Сердце Родины. Серия «Фронт Культуры»

Аджиджиро Кумано

В дни, когда яростные ветра безудержно мечутся по широким проспектам Нуркента, столицы Республики Квазистан, четверо пациентов Республиканского центра трансплантации узнают, что у них появился шанс получить новую жизнь. Кому достанется «пламенный мотор»? Заслужил ли он это право? Или же он лишь игрушка в руках…?Эта книга – результат трехлетней работы по описанию событий в стране, которую не знаем, но о которой много слышали.Это свирепая хроника событий, происходящих где-то совсем рядом…

Глава II

Право и сила

Форум победителей

15 декабря 2020 г., 10.15 (время местное)

Республика Квазистан, г. НуркентДворец Конгрессов

XIX Съезд Народно-демократической партии светлого большинства

Съезд Партии взорвался бурными аплодисментами. Чувствовалась хорошая подготовка делегатов. Они мгновенно улавливали многозначительные паузы и ударные акценты, которыми изобиловали выступления передовиков и деятелей. Опытное ухо могло уловить, что по залу были разбросаны заводилы, которые начинали хлопать, чётко отбивая ритм восторга, остальные же, подхватывая этот призыв, рукоплескали истошно, беспорядочно и самозабвенно. Главное — долго и громко.

Десятки ярких знамен взмыли под потолок, мгновенно поднятые крепкими, натренированными руками. Огромное пространство сразу утонуло в океане атласной материи, которая завораживающе колыхалась и будоражила сознание. Послушная галёрка, переполненная отчаявшимся выйти отсюда студенчеством, создавала в минуты триумфа звериную какофонию звуков, умело подбадриваемая снующими между рядами преподавателями.

В динамиках, установленных по периметру ярко декорированного и многолюдного зала, бодро зазвучала маршевая музыка, передавая бьющимся в партийном возбуждении массам ритмику могучей пульсации съезда. Звуковая дорожка съезда была подготовлена искушенными в проведении массовых мероприятий людьми, и ее победные ритмы хорошо играли на сердцебиении делегатов, поддерживая нужный темп программы.

Экраны безжалостно били в глаза яркими и быстро сменяющимися кадрами, на которых страна утопала в искреннем поклонении курсу ликующей Партии по преодолению мирового кризиса. «Наши поезда самые быстрые в мире!», — кричали стремительно мелькающие составы национального перевозчика. «В наших плавках — наша сила», — заявлял о себе исполинский ковш, ливший огненный поток расплавленного металла. «Нам солнца не надо, нам Партия светит. Нам хлеба не надо, работу давай», — требовали трудовые коллективы по всей стране. И родное лицо космонавта, уносящегося в звездное небо, чтобы там, далеко на околоземной орбите, совершить быстро забытый исторический подвиг.

Было видно, что народ в едином порыве бросал себя под рельсы стремительно наступающей победы единственно верной политики бессменного руководства независимой страны. Вышедшая на сцену детская писательница буквально прильнула к микрофонам.

— Дорогие друзья! — возбужденное сознание прилипшей к трибуне Тамары Ильясовой будоражила торжественная атмосфера зала. — В эти непростые для нашего неустрашимого народа времена, мы, верные партийцы, как один, встаём и смело подставляем наши плечи потрясающим по своей гениальности и размаху инициативам руководства Партии. Только Ваши идеи, Ваше видение и Ваше сердце могут исполнить мечты и чаяния простых людей…

Увядающую красоту женщины, представлявшую на съезде творческую интеллигенцию в общем, и Союз писателей страны в частности, разрывало от желания как можно точнее выразить глубокое чувство любви к Партии. Напряженная в экстазе фигура, тяжело вздымающаяся монументальная грудь и прыгающий шиньон на макушке кричали о могучей, пронзающей ее хрупкую женскую природу, силе преклонения перед сияющими в президиуме титанами. Только крепкие, налитые жилистым свинцом икры удерживали её от того, чтобы не упасть в обморок прямо на сцене.

Человеку, наблюдавшему эту фантасмагорию со второго ряда, было глубоко скучно. Он уже всё это видел тысячу раз на репетициях, сам часто участвовал в процессе подготовки таких съездов и был очень близок к идеологам происходящего. Он жил этой системой, даже был во главе, по крайней мере, входил в лихую сотню людей, воспринимавших идеологию Партии как своё кредо и призыв к действию.

Сейчас же Аполлон Леонидович Кариатиди устало сидел в кресле, наблюдая, как к рядом стоящему микрофону льнут подготовленные ораторы, изливая свои верноподданнические чувства.

Он слегка наклонился к своему сидящему рядом коллеге.

— Вот как может нравиться такое откровенное подхалимство?

Однопартиец, едва сдерживая предательский зевок, с удивлением произнес:

— Аполлон Леонидович, первый день живешь что ли?

Кариатиди оглянулся вокруг. Зал бурлил, но он точно знал, что самое интересное было «спереди». Дав залу излить свои верноподданнические рулады, и в соответствии с регламентом, ведущие перешли ко второму акту театральной постановки.

Появились новые докладчики. Говорили дело. Рвали на себе тельняшки и личным примером доказывали, что Партия не просто борется с мировым кризисом, но смогла поднять народные массы и бросить их в пекло «священной трудовой войны». Войне нужны были сражения и нужны были герои.

Зал внимал пламенным речам о масштабной акции «Национальное соревнование», которая началась за несколько месяцев до съезда. Партия сказала «надо», и дело пошло! Тяжелоатлеты стали бить рекорды, хоккеисты морды, таможенники ускорять, а налоговики увеличивать добычу. Судя по жестикуляции выступающих, у людей кружилась голова от достижений, многих буквально лихорадило в победных конвульсиях.

Кульминацией съезда стало оглашение итогов национальной акции и вручение высоких государственных наград. Церемония награждения проходила помпезно: фанфары, видеоряд с лицами победителей и перечислениями их свершений, крики «ура!», девушки в национальных костюмах, букеты цветов и рукопожатия. Участников действия организаторы заранее рассадили в первых рядах, чтобы они, не мешкая, проходили к президиуму, члены которого вышли на подиум.

— Представляешь, у них там сейчас весь регламент насмарку пошел, — неожиданно шепнул Аполлону Леонидовичу сосед. — Они должны были награды вручать, а один из награждаемых погиб.

— Да ты что!? — спросил шокированный новостью Кариатиди. — А кто?

— Валерий Одинцов.

— Да ну?! Самый нормальный среди этих клоунов. А что случилось?

Стараясь говорить как можно тише, мужчина пододвинулся к однопартийцу.

— Травма на производстве.

— А чего он там на своем заводе ошивался? — еще больше удивился коллега. — Разве его не должны были перевести в Центральный аппарат Партии?

