Книги и когти. Том 1

Агата Фокс, 2022

Аянэ не должна была появиться на свет. Ее мать – придворная дама короля, ее отец – верховный маг Империи. Его Величество долго использовал ее в своих целях, но так больше продолжаться не может – и девушка намерена изменить свою судьбу. И у нее есть идея, есть верные друзья, есть огромный мир с кучей возможностей. И теперь ее ничто не остановит!

Глава 3.

Стоило мне оказаться за дверью и закрыть ее за собой, как я выдохнула, даже плечи поникли. Сморгнув слезы, я оглянулась по сторонам, вспоминая расположение комнат.

Тут из-за ближайшего угла вышел молодой мужчина, высокий и статный, с озорным блеском зелено-желтых глаз, медного оттенка волосы были растрепаны, будто он только поднялся с постели. Рубашка гвардейца обтягивала рельеф его груди и пресса, верхняя куртка была небрежно наброшена на плечи. Увидев меня, он остановился, рассматривая меня, в то время как я разглядывала его и принюхивалась, чувствуя, что…

— Братик, — прошептала.

— Сестренка? — его приятный грудной голос пробрал до мурашек, а когда дрожь чуть утихла, я бросилась ему на шею, крикнув:

— Братик! — я повисла у него на шее, чувствуя, как он крепко обхватил меня за талию и, оторвав от пола, закружил.

— Аянэ, как я счастлив, наконец, увидеть тебя! — восторженно воскликнул Крис, ставя меня на ноги и отодвигая на расстояние вытянутой руки, — Как ты выросла! Стала совсем как леди, маленькая ведьмочка, — он рассмеялся на мое недовольное лицо и растрепал мне волосы, — Парни будут рады узнать, что ты вернулась!

— Они помнят меня? — лукаво поинтересовалась я.

— Конечно, — с какой-то ноткой обиды протянул Крис, — ни на минуту о тебе не забывали, — я сомневалась, что они думали обо мне каждую секунду эти 6 лет, но слышать это было приятно, — Особенно Джин, — как бы мимоходом заметил Крис, а я напряглась, — Идем, поприветствуешь их, — брат развернулся туда, откуда пришел и махнул рукой, призывая меня идти за собой.

— Братик, я тут узнала, что вы втроем отправляетесь на какое-то очень секретное задание, — начала я издалека, говоря медленно и нежным, сладким, словно патока, голосом.

— Да, — Крис еще не знал, что я собираюсь у него попросить, — скоро будет коронация принца, для ритуала они необходимы.

— Кто? — ошалело переспросила я, останавливаясь посреди коридора.

— Проклятье, — пробормотал брат, не сразу поняв причину такого моего удивления. А потом с укоризной посмотрел на меня.

— Серьезно? Дары Богов? — прошептала я с ноткой благоговения. Вещи, каждая из которых принадлежала одному из Богов в далеком прошлом, кои они оставили на земле, как сосредоточие энергии, которая может понадобиться людям для спасения — катаклизмы, катастрофы, эпидемии…

— Идем, — Крис схватил меня за руку чуть выше локтя, буквально таща за собой, — уж точно не здесь об этом говорить. Уши у стен — забыла? — напомнил он мне очень любимую мамину мудрость.

— А можно я поеду с вами? — разве могу я упустить такое приключение? Я ведь никогда не видела их в живую, а хотелось! Крис остановился и глянул на меня. Я улыбнулась самой обворожительной улыбкой, на которую была способна.

— А Его Величество знает о твоих планах?

— Ну…, — замялась я, шаркая ногой.

— То есть, нет…

— Если бы я высказала хоть предположение, он бы запер меня, — попыталась оправдаться я, — Откажешься — я сбегу сама, ты знаешь, что я это сделаю, — решила пригрозить я.

— Ты же понимаешь, что нельзя, да и зачем тебе? — я видела, что на Криса я могу повлиять, поэтому удвоила старания:

— Братик, как я могу просто сидеть и ждать? Пока вы будете рисковать жизнями, как могу я сидеть взаперти, словно птица в клетке? Я хочу свободы, хочу видеть мир! Ты ведь должен понимать, как это важно для меня! — я смотрела ему в глаза, чувствуя, что от искренности выступили слезы.

— Ая, — почти умоляюще пробормотал он, — Не называй меня «братик», я ведь не могу отказать тебе и поступить так, как надо.

— Братик, — прошептала я, хлопая глазами, как в детстве.

— Это нечестно. Не зря отец меня предупреждал о женском коварстве, — сдался он, — Ладно, но ты должна слушаться меня, ясно?

Я активно закивала, но мы оба прекрасно знали, что я лгу. Брат тяжело вздохнул и опустил голову, а мне было сложно сдержать улыбку победителя.

Мы вместе пошли по коридору в сторону общей гостиной. Нам редко встречались горничные, которые только начинали свою работу, однако большинство обитателей замка еще спали. Девушки молча приседали в быстром реверансе перед моим братом, он отвечал им легким кивком головы.

— Ну что, стоит нам в скором времени ожидать торжества? — заговорил он с легкой загадочной полуулыбкой. В ответ я промычала, не понимая, что брат имеет в виду, и искоса посмотрела на него, — Ты же все еще любишь его, да и он… не думаю, что разлюбил тебя. Может, пора уже подарок подбирать? — Крис посмеивался, но я чувствовала, что его шутка, на самом деле, шутка лишь на половину.

— Не понимаю, о чем ты, — я постаралась изобразить безразличие, потому что говорить об этом с братом не собиралась, особенно сейчас, еще до встречи с главным участником этого разговора.

— А как же тот единственный поцелуй? — продолжал вовсю развлекаться Крис, а я с негодованием уставилась на него. Это же был секрет, я никому о нем не рассказывала, да и Джин, я уверена, тоже. Это ведь был такой интимный момент для меня до этой секунды. Откуда?

