Мишка и Трубочист

Агата Озолс

Так ли велик шанс встретиться двум людям, живущим за тысячу километров друг от друга, в разных странах? Встретившись, полюбить? А расставшись, увидеться вновь? Вы скажете: случайность. Кто-то скажет: вымысел. А я скажу: судьба. И немножко новогоднего волшебства.

5

Кажется, она только что изменила Павлу. Или это не измена, если развелись? Разве можно изменить бывшему мужу?

«Нет никакого мужа, — напомнила себе Мишель. — Уже полгода, как нет».

Просто это было очень странно — впервые за пять лет ее коснулся другой мужчина, не муж.

И зачем она это сделала, зачем переспала с чужим мужиком? Добро бы хоть удовольствие получила, но ведь нет.

Мишель отметила, что трубочист оказался хорошим любовником. Пожалуй, даже лучше, чем Павел. Беда только в том, что Мишель так и осталось совершенно равнодушной. Нет, технически она свое получила. Но ведь все знают, что оргазм у женщины в голове. Хотя Мишель бы сказала, что в сердце. Или в душе. Или чем там чувствуют женщины.

Трубочист был супер. Но увы, ничего он в ней не затронул. Ни души, ни сердца. И он это понял, почувствовал. И не стал демонстрировать чудеса сексуальных техник, быстро закончил и оставил ее в покое. Спасибо ему за это.

Мишель потянулась за одеждой, но трубочист ее остановил.

— Куда? — спросил, перехватив ее руку.

— Домой.

— Поздно уже, — возразил он. — Ложись и спи.

Она так удивилась этой неожиданной заботе чужого, по сути, человека, что послушно легка в кровать. Трубочист улыбнулся и накрыл Мишель ярким пледом.

— Спи, — легко коснулся ее щеки.

Потом подошел к окну и открыл раму. Холодный воздух наполнил спальню.

Плед ужасно кололся, Мишель все вертелась и никак не могла устроиться. Но потом пригрелась и, сама не заметила, как уснула.

А проснулась, когда на часах было пять утра. Трубочиста рядом не было. Мишель осторожно встала с кровати, оделась и пошла в сторону гостиной. Там его тоже не было. Только догорающие дрова в камине да стакан с остатками виски подсказали Мишель, что трубочист здесь был. Обойдя весь лофт, убедилась, что ее новоявленного любовника дома нет. И слава богу! Потому что Мишель не представляла, что она ему скажет и как вообще будет на него смотреть. Она запретила себе думать, куда мог пойти мужчина в пять утра. Это ее совершенно не касается. Быстро натянула ботинки, застегнула пальто и, схватив сумку с шарфом, открыла входную дверь. Появилась мысль, что нужно будет как-то закрыть жилище, не оставлять же его на распашку. Но у трубочиста оказался нормальный английский замок, и Мишель оставалось только захлопнуть дверь.

На улице было темно и тихо. Мишель почти бежала в сторону Каламая, так хотелось поскорее попасть в квартиру. Принять душ, лечь в кровать и сделать вид, что ничего не было. Ни секса со странным мужчиной, имени которого она так и не спросила, ни колючего пледа, ни поспешных сборов в чужой квартире. Ни-че-го.

Стоя под упругими горячими струями душа, Мишель остервенело терла тело мочалкой, пытаясь смыть следы чужих, не-Павловых, прикосновений. Получалось плохо. Предательница — память услужливо подкидывала картинки прошлой ночи. И, странное дело, эти картинки пробуждали в ее душе какие-то непонятные, ненужные ей чувства. Нежность, благодарность и….. желание повторить?

«Совсем с ума сошла», — решила Мишель и отправилась в кровать.

Сон не шел. Мишель полежала, повздыхала и решила, что пора заканчивать издеваться над собой. Собралась и пошла в супермаркет. В конце концов, сегодня Новый год и Мишель хотела встретить его за праздничным столом.

Несмотря на ранний час, в «Рими» была толпа народа. Мишель взяла тележку и покатила ее вдоль рядов, мучительно пытаясь вспомнить, что именно ей нужно купить. Конечно, нужны ингредиенты для салатов. Оливье, это обязательно. И селёдка под шубой. И крабовый салат. Хорошо бы, конечно, сварить холодец. Но где ей Таллине взять голяшку? Нет, наверняка где-то здесь их продают. Только как узнать, где именно?