— Вот после награждения и хотели, — информированный человек только развёл руками. — А он, бац, и всё. Там столько биллбордов заготовили, передач наснимали, плакаты, вымпелы всякие…

— А чего он? Одинцов?

— Да не знаю. Всякое могло случиться. Сам понимаешь — пролетариат.

Тем временем на сцену залетали все новые и новые награждаемые. Отличившиеся рвались на сцену, выхватывали награды и стремительно ее покидали. Участники съезда, управляемые рукой опытных режиссёров, ни на минуту не понижали градус своего хорошо отрепетированного восторга. Люди лезли друг на друга в попытках чётче и громче обозначить присутствие руководящей роли партии в своей простой жизни, освещаемой ярким светом борьбы за будущее поколений.

Неожиданно из задних рядов донеслось громогласное: «Слава героям!», и инстинкт толпы незамедлительно подхватил где-то всеми услышанную фразу, усиливая сочность происходящего на сцене. Поддавшись атмосфере всеобщего ликования, некоторые из уже награжденных привстали со своих мест, размахивая букетами. Аудитория взвыла от ликования, и люди начали вскакивать, скандируя: «Героям — слава!». Лица нескольких почетных делегатов из России перекосились от недоумения. Члены президиума съезда, нервно переглядываясь, тихо возвращались на свои места. Символизм лозунгов вдруг покатил совершенно в ненужную сторону, которая явно не понравилась гостям с Севера.

Видя, что действие опасно выходит за рамки сценария, организаторы нервно заметались за кулисами Дворца Конгрессов, истошно крича указания и распоряжения в мокрые от пота рации. Из буфета стали срочно вытаскивать оркестр национальных инструментов, размеренно ожидавший своего выхода на сцену для открытия скучного концерта, по традиции завершавшего форумы Партии. Из гримёрки к сцене раньше времени и почти силой вывели разгневанную эстрадную певицу, дабы направить энергетику аудитории в нужное русло.

После короткой вокально-патриотической паузы, на сцену был приглашен почетный гость съезда — руководитель крупного зарубежного экологического фонда. Сектор иностранных гостей засуетился, приветствуя известного лидера международного «зеленого» движения, который своей неповторимой азиатской походкой быстро засеменил к трибуне. Нескольких иностранных теле — и фотожурналистов сразу провели к сцене, чтобы те могли запечатлеть это историческое событие. Высокий гость приятно улыбнулся в объективы телекамер и призывно помахал своей маленькой старческой ладошкой огромной аудитории, с интересом наблюдавшей за человеком, которого они видели лишь в международных теленовостях.

— Уважаемый господин Председатель, — он с подчеркнутым уважением повернулся к руководителю партии, который довольно улыбнулся, услышав слова в свой адрес, — я очень рад снова посетить Квазистан. Нуркент поистине стал важной международной площадкой для обсуждения не только актуальных текущих тем, но и вопросов будущего глобального развития. Хочу особо подчеркнуть, господин Председатель, Ваш личный, беспрецедентный вклад в этот процесс.

Китаец жидко, по-старчески захлопал в ладоши, съезд разразился ответной овацией, а Председатель ответил скромным поклоном. Выступающий быстро вынул из кармана аккуратные листочки с иероглифами и бойко продолжил:

— В мире сложилось много проблем поистине фундаментального характера, но со своей стороны, разрешите заверить вас — в решении этих проблем наш фонд… — Пауза и взгляд в зал, — и я лично, — взгляд на президиум, — готовы оказать самую активную поддержку.

По словам этого маленького человека, за которым стоит не только фонд, но и влиятельная и огромная страна — «зеленая» экономика, преодолевая огромное сопротивление со стороны традиционной энергетики и ресурсных отраслей, пытается завоевать свое место под солнцем.

— Наше сотрудничество, — он снова демонстративно повернулся к президиуму съезда и жестом показал на притихшую аудиторию, — позволит вам занять прочные, доминирующие позиции в мире, показав, что Квазистан переходит от декларативного этапа к этапу внедрения совершенно новой модели «зеленой» экономики. На международной арене ваш бесценный опыт станет основой нового глобального научно-технологического прорыва, в котором с нашей стороны мы предложим всю необходимую финансовую поддержку, чтобы совместно реализовать этот важнейший, четко очерченный с технологической и правовой точки зрения, этап.

Он долго говорил о добрососедских отношениях между странами, рисуя самые яркие перспективы будущего сотрудничества, которые всецело зависели от последовательных и решительных политических действий именно со стороны руководства Народно-демократической партии.

— Кроме того, появление такого масштабного прорывного проекта, как будущая Международная выставка «зеленых технологий» в Нуркенте, стимулирует резкий скачок в развитии Квазистана. Безусловно, это обеспечит огромный поток международных инвестиций, — уверенно разглагольствовал представитель большого и гордого народа.

— Мы, экологи, можем на себя взять роль переговорщиков в предоставлении правительственных гарантий или поручительств. Это, несомненно, повысит значимость вашей страны в мировых финансовых кругах и станет хорошим полигоном для ухода от «нефтяного проклятия». Пора сбросить оковы сырьевой зависимости и двигаться к новым рубежам!

Аплодисменты сменялись овациями, овации — звонкими бурными рукоплесканиями. Началась настоящая фантасмагория призывов, признаний и восторгов. Лишь один человек в президиуме презрительно смотрел в спину выступавшего оратора.

Встреча в гольф-клубе

5 октября 2020 г., 18.00 (время местное)

Объединенные Арабские Эмираты, г. ДубаиГольф-клуб «Эмирэйтс»

Официант-пакистанец ловко сервировал небольшой плетёный столик, заставляя все пространство напитками и закусками. Гости клуба попросили обслужить их на площадке для отработки ударов, поскольку ресторан клуба к вечеру заполнялся шумными посетителями. Парень поправил скатерть, проверил, все ли бутылки с напитками сложены в ёмкость со льдом и, перед тем как исчезнуть, так как новых указаний не было, подобострастно улыбнулся, ловко пряча поданную одним из гостей купюру.

Статный пожилой американец с красивой благородной сединой в волосах подошёл к рубежу и стал разминаться, время от времени нанося по невидимому шару резкие, свистящие удары. В тени под навесом удобно расположились его собеседники. Один из них был также по-спортивному одет и выделялся своей ярко красной бейсболкой. Двое других были одеты в традиционные белоснежные местные наряды.

Лишь пятый человек в этой группе резко контрастировал с остальными. На нём был шикарный, но чуждый для такого приятного времяпрепровождения официальный костюм, накрахмаленная рубашка и галстук. Он чувствовал себя неловко. Хайбол с виски в руках помогал ему скрывать легкий озноб, который он ощущал, несмотря на духоту аравийского вечера.

Американец, наконец, поставил мяч и хорошо отработанным движением отправил его куда-то за горизонт.