В последний день моего присутствия во дворце, мы встретились у лунного фонтана в саду. Фонтан назывался лунным не просто так — вся его красота раскрывалась только в свете двух лун, а в ту ночь было безоблачно, и две луны на небосводе сияли в полную силу, и вода в нем светилась необычным, перламутровым сиянием, резной камень в виде цветка водяной лилии казался прозрачным, эфемерным, словно он уже не существовал в этом мире или был лишь воспоминанием.

Я подошла, когда Джин уже был там. Он сидел на бортике, и взгляд его, направленный на воду, был тяжелый. Я не хотела уезжать, но моего мнения в этом месте никогда не спрашивали… Отца в тот день я больше не видела, и остаток дня провела в сборах — вещей у меня было не так много, но я все проверяла и перепроверяла, не хотелось случайно оставить, забыть что-то действительно важное.

— Джин, — позвала я его, когда молчание стало невыносимым.

— Ты уезжаешь, — я не поняла, вопрос это был или утверждение, но сочла правильным кивнуть.

— Ты знаешь — я этого не хотела, и это не мой выбор, — почему в этот момент я оправдывалась? Ведь у меня действительно не было выбора. А времени осталось так мало, не о том я хотела говорить.

— В том-то и дело, — Джин, наконец, посмотрел на меня, его глаза в лунном свете показались белыми, неестественными, — все опять решили за нас. И нас опять не спросили, — уже тогда зерно бунтарства было пророщено.

Он порывисто встал, пытаясь успокоить дыхание. Я подошла к нему, положив ладонь на плечо. Что еще могла сделать? За свои 15 лет я привыкла к тому, что мы не вседержители этого мира, что мы ничего не решаем, но попытку скорее отослать меня спокойно принять не могла.

Слезы жгли глаза, лицо горело, голова кружилась, земля уходила из-под ног. Я взглянула ему в глаза, ухватившись за его руку, как за спасательный трос, как за нитку, за волос, удерживающий меня над пропастью. Теперь, не занятая сбором вещей, не сосредоточенная на чем-то таком обычном, бытовом, охваченная чувствами, слишком сильными, не совсем понятными мне на тот момент, я теряла силы — черный камень, все еще висящий на шее, забирал их. Если бы не кулон в тот момент, какой силы выброс был бы на этот раз? Какие разрушения породило бы мое отчаяние?

Что он тогда прочитал в моем взгляде, что в них было в тот момент? Несгибаемая решимость? Отчаяние? Мольба о помощи?

— Джин, давай сбежим, — мой голос дрожал и срывался. Розовые кусты вокруг зашуршали, будто осуждали мою слабость и попытку утянуть и его в непонятную и опасную авантюру.

— Уйти? Куда? — голос его был тихий и неуверенный, а дыхание таким тяжелым, будто бы он только что оббежал Эйл по кругу.

— Куда угодно! Куда захотим! Где нас не смогут достать, где наша жизнь будет принадлежать лишь нам! Да хоть в Империю, — выпалила я. Для меня теперь действительно не имело смысла, где создавать свою жизнь, лишь бы самим, лишь бы вместе.

— Аянэ, ты не понимаешь, о чем говоришь…, — он боялся меня обидеть, но я могла натворить глупостей в тот момент, сошедшая с ума от безысходности, от того, что мне в очередной раз напомнили, что обычная жизнь для меня закрыта, что я ее не заслуживаю. Лучше бы меня не было. Как могу я вести за собой и Джина, как могу подталкивать его к решению, которое испортит всю его жизнь? Я обхватила себя руками. — Мы не выживем вдвоем. Ни у тебя, ни у меня нет образования, мы даже школу не закончили, а к физическому труду никогда не прикасались. Пожалуйста, пойми меня, — Джин провёл костяшками пальцев по моей щеке, — у нас нет выбора. Ты же сама слышала, что сказал твой отец — ты скоро можешь стать опасна даже для самой себя. Я не хочу смотреть, как ты будешь губить себя, зная, что мы могли поступить иначе.

— Я найду какую-нибудь лекарку, обучусь у нее!

— И ты готова променять прекрасное образование в лучшей магической академии на знания простой травницы из глубинки? — эти его слова заставили меня задуматься. Мой отец, действительно, не поскупился на обучение своего единственного ребенка. Отказываться от такого — грех. И я действительно была не готова. Но это же так далеко, да и сколько времени это займет? Не год, и не два, больше, — Кроме того, не могу я позволить, чтобы ты прозябала в нищете, будучи не силах это изменить.

— Я закончу учебу как можно быстрее и вернусь, — именно тогда было дано обещание, которое так много значило для меня, которое давало мне силы учиться, как проклятой все эти шесть лет.

— Вот так, — улыбнулся Джин, явно обрадованный моим настроем, — Как только ты вернешься, я выкраду тебя, и мы убежим так далеко, как только сможем.

— Ты обещаешь? — злость ушла, только бесконечная усталость осталась.

— Конечно, клянусь тебе. И буду писать. Часто-часто, — к сожалению, часто не получилось, письма возможно было передавать только через маму и, иногда, через отца. Но каждое письмо от этого становилось еще более ценным и больше походило на повесть. Исписывалась по ночам не одна тетрадная страница, а в специальной шкатулке, укрытой за тремя дорогими для меня фотографиями в рамках, лежали все письма и маленькие засушенные цветы…, — Поэтому сейчас надо остаться, оставить все, как есть, не противиться. И я хочу еще кое-что сделать, чтобы и это оставить, как есть, — Джин улыбнулся, приблизил свое лицо к моему и впервые… поцеловал. Я от неожиданности задохнулась и некоторое время не могла дышать, а придя в себя, несмело и робко ответила. И этот момент отпечатался в моей памяти так ярко, что стоило мне закрыть глаза, и я видела его лицо так близко, и светло-каштановые волосы, щекочущие мои щеки…

Когда он отстранился, я впервые отметила, что он выше меня на две головы. А ведь не так давно мы были практически одного роста.