«Бог с ним, с холодом», — решила Мишель. Все равно она его не ест. Как и салаты эти безумно-новогодние. Но традиция есть традиция, нужно соответствовать.

«Винегрет сделаю. И торт испеку.»

Когда Мишель упаковала все купленные продукты и посмотрела на гору пакетов, решила вызвать такси. Все равно одной эту кучу ей не утащить.

Таксист оказался хорошо воспитанным и чутким человеком и помог донести покупки до квартиры. А потом Мишель, как любая нормальная хозяйка тридцать первого декабря, стояла у плиты и варила, резала, взбивала, пекла. Когда салаты заняли место в холодильнике, а торт выставлен на подоконник — пропитываться, Мишель задумалась: а так ли ей хочется встречать Новый год одной?

«Не одиночество тебя пугает, — сказала Мишель сама себе. — Тебе просто хочется его увидеть снова. Но зачем?»

Время близилось к вечеру, пора на что-то решаться. Или остаться дома и вкусить все прелести одиночества, или идти к трубочисту. Мишель заглянула в холодильник, оценивая объём работ. Как донести все до его лофта? Самое время махнуть рукой на эту затею и устроится перед телевизором. Но Мишель уже одевалась, чтобы опять бежать в магазин.

Контейнеров она купила с запасом, что бы точно хватило и на салаты, и на нарезки, и на торт. Нагрузилась пакетами, сама себе напоминая верблюда, и пошла в Старый город.

Поднимаясь в горку мимо башни Пикк Ялг, Мишель поняла, что не помнит точно, куда ей идти. Нет, она не забыла про Александро-Невский собор и Ревельскую крепость. Но в каком из домов живет трубочист? Мишель шла по улице и поочередно подходила к домам, внимательно разглядывая входные двери, в безумной надежде узнать искомую. Напрасные надежды, ни одна из дверей не спешила ответить ей взаимностью.

Когда Мишель совсем отчаялась и решила, что Новый год она встретит прямо на мостовой, в окружении пакетов с едой, дом слева показался ей смутно знакомым. Кажется, именно отсюда она бежала нынешним утром.

Мишель сгрузила свои пакеты прямо на землю и подошла к двери. Осмотрела старую древесину, подергала за ручку. Закрыто. Внимательно изучила наличник. Напрасно, ни звонка, ни таблички.

«Прекрасно, — сказала сама себе. — Можно вернуться в квартиру или устроится прямо тут, под дверью. Вдруг мне повезет, и он вернется до наступления нового года?»

Она еще решала, как поступить, когда ее мысли были прерваны:

— Решила вернуться?

Мишель смотрела на своего трубочиста и не узнавала. Вместо черной формы на мужчине были светлые джинсы, из-под распахнутой стильной дубленки виднелся белый свитер.

«Кашемир, — решила Мишель. — Итальянский или шотландский, он их путает».

Трудно было узнать в этом дорого одетом мужчине человека, чистящего дымоходы.

— Пришла уже с вещами? — спросил он насмешливо.

— А ты против? — включилась в игру Мишель.

— Я? Нет, я не против. Живи на здоровье.

— Спасибо.

— А что случилось? Тебя выселили из квартиры?

— Это имеет значение?

— Абсолютно никакого.

Он облокотился о старую дверь и продолжал разглядывать Мишель и ее пакеты, не торопясь пускать в свой дом.

Под его пристальным взглядом Мишель подумала, что немного погорячилась с приходом. Ведь у него могли быть свои планы на эту ночь. Друзья, родные, женщина, в конце концов. Они переспали, но Мишель совершенно ничего о нем не знала.

— Так пустишь? Или мне идти дальше? — спросила с вызовом.

— Дальше? Есть еще кто-то, кого ты готова осчастливить?

Стало обидно. Она наготовила кучу всего, несколько раз бегала в магазин, пришла сюда, к нему, а он, вместо того, чтобы обрадоваться, стоит и насмехается на ней.

— Я, пожалуй, пойду, — Мишель наклонилась и стала собирать пакеты с едой.

— И куда же пойдет холодная московская барышня?

— Встречать Новый год.

— Одна?

— Да, — Мишель собрала сумки. — Горячий эстонский парень не произвел на меня должного впечатления.

Он рассмеялся, шагнул к Мишель и разом отобрал все ее пакеты.

— Облажался, — ответил трубочист. — Дай ему еще один шанс.

— Думаешь, стоит? — с сомнением спросила Мишель.

