Чужая жена

Аглая Отрада, 2022

Разрушить отношения легко, но забыть настоящую любовь трудно. Он годами лелеял душевную боль и жаждал мщения. Чтобы растоптать, унизить ту, которая от него отказалась, предложил контракт на полгода с баснословной оплатой. И хоть ее семейная жизнь была хуже каторги, а первая любовь до сих пор жгла сердце, она никогда бы не согласилась. Если бы не.... Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 8

— Савелий Степанович! У нас нет сотрудниц предпенсионного возраста и нет матерей — одиночек.

Ого, моя Алена отозвалась. Как же, как же! Спортсменка, комсомолка, активистка и просто красавица. Звук ее голоса бритвой полоснул по нервам — в нем отчетливо сверкнула обида, хотя голос ровный, на все сто соответствует статусу подчиненной. Или она думает, что я ее сейчас по старой памяти, забыв предательство, оставлю? Как бы не так!

— Значит, останется тот, вернее та, у кого больше детей, — будто машинально отвечаю я, равнодушно перелистывая личные дела, и выдаю вердикт.

— Смолкина Елена Сергеевна, двое детей. И Арефьева Анна Васильевна. С остальными мы расстаемся. Поверьте, по-другому никак. Всего доброго, — я поднимаю глаза от бумаг и «случайно» натыкаюсь на взгляд Алены.

Смотрю несколько секунд и наконец «узнаю». В то время как женщины скорбным ручейком вытекают из кабинета, я удерживаю свою бывшую любовь зрительным контактом.

— Алена? Ты как здесь оказалась? — я постарался не переборщить с размерами удивления, чтоб выглядело натурально. Бинго! Ресницы взлетели в изумлении, губы обиженно дрогнули, будто она в последний момент удержала какой-то вопрос. И я догадываюсь, какой. То, что я ее «не узнал» больно ударило по самолюбию. Все предательницы свято верят, что те, кого они бросили, всю оставшуюся жизнь плачут горючими слезами, вспоминая растоптанную любовь. Отчасти она права. Эта любовь, как фантомная боль — вроде и не с чего, ампутировали ее, но жить мешает.

Про себя я усмехнулся. Ты никогда не узнаешь об этой боли.

— Я здесь работаю. Работала, — поправилась она. — До того, как вы нас уволили.

— Это логично, раз я собирал сотрудников. Просто не ожидал, что невестка уважаемого человека, творческая натура вдруг окажется в таком непрезентабельном месте. Спасибо еще скажешь, что не нужно будет голову над циферками ломать. Ни за что не поверю, что ты нашла здесь призвание! И вообще, я убежден, что женщина, у которой есть муж, не должна работать. Заниматься домом, детьми, собой, с подружками потрещать — вот ее основная работа. Главное, что она должна, это быть счастливой.

Да, девочка моя! Я ударил по всем твоим болевым точкам! И то ли еще будет!

Все иголки моего дикобраза Эго удовлетворенно прижались к туловищу, выражая высшую похвалу мне самому. Алена стояла подавленная, нервно кусая губы и готовая вот-вот расплакаться.

— Я могу идти? — пытается гордо задрать подбородок, но это выглядит совсем как детская обидка. Жгучая обидка на несправедливость мира.

— Разумеется. Я никого не задерживал, — равнодушно роняю я и едва не закрываю глаза от счастья. Действительно, месть — это то блюдо, которое подают холодным. Горячим ты будешь давиться, обжигаться, не имея ни малейшей возможности посмаковать, распробовать вкус победы.

Резко развернувшись, не прощаясь, Алена выскочила из кабинета. Беги, беги…Я теперь понимаю состояние кота, когда он, поймав мышь, дает ей иллюзию освобождения и как только она, счастливая, пытается юркнуть в норку, тут же придавливает тяжелой лапой мышиный хвост. Игра. Ради которой готов выкупить не только этот вшивый заводик, но и гораздо больше потратить.

Интересно, будет делиться с семьей впечатлениями, какой Строгов стал крутой и зажравшийся?

А зажравшийся и крутой Строгов купался сейчас в настоящей эйфории. Я чувствовал себя мальчишкой-пятиклассником, который терроризирует понравившуюся девочку. Дергает за косичку, тычет карандашом в спину, отнимает портфель, заставляя бегать за собой на переменках. Доводит до слез, в душе мечтая проводить домой, защитить от хулиганов и робко поцеловать в щечку.

Хотя тут же пришлось остановить полет фантазии. И остановиться лишь на детском варианте. Потому что вместо поцеловать в щечку, у меня вполне взрослая фантазия. До сих пор при одной мысли, как я жестко таранил Алену в купе поезда, в паху сразу возникает шевеление. Как кадры из любимого фильма, я вновь и вновь пересматриваю сцены. Наматываю на кулак пепельные волосы Алены, насаживаю ее на свой член, вытираю ее непроизвольные слезы. Адреналин сразу закипает в крови, подталкивая к разработке дальнейших планов, которые со стороны могут показаться дьявольскими.

Конец ознакомительного фрагмента.