— Я и не заметила, как ты вырос, — не только о росте я говорила.

— Откуда ты знаешь? — зашипела я, чуть не плача.

— Думаешь, мы такие глупые и слепые, что не замечали всех ваших переглядываний, вздохов и задумчивых лиц, когда вы смотрели друг на друга? Мы просто прошли за тобой к фонтану в тот день, сидели в ближайших кустах. Честно, я оценил его мудрые речи, — Крис заговорил серьезно, — Джин действительно был очень расстроен твоим отъездом, вполне мог выкинуть какую-нибудь глупость, я уж думал, нам его сторожить придется, — после этих слов его лицо снова осветила улыбочка, — Мы с Рэем даже поспорили, кто из вас первый признается, и соберете ли вы себя в кучку до твоего отъезда.

— И кто на что поставил? — тон его речи так быстро менялся, что я не успевала злиться и успокаиваться в том же темпе.

— Эх, сестренка, я слишком хорошо тебя знаю, так что был просто уверен, что уж ты никогда не сделала бы первый шаг, — Крис расхохотался, уворачиваясь от моего прицельного удара в плечо.

Мы прошли в общую гостиную. Окна комнаты выходили прямо на океан, над которым восставало солнце. Я упала на кожаный диван кофейного цвета и с удовольствием потянулась до хруста в костях. Крис принес мне чашку с чаем, которую я благодарно приняла.

Я осмотрелась. Окно во всю стену делало комнату очень светлой и уютной. Широкий угловой диван стоял напротив, обращенный к окну, перед ним — широкоэкранный телевизор. Стены были затянуты персиковым шелком и украшены несколькими безмятежными пейзажами. Книжный шкаф был забит книгами с различным содержанием и фотографиями в рамках. Из комнаты вели 4 двери, на трех из них были таблички с именами: Кристиан, Эйджин и Рэйден. Да, их имена всегда использовались в сокращенных вариантах, кроме официальных документов.

Я подошла к шкафу, рассматривая фотографии. Была пара наших общих детских фотографий, одна — где мне лет 7, может, меньше, вторая — уже 13. На общих фотографиях помимо меня и друзей был еще и младший брат Рэя — худой мальчуган с нездорово-бледной кожей, черными волосами и большими, грустными синими глазами, цвет которых был светлее, чем у старшего брата. За год до моего отъезда родители отправили его на лечение, с тех пор я больше его не видела. Остальные были сделаны, видимо, недавно, парни на них были одеты в камзолы выпускников, да и Крис, что на фото, что в живую выглядел практически одинаково. Джин очень вытянулся за последние годы, светло-каштановые волосы остались прежними, совсем не потемнели и не были выжжены солнцем, сине-зеленые глаза, по которым я так тосковала… Чем-то он напоминал дикую кошку — гибкий, поджарый и весьма изящный. Рэй же больше напоминал медведя — большой, сильный, накачанный, черные волосы были собраны в хвост, высветленные пряди свободно обрамляли лицо, темно-синие глаза смотрели с вызовом и уверенностью в своих силах.

Но на других фото, кроме хозяев этой гостиной, был еще один юноша. Насколько я знала, он был старше меня всего на 2 года, но на изображениях он казался значительно старше. Его улыбка говорила зрителю о тайнах, которые он хранил в своей душе, о знаниях, не доступных другим. Он скорее напомнил мне волка, а волки всегда были опасны. Волосы цвета воронова крыла были в беспорядке, зеленые глаза горели. Поджарый, но не накачанный, сильный и уверенный. Будущий король. Принц Натаниэль.

— Ты меня к эшафоту подводишь, — Крис сел на диван, опустив руки и склонив голову, — Его Величество подобное не одобрит.

— Крис, я хочу жить, — прошептала я, — хочу путешествовать, хочу быть свободной. Я хочу что-то делать, кому-то помогать, а здесь я сгнию, меня никуда не выпустят.

— Аянэ, ты же понимаешь — это не увеселительная прогулка, не развлечение.

— Я не жду увеселений, и постоять за себя смогу, — сказала я раздраженно, подойдя к окну и смотря на разгорающийся день, скрестив руки на груди. Брат снова надолго замолчал, я не торопила его, знала, что он уже почти смирился, осталось совсем чуть-чуть. Хорошо, что все возражения пришли ему в голову сейчас, а не перед самым отправлением…

— Я не могу решать это в одиночку, — наконец выдохнул он, — Джин и Рэй должны дать свое согласие.

— Только Джин и Рэй? — уточнила я. Их обоих я знала достаточно хорошо, не думаю, что они будут сильно против. Рэй был весельчаком, который всегда старался казаться расслабленным, ироничным и равнодушным, ничто не могло вывести его из равновесия. А Джин… всегда оберегал меня, стремился защитить и оградить от всего, что могло нанести мне вред — моральный или физический… Хм, похоже, я погорячилась, теперь не уверена, что все однозначно будут за меня… Но, тем не менее, брат назвал только двоих, и это сбивало меня с толку.

— А как же Натаниэль? Разве он не едет?

— А, так ты же ничего не знаешь…, — протянул Крис, — Величество, кажется, сошел с ума — несколько лет назад он полностью спрятал принца от внешнего мира, будто боится за него.

— Что? Ты серьезно? — охнула я, с трудом веря в слова брата.

— Да, к сожалению. Не уверен, что кто-то из народа знает, как выглядит сейчас принц.

— А как же приемы? Речи? — несмотря на удаленность академии, новостные сводки у меня были, но об исчезновении принца со всех радаров в них не было ни слова, а уж репортеры никогда не упустили бы из виду такую новость.