— Он будет очень стараться, — заверил ее трубочист и без перехода попросил: — Достать в кармане ключи, пожалуйста.

Мишель не стала ломаться, она ведь пришла именно для того, чтобы встретить праздник с этим мужчиной. Достала ключи, открыла входную дверь.

— Сбоку есть кнопка, — сказал трубочист, — нажми.

Мишель послушно провела рукой по стене, нашла кнопку и нажала. На лестнице загорелся свет.

— А выключать как?

— Сам выключиться, — трубочист стал подниматься по ступеням. — Через четыре минуты.

Он быстро шел наверх, Мишель с трудом поспевала за ним. А ведь считала себя тренированным человеком.

— Что у тебя в сумках? — спросил он, не сбавляя темпа.

— Еда.

— Еда?

— Салаты всякие, закуски, торт.

— Ты привезла все это из Москвы? — с изумлением спросил он, остановившись на лестничной площадке.

— Ты дурак, что ли? — удивилась Мишель. — Зачем бы мне это делать?

— Купила здесь?

— Приготовила здесь, — поправила его. — Знаешь, нужно сходить в магазин, купить продукты, а потом приготовить разные блюда.

— И торт сама испекла?

— А что такого? У вас в Эстонии не принято готовить?

— Принято, — ответил он немного рассеяно. — А тебе-то зачем?

— А что, я не человек?

— Человек, конечно. Только можно ведь было купить готовые блюда.

— Я не ем готовое.

Они замолчали, разглядывая друг друга. Внезапно погас свет.

— Мы идем? — спросила Мишель. — Или так и будем стоять в темноте на лестнице?

— Идем, — согласился трубочист и двинулся дальше. — Не ожидал от тебя.

— Чего не ожидал? Что я умею готовить? Или что приду к тебе?

— Всего не ожидал.

А Мишель вдруг вспомнила, что они так и не познакомились.

— Меня Мишель зовут, — сказала ему в спину.

— Как? — он остановился и резко развернулся к ней лицом. — Как тебя зовут?

— Мишель.

Несколько долгих мгновений трубочист смотрел на нее, словно пытаясь разглядеть что-то в темноте, потом опомнился, хмыкнул и продолжил подъем.

— А тебя как зовут? — спросила Мишель, так и не дождавшись ответного представления.

— Ты не поверишь.

— А все-таки?

— Михаэль, — ответил трубочист.

— Очень приятно, — автоматически сказала Мишель прежде, чем до нее дошел смысл его слов.

Мишель и Михаэль. Мишка и…. Мишка? Два Мишки. Это прямо Шишкин какой-то.

— Как тебя зовут близкие? — спросила Мишель после паузы.

— Так и зовут, Михаэль.

Они добрались, наконец, до чердака. И теперь Михаэль стоял и ждал, когда Мишель откроет дверь.

— А сокращенно? — настаивала Мишель, уж очень ей было интересно.

— А тебя?

— Миша, — ответила она, а потом вспомнила Павла и добавила: — Или Мишка.

— Косолапый? — уточнил трубочист.

— Очень смешно, — она прошла в дом следом за ним. — Так как тебя называют? Миша или Мишка?

— Мих, это все-таки Эстония, — сказал трубочист. — Пакеты я сразу несу на кухню, да?

— А куда же еще? Конечно, на кухню. Сейчас разденусь, и будем накрывать на стол, — ответила Мишель и поразилась, насколько привычно и по-домашнему прозвучал ее ответ.

Трубочист, вернее Мих, тоже это почувствовал. Но комментировать не стал, только одарил ее еще одним долгим взглядом и ушел на кухню.

Скинув пальто и обувь, Мишель прошла за ним на кухню.

— Салаты в холодильник? — спросил Михаэль, разглядывая содержимое сумок.

— А где мы накроем на стол? — вопросом на вопрос ответила Мишель.

— Не знаю, — улыбнулся Мих, взял самый большой контейнер и открыл его. — Можем здесь или в гостиной, но у меня нет большого обеденного стола.

— Почему?

— Да он как-то не нужен, — Михаэль взял ложку, явно собираясь продегустировать ее стряпню.

— Салат не заправлен, — предупредила Мишель. — Ты не собираешь в доме большие компании?

— Нет, — ответил трубочист. — Ты салат специально не заправляешь? Что бы было не так калорийно?

— Специально, но не поэтому. Не люблю, когда он киснет в заправке. А гости у тебя бывают?

