Дети свободы

Адам Заитов

Единые ценности – единое человечество. Таков лозунг граждан Союза Человечества – глобального государства, объединившего людей на основе идей гуманизма, равноправия и прогресса. Нет больше места делению на нации, религии или даже традиционные семьи. И только небольшая группа людей, именуемых архаиками, продолжает придерживаться старой морали. Однажды Союз Человечества предпринимает попытку решить проблему архаиков раз и навсегда…

Глава III. Маджлис

Бейрут. В одном из старых кварталов города в неприметном двухэтажном доме собрались несколько человек. Участников встречи охраняли вооруженные люди, рассредоточенные на нижнем этаже, в то время как собрание проходило на верхнем.

Хоть Бейрут и относился к территории Союза Человечества, но считался одной из «проблемных зон», где проживало довольно много архаиков — мусульман, христиан и иудеев. Некоторые кварталы города контролировались правительством весьма условно.

Собственно, в одном из таких районов и проходило совещание за закрытыми дверями. Собравшиеся представляли собой довольно пёстрое общество: за круглым столом сидели католический священник, офицер в камуфляже и тюрбане, раввин и еще один человек, одетый вполне цивильно — в обычном костюме. Участники сходки что-то вяло обсуждали, ожидая инициатора совещания, он немного запаздывал.

Шейх Марван вошёл внезапно.

Поприветствовав собравшихся по-арабски фразой «салям алейкум», шейх занял своё место за столом.

— Дорогие братья. Я рад, что нам всем удалось собраться вместе, несмотря на все трудности, — начал он речь.

— Как видно, не все, — иронично заметил сидевший рядом офицер, — глава ордена отшельников, очевидно, не посчитал важным явиться.

— Устаз всегда игнорирует наши встречи, Хасан, — ответил ему участник в цивильном костюме.

— Зато ты не пропускаешь ни одной возможности поболтать, — фыркнул Хасан, парируя реплику цивильного.

Его оппонент пытался было огрызнуться, но в разговор вмешался главный:

— Невежливо грубить гостю, Хасан, — деликатно обратился он к агрессивно настроенному Хасану, — Тарик прибыл к нам издалека.

— Он прилетел из Лондона — столицы Союза Человечества! Вы это хотели сказать шейх Марван? — Хасан был неумолим, — пока мы тут сражаемся с этими неверными, наш «брат» Тарик тусит с ними в их же парламенте!

— Я отстаиваю права архаиков политическими методами, Хасан! И это гораздо более эффективно, чем взрывать невинных людей! — защищался Тарик.

— Неужели? Так значит, синие бригады теперь невинные. Прекрасно! Кстати, а эти два клоуна, что здесь делают? — Хасан указал рукой на священника и раввина.

— Побольше уважения к собеседникам, Хасан. Твое поведение начинает раздражать, — лицо Марвана сделалось более строгим, — мне стоило немалых усилий уговорить пастора Зеленского и Моше Леви присоединиться к нашему маджлису.

— Зеленский? Виноват, не признал сразу, — чуть утихомирился Хасан и, кивнув на Зеленского, спросил у него, — я слышал о том, что произошло в Варшаве. Нехилая рубка у вас там была. Сожалею, что так много католиков там полегло.

— Спасибо за сочувствие, господин, я так понял, вас зовут Хасан, — ответил пастор, — Господин Марван, а может скажите уже, зачем вы нас здесь собрали всех вместе?

— Разумеется, — Марван сосредоточился, — как вам известно, организация «Дети Свободы», которую я имею честь возглавлять, проповедует идеи объединения всех архаиков, чтобы мы могли единым фронтом противостоять нависшей над нами угрозе…

— Угрозе? Да скорее уже речь идёт о вымирании, — пессимистично подметил раввин Леви, — скоро синие бригады утвердят программу сегрегации архаиков и нас после этого не останется совсем!

— Больше оптимизма, реббе! Если мы все объединимся, то сможем победить!

— Объединится? Вы это серьёзно? — перебил всех Хасан, — с чего это нам объединяться с христианами и иудеями? Мы веками с ними воюем, с чего сейчас такие умилительные разговоры о единстве?

— Потому что, как заметил Моше, нас скоро и совсем не останется, — вставил Тарик.

— Не останется скоро их, — Хасан указал на священника и раввина, — мусульмане составляют большинство архаиков. Мы лучше сохранили свою веру и обычаи, у них же почти все стали «синими». Думаю, мы обойдёмся собственными силами.