— Всё-таки я не могу до конца понять, чью позицию вы выражаете, — он с любопытством посмотрел на человека в костюме, — вашего руководителя, государства или свою частную?

Человек в костюме внимательно посмотрел на американца.

— Прежде всего, я патриот свой страны и всё, что делаю и говорю — в её интересах, — сдержанно ответил гость.

Он поднес бокал к губам, делая хороший глоток, и продолжил:

— И если кто-то, пусть даже облеченный высшей властью, начинает вести нашу нацию к краху, то мое личное мнение, как гражданина, не может совпадать с такой позицией.

Сидящие за столиком люди кивнули удовлетворенно, но равнодушно.

— Это похвально, — наклоняясь чтобы поставить новый мяч, вздохнул американец. — Мы, собственно, никогда и не сомневались в вашей искренней патриотической позиции, но…

Он пару раз провел клюшкой над мячом, чтобы потом резко, наотмашь ударить, с удовольствием прокручиваясь всем телом вокруг своей оси. Взгляд американца внимательно проследил за летящим вдаль мячиком. Лишь когда тот приземлился, он удовлетворенно кивнул и продолжил прерванную фразу.

— Но здесь собрались деловые люди. Этих джентльменов в меньшей степени интересуют сантименты. Мы обсуждаем бизнес, только бизнес. Это позволяет нам сохранить чистоту критериев.

Человек в костюме вдруг решился немного расслабить галстук и, при этом, усилив напор в своих словах.

— С моим руководством у вас, — начал он, — можно сказать, сложились уже более тёплые отношения, нежели просто деловые. Причём гораздо теплее, чем у присутствующих здесь джентльменов, разве не так?

— Предположим, что так, — американец подошел к столу и достал из таза со льдом покрытую испариной бутылку «Эвиан».

— Может именно этот факт и мешает вам увидеть в том, что я говорю, бизнес и именно бизнес? Скажем так, не затмевает ли он эту вашу… чистоту критериев?

Американец громко и вполне добродушно рассмеялся. Он махнул рукой стоящему поодаль кэдди, чтобы тот забрал клюшку. Бросив свою бейсболку на стол перед собой, он приблизился к гостю и положил руку ему на плечо.

— Замечательно. Я всегда ценил ваш острый ум и уверенность в себе. Что ж, продолжайте. Только избавьте нас от мелких деталей. Если можно, чего конкретно вы хотите от нас?

— Вы и ваша компания оказали очень важную помощь нам в строительстве нашей экономики. Да что уж там говорить, вы и есть строители её основной отрасли — нефтегазовой. Мы, так сказать, уже давно близкие и надежные партнёры. И друзья.

Один из арабов неожиданно потянулся к журнальному столику, взял пару журналов и протянул их беседующим. Глянцевые обложки пестрели логотипом приближающейся международной выставки «зеленых» технологий.

— Тогда объясните нам, друг наш, что все это значит, — мягкий акцент несколько сглаживал сталь, вспыхнувшую в его глазах, — «зеленые» технологии, «зеленые» инвестиции? Мы знаем, что это лишь прикрытие. А на самом деле вы настежь открываете двери Китаю и идёте на пересмотр наших устоявшихся, дружеских отношений. Разве не так?

Араб сопровождал свою речь активной жестикуляцией:

— Значит, теперь китайцы ваши новые друзья? — тон говорившего стал более напористым. — Скажу прямо, мы склонны расценивать это, ни много, ни мало, как… предательство вашего руководства. Конкретно вашего шефа. Разве так поступают со старыми друзьями?

— Сегодня в мире мы, как у вас говорят, «представители коричневой экономики», отчаянно боремся за сохранение своего влияния, — американец полез за второй бутылкой воды. — А вот такие идеи не просто внушают нам раздражение. Мы понимаем, что они могут решительно развернуть вас против нас и нашего общего дела.

Человек в белом снова по-ближневосточному вспыхнул.

— Мы получаем удар не от какой-то страны, которая никогда и не нюхала благ от энергоресурсов, а от нашего давнего партнера, нашего, если хотите, акционера.

Резко повернувшись ко второму арабу, он перешел с английского на стремительный арабский. Американец примирительно махнул рукой.

— Халас, мой друг, — он обратился к закипевшему товарищу, затем повернулся к гостю клуба. — Единственное, что мы пытаемся понять — зачем здесь вы? Убедить нас от имени своего шефа, что это просто недоразумение и, скажем так, популистская уловка? Энергия будущего, новые технологии, зелёное финансирование — все эти лозунги для отвлечения внимания прессы или простого народа? Или это все-таки подтверждение наших самых худших предположений? — Американец продолжил, четко чеканя каждое слово. — А это значит, друг мой, что вы, ваше политическое руководство, а, следовательно, и ваша страна, благополучие которой создано руками этих вот джентльменов, стали на путь открытого предательства.

Человек в костюме хотел было ответить, но его опередил араб.

— Прошу вас понять, дорогой, — уже миролюбиво обратился он, — мы можем понять любые политические выкрутасы для публики. Но никак не изменения привычного течения денежных потоков из вашей страны. Так что вы скажете нам?

Гость пододвинул к собеседникам стул и спокойно подлил себе еще виски.

— Прежде всего, я прибыл сюда не для того чтобы как-то объяснить или оправдать позицию своего шефа. Я приехал по личной инициативе.

— Та-а-а-к… Та-а-а-к… — собравшиеся переглянулись.

— Вы уже и без меня получили сведения, что никакой это не популизм. Это действительно резкая смена курса. И это действительно… — он многозначительно посмотрел на собравшихся, — поворот русел финансовых рек в другую сторону. Даже хуже. Для всех нас. Это пересмотр ваших контрактов.

Он заметил, как американец переглянулся с молчавшим до сих пор вторым джентльменом, одетым для игры в гольф. Тот нервно поёрзал в плетеном сидении.

— Было бы благоразумным не забывать, друг мой, и про транзитные пути. Какой такой пересмотр вы задумали здесь?

Американец удовлетворенно кивнул и снова обратил свой взор на гостя.

— Самое главное для меня, — продолжил человек в костюме, пропустив мимо ушей эту реплику, — это горькое предательство со стороны моего шефа, моего Председателя. Человека, тенью которого мы искренне считали себя многие годы. Под чьим мудрым руководством мы были счастливы работать. Так вот сегодня мудрость его подвела. Он погнался за ярким блеском новых идей, его манит то непонятное и неизведанное. Но главное, его манит быстрота и надежность финансовых схем, которые ему предложили новые друзья. И я подумал… Я подумал, что так быть не должно. Что я должен предотвратить эти авантюрные шаги. И к кому, как не к старым, верным и проверенным друзьям я должен был обращаться?

— Конечно, друг мой, — американец понимающе улыбнулся, — конечно.