— Редко, — Михаэль вернулся к разбору сумок. — Слушай, у меня нет майонеза. Оливье же майонезом заправляют, да?

— Да. Может, успеем купить?

— Вряд ли, в магазинах сегодня короткий день.

— Значит, будем есть оливье без майонеза, — решила Мишель.

Михаэль попробовал салат.

— Ого, — сказал удивленно. — Так даже вкуснее. Кстати, есть сметана. Может, сметану добавим?

Мишель кивнула. Она вдруг поняла, что ей очень, ну просто очень — очень, нравится этот мужчина. Вот такой, в белом свитере, с легкой щетиной, стоящий посреди кухни и с удовольствием лакомящийся приготовленной ею едой. Она так на него засмотрелась, что чуть не пропустила момент, когда Мих потянулся к торту, решив закусить им селедку под шубой.

— Ты уверен, что получится вкусно? — она успела отвести его руку от десерта.

— А что такого? — удивился Михаэль.

— Ты серьезно? Будешь заедать селедку сладким?

— Буду. А что?

— Это невкусно.

— Много ты понимаешь. Это очень вкусно. Ты потрясающе готовишь.

— Спасибо, — комплимент был приятен. — Так где мы накроем на стол? У камина?

— Если хочешь, — согласился он, потом вздохнул: — Торт оставлю на потом. Жалко портить такую красоту.

Она уже открыла рот, что бы сказать, что может испечь еще, но вовремя опомнилась. Не хватало еще, чтобы Мих решил, что она ему навязывается. Вместо этого она лишь коротко ответила:

— Хорошо.

А потом Мих поставил у камина небольшой столик, и они занялись сервировкой. На его кухне Мишель нашла множество нужных вещей: и праздничные салфетки, и красивую посуду, чем, признаться, очень удивила трубочиста.

— Ты не знал, что у тебя есть новогодний сервиз? — спросила она, разглядывая фарфоровые тарелки, расписанные еловыми ветками и рождественскими колокольчиками.

— Я забыл, — признался Михаэль. — Давно не пользовался этой посудой.

— А где ты собирался встречать Новый год?

— С друзьями.

— Я поломала тебе планы? — расстроенно спросила Мишель.

— Не было никаких особенных планов, — сознался Мих. — Просто собирался пойти к друзьям.

— Тогда надо, наверное, их предупредить, что ты не придёшь, — она немного растерялась.

Михаэль смотрел на ее и улыбался.

— Если у тебя изменились планы, — добавила Мишель.

— Надо, — согласился он. — Я сейчас. Ты не видела мой телефон?

Мих вышел из кухни в поисках мобильного, а Мишель задумалась. Она, все же, помешала его планам. Это плохо. А вот то, что Михаэль с легкостью отказался от них, чтобы встретить Новый год в ее компании, это хорошо. И Мишель не будет переживать о неизвестных ей людях, пусть даже его друзьях. Трубочист достаточно взрослый, чтобы самому решать — с кем ему проводить свое время.

Михаэль быстро вернулся.

— Какие бокалы нам нужны?

— Для шампанского, — ответила Мишель. — Если оно у нас есть.

— Найдется.

Новогодний стол, а вернее сказать, столик, был накрыт в гостиной у камина, и радовал глаз праздничной сервировкой.

— А мы пойдем на Радушную площадь? — спросила Мишель, любуясь на всю эту красоту.

— Ты хочешь уйти дома, на холод, чтобы потолкаться на площади в толпе туристов? Даже не попробовав ничего из того, что сама приготовила?

Мих старался говорить серьезно, но его выдавали смеющиеся глаза.

— Хочу, — решительно ответила Мишель и уточнила: — Уйти на площадь. И я все уже пробовала. Когда готовишь, приходится снимать пробу.

Михаэль посмотрел на часы.

— Тогда у меня к тебе предложение: давай сядем и проводим старый год, а потом пойдем гулять. Я, признаться, ужасно голоден.

— Ты не обедал? — спросила Мишель.

— Нет. Только кофе выпил утром.

Она с трудом подавила в себе желание спросить, что же помешало Михаэлю пообедать. То, что она ничего не знала о своем новоявленном любовнике, начинало слегка раздражать.

— Я редко ем днем, — пояснил трубочист.

— Очень много работы?

— Ты даже не представляешь. Море.

— Неужели в Таллинне столько каминов?