— Нас-то, возможно, и большинство. Но гораздо меньше, чем было раньше, и твоё злорадство не уместно, Хасан! Когда-то и христиане, и иудеи тоже считали, что обойдутся без мусульман, но программа унификации стёрла их раньше нас. Возможно, лет пятьдесят назад, среди них были подобные тебе, Хасан, которые вместо того, чтобы противостоять реальной угрозе в виде разложения своего общества, тратили свои силы на противостояние с нашими предками. Нам же следует быть мудрее и объединится с людьми писания — так мы поможем и себе, и им. Синие бригады ожидают удара от каждой из наших групп по отдельности, но они не ожидают что мы выступим единым фронтом!

— Я одобряю мысль об объединении, — сказал Тарик, — но в каком формате? Что нам предстоит сделать?

— В настоящее время основная угроза исходит от Теодора Дантона, — подчеркнул Марван, — недавно он внёс в парламент законопроект о «сегрегации архаиков», предполагающий изоляцию наших братьев и сестёр с последующим изъятием наших детей и воспитанием их в духе синих бригад. Они станут манкуртами, не помнящими ни свою веру, ни своё происхождение, ни даже родителей!

— Хрен в задницу получит Дантон, а не наших детей! — отрезал Хасан.

— Давай без эмоций, Хасан? — Марван продолжил, — Несмотря на то, что проект закона был отклонён парламентом и президентом, его принятие — дело времени. Не на этот раз, так на следующий, этот закон будет принят. Мы должны убить Теодора Дантона пока он не добился своей цели!

— Я согласен! — ответил Зеленский.

— Ясное дело, что Дантона уже заждались в аду, но как мы это сделаем? — спросил Хасан.

— Стоп-стоп! Вы о чём вообще? Вы серьёзно обсуждаете убийство ведущего политика Союза Человечества? — оборвал всех Тарик, — Террор — это не выход! Идеи Дантона одобряют далеко не все! Его закон не был принят в парламенте. Мы всё ещё можем отстаивать свои права законными способами! Поднимем шум в СМИ, организуем мирные демонстрации!

— Началось! — иронично оглянулся по сторонам Хасан.

— Мирные демонстрации говорите? Как в Варшаве? — возразил Зеленский, — мы тоже вышли мирно, требуя соблюдения наших прав! Но по нам начали стрелять!

— Это ужасно, но эти события имели резонанс! Действия полиции и военных подверглись критике со стороны общества! Cиние бригады не звери, они тоже не хотят крови!

— Брат Тарик, я, безусловно, уважаю вашу точку зрения, но время переговоров уже вышло — мы потеряли слишком много людей. Лучших из числа наших мужчин и женщин. Теперь нам осталось потерять наших детей. У нас нет другого выхода, кроме как сражаться!

Внезапно дверь распахнулась, вошёл еще один опоздавший — это был Устаз — глава отшельников. Пожилой статный мужчина в плаще, не смотря на теплую погоду и с тростью. Глаза его были скрыты солнцезащитными очками.

— Собрать отчаянных людей для самоубийственной атаки — это не выход, — заявил он и, слегка прихрамывая, подошел к столу и сел на свободное место, после чего продолжил разговор:

— Я далёк от того, чтобы разделять наивные идеи Тарика о мирном сосуществовании с синими бригадами, но в данном случае он прав, — Человек говорил неспеша, — Убив Дантона, вы ничего не добьётесь. Он — всего лишь пешка в руках Синдиката. Их ставленник, так сказать. Собственно, вы даже приблизится к нему не сможете — у него одна из лучших служб безопасности в мире. Но в попытках его устранить, вы сделаете из него героя и Синдикат продавит свой закон о сегрегации либо через него, либо через другую политическую фигуру.

— Браво! Теперь ещё теорий заговора нам не хватало! Ты вообще, откуда взялся? — возмутился Хасан.

— Тише, Хасан, — Марван в упор смотрел на вошедшего — перед нами сам Устаз, глава ордена отшельников.

Окружающие удивлённо переглянулись. Устаз считался легендой среди архаиков, его более двадцати лет почти никто не видел вживую. Все попытки вытащить его на периодические собрания лидеров архаиков заканчивались неудачей.

