.

Вызов, который она увидела в его взгляде, вселил в нее такой ужас, что она не смогла даже шелохнуться, но очень скоро страх уступил место гневу. Она ощутила, как кровь прилила к лицу, а кулаки сжались сами по себе.

Джоан быстро отвернулась, обескураженная тем, что потеряла над собой контроль. Арчибальд испытывал истинное удовольствие, провоцируя ее. Это ему нравилось почти так же, как проявлять свой злобный нрав и распускать руки. Что ж, она не позволит ему испытать извращенное наслаждение, не даст ему развлечься.

Если бы она могла хотя бы на миг поверить, что сможет добиться справедливости, она бы немедленно встала и рассказала всем, что за чудовище сидит среди них. Но столь глупый поступок только доказал бы ее недееспособность. Джоан постоянно напоминала себе, как трудно ей было спастись от него, как долго и упорно она трудилась, чтобы построить безопасное убежище для себя и сына. Один неверный шаг — и все пойдет насмарку.

Ярость подталкивала ее к безрассудству, но инстинкт выживания оказался сильнее. Ей было безмерно трудно склонить голову, чтобы создать впечатление кротости и покорности, но она сделала это, мысленно желая Арчибальду гореть в аду. Она досчитала про себя до двадцати и подняла голову. Оказалось, что бывший супруг уже ушел. Но не был забыт.

Малколм во все глаза смотрел на Джоан. Ему казалось, что она излучает сияние. А пахло от нее восхитительно — цветами и мылом. Ее лицо было спокойным, однако он знал, что она взволнована. Девушка почти не притронулась к еде, ее лицо оставалось бледным, а в глазах застыл страх.

У него появилось желание осторожно убрать белокурые локоны, выбившиеся из-под венца, утешить ее, проявить свою доброту. Но он благоразумно воздержался.

Он много слышал от Джеймса об эгоизме и холодности Джоан. Много лет назад он сам стал свидетелем ее надменности и высокомерия. Многие говорили, что у нее ледяное сердце, и тому было много свидетельств. Эту женщину следовало избегать любой ценой. Малколм знал это, понимал, принимал, и все же… все же…

Ее уязвимость тронула его, королевские манеры заинтриговали. Ее красота была совершенной. Но Малколм был мужчиной, которому требовалось от женщины много больше, чем прелестное личико. По правде говоря, учитывая все, что он знал о ней, у него не было ни одной причины восхищаться Джоан Армстронг.

И так уж вышло, что он не мог не восхищаться ею.

— Желаю вам хорошего вечера, сэр Малколм, — громко объявила она.

— Леди Джоан. — Он встал и элегантно поклонился.

Малколм проводил ее взглядом. Плечи расправлены, голова высоко поднята — королева и только. Но ведь он видел испуг в ее глазах, когда она смотрела на бывшего мужа, слышал дрожь в голосе, когда она говорила о нем. При этом она не побежала, даже не ускорила шаг, а удалилась медленной величавой поступью, с уверенностью, которой мало кто из женщин мог похвастать.

Он с трудом отвел взгляд от скрывшейся в полумраке фигуры. В конце концов, ему есть о чем думать, кроме леди Джоан. Жаль, конечно, что она не смогла сообщить ему никакой информации о томящейся в заточении Бриенне Макферсон. Все, что он узнает о девушке до того, как предстанет перед ее отцом, будет ему полезно.

Малколм отодвинул тарелку и взял кубок. Несколько воинов уже покинули зал, но остальные еще ели и пили, в том числе его отец и лэрд Макферсон. Напряжение, повисшее между ними, казалось, можно было потрогать руками, но следует отдать им должное, оба вели себя вполне цивилизованно.

Строго говоря, это почти ничего не значило. Малколм знал, как мало нужно, чтобы вспыхнула ссора и кланы пошли друг на друга войной. Он поморщился, думая, как поведет себя лэрд Макферсон, оказавшись лицом к лицу с человеком, которого он считает обесчестившим свою дочь, но потом отмахнулся от неприятной мысли и решил, что есть только один способ это узнать. Завтра все станет ясно.