— А при чем здесь камины?

— Ты же трубочист, — напомнила ему Мишель.

— Ты серьезно в это поверила? — рассмеялся Михаэль.

— Да, — озадаченно ответила Мишель. — А что, это не так?

— Нет.

— Тогда что ты делал на Ратушной площади в костюме трубочиста? Морочил голову людям?

— Почему сразу морочил? Может, это мое хобби? — лукаво спросил Мих.

— Обманывать людей? Есть такое хобби? — обиженно уточнила Мишель.

Узнав, что Михаэль ненастоящий трубочист, она расстроилась. Еще бы, ведь получается, что желание, которое она загадала, никогда теперь не сбудется. А Мишель уже начала верить, что все в ее жизни может измениться. И непременно к лучшему. Это ведь Новый год!

— Ты расстроилась от того, что я не трубочист? — удивился Михаэль. — Но почему?

— Ничего я не расстроилась.

Мишель не хотела ему ничего объяснять. Как это вообще можно объяснить другому человеку? Да еще мужчине? Разве он поймет, если она расскажет, почему ей так жизненно важно изменить свою жизнь?

— Тогда зачем ты нарядился трубочистом?

— Поспорил, — ответил Михаэль.

— С кем? И на что?

— С другом, — коротко ответил мнимый трубочист. — Только не спрашивай о предмете спора, неловко рассказывать.

— Ты меня интригуешь.

— И все-таки, почему ты расстроилась?

— Неловко рассказывать, — повторила Мишель его слова.

— А если я догадаюсь?

— Тогда догадывайся про себя, ладно? Мне, и в правду, неловко.

Мих согласно кивнул.

— Чем будем провожать старый год? Виски, коньяк, вино?

— А можно мне чая? Я не очень хочу пить алкоголь.

— Тебе все можно, — ответил Михаэль, и в ответ на ее потрясенный взгляд пояснил: — После твоего эпического появления на моем пороге с сумками полными домашней еды.

— Тогда сделай мне чай.

— Черный? С лимоном?

— Да.

Михаэль взял с дивана пару ярких подушек и бросил их около столика.

— Устраивайся, — предложил радушно. — Я пока сделаю нам чай.

— Ты тоже будешь чай? Тебе вовсе необязательно. Ты можешь выпить виски.

— Нет, я хочу составить тебе компанию.

Чай, приготовленный трубочистом, был именно таким, какой любила Мишель — крепким и горячим. И лимон он порезал, как надо — толстыми дольками.

— Вот сахара у меня нет, — сказал Мих, ставя на скатерть чайные чашки. — Зато где-то есть бельгийский шоколад.

Но Мишель не хотела сладкого. Она поморщилась, отрицательно мотнула головой, показывая, что не хочет шоколад, и потянулась к заварочному чайнику. Михаэль успел опередить ее.

— Я поухаживаю за тобой. Тысячу лет не ухаживал за красивой женщиной.

— Все некрасивые попадались? — усмехнулась Мишель.

— Никакие не попадались, если честно.

Мишель сделала глоток свежезаваренного ароматного чая и, наблюдая за Михаэлем из-под ресниц, подумала, что с такой внешностью ему нет нужны ухаживать за женщинами. Они сами за ним ухаживают. Даже, наверное, в очередь становятся, чтобы чаю ему налить, не говоря уже обо всем остальном.

— А твои друзья не против того, что ты не придешь? — спросила Мишель.

Честно говоря, ее интересовали не столько друзья, сколько подруги. Но ведь прямо спрашивать неудобно. Или удобно? Особенно учитывая, что они были близки.

— А почему они должны быть против? — Михаэль отпил из своей чашки. — Черт, горячо. Как ты можешь пить такой кипяток?

— Не кипяток, не преувеличивай. Просто я люблю горячий чай, — ответила Мишель и вернулась к теме: — Это же друзья.

— Я достаточно взрослый мужчина, чтобы решать, где и с кем проводить свое время, — ответил Михаэль. — Или тебя интересует что-то другое?

— Что? — не поняла Мишель.

— Вот я и спрашиваю, что?

Он пил чай, смотрел на Мишель и продолжал улыбаться. И она набралась смелости и ответила:

— Я хотела спросить, есть ли у тебя…. женщина…. которая хотела бы встретить с тобой Новый год.

— Я надеюсь, что эта женщина ты, — просто ответил Михаэль, пытливо глядя ей в лицо.