Второй гольфист в красной бейсболке неожиданно встал и положил перед человеком в костюме разворот журнальной статьи.

— А вот собственно и цена этого предательства. Эксперты уже все просчитали и озвучили.

— Джентльмены, да оставьте вы эти цифры, — американец захлопнул журнал. — Могу ли я предположить, друг мой, что вы приехали сюда не просто, чтобы лить слёзы, а предложить нам конкретный выход из ситуации?

— Конечно. У меня есть идея, как одновременно лишить себя «удовольствия» общаться как с предателями, так и с теми, кто их надоумил совершить эту подлость.

Один из арабов придвинул свое кресло ближе и сам, не дожидаясь официанта, наполнил бокал гостя. Затем он жестом попросил всех подсесть поближе друг к другу, что они и сделали. Гость привстал, с облегчением снял костюм и только потом, наклонившись к своим партнёрам, стал рассказывать им свой план.

Внимательно выслушав его, заговорил второй арабский шейх:

— Нужно сделать так, чтобы это имело громкий резонанс в мире, — он говорил на английском с сильным акцентом, но мысль доносил по-военному четко, — чтобы сигнал дошел до всех.

Араб внимательно посмотрел на гостя и продолжил:

— У нас найдутся каналы поддержки для вашего плана. Мы вам поможем на этой стороне. Возможно и у вас. Вам понадобится помощь специалистов, их мы вам предоставим, но всё, что касается организации внутри вашей страны — за вами. Я думаю, вам по силам справиться.

Американец молча оглядел всех, дождался, когда все кивнут в знак согласия, и решительно кивнул сам.

— Я так полагаю, что здесь и сейчас, вы пообещаете, что и впредь будете гарантом и защитником наших общих интересов.

— Конечно, — гость откинулся в кресле и прямо посмотрел в глаза американцу. — Особенно, если это позволит мне… должность лидера моей страны.

Повисла пауза. Завсегдатаи клуба быстро переглянулись между собой. Лишь американец продолжал смотреть в глаза гостю:

— Я думаю, на пути к ней у вас достаточно крепких конкурентов, чтобы вы могли решить этот вопрос самостоятельно. В такой ситуации цена внешней поддержки ваших друзей резко возрастает. Это раз. Два — это то, что лично вы должны проявить недюжинную решительность и настойчивость… — Он сделал многозначительную паузу. — …И умение не отступать от главной цели.

Гость нервно затянул галстук, хотя больше всего хотелось его расслабить. Да и вообще снять.

— Помните, — продолжал американец под одобрение других участников тайной встречи, — на первом этапе должно быть устранено главное препятствие. На втором — к власти должны прийти именно вы. Идеальным было бы все сделать одним махом, безо всяких этапов. И сделать это нужно безупречно. Ведь уход одной персоны еще не означает, что на досрочных выборах победу одержите именно вы.

— Не обязательно быть на момент выборов самым популярным или занимать должность наиболее близкую к Председателю. Важно, чтобы другие не захотели… Или не смогли участвовать.

Гость хищно опрокинул почти полный бокал виски и резко поднялся из-за стола.

— Будем на связи.

— Давайте я вас отвезу, — поспешил встать немногословный четвертый участник в красной бейсболке. — Вы же в гостиницу?

— Думаю да. Жена, наверное, уже вернулась с шопинга, — гость крепко пожал на прощание всем руки и откланялся.

Уже у машины он с наслаждением развязал галстук. Уверенно потянул на себя дверцу, чтобы спрятаться в прохладе кожаного салона автомобиля.

— Что ж, поздравляю, вы смогли их убедить, — улыбнулся гольфист, садясь за руль.

— Спасибо за помощь.

— Для меня… Вернее, для нас тоже самым большим удовольствием будет видеть вас во главе вашей нации.

— Знаете, меня немного удивило…

Спортивная машина выехала на многополосную Шейх Заед Роуд, вливаясь в летящий поток машин.

— Что, друг мой? Говорите без стеснения.

— Они не удивились ни то, что я… Ни тому, что я предложил.

Спокойно лавируя между многочисленными дубайскими такси, человек за рулем лишь улыбнулся.

— Ну, пришлось немного помочь земляку.

Собеседник ухмыльнулся.

— Сергей Викторович, я порой забываю, что мы с вами из одной области.

— Да. Но районы-то разные, — рассмеялся партнер, потом вздохнул и добавил. — Я, если честно, как в армию ушел, так и не был на своей малой родине. Потом Москва, военное училище, первая чеченская… М-да…

Гость вдруг словно опомнился и предложил:

— У-ф-ф… Чего это мы? Давайте же на русский, наконец-то, перейдем?

Непримиримые

15 декабря 2020 г., 11.00 (время местное)

Республиканский центр трансплантологии сердцаВторое хирургическое отделениеПалата №2030

Для пациентов палаты №2030 время текло очень медленно. Повторно сдав анализы, больные собрались в палате. Их угнетало отсутствие новостей, безуспешные попытки расспросить врачей и гробовое молчание медицинского персонала. Настроение всех четверых было крайне пессимистичным. Давлетгереев и Артур, чтобы хоть как-то убить время решили сыграть в нарды. Тимур Алиханович завалился на кровать и уткнулся в книгу, лишь Тельман Газизович нервно ходил по палате, еще больше раздражая соседей по палате.

— Вот зачем, спрашивается, тянуть кота за хвост? — Тельман Газизович резко остановился посередине комнаты. — Лучше бы я дома оставался. И вообще, скажите прямо, что оперировать будут не меня, и я домой пойду.

Он махнул рукой, словно внутренне спорил с кем то и вновь зашагал из угла в угол.

— Вы же сами обещали директору проявить терпение и дождаться, — упрекнул его Тарханов.

— Так два часа прошло! — нервно вскрикнул Султанов. — Можно же было уже прийти к какому-то решению!

Артур яростно вскинул игральные кубики и усмехнулся.

— Боитесь, что выберут не вас?

— Да, — писатель бросил суровый взгляд на блогера. — Представьте себе, боюсь. А ты как будто не боишься? Только не говори, что тебе всё равно.

Тарханов, не отрываясь от книги, произнес:

— А чего ему бояться? Он молодой. У него по всем правилам шансов больше, чем у нас. Так что, скорее всего, выбор падёт именно на молодого человека. На него, — чиновник кивком указал на Гарина.

Артур сделал ход, щёлкая нардами, и улыбнулся. Ринат Олегович насупился. Игра у него явно не шла. Вернее, он не мог сосредоточиться.

— Вы, Тимур, так говорите, как будто это вас абсолютно устраивает, — Тельман Газизович подошел к кровати Тарханова.