— Ну, его роль иногда весьма успешно играл Джин, — напрягшись, закончил Крис.

— Что?! — казалось, у меня сейчас голова пойдет кругом, — Они же совсем не похожи.

— После одного неудачного покушения на жизнь принца вскоре после твоего отъезда, его Величество решил не подвергать более жизнь наследника опасности… Вот и получилось, что его место занял Джин. А уж изменить немного внешность париком и линзами не составило труда.

— А подвергать опасности жизнь Джина, значит, можно? — именно поэтому я не любила все, связанное с короной — коронованное тело всегда стоит дороже, чем не имеющее оной. Рык против воли вырвался из легких.

— Аянэ, ты ли это? — раздался за мной глубокий грудной баритон. Я едва успела обернуться, прежде чем меня подхватили на руки. Это конечно же был Рэй — белые, осветленные пряди обрамляли его лицо, и по какой-то магической причине никогда не лезли в глаза, остальные волосы, оставшиеся в родном, черном цвете, были собраны в хвост на затылке, синие глаза горели озорством, не погасшим с нашей последней встречи; Джин стоял за ним и смотрел на меня, будто не веря, что это в самом деле я.

Когда Рэй все же опустил меня на пол, я оказалась лицом к лицу с Джином. Он отрастил волосы, которые казались светлее, чем при нашем прощании — вероятно, были выжжены на солнце Я не знала, что сказать, а в горле появился ком, только смотрела на него, вспоминая наши беседы и игры, и неосознанно сделала шаг к нему, оказываясь, наконец, в таких желанных объятиях. Но меня неприятно удивило молчание своего сердца — оно билось совершенно ровно, словно я не вернулась к тому, кого… любила ли? Но я постаралась выбросить эти мысли из головы, не хватало еще портить себе возвращение к друзьям подобными сомнениями!

— Рад, что ты вернулась, — улыбнулся Джин, словно понял, что я не могла произнести ни слова. Он обхватил руками мои плечи и прижал меня к груди, и в этом объятии я почувствовала то, что не было сказано — он действительно рад моему возвращению, он ждал меня и все прекрасно помнит.

Парни завалили меня вопросами, относительно моих лет обучения, их интересовали любые мелочи. Находясь сейчас в их обществе, я вспомнила, какая крепкая дружба нас связывала, и сейчас, сидя меж ними, мне начинало казаться, будто я никуда и не уезжала, словно мы расстались только вчера.

— Ты едешь с нами? — меня спрашивал более спокойный Джин, в то время как Рэй едва сдерживал себя, чтобы снова не подхватить меня на руки и не начать подбрасывать в воздух, ограничиваясь только рукой на моем плече.

— Только если вы не против, — буркнул Крис, опередив меня, так что сразу стало ясно, что инициатор моего участия явно не он.

— Это же замечательно! — взревел Рэй, — у нас будет полно времени, так что ты сможешь рассказать нам о тайных пристрастиях молоденьких страстных ведьмочек академии, — ухмыльнулся парень, за что тут же получил от меня шутливый, но ощутимый тычок в бок.

— Ага, замечательно, — угрюмо пробормотал Крис, — Эта девица не только меня в гроб сведет…, — в ответ на эти слова я лишь с лукавой полуулыбкой глянула на него — я знаю, что он меня любит и в глубине души рад, что я отправляюсь с ними.

— Ты такая бледная, — мое внимание перехватил Джин, — Будто у вас вовсе не светило солнце.

— Почти, — призналась я, пожимая плечами. Эта информация очень удивила и, можно сказать, испугала Рэя. И, пока он вопрошал всех Демиургов о том, как я смогла выжить в подобных условиях, Джин доверительно шепнул мне:

— Я скучал.

В тот момент я перестала жалеть о возвращении домой.

Утро я провела с Джином на балконе, наслаждаясь видом шумящего внизу океана. Говорили мы не много, просто слова были не нужны, за нас говорили румянец на щеках, горящие глаза, многозначительные полуулыбки и мягкие пожатия рук. Однако, я вновь и вновь вспоминала, что не испытала восторга от встречи именно с Джином. Мне было легко с ним общаться, потому как письмами мы обменивались регулярно, нам было, что обсудить. Но я с таким же удовольствием общалась бы с Крисом или Рэем, если бы они чаще писали мне в академию.

После полудня я захотела выйти в город, ведь я так давно не была в больших городских магазинах, да еще столичных. Ассортимент в небольших магазинах в деревушке, притулившейся неподалеку от академии, оставлял желать лучшего. Отец, конечно, пытался высылать мне из самой Империи что-нибудь интересное, но ему было сложно — в женской моде и моих вкусах он разбирался значительно хуже, чем в магии, кроме того, часто времени на выбор у него не было — должность главного имперского мага отнимала много времени.

— Ты уверена? — мое решение для Джина выглядело необычным. Не в таком далеком прошлом я не любила выходы в свет — для меня это было психологически сложное мероприятие.

— Да, — нельзя всю жизнь провести в своей маленькой безопасной раковине. В академии здоровую самооценку нам поднимали до небес. Мой любимый преподаватель, мисс Хэнг, потратила на меня много времени, помогая мне преодолеть скованность, которая у меня начинала проявляться в обществе «чужаков». Она тоже зверолюд, так что прекрасно понимала причины моих проблем. Когда я только-только приехала в академию, она одна заметила, что на занятиях я стараюсь держаться тише воды, ниже травы, отвечаю тихо, тщательно обдумывая ответ, боясь сморозить глупость, сижу, спрятав ноги под стулом, а руки на коленях, лицо прятала за завесой волос. Так что после первого же занятия, она попросила меня задержаться. Признаюсь, тогда меня эта просьба напугала, но она начала с того, что уточнила, в каком городе я жила. Когда я тихо озвучила ей название столицы, она понимающе кивнула:

— Аянэ, тебе совершенно нечего стыдиться, — ее голос был спокойным, как журчание тихой реки, — ты родилась зверолюдом, но это вовсе не повод прятаться. Я знаю, с чем ты столкнулась, бывала в Ларгосе. Но здесь мы одинаково равно относимся ко всем ученикам, кем бы они ни были, оцениваем не внешний вид, не расу, а знания и способности, которые вы показываете. А у тебя, я вижу, они есть, и весьма неплохие, — еще бы, как только получила книги, я принялась за их изучение, сторонясь излишне общительную, по моему мнению, соседку по комнате.

