Мой сводный тиран

Адалин Черно

– Офигел, братишка? – отталкиваю Глеба от себя, когда он подходит ко мне опасно близко. – Ты же не забыл, что я тут делаю? – Выбираешь свадебное платье, – кивает он. – Ты же помнишь, что мне плевать? – Если сделаешь еще шаг, я позову маму, – решительно произношу и выставляю между нами руку. Он умело перехватывает мою кисть, обхватывая ее ладонью, и толкает меня к стене, смотря так, что я задыхаюсь. – Наши родители еще женаты, – бормочу я. – Да. – Я выхожу замуж… – Ага. – Я буду… – Да, да, – кивает он. – Кричать. Я в курсе. Можешь уже начинать, потому что я собираюсь поцеловать тебя.

Глава 4

У меня пересыхает в горле. Я сглатываю и смотрю на Мишу, который не поднимается и ждет моего ответа. Все, кажется, замерли в ожидании. Я же не знаю, что говорить. К этому все шло. Мы встречаемся уже не один год, между нами давно все серьезно и Миша не раз говорил, что видит меня своей женой. Наверное, сделай он предложение в другой день, вчера или час назад, я бы даже не думала, но сейчас…

Я отчетливо чувствую, как покалывает плечо и горят щеки. Так происходит всегда, когда Глеб на меня смотрит. Еще с университета. Я стояла с подружками, а он прожигал меня взглядом. Это чувствовалось, и чтобы убедиться, достаточно было только повернуть голову и найти его взглядом.

— Мариш, — шепчет Миша.

Я растерянно моргаю и оборачиваюсь. Глеб действительно смотрит. Сжимает руку своей девушки и позволяет ей приклонить голову к плечу, а сам, как и всегда, прожигает меня взглядом. Злость волной поднимается внутри. Мне хочется, чтобы ему было так же больно, как и мне. Хоть чуточку. Я понимаю, что он давно ничего ко мне не чувствует. У него есть София, идеальная девушка с невероятной фигурой и грудью, которой у меня никогда не будет.

Его взгляд будто говорит: «ну же, Марина, вспомни, что Миша твой парень, и ответь ему».

— Я согласна, — шепчу едва слышно, все еще смотря на Глеба.

На то, как он с силой сжимает челюсти и даже чуть ведет плечом, так что София отстраняется и обеспокоенно смотрит на него.

Я отворачиваюсь. Улыбаюсь и уверенно отвечаю:

— Да, Миша, да.

На глазах выступают слезы. В другой раз я бы списала это на трогательность момента и то, что о таком мечтает каждая девушка. Вот я и расчувствовалась.

Но сейчас…

Я знаю, откуда слезы, но говорю себе, что они от счастья. Я стану женой парня, который искренне любит меня и хочет жениться. Я мечтала об этом, разве нет? Быть счастливой и любимой.

Внутри что-то неприятно колет, когда Миша надевает кольцо мне на палец, но я отбрасываю это чувство куда подальше. «Я все сделала правильно», — то ли убеждаю себя, то ли действительно так думаю.

Справившись с кольцом, Миша поднимается на ноги, берет меня за руку и притягивает к себе. Я вижу, что он любит меня, читаю это по его глазам, по тому, как он обнимает меня за плечи. Где-то в глубине души понимаю, что это правильно, но сердце все равно не принимает мой выбор.

Следующими после объятий Миши становятся поздравления. Вначале от мамы, а потом и от Давида. Я благодарю от всего сердца и надеюсь, что Глебу не придет в голову поздравлять меня так же. Но он встает. И его София тоже.

— Это так трогательно! Такое чудесное предложение! Надеюсь, у меня будет такое же! — щебечет она мечтательно и поворачивается к Глебу, но он будто не замечает ее внимания и смотрит на меня. — Поздравляю, — говорит напоследок девушка и отступает.

Настает очередь Глеба. Надеяться, что он из поздравлений не сделает черт-те что, не приходится. Я понимаю, что он отыграется по полной программе.

Глеб подходит, протягивает руку и прижимает меня к себе настолько сильно, насколько это вообще возможно.

— Поздравляю, сестричка, — буквально поет он. — Желаю тебе счастья и любви! — Он выкрикивает последние слова так громко, как может.

Их слышат и Миша, и мама с Давидом. Все улыбаются, и я думаю, что все закончилось, но Глеб притискивает меня ближе и произносит:

— Ты не выйдешь замуж за этого хлюпика.

Ни возмутиться, ни что-то сказать я не могу, потому что Глеб отстраняется, притягивает Софию к себе и обнимает ее за плечи. Что это за игры?

Следующие полчаса я совершенно ничего не понимаю. Мы о чем-то разговариваем, Миша то и дело обнимает меня за талию, оставляет поцелуи на моей щеке и шее и всячески демонстрирует свою любовь. Я не поклонница подобного проявления заботы и чувств, поэтому стараюсь отстраниться.

К концу все происходящее кажется мне диким фарсом. Я хочу забыть о существовании Глеба и его Софии, потому что она тоже рьяно демонстрирует любовь к предателю, который, впрочем, держится отстраненно. Единственное, что он позволяет себе за весь вечер, — это легкий поцелуй в щеку и пара ничего не значащих объятий.

— Мы, пожалуй, пойдем, — произносит наконец Миша. — Марине с утра вставать на работу, да и мне тоже, так что… мы уйдем.

Наше прощание с родителями затягивается. Давид просит Мишу на пару слов, а мама начинает убирать со стола. София выходит на улицу, говоря, что ей нужно подышать. На несколько минут мы с Глебом остаемся наедине. Он берет со стола стакан с янтарной жидкостью и залпом выпивает ее.

Я же молча смотрю на Глеба и не могу его ненавидеть. Где-то внутри зреет злость на него за то, что он сделал, но ненависти нет. Хотя должна быть.

— Ты что, реально собралась за него замуж? — с усмешкой спрашивает он.

— Ты что-то имеешь против?

— Он хороший, — комментирует Глеб. — Правильный до мозга костей. Кем он работает?

— Послушай, чего ты хочешь?

— Знаешь, что будет через пару лет? Ты построишь карьеру, станешь независимой взрослой женщиной и перерастешь его морально. А он так и останется каким-нибудь продавцом в KFC.