Тимур положил книгу на грудь и, закинув одну руку за голову, стал заводить писателя:

— Нет, не устраивает. Но моё мнение здесь ни при чём. В данном случае выбор делает государство, страна, если вам угодно. И она выберет именно того, кто воплощает собой её главные ценности. Молодость. Прогресс.

— Надо же, сколько патетики, — передразнивая госслужащего, усмехнулся Султанов. — Я так понимаю, под главной ценностью вы подразумеваете и себя тоже?

— Может и себя. Если бы вы только знали, на какой фронт меня поставила Родина, и сколько мне предстоит ещё сделать.

Писатель хмыкнул и театрально обвел рукой помещение:

— Прекрасно! Просто здорово, — он стал повышать голос. — А мы, значит, для Родины социальный мусор?

— Знаете что? — начал сердиться Тарханов. — Мне иногда кажется, что вы вообще ненавидите всё, чего страна достигла.

Писатель видя, что вывел Тарханова из равновесия, зло засмеялся.

— Грабёж этой самой Родины — вот ваше главное достижение! Не надо называть страной кучку вашего обезумевшего от воровства начальства.

Спор соседей не давал Артуру и Ринату сосредоточиться на игре. Видя, что дискуссия достигла точки кипения, Давлетгереев не выдержал:

— Да ладно, хватит вам…

Ему, наконец, удалось сделать нужный ход и, пока блогер раздумывал, он обратился к спорщикам:

— А я думаю, что предпочтение должны отдавать тем, кто платит свои кровные деньги. Тогда не надо государством прикрываться. Не буду скрывать, друзья, я искренне надеюсь, что выбор, в конце концов, выпадет на меня.

Султанов хлопнул себя по бёдрам, изображая высшую степень удивления. Он с интересом посмотрел на бизнесмена и перевёл взгляд на Тарханова.

— Вот, полюбуйтесь! Это ваша работа — создать такое общество, где деньги решают всё. Вот они ваши настоящие главные ценности.

Артур, в очередной раз обойдя в игре Давлетгереева, примирительно простёр ладонь вверх:

— Да ладно вам, Ринат Олегович. Вы хотите сказать, что он, — Артур кивнул в сторону Тарханова, — лечится не на наши с вами кровные деньги? Все эти бюрократы и партийные деятели только и делают, что прожирают налоги.

— Вы государственную службу с партийными функционерами не путайте! — вставая с кровати, резко ответил Тарханов. — Мы, госслужащие, всё-таки основа государства. Мы создаем её будущее. Тем более те, кто работает в сфере экономики.

Тельман Газизович окончательно взорвался.

— Это вы создаете будущее? Вы бюрократы всегда были и будете в истории паразитическим слоем. Какая вы к черту основа? Что вечного вы умеете создавать!? — Султанов стал активно жестикулировать, снова начав метаться по палате. — Если уж на то пошло, нация должна сохранять свою интеллигенцию. Это мы — будущее!

Артур понимая, что он очередной раз обыгрывает Давлетгереева, почесал руки, улыбнулся и повернулся к Султанову.

— Печатная машинка — ваше будущее, господин писатель. Это же на них ваше поколение печатает эти загадочные «письма трудящихся» о всемерной поддержке и любви к руководству. Да, и кляузы друг на друга, — скептически морщась, заявил блогер.

На этих словах Тельман Газизович заметно побледнел и демонстративно отвернулся к окну. Тем временем, Гарин продолжил:

— Вы прекрасно устроились. Одни творят что хотят, другие им подпевают. Талдычите с трибун умные слова «кибер-защита», «зеленые технологии», «модернизация», а на деле вы — прошлый век. Вообще в этих вещах ничего не смыслите. Палеолит! А говорите, что будущее за вами.

Давлетгереев в сердцах захлопнул нарды, встал и решительно вмешался в беседу:

— Вот если взять, к примеру, бизнес. Если бы слушали нас, предпринимателей, не было бы всей этой толпы бездельников и бюрократов. Вот это и есть светлое будущее.

— Ринат, вот почему вы всех госслужащих под одну гребенку? — Тарханов посмотрел на бизнесмена. — Да, я тоже в этой стране живу. Да, воруют. Но есть же и нормальные люди, честно выполняющие свою работу. Я именно о них и говорю.

— А может, вы говорите о себе? — съязвил Ринат Олегович.

— Да хоть бы и о себе! Вы ведь, на самом деле, тоже о себе.

Султанов, который, казалось, был погружен в собственные мысли, задумчиво промолвил:

— Н-да… Говорим от их имени, но подразумеваем-то себя…

Давлетгереев решительно направился к двери.

— Да что сидеть и ждать? — он задержался в дверях, обращаясь к собеседникам. — Мы так глотки друг другу перегрызём. Пойду к директору и просто спрошу напрямую. Да-да, нет-нет.

— Я с вами! — Тарханов двинулся в сторону двери.

— Нет, — бизнесмен решительно остановил госслужащего, — давайте без массовых шествий. Вначале я сам. Потом, конечно, я вам все расскажу.

И вышел из палаты, оставив остальных продолжать беспокоиться о своей участи.

Резолюция съезда

15 декабря 2020 г., 11.30 (время местное)

Дворец Конгрессов

XIX Съезд партии Народно-демократической партии светлого большинства

Проводив под громкие аплодисменты почётного гостя, ведущие торжественным шагом вышли из-за трибуны и подошли к середине сцены и, словно ища друг у друга поддержки, обратились к залу. Их скорбные лица, озабоченность во взгляде диссонировали со звенящей аурой съезда.

— Дорогие друзья! Сегодня мы чествуем наших победителей. Людей, своим героическим, сверхчеловеческим трудом вносящих огромный вклад в дело борьбы с мировым кризисом. Их подвиг высоко оценён руководством Партии. Сегодня эти люди являются для нас не просто примером, они стали героями страны, героями нации!

Хорошо поставленным театральным голосом популярный в народе телеведущий продолжал вводить участников в транс, усыпляя патетикой слога и высокопарностью речи. Неожиданно он стал говорить о павших героях. Зал застыл в удивлении. Его коллега, в своей по-женски мягкой и теплой манере, поделилась трагической новостью о том, что один из лидеров акции победителей, молодой и перспективный рабочий известного металлургического завода стал жертвой несчастного случая буквально в преддверии съезда. Валерий Одинцов. Тот самый, о котором шептались в зале партийцы, Аполлон Леонидович и его коллега.

Это было действительно шокирующей новостью, поскольку именно его открытое, смелое лицо простого труженика стало «визитной карточкой» соревнования. Настоящий металлург, представитель уважаемой в стране профессии, этот парень был из семьи рабочих, также посвятивших свою жизнь работе на данном заводе. Как говорили про него — «представитель трудовой династии». Кадры из его интервью, взятом на главном ТВ-канале страны, очень часто повторяли. Молодой человек оказался не только трудолюбивым. В нем неожиданно проявились открытость и личное обаяние. Сталевара уже несколько раз приглашали на различные форумы и встречи в рамках акции, снимали в роликах вместе с известными спортсменами и деятелями культуры. Было видно, что руководство благоволило ему и покровительствовало. Говорили, что парня ждет хорошее будущее. И не только на трудовом поприще. И вот вдруг… его не стало.