В последствии, подобные разговоры происходили между нами несколько раз в неделю, до того момента, пока поведение мое не стало уверенным, более расслабленным, обычным.

Мы незамеченными выскользнули из дворца. В городе, в первом же магазине одежды я выбрала себе одежду, подходящую для путешествия, которую нужно будет подправить сегодня вечером — сделать проем для хвоста. Много времени это не займет, шить вручную не придется.

Все то время, что я ходила меж стеллажей, заглядываясь дольше обычного на непрактичные, но такие красивые платья нежно-розовых, голубых, светло-сиреневых и белых оттенков, за мной следил продавец, ходил за мной тенью до тех пор, пока Джин не приобнял меня за плечи, направив на продавца тяжелый взгляд исподлобья.

— Возьми себе такое, — посоветовал он, вместе со мной рассматривая очередное розовое платье с пышной юбкой в невесомых тончайших кружевах и ненавязчиво блестящем люрексе. Где-то в душе у меня осталась мечта побыть принцессой, какими их себе представляют маленькие девочки.

— Нет, — решительно покачала головой я, отступая от манекена, — Я буду выглядеть в нем глупо. Да и порвать его могу, — я мимолетно глянула на свои давно не стачиваемые когти — это была одна из причин, по которой я выбирала одежду из более плотной, крепкой ткани.

— Такой тебя увижу только я, а для меня ты всегда будешь выглядеть превосходно, — Джин не позволил мне отступить от платья еще дальше, встав прямо за моей спиной, прошептав эти слова мне на ухо, запустив мурашки по моему телу.

— Ладно, — сдалась я, снимая платье на вешалки со специальной стойки рядом, проверяя размер.

Сопровождаемая Джином, я прошла в отдельную небольшую комнату, которая здесь являлась примерочной. Небольшое возвышение, наполовину окруженное зеркалом (вторая половина закрывалась ширмой) служило для переодевания, мягкий диван и пуфы светлых оттенков были предназначены для ожидания покупательниц их сопровождающими. Ну, и для небольшого дефиле места было достаточно.

Скрывшись за ширмой, я, с определенными сложностями, потратив времени больше, чем потребовалось бы на это обычному человеку, смогла все же сменить свою дорожную одежду на платье, не зацепив когтями ни одного кружевного элемента, ни одного шва. Да, когти были не очень удобными в обычных, бытовых вещах, но они же могли быть полезными.

Покрутившись перед зеркалом, я не могла не засмотреться на переливы люрексовых нитей на свету. Сложно было не признать, что выглядит оно на мне весьма неплохо, но… босые лапы выбивались из образа, здесь больше подошли бы аккуратные туфельки со скругленным носом пастельного розового цвета на тонком каблучке. Только вот туфли для зверолюдов — не такое уж частое явление за пределами Империи.

Я вышла из-за ширмы, ожидая увидеть на лице Джина сдерживаемую улыбку, которая подтвердит мне, что брать это платье не стоит. Все же, я не принцесса, некоторые мечты остаются мечтами.

— Ого, — вместо улыбки знакомые глаза освещались искренним восхищением и долей удивления, — я знал, что ты бываешь слишком строга к себе, своей внешности, но чтобы настолько…, — Джин поднялся с дивана, сидя на котором ожидал моего выхода, подошел ближе, взяв меня за руку, покрутил меня в одну сторону, в другую, — Это, по-твоему, выглядеть глупо?

— В таком платье и босиком — глупо, — а из обуви у меня только кеды — последняя посылка моего отца.

— Да ладно, этого никто и не заметит. Давай возьмем его, — заговорщицки подмигнул мне парень.

— Тратить деньги на то, что никогда не наденешь — неразумно, — я не особо сопротивлялась, мне очень льстил восторг и любование, с которым на меня смотрел Джин.

— С чего ты взяла, что не наденешь? У нас будет возможность погулять на местных празднествах в некоторых городах, — он лукаво улыбнулся, — а я со своей стороны обещаю, что найду, где взять подходящие тебе туфельки, о которых ты мечтаешь, чтобы тебе не пришлось этого смущаться.

— Это будет очень непросто. Думаешь, легко найти умельца, который не только сообразит, как, но и захочет этим заниматься? — я, правда, не пробовала, но была уверена, что это проблематично

— Ты веришь мне? — это что, вопрос с подвохом?

— Спрашиваешь еще, — фыркнула я.

Еще через неопределенное время, которое потребовалось мне на переодевание и оплату покупок под напряженным взглядом продавца, который никогда не посмел бы высказать хоть слово осуждения мне в присутствии, хоть и юного, гвардейца. Хотя… такого ли юного? Джин уже пять лет носил гвардейский камзол, а это, все-таки, был достойный срок.

— Несколько лет не была в таком магазине, — рассказывала я, когда мы вдвоем сидели за столиком в уличном кафе, ожидая свой заказ, — Из академии нас редко выпускали, даже до ближайшей деревни, а там был только один магазин, да и тот не мог похвастаться большим ассортиментом. Чаще приходилось либо просить у профессоров и родителей, либо шить самим. А в юбках бегать не очень удобно, — я не могла не заметить взглядов, провожающих меня пока мы шли по улице, следящих за мной сейчас, напряженных, опасливых, настороженных… А уж каким взглядом смерил нас официант при входе и когда мы делали заказ… м-м-м, песня. Еще бы, зверолюд в сопровождении гвардейца — теперь не позлорадствуешь, за любой свой комментарий можешь получить кучу и маленькую тележку неприятностей на свою голову. Сейчас я чувствовала себя как никогда более уверенной на улицах Эйла.

