Шестая стихия. Рукопись принесенная морем. 2 часть дилогии

Агата Малецкая, 2022

Продолжение романа "Маг пяти стихий. Роман под шум прибоя". Все закончилось… Лизе и Матвею предстоит обрести себя и друг друга. Смогут ли они это сделать, когда мир стоит на краю гибели? Сбывается древнее пророчество: пять стихий восстанут из небытия, чтобы разрушить мир или возродить его. Любой финал – это лишь новое начало. Вторая часть истории о любви и ненависти, встретившихся на берегу Черного Моря…

Глава 4. Тьма

И все же истинная трагедия Фауста заключается не в том, что он продал душу дьяволу. Настоящая трагедия в том, что нет никакого дьявола, чтобы купить вашу душу.

Ромен Гари

Декабрьский дождь наотмашь хлестал по городу. Лиза кутаясь в парку бежала наискосок через внутренний дворик в магазин. Она очень боялась встречи с родителями. Но Тамара Петровна, видимо, пока волновалась за дочь, успела растеряла весь свой воспитательный пыл. Мать просто обняла исхудавшую-побледневшую фигуру, возникшую в дверном проеме.

— Мамочка, только не спрашивай меня не о чем. Ладно?

— Конечно. Милая моя. Для нас с папой главное, чтобы ты была счастлива, а с Матвеем или нет — это не важно.

— Матвей хороший. Он очень мне помог. Но я не люблю его. Знаешь, мам, я его наверное никогда не любила. Ты знаешь, что такое не любить? Не в плане ненавидеть, а просто… не любить…

— Да уж, знаю. Знаю. А что стало с твоими волосами?

— Ну Катя же тебе сказала, у нас случился в доме пожар. Меня спасли. А волосы — нет. Не волнуйся, мамуль, отрастут, — она трогательно обняла маму и чмокнула её в щеку.

Лиза почувствовала теплый и родной аромат. От мамы пахло знакомыми с детства цветочными духами и кухней. Уютном, где на плите всегда есть кастрюлька свежего борща, в духовке томиться тушеное мясо, а на столе поджидают всю семью горячие пирожки. Да, её мама — волшебница как и любая хранительница очага. Тамара Петровна вглядывалась в родные нежные черты, внезапно прорезавшиеся мудростью. Ее девочка стала женщиной, но не в пошло-постельном значение этого слова, а в глубинном познание душевных лабиринтов «бабской доли».

А та перебирала свои вещи, как-то сразу осознав, что выросла из комнаты и всего, что в ней находится: из этих плюшевых мимишных игрушек, выражающих сначала заботу родителей, а затем нежность Матвея, постеров и забавных афоризмов, наклеенных на стену, штор-ниточек и флисового мягкого покрывала. Лиза будто чужая озиралась в этой спаленке, еще чуть больше полугода назад бывшей её собственной. Она словно попала внутрь фотографии, которая напоминает о теплом, солнечном детстве, но именно невозможность вернуться в него делает его особенно притягательным. Нет, нужно возвращаться в Сочи. Теперь там её стихия.

Через пару вечеров Лиза не выдержала постоянного внимания. Ей необходимо было перевести дух:

— Мам, заварка кончилась, я сбегаю?

— Так черная есть, возьми. И вообще дождь же, простынешь, — Тамара Ивановна боялась даже на минуту выпустить свою голубку — Вдруг опять исчезнет.

— Да нет. Нормально. Зеленого хочу купит и проветрится.

— Может вместе сходим?

— Мам! Да ничего не случится со мной. Я быстро по Октябрьской революции до Дзержинского и назад. Целую. Пока ты будешь одеваться, я уже вернусь.

Родители Лизы жили в самом центре Смоленска, и Лизе когда-то очень нравился этот тихий уютный городок, называемым и щитом, и ключом России. Не особенно выбирая, Лиза взяла на полке супермаркета первый попавшийся зеленый час с жасмином, быстро рассчиталась и проворно выскочила на улицу.

— Красавица, подай на старость, — сильным голосом который не вязался с его согбенной спиной выкрикнул старик, в балахонистом плаще, с капюшоном скрывающем лицо.

— Вы мне?

— Да, Лиза, тебе. Подай монеточку.

— Но откуда вы знаете мое имя…

— Дашь две — расскажу.

— У меня нет денег…

— Врешь. Твой ноль сыграл.

Лиза ошалело смотрела на мужчину. Он откинул капюшон. Приятный шатен, средних лет.

— Не бойся. Пойдем. Мне нужно тебе кое-что показать. Я пошутил про деньги. Но, к слову, ты их честно выиграла и можешь спокойно пользоваться.

— Мне ничего не нужно от Влада…

— Так это же не его выигрыш. Его карты сгорели там… в доме… вместе с книгами и артефактами, и всем прочим. Вурдалаков, конечно, не жалко. Туда им и дорога. А вот книги — то большая потеря. Я бы на месте Матвея их спасал, а не тебя. Да, шучу-шучу.