В желании передать боль утраты, которую испытывает Партия, ведущая потянулась вперед и дрожащим голосом обратилась к потрясённому залу:

— Несчастный случай украл у нас прекрасного, сильного молодого человека. Но его дело будет продолжено. В наших делах, в наших победах, в наших сердцах! Мы будем вечно помнить мощь его свершений и красоту его духа! Его сердце будет жить вечно!

На ее последних словах Председатель партии первым привстал, чтобы почтить память молодого металлурга. Сидящий за ним начальник личной охраны, человек со стальными нервами и широким, бросающимся в глаза шрамом поперек щеки, сразу вскочил. Его высокая и широкоплечая фигура моментально закрыла пространство вокруг шефа. Было видно, как он поднёс ко рту спрятанный в рукаве микрофон, давая быстрые распоряжения. Зал мгновенно пришел в движение.

Остальные члены президиума тоже встали, как и все собравшиеся в зале. Для большинства участников съезда такие перепады настроения были настолько сильными, что было сложно сдержать эмоции. Экраны заполнили картинки с интервью героя, и все увидели его открытое, молодое улыбающееся лицо. Режиссёры-постановщики уже справились с неразберихой в своих рядах, направив скрытые кадровые резервы к микрофонам в зале. Даже, несмотря на суматоху, связанную с неожиданной новостью, регламент продолжал соблюдаться почти неукоснительно.

Аполлона Леонидовича, сидящего во втором ряду, раздражал лежавший в кармане пиджака телефон, который хоть и был переведён в беззвучный режим, назойливо вибрировал. Последние десять минут это сильно мешало расслабиться и перейти в привычный полусонный режим массового мероприятия. Сидеть с прямой спиной и взглядом, устремлённым далеко на президиум, надоело еще в самом начале, а облокотиться на спинку мешала боязнь, что вибрация в кармане будет слишком заметна. Он аккуратно вытащил сотовый и посмотрел на телефон. К удивлению Аполлона Леонидовича на экране высветилась надпись «Врач Трансплантология».

«Странно», — подумал партиец, вспоминая, откуда этот номер. Голова, забитая назойливым шумом съезда, гудела, но он быстро вспомнил, что это был звонок из Центра трансплантологии, куда он недавно попал из своей, закрытой поликлиники для работников Администрации Председателя с направлением на обследование. Несколько пропущенных звонков этого же номера говорили о серьезности намерений и настойчивости звонившего.

— Алло, — пригибаясь за спинами впереди сидящего руководства, партиец ладошкой прикрыл телефон, — я на съезде, перезвоните.

— Аполлон Леонидович, здравствуйте, это срочно!

Врач напомнил, что они знакомы через их общего товарища из министерства здравоохранения, который и устроил направление члена партии в Центр трансплантологии. Тогда Кариатиди и прошел все нужные исследования.

— Извините, что я так настойчиво, но я хотел вас предупредить. Надо спешить. Есть донорский материал. Вы хоть и не среди очередников, но я думаю, вам следует об этом знать. Я перепроверил все данные. Сердце вам подходит. Но вас нет среди очередников! Это может стать проблемой.

— Понятно. А что… Кто донор?

— Мы не знаем, — признался звонивший главврач Центра трансплантологии. — Знаем только, что молодой человек. Производственная травма.

— Так… Спасибо, что предупредили, Адам Генрихович. Держите в курсе дела…

— Есть! — подобострастно донеслось из трубки.

— Травма… травма…

Аполлон Леонидович задумался и приподнялся. Его взгляд автоматически скользнул по затылкам первого ряда, пробежался по залитой светом сцене, немного задержался на немногословном президиуме и впился в большой экран, на котором светилось лицо молодого, но скоропостижно ушедшего Героя.

Кариатиди заёрзал. Информация о том, что его не включили в список потенциальных реципиентов, взбесила его. Хотя, если признаться, и не удивила. Он прошел обследование в своей поликлинике и, воспользовавшись направлением, прошел тщательный осмотр в Центре, оставив все свои данные главврачу. Серьезного разговора о срочном оперировании не было, но сам факт, что его, партийного функционера высокого уровня, обошли, обжёг его своей неслыханной дерзостью.

— Мы еще посмотрим, — злобно прищурив глаза, стал оглядываться партиец.

Шестым чувством он ощущал, что решение лежит где-то рядом в пределах досягаемости, но до конца сформулировать где, он никак не мог. Чтобы решение пришло, Кариатиди откинулся на спинку своего стула, заставляя себя снова погрузиться в вибрацию съезда и поймать никогда не подводивший его чиновничий транс. Вдруг, его взгляд застыл на экране, который демонстрировал кадры торжественного открытия очередного мероприятия. Одинцов, стоя в одном ряду с партийными функционерами, пел национальный гимн, положа правую руку на сердце. Кариатиди осенила догадка!

Фантасмагория народно-демократического форума шла своим чередом. Героизация процесса непоправимо вписывалась в летопись страны. Оказалось, что уже готово решение о том, что именем героя будут названы школа и улица в его родном городе. Горячие головы заявляли, что главная киностудия страны будет снимать сериал о павшем, а рабочие коллективы по всей стране проведут широкие обсуждения его замечательного трудового пути. Съезд всей своей массой уносило в запредельные для понимания обычного человека дали, а ораторы все ещё толпились у микрофонов, глуша эфир обязательствами и клятвами о вечной памяти.

Аполлон Леонидович с презрением смотрел на брызгающих слюной трибунов, лихорадочно думая об операции, в которой ему, заслуженному партийному деятелю, неожиданно было отказано. И кем? Какими-то врачами… Людьми, которых он, Кариатиди, мог с легкостью завернуть в консервные банки. Испепелить силой мысли и усилием партийной, железной воли. Даже не напрягаясь.

Неожиданно его взгляд остановился на микрофоне, который крепкой рукой держал кто-то из очередных ораторов. Потоки его грозных обещаний сразу же разносились могучими аудио-системами по всему огромному залу и подхватывались заведённой массой. Кариатиди оглянулся, посмотрел на президиум, повертел головой по сторонам. И неожиданно поднявшись с насиженного места, сосредоточенно пошёл на прорыв, расталкивая на своём пути всех своей неукротимой энергией.

— Сердце Партии должно биться вечно! Нужно увековечить память молодого металлурга! Мы подарим ему новую жизнь! — захватив микрофон, стал выкрикивать партиец, рассчитывая на поддержку зала.