Признаюсь, за годы, проведенные в нейтральной академии, я успела позабыть, как в Ларгосе относятся к таким, как я. Самым ярким напоминанием для меня стал тот самый продавец в книжном. Причем, чем ближе к столице — тем хуже, довольно странная закономерность; по мне, так должно быть наоборот — лучшее, из возможных, отношение в более просвещенной столице, а на задворках — как придется, но нет. Хотя, возможно, все дело в том, что самые дальние от столицы города были ближе к Имперским границам, вполне возможно, что зверолюды там появляются чаще, представляют собой среднестатистических жителей, так что меня там почти не замечали, как и остальных людей.

— Ты собралась бегать? — нам принесли чайничек с чаем и с десяток различных пирожных, которые я очень хотела попробовать. Когда-то такие же мне, маленькой и оголодавшей, из города приносил Рэй.

— Не думаю, что завтра меня просто так выпустят из дворца. Кардин не намерен давать мне свободу. У него есть четкие планы на мой счет, которыми он не очень стремиться делиться даже со мной.

— А ты этого не хочешь? — решил уточнить Джин. Раньше мы часто это обсуждали, вероятно, он счел, что за прошедшие года, после обретенного образования, мое мнение могло измениться.

— Да я лучше чирей на задницах в глухой деревне лечить буду, — яростно выдохнула я, вспомнив частое пророчество наших преподавателей, которые они давали самым ленивым ученикам, — Я не хочу быть игрушкой Кардина, если ты понимаешь, о чем я.

— Едва ли это возможно в нашем положении.

— Возможно, — возразила я, правда веря в это, потроша очередное пирожное, в то время как Джин медленно потягивал чай. Убежать от длинных ручонок Его Величества все же можно, теперь я это точно знала — целых шесть лет я была за пределами его досягаемости. Единственное, что помогло ему вернуть меня без последствий — мои друзья.

Мы помолчали, пока я за две щеки уплетала пирожные, вспоминая, как смаковала их в детстве, как радовалась, когда Рэй приносил мне что-то подобное.

— Скажи, ты не расстроена тем, что пришлось столько лет провести в академии? — нарушил молчание Джин. Что, все еще чувствует долю вины, что отказался сбежать со мной тогда, когда я предлагала?

— Нет, — не задумываясь ответила я, — я жалею только о том, что мне пришлось уехать, почти не попрощавшись, — я почувствовала легкий оттенок румянца на щеках при воспоминании о нашем прощании. Из-за прошедших в дали друг от друга лет приходилось узнавать друг друга заново, мы стали не совсем уж незнакомцами, но от той детской уверенности не осталось и следа, — меня подняли ни свет ни заря, запихнули в машину к отцу и отправили с милостью Богов. Но… там я действительно многому научилась, нашла хороших друзей. И, мне хочется верить, что стала лучше.

— Ну, ты определенно изменилась, — задумчиво пробормотал Джин, с интересом рассматривая меня, будто увидев в первый раз.

— Правда? — усмехнулась я, — И как же именно?

— Ну, ты стала уверенней. Раньше ты в обществе становилась похожа на затравленного зверька, который напряженно прислушивается и оглядывается, чтобы вовремя заметить угрозу и спрятаться от нее. Сейчас ты стала расслабленной и уверенной в себе, можно сказать, королевой, не обращающей внимания на челядь вокруг.

— Это хорошо или плохо? — у меня ушло много времени на то, чтобы привыкнуть держать спину прямо, быть всегда с поднятой головой, не вздрагивать от резких звуков.

— Замечательно. Сейчас ты выглядишь… счастливой.

— Миранда и Вент тоже самое мне говорили последние пару лет, — хихикнула я.

— Это твои друзья? — поинтересовался Джин, внимательно смотря на меня через стол.

— Да. Миранда на момент моего поступления училась уже 2 года, правда, грандиозных успехов не добилась. Ее родители не очень состоятельные, за обучение платила тетка. Нас поселили в одной комнате — все комнаты в академии были рассчитаны на двоих. До моего приезда Миранда жила одна. Я думала, что она будет недовольна моим появлением, ведь раньше вся комната была в ее распоряжении. Но нет — моему соседству она была рада, я дольше привыкала к ней и ее неуемному оптимизму, — рассмеялась я, вспомнив, как Миранда ходила за мной, восхищаясь моими ушками и хвостом, умоляя дать ей потрогать, — Вент поступил через полгода, его растила мама, отец погиб. Он смог поступить на стипендию, потому что его признали весьма талантливым и перспективным. В то время мы с Мирандой уже довольно неплохо общались. Она заметила новенького мальчишку, который в одиночестве сидел во внутреннем дворе.

« — Ой, какой милый парень!» — воскликнула она.

Мы вдвоем шли по крытой веранде, жалуясь на очередные синяки, которые получили от преподавателя по этикету, вспоминая, что мы еще должны написать к занятиям на следующий день, планируя, когда оправимся в деревню за покупками.

Вдруг, Миранда остановилась прямо посреди коридора, рассматривая небольшой внутренний дворик. Я проследила за ее взглядом — двор как двор; несколько раскидистых деревьев со скамейками под ними, нависшие темные тучи, несколько человек — кто-то прогуливался, кто-то сидел. Но прежде, чем я успела спросить, в чем, собственно, дело, Миранда воскликнула:

— Ой, какой милый парень, — она обхватила руками колонну, которая поддерживала крышу, прячась за ней. Она периодически выглядывала из-за нее, рассматривая одиноко сидящего на скамейке паренька, на коленях которого лежала книга, чтением которой он был увлечен. Я стояла, как остановилась, наблюдая за этим действом в замешательстве, — Давай подойдем к нему, познакомимся?

