Присядь, дитя! Должно быть, на стократ ты прочитал меня. А я тебе сто первый раз кажу ту тонкую межу, что время разделяет, и кто куда шагает.
— Что видишь ты у ног своих?
— Я вижу муравья, обременен он ношею своей, но твердо к цели он идет своей.
— А что же муравьи другие?
— Да и у них намеренья благие!
Один другому помогает, а этот вот — дорогу уступает; проложили тропинки, наносят холмиком песчинки. Кипит работа, строят дом, и каждый место знает в нем.
— И как же получается, что каждый знает в нем, что делать он должен?
— Не знаю, может кто — то говорит? Или закон у них царит.
— Вот видишь, догадался сам, каноны верны чудесам. Царят законы вековые и истины уж испитые. Теперь попробуй помешать, пути им чем — то преграждать. Что будет?
— В замешательстве они искать начали обходны пути.
— А ну — ка, ежли чужака в их дом спустить сперва?
— О, деда, атакуют! Как супостата та линчуют!
— Вот видишь, сколько правил ты узнал, а ну поведай, что понял?
— Понял, что каждо существо с себе подобным жить должно, что дом свой надо сберегать, собратьям в дружбе помогать, что спорятся дела, когда нас много, словно муравья. Законы мы обязаны блюсти и сор из дома не нести.
— А как про сор та ты понял?
— Да что ж тут не понять, из сора муравьиный дом построен, и ладно так слажен! И всякий человече, способен обеспечить полезность любую ему. И со словами так же: ненадобно бросаться, а коли говорить, то чтоб не навредить.
— Ну что ж, давай пойдем к ручью, испить водицы я хочу…
Взгляни на русло ручейка, что скажешь ты о нем сперва?
— Он огибает оны берега.
— А что сложилося сперва, ручей, иль все же берега?
— Ручей, я думаю, первей, вон как размыл он островок
— Так, и какой же в том намек?
— Что у всего начало есть, а есть пролог, что из начала что — то вытекает, и результат какой — то оставляет.
— Теперь скажи, куда ручей впадает?
— В озера, реки он впадает.
— И кто же тут кого питает?
— Ручей ту реку наполняет.
— Так значит у всего есть что — то, что его питает, и то, что оно ослабляет! Испить хочу водицы, где лучше наклониться?
— Где нету быстрика, и где в чело не бьет волна.
— А это значит: легче прислониться ко всему, где нет большого быстрику, где нету спешки, суеты, и мысли самому тебе видны.
Конец ознакомительного фрагмента.