Послышались робкие крики: «правильно» и аплодисменты.

— Товарищи! Друзья! Соотечественники! — Кариатиди стал напирать. — Сердце Героя не умерло. Оно живо! Кипит энергией Партии! Энергией её Лидера! Отдадим могучее сердце Героя народу! Передадим его для трансплантации кандидату от Партии, чтобы сердце продолжало пульсировать на благо страны! На благо великих свершений и под руководством нашего Лидера!

Для многих присутствующих лозунг: «Сердце Партии должно биться вечно!» прозвучал очень неожиданно. Этот внезапный поворот шокировал даже матёрых делегатов, однако идея нашла мгновенный отклик у простых участников съезда, для которых всё озвученное на форуме — есть призыв к действию. Немедленному и не обсуждаемому. И слёзы утраты сменились надеждой на чью-то вечную жизнь. Дворец конгрессов утонул в бурных аплодисментах.

Издёрганный звукорежиссёр решил не ждать новых сюрпризов и включил известную песню о родной земле популярного в народе певца, чья недавняя неожиданная смерть стала настоящим потрясением для всей страны. Не было человека, не пережившего боль и пустоту после его кончины, поэтому сейчас глубокий сильный голос артиста звучал как никогда символично и проникновенно. Простые члены Партии, сидевшие на задних рядах, стали подниматься с мест, со слезами на глазах распевая до боли родные слова любимой песни. Люди с порванным за день сознанием и скомканными чувствами, пели, создавая уникальную ауру единения и настоящего братства.

Первый заместитель Председателя, Мухтар Каримович Калмыков, сидевший в президиуме, встал и осторожно подошел к Председателю партии. Он наклонился и стал что-то объяснять. Речь шла о чем-то важном. Видевшим это было ясно, что пока зал пел, принималось важное решение. По дёрганию руки Председательствующего стало понятно, что ситуация ему сильно не нравится, но вновь открывшиеся обстоятельства и атмосфера не оставляют места для манёвра. Он нервно махнул рукой, как бы отгоняя подошедшего заместителя, и пренебрежительно кивнул головой. Шаг был сделан. Решение принято. Мухтар Каримович подал какой-то знак за кулисы, и через мгновенье экраны высветили яркий призыв: «Сердце Партии будет жить!». Безумный экспромт Аполлона Кариатиди моментально впечатали в скрижали истории правящей Партии.

Участники съезда расходились, распираемые грустью и гордостью одновременно. Аполлон Леонидович, коротко попрощавшись с рядом сидевшими коллегами и знакомыми, метнулся к столу секретариата, возле которого стоял его давнишний товарищ, знакомство с которым уходило корнями в комсомольское прошлое.

— Михалыч, здорово! — он издалека махнул рукой руководителю Секретариата Центрального аппарата партии.

— А… Привет, — мужчина несколько неприязненно взглянул на Кариатиди и оглянулся по сторонам.

— Я видел проект резолюции… Думаю, теперь его надо шлифануть.

— М-да.., — глава Секретариата кивнул и раздраженно усмехнулся, — теперь точно надо вносить изменения.

Кариатиди, аккуратно взяв под ручку товарища по партии, развернул его к сцене. На экранах, на фоне развевающегося бирюзового знамени, золотыми буквами была высвечена надпись: «Сердце Партии будет жить вечно!».

— Ты понял? Надо внести в резолюцию соответствующий пункт.

— Скажи мне, это ты экспромтом к микрофону полез или…, — резонный вопрос искушённого аппаратчика завис в воздухе.

— Ты вноси изменения. Это главное, — не спеша с ответом, ухмыльнулся Кариатиди и добавил. — У нас любой экспромт всегда хорошо отрепетирован.

Он решил оставить собеседника в догадках, поскольку и сам понимал, что его инициатива выглядела вызывающе для идеологов, которые в эту минуту плотно окружили стареющий президиум партии.

На фуршет идти расхотелось, хотя, наверное, надо было. Навалилось нехорошее предчувствие, что события, инициатором которых он неожиданно стал, будут иметь самые серьёзные последствия.

Беседа в саду

15 декабря 2020 г., 11.30 (время местное)

Республиканский центр трансплантологии сердцаЗимний сад

— Ну что за день такой?! — в сердцах произнес Амир Сулейменович. Обычный распорядок дня пошел насмарку, были отменены все выезды и встречи, несколько незначительных совещаний было перенесено на неопределённый срок. Он хотел посмотреть списки других пациентов, но вспомнив крепкое рукопожатие сотрудника национальной безопасности, имя которого как-то стерлось в памяти, плюнул на всё и пошел лично проверять операционный блок.

Погруженный в свои мысли, Исаев спускался по лестнице и вдруг услышал, что его кто-то окликнул. Подняв глаза, он увидел, что на площадке первого этажа стоит Следователь.

— А я как раз к вам хотел подняться, — мужчина подождал, когда Исаев спустится к нему. — Я материалы принес, чтобы вы понимали сложившуюся ситуацию.

Возвращаться к себе не хотелось. Да и задерживаться для беседы с чекистом особо желания тоже не было.

«Только его мне не хватало, — подумал директор. — Надо поскорее от него избавиться».

Они вышли в фойе первого этажа.

— Это надолго? — давая понять, что очень занят, спросил Исаев.

— В общем-то, нет, — просто ответил Следователь, — но мне надо передать вам документы.

— Давайте пройдем в зимний сад, — Амир Сулейменович повел гостя в сторону закрытого для обычных пациентов клиники небольшого помещения, в котором по настойчивой просьбе главврача он распорядился сделать оранжерею для ВИП-клиентов Центра. Туда редко кто заходил, поэтому директор не боялся, что кто-то помешает их беседе. Проходя мимо поста охраны, он дал указание дать ему ключи от сада.

— Ещё лучше, — проходя за директором в большую комнату, уставленную живыми растениями, обрадовался Следователь и вдруг с удовольствием вдохнул прохладный воздух сада. — Хорошо-то как!

— Да… Мы создаем все условия, как для лечения, так и реабилитации наших больных, — сухо констатировал факты Исаев.

— Ага, только ключи не у всех, — грустно пошутил собеседник.

Они прошли к ротанговой тройке с журнальным столиком. Амиру Сулейменовичу было неудобно смотреть на собеседника, поскольку тот умышленно встал так, чтобы яркое солнце, заливавшее зеленую комнату, било прямо ему в лицо. У Исаева возникло ощущение, что он разговаривает с силуэтом чекиста.

— Прежде чем показать вам то, что я обещал — вот, подпишите, пожалуйста. Это обязательство о неразглашении, — Следователь положил на стекло стола свой портфель и достал папку.

— А это… Никаких ограничений? — с сомнением в голосе поинтересовался Амир Сулейменович.