— Зачем?

— Ну как? — Миранда обернулась ко мне, искренне не понимая причину моей холодности и безразличия, — он же такой симпатичный, и сидит один! Вот заметит другая девчонка, приберет его к рукам раньше нас! — она стянула ленту, держащую ее волосы в косе, которые тут же рассыпались по ее плечам волнистым медовым покрывалом, — я знаю, у тебя дома есть «любовь», но мы слишком далеко от твоего дома. Можешь не переживать — никто не узнает о твоих похождениях в этих стенах, — девушка оказалась не очень рада моей верности, ей казалось, что время обучения — самое подходящее для экспериментов, поисков себя, жизни, свободной от обещаний…

— Он что, вещь, которую можно «прибрать к рукам»?

— Пойдем! — Миранда схватила меня за руку, не слушая мои дальнейшие возражения и, словно на буксире, потащила меня во двор, целенаправленно двигаясь в сторону того паренька. Я даже не сопротивлялась, покорно шагая в след за ней — в такие моменты Миранде лучше не перечить, остановлюсь — так она не заметит, протащит меня к цели и так, — Привет! — она остановилась в шаге от мальчика. Он, не ожидавший вмешательства в свое занятие, вздрогнул, поднял на нас взгляд удививших меня глаз — бледно-голубых, почти бесцветных, что в купе с его серыми волосами выглядело весьма необычно.

— А… привет, — он неуверенно махнул рукой.

— Как тебя зовут? — продолжала напирать Миранда, напрягая даже меня горящим взглядом своих темно-серых, как низкие тучи, нависшие над нами, глаз.

— Вент. А вас? — кажется, парень был сбит с толку таким напором.

— Я — Миранда, а эта колючка — Аянэ, — беззлобно и меня представила подруга, — Ты ведь новенький?

— Да, а вы? — парень, кажется, не совсем понимал, как поддерживать это общение. Я попыталась скрыть улыбку — обидеть его не хотелось. Он не мог решить, на кого из нас смотреть — то ли на говорящую Миранду, то ли на заинтересовавшую его меня.

— Я здесь уже старожил — целых два года, — похвасталась Миранда, — Аянэ приехала только полгода назад.

— А ты — зверолюд? — не сдержался он, уже не скрываясь, рассматривая меня.

— Да, представляешь! — Миранда прямо фонтанировала оптимизмом, — Сама удивилась, когда вернулась с занятий, а в моей комнате, на свободной кровати, сидит неприкаянное белое чудо, похожее на призрака!

— Ты очень похожа на главного Имперского мага, — сказал он, все еще рассматривая меня.

— Да, это ее отец, — тут же с готовностью выложила Миранда, за что получила ощутимый тычок от меня. Ну и болтушка. Когда разойдется — вообще язык без костей становится, — Ой, — взглянув на меня, она прикрыла рот ладошкой, и пару раз легонько ударила кончиками пальцев по губам.

— Да я не в корыстных целях интересуюсь, — тут же постарался убедить меня Вент, — Просто именно он ввел стипендию для обучения тех, у кого недостаточно денег, — признался он тихо, — я просто очень благодарен ему.

— Правда? — такого я об отце не знала. В конце концов, у нас были другие темы для разговоров.

— Да, а ты не в курсе? — очень удивилась Миранда, — Он поддерживает несколько стипендиальных мест, специально для тех, кто совсем не может найти средств, но подает определенные надежды.

— Вот как, — протянула я, чувствуя, что мое уважение к отцу возрастает. Получается, что он очень хороший зверолюд не только для меня и мамы, но и для других людей.

— А еще, — продолжил Вент, — у тебя и твоего отца очень приметная, отличительная внешность. Вы ведь оба альбиносы, а это редко встречается, тем более, у зверолюдов.

— А что ты читаешь? — подруга подобралась ближе к Венту, аккуратно заглядывая в страницы, давая ему возможность спрятать написанное, если это что-то личное, — Учебник? — протянула она разочарованно. Я хихикнула при виде ее вытянувшегося лица.

— Конечно. Чтобы оставаться на стипендии нужно хорошо учиться, — пояснил парень.

— Хорошо, что я не на стипендии, иначе точно отчислили бы, — она без церемоний опустилась на скамейку по левую руку Вента. Он вопросительно посмотрел на меня:

— Присаживайся, — кивнув на правую, свободную еще сторону. Я не стала отпираться, тоже присела рядом.

— Они очень дороги тебе, — заметил Джин и на его губах заиграла мягкая приятная улыбка. Его слова выдернули меня из воспоминаний, — Идем?

Я кивнула, встала. Джин последовал моему примеру, оставляя на столе крупную купюру, придавив ее краем чашки, чтобы ветром не унесло. Мы, взявшись за руки, медленно пошли в сторону королевской обители.

— Конечно, 6 лет жизни бок о бок незамеченными не проходят, — усмехнулась я, — мы столько пережили вместе, столько натворили…, — я прямо облизнулась от воспоминаний, — Мы в библиотеке как-то раз отрыли книги по Древней магии, вынесли их под одеждой, а после втроем, бессонными ночами, изучали их. От самых простых к сложным. Как-то раз в нашей с Мирандой комнате неделю шел снег после одного неудачного эксперимента, пришлось спать в комнате Вента — у него в тот момент не было соседа, иначе пришлось бы признаться преподавателям, — да, эксперимент не удался, но это было действительно весело, — Но поймали нас на игре с магией значительно позже, даже удивительно, что нас не застукали раньше — мы не особо-то скрывались.

— А Древняя магия у вас запрещена была?