— О, вот как! Глава секты затерявшихся бомжей, наконец, соизволил явится! Ты часом не прямо с Северного Полюса к нам? А то одет-то уж больно не по погодке! — съязвил Хасан.

— В нашей Обители довольно холодно. Впрочем, как и в той могиле, куда ты отправишься, Хасан, если продолжишь разговаривать со мной в таком тоне, — Устаз был невозмутим, — итак, возвращаясь к нашему разговору, я советую вам послушаться Тарика Гафура и бороться против Дантона ненасильственными методами. Теодор Дантон ещё слаб — его пока ещё можно остановить, не прибегая к крайним мерам.

— Ты меня удивляешь, Устаз, — обратился к нему Марван, — твой орден был первой организацией, выступившей против программы унификации. Да что там против программы — вы были первые, кто осмелился бросить вызов Союзу Человечества и сразится с ними! Я ещё понимаю Тарика — он никогда не марал руки в крови, но для вас-то это не ново! Когда-то ты был в списках самых разыскиваемых террористов мира!

— Мне плевать, что обо мне думают люди. Я никогда не пытался играть роль хорошего парня и тем более не собираюсь делать этого сейчас. Моя позиция продиктована не идеями гуманизма, а исключительно прагматичными соображениями. Поверьте, если бы я считал, что смерть Дантона принесёт пользу, то он давно гнил бы в могиле. Любой из моих бойцов может нейтрализовать Дантона без особого труда. Но у вас нет ни подготовленных бойцов, ни опыта проведения подобных операций, ни соответствующих технологий.

— У меня есть подходящие бойцы и детально проработанный план. Я справлюсь с задачей и без твоих технологий и супер-воинов! — ответил ему Марван.

— Если ты про Бедуина, то он, безусловно, бесстрашный воин. Вот только он никогда не действовал в глубоком тылу и это задание ему не по зубам.

— Не только Бедуин. Рух тоже отличный солдат. Мне удалось завербовать Рух прямо в столице Союза, Лондоне. Как видишь, не один ты умён и хитёр, Устаз!

— Правильнее будет сказать, что твой второй боец сам вышел с вами на связь и предложил свои услуги, уже будучи в Лондоне. Не в твоей хитрости дело. Но у Рух серьёзная травма, которая препятствует выполнению задания. Ты, конечно, хочешь видеть себя гениальным стратегом, но правда в том, что ты просто пользуешься отчаянием наивных молодых людей и толкаешь их на самоубийственные акты, чтобы потешить своё эго. Я же всё знаю, Марван, у меня везде есть свои уши и глаза, и я всегда на шаг впереди как синих бригад, так и собратьев-архаиков. Именно поэтому отшельники уже двадцать лет неуловимы.

— Если мы заляжем на дно на двадцать лет, то тоже станем неуловимы. Но мы привыкли действовать. В то время как отшельники попрятались по своим норам и готовились к концу Света, мы отражали нападения синих бригад в Алжире, Марокко, Пакистане, — возражал Марван.

— Ну и как? Отразили? Все эти страны пали, став частью Союза Человечества.

— Во всяком случае мы пытались! Но вы ведь считаете это бесполезным! Конечно же, если верить вам, то вот-вот должен наступить апокалипсис, и потому не имеет смысла сопротивляться.

— Мы предпочитаем называть это «этап коллапса». Мы придерживаемся теории, что цивилизация человечества развивается циклично — в ней есть этапы подъёма и падения. Согласно нашим аналитическим расчётам, мы вплотную подошли к очередному этапу падения то бишь коллапса. Человечество уже не раз проходило эти стадии, но в этот раз падение будет сокрушительным и самым фатальным за всю историю. Вполне возможно, что мы переживаем последнюю эру. Именно поэтому мы готовимся к «исходу», то есть спасению хотя бы части архаиков от грядущей катастрофы. Что касается синих бригад, то нет смысла бороться с ними, так как они в любом случае не переживут коллапс.

— Ну а мы не собираемся ждать этого вашего «коллапса». Мы должны спасать себя и своих детей сейчас! Извини, Устаз, но мы поступим по своему усмотрению.

— Я не собираюсь вас уговаривать. Считайте, что просто предупредил. Дальше ваше дело. Надеюсь, вы хорошо подумаете перед тем, как предпринимать опрометчивые решения. А сейчас мне пора — я и так уделил слишком много времени вашему собранию. Ма саляма.

— Ма саляма.