— Нет-нет. Это просто обязательство не разглашать то, что вы прочтёте в этих бумагах, — мужчина кивнул на папку. — По идее мы должны были вас с ними ознакомить у нас. Но учитывая тот цейтнот, в котором мы оказались, приходится идти на риск. Здесь я очень надеюсь на то, что вы не подведёте.

— Конечно, — директор знал, что последствия могут быть самыми суровыми и повторил уже более уверенно. — Конечно.

На столе появился листок с уже отпечатанным текстом. Следователь предусмотрительно положил на листок свою ручку. Директору лишь оставалось подписать и поставить число. Исаев быстро пробежал взглядом по тексту и наклонился, чтобы размашисто подписать документ.

«Оно мне надо?» — в глубине сознания мелькнула мысль, но отказаться он не мог. Выбора, в сущности-то, и не было. Следователь внимательно посмотрел на быструю, но хорошо очерченную подпись директора и спрятал документ в глубине своего портфеля. Он поставил два пальца на синюю папку, которую принёс с собой, и одним движением пододвинул её к директору.

— Не потеряйте. Я тут специально для вас подготовил, в сжатом виде, но чтобы было понятно. Прошу вас внимательно ознакомиться с тем, что внутри. Там то, о чём мы с вами говорили. В вашем кабинете я видел сейф. Он надежный?

— Да. Ключи только у меня. Не беспокойтесь.

— Вы должны как можно скорее ознакомиться и в следующую встречу вернуть мне всё.

— Ого, — искренне удивился Амир Сулейменович, — а сколько у меня времени?

— Думаю два-три часа, — собеседник предельно ясно дал понять, что времени в обрез, и просто сидеть и ждать это непозволительная роскошь. — Я пока попробую что-нибудь разузнать, пообщаться с членами вашего коллектива. Не возражаете?

Исаев пожал плечами, понимая, что от него не ждут отрицательного ответа.

— Если возникнут какие-нибудь вопросы, звоните незамедлительно, — ещё раз напомнил Следователь и с интересом посмотрел через плечо директора, в сторону двери.

Амир Сулейменович оглянулся и увидел, как охранник жестом указывает ему на стоящего в дверях Давлетгереева.

— А вот это уже интересно, — Следователь профессионально ушел из поля зрения бизнесмена, спрятавшись за спиной директора Центра. — Он, судя по всему, к вам. И возможно это то, о чем мы с вами говорили. Будьте, пожалуйста, очень внимательны.

Исаев со вздохом направился к дверям, всем видом показывая, что посторонним в зимний сад проходить нельзя. Он кивнул охраннику и приблизился к пациенту. Директор внимательно выслушал Давлетгереева. В завершении их краткого разговора, Исаев задал несколько вопросов и по-дружески похлопал бизнесмена по спине. Ринат Олегович, явно не добившись какого-либо точного ответа, недовольно скрылся за дверью. Директор вернулся в сад с озадаченным видом.

— Что-то интересное? — Следователь вышел из тени комнатных растений.

— Странный какой-то разговор, — признался Амир Сулейменович.

— Ну что?

— Об операции он не сказал ни слова. Но спросил, не звонили ли мне по поводу него.

— И всё? — допытывался Следователь.

— И всё. И ни слова о том, чтобы выбрали его. Так что… Может это не наш случай?

— Думаю, вы ошибаетесь, — задумчиво произнес чекист. — Это как раз очень и очень интересно. Надо же… А я всё же предполагал, что это будет…

Директор с любопытством посмотрел на собеседника и нетерпеливо спросил:

— Кто?

Следователь усмехнулся и голосом Марлона Брандо из «Крестного отца» выдавил:

— Я думал, что это будет Клеменца. Но Тессио всегда был умнее.

Видя, что директор шутки не оценил и нахмурился, Следователь извинился.

— Я пошутил. Просто мне кажется, что нам с вами удалось кое-что нащупать. По-настоящему важное.

— Нашли время шутить…, — раздосадовано упрекнул Амир Сулейменович. — У меня на носу сложнейшее решение. И операция.

— Вы лучше ознакомьтесь с бумагами, как можно скорее. Если я не ошибаюсь, то звонок к вам действительно должен поступить.

Тон сотрудника нацбезопасности обдал залитую солнцем оранжерею холодком. Вместо слов прощания он сухо прочеканил:

— Сообщите нам незамедлительно, кто именно звонит, как его имя и должность. У нас есть предположения, кто это, но они должны быть вербально подтверждены. Дальше мы уже знаем, как действовать. На связи!

Курсом партии

15 декабря 2020 г., 13.00 (время местное)

Республиканский центр трансплантологии сердцаКабинет директора центра

Едва зайдя к себе в кабинет, Амир Сулейменович устало рухнул в свое кресло. Он закрыл на секунду глаза, стараясь немного собраться с мыслями, но потом резко выпрямился и открыл папку Следователя, которую он бросил на свой стол. К его удивлению первым документом было краткое досье Давлетгереева. В верхнем углу листка на него смотрело знакомое лицо бизнесмена. Но, едва начав читать, директор чертыхнулся от неожиданного звонка городского телефона, стоявшего здесь же, на столе.

«Дурак, напугал», — выдыхая, прошептал директор в сторону.

— Алло! Исаев!

— Амир Сулейменович, здравствуйте, — сразу забубнила трубка. — Это Ахметов, из Министерства здравоохранения.

— Да. Слушаю вас.

— Тут такое дело…, — стараясь доступней выразить мысль, сказал чиновник Минздрава, — вы новости не смотрели?

Амир Сулейменович удивился такому вопросу.

— Нет. Нам сегодня как бы… совсем не до развлечений.

— Гм… Ваша аполитичность иногда выглядит вызывающе. А ведь сегодня съезд Партии.

Это замечание рассердило руководителя клиники.

— Послушайте, если у вас в министерстве и есть время смотреть съезды, то у нас нет, — Исаев стал заводиться. — Утром прибывает донорское сердце. Так что нам не только не до съезда, но и не до ваших нотаций.

— Ладно, Амир Сулейменович, вы не кипятитесь, — голос в трубке старался звучать примирительно. — Я, собственно, по этому вопросу и звоню.

«Не кипятитесь», — мысленно проворчал Исаев.

— Вы в прошлый раз нам с главврачом с этой очередью все нервы вымотали.

— Адам Генрихович Классен, настоящий профессионал, — донеслось официально. — Нервы у него покрепче ваших-то будут. Лично он у нас на прекрасном счету.

Директор Центра с нарастающим внутренним сопротивлением слушал нудного чиновника из Министерства здравоохранения, который «пылал» на другом конце телефона.

«Знаю я, на каком он у вас счету», — внутренне взорвался Амир Сулейменович, но сдержался.

Конец ознакомительного фрагмента.