— Конечно. Древнюю магию запретили к использованию студентами академии — бывали не очень хорошие ситуации, ведь она предполагает обмен, чаще всего на кровь. А еще может что-то пойти не так, — я сдержала порыв потереть зудящий шрам на груди — наша ошибка, последствие которой теперь приходилось скрывать кремами и иллюзией. Незабываемое чувство смотреть в зеркало, пока снимают бинты, и из-под них появляется огромная открытая рана, которую просто не получилось сшить. Я хорошо помнила, как Вент пару недель таскался за мной хвостом, умоляя провести очередное заклинание. Нельзя сказать, чтобы я серьезно пожалела об этом опыте, но о боли и запахе паленой кожи отделаться до сих пор не могла, — мы уже сидели в круге, когда в комнату ворвались преподаватели. Они растащили нас в разные стороны, а после с полчаса выводили из транса. Нас обозвали идиотами и глупцами и выставили пред светлые очи директрисы. И, хоть за подобные эксперименты грозило исключение, нас только поругали и сообщили родственникам. Возможно, мы все были обязаны моему отцу, он вполне мог заступиться за нас, так что меня не ругали, скорее наоборот. Ведь мой отец — Имперский маг, а там Древняя магия используется направо и налево.

Правда, потом нам пришлось чистить всю школу — когда мы колдовали, в здание шарахнула молния, все стены будто в пожаре побывали — закопченные и потемневшие. Наказания надолго не хватило, и уже через месяц мы повторили ритуал. И на второй раз все удалось. Но тогда в успех предприятия я слабо верила, казалось, что мы опять только закоптим школу, но о наших повторных экспериментах никто не знал, а если и знал, то молчал.

— Поэтому ты хочешь сбежать? Потому что научилась намного большему, чем планировалось?

— Я рада видеть тебя, Криса и Рэя, рада видеть родные места, есть эти пирожные…, — я улыбнулась, — Но, если завтра мой побег будет успешным, я не вернусь сюда по собственной воле, по крайней мере под своим именем и внешностью. Я не буду игрушкой.

— Тебе есть куда бежать?

— Либо отстрою себе домишко в глуши, подальше от Эйла, либо переберусь в Империю, поближе к папе, — ответила я, почти не задумываясь, — Хотя… в Империю не очень хочется приезжать, а если и жить там, то где-нибудь на задворках и не отсвечивать. Отец говорил, что при дворе там слишком много интриг, меня он в это втягивать не хочет.

Мне не составит труда спрятаться в лесах, заработать на пропитание можно лечебными отварами и настоями, а за едой и одеждой бегать в ближайшую деревню, разумеется, изменив внешность, да и папа не будет против финансовой помощи мне, он и так мне ее постоянно оказывает.

— Думаю, сегодня стоит лечь пораньше — завтра сложный день… Ты, если хочешь, можешь бежать со мной, — я взглянула на него из-под опущенных ресниц, сомневаясь, правда, что сама этого хочу. Джин улыбнулся и кивнул.

Мы, не торопясь, вернулись во дворец, продолжая болтать обо всем. Мы проходили по длинному коридору в конце которого была моя комната. Здесь редко проходили люди, это была не очень популярная часть замка. Гобелены, прикрывающие ниши в стенах, всегда казались мне несколько пугающими — существа, очень отдаленно напоминающие людей, окружили массивную фигуру, лицо которой напоминало какую-то искаженную маску, и склонились перед ней. «Пришествие Демиургов» она называлась. А я представляла их более… красивыми, как бы по-детски это ни звучало, Боги все-таки.

Джин схватил меня за руку и затащил за ближайший гобелен. Ниша оказалась узкой, тесной, полутемной и несколько пыльной — я чувствовала этот запах замкнутых, редко прибираемых пространств. Я оказалась прижатой к стене, лицо Джина оказалось на расстоянии нескольких миллиметров от моего. Его глаза, таинственно мерцающие в полутьме, опять гипнотизировали меня, как шесть лет назад. Я замерла, даже не дышала, и мне было интересно — что он сделает в следующий момент. Он наклонялся все ближе ко мне, его губы касались моих, но пока невесомо, как крылья бабочки. Он словно давал мне возможность отказаться, отвернуться, уйти… На минуту мы замерли в таком положении, обмениваясь дыханием, а после Джин накрыл мои губы своими, целуя меня напористо и даже как-то яростно, я старалась не уступать, вымещая в этом поцелуе всю тоску по нему. До этого момента я думала, что это было мне необходимо, почти как воздух, или даже сильнее. Джин обхватил меня руками за талию, прижал к себе крепко, почти до боли. Но ответного порыва в себе не чувствовала.

Мы оторвались друг от друга, когда моя накидка была сброшена на пол в след за камзолом Джина. Я опустила глаза, смущаясь своего стремления почувствовать хоть что-нибудь.

— Да, сейчас не время и не место, — задыхаясь, усмехнулся Джин, подбирая наши вещи с пола, — Но как же давно я хотел это сделать.

— Ты и место присмотрел? — улыбнулась я, снова укрывая плечи накидкой, будто отгораживаясь от него.

— Каюсь, это так, — Джин ловко застегнул пуговицы, еще недавно нетерпеливо расстегнутые мной, — Но ты ведь не против, так?

— Ты прав, не против, — я подкралась к нему поближе и мимолетно чмокнула в щеку, тут же ускользая от его рук, — но, пока мы не натворили дел, лучше, чтобы каждый пошел по своим делам, а то замкнутое пространство с тобой наедине странно на меня действует, — я продолжала вести себя так, как он ожидал, продолжая уверять себя, что это — нормально, мы просто очень долго не виделись, все придет в норму, только вот привыкну к нему…

Мы не стали долго прощаться — все равно завтра рано утром увидимся вновь. Краткий поцелуй на прощание и касание рук.