Они перешли дорогу и подошли к смоленской крепости, опоясавшей практически весь центр города. Незнакомец проворно достал из внутреннего кармана ключ и отпер незаметную дверь, вдавленную в кирпичную кладу и незаметную для поверхностного взгляда прохожего, не знающего об её существование. Они вошли в каморку с низким потолком. Лиза чуть не касалась его головой, мужчине же пришлось слегка пригнуться. Он зажег небольшую лампадку.

— Заходи-заходи. Если боишься, то можешь дверь не закрывать. Но я бы закрыл от лишних глаз и сырости.

— Я не боюсь, — Лиза притворила за собой дверь.

Комнатушка была не больше семи квадратных метров, там с трудом влезал старый грубо-отесанный стол и короткая лавка. На столе лежали книги.

— Лиза, эти книги здесь спрятали древние маги. В средние веке в город пришла чума, она унесла жизни практически всех жителей. По разным версиям из многотысячного города осталось всего три или пять человек. Они закрыли город на замок и ушли. А когда спустя почти сотню лет первые люди стали возвращаться, то нашли их. Есть версия, что те выжившие тоже имели отношение к тройным мирам и ведали тайны стихий. Здесь описана история первых магов. Я хочу, чтобы ты прочитала её. Возможно, эти знания тебе никогда не пригодятся. Но думаю, вдова Владислава Воронова имеет права знать, как все началось. В любом случае тебе решать. Вот ключ.

Он положил тяжелый, изогнутый, металлический предмет на стол.

— Когда закончишь, положи его за валун возле двери. Кому надо — заберут. За это не волнуйся. И удачи тебе.

Он вышел. Лиза опустилась на лавку и открыла верхнюю книгу.

Первыми магами были обычные люди, которые более чутко и внимательно прислушивались к голосу природы, всматривались в её привычки, запоминали причины и следствия явлений. Живя в пещерах, кутаясь в шкуры животных, добывая огонь трением, будучи зависимыми от каждой мелочи в окружающей среде, они были вынуждены научиться следить за солнцем, создавая часы и составляя календари, изучать целебные свойства растений, разрабатывать письменность и первые ручные инструменты труда. Все это требовало постоянной работы мозга, воображения, смелости. Тот, кто первым заострил камень превратив его в топорик, был настоящим магом. Близость к земле позволяла людям более тонко слышать вибрации материи, так они учились слышать голоса мертвых, создавать музыку ударами предметов, предвидеть будущее, запечатлевать настоящее в схематичных картинах на стенах пещер. Конечно, не каждый рожденный человек обладал даром глубокого познания. Так постепенно общество разделилось на магов и обычных людей. Маги могли жить столетиями. Кто-то участвовала в эпохальных исторических событиях, сталкивая людей, тасуя их как колоду карт. Другие же вели себя незаметно, пользуясь уникальной возможностью прожить несколько жизней, примерить на себя разных судьбы в разных уголках земного шара. Третьи же посвящали себя накоплению знаний. Маги всегда были очень близки к сути Вселенной, поэтому она оставляла за собой непознаваемое право вмешиваться в их бытие, а также регулировать число магов на планете, именно поэтому ни маги, ни ведьмы не могли иметь наследников.

Сколько именно существует на свете магических Орденов, никому не было доподлинно известно. Но считалось, что их порядка двух-трех десятков. Кроме того, были свободные маги. Подходы к извлечению магической энергии были разные, кто-то повторяя за древними предками бил в бубны, взывал к четырем основным стихиям: воде, огню, земле и воздуху. Кто-то использовал еще и более сложную пятую стихию времени. Одни опирались на артефакты, амулеты и руны. Другие лишь на собственные силы.

Лиза вынырнула из текста, спохватившись, что родители её заждались. Выскочила на улицу, положив ключ в карман. Придется менять билет. Ей предстоит разобраться, в каком мире теперь живет.

***

— Такими темпами нам грозит Цивилизационный Разлом, — Председатель Константы Содружества, невысокий седенький мужичок любил поговорить с умным человеком, то есть с самим собой.

В этот раз он взял высокий, повествовательный, дикторский тон конферансье, который обращается к широкой аудитории при том с одной стороны лично к каждому из присутствующих, но при этом ни к кому конкретно, благодаря чему ощущение, что он говорит со всеми сразу усиливалось. Все бы ничего, но Петр Федорович был в комнате один.

Тем не менее он махал руками и даже округлял глаза, силясь произвести впечатление на призрачную публику.

— Три тысячи триста тридцать три девки! Псу под хвост! И кто за это ответит? Все черные маги рассовались по углам как мыши! Никто не признается, кто всклокочил Драконий город! Нет! И главное — когда? Дорофей нежданно-негаданно почил, а Наташка звезданулась с горы. И что мне теперь? Где набрать белых ведьм! Я их что, рожаю?! А без них магов не приструнишь! Сейчас же все пойдут в разброд и шатания!!!

С ним никто не спорил. Но молчание кабинета не остужало его пыл, а лишь раззадоривало. В комнате отделанной в модном лет сто назад стиле арт-деко соединялись комфорт, функциональность и роскошь: дубовая лакированная мебель эргономичный формы, приятные для глаза приглушённые цвета, небольшой геометричный ковер на стене, живопись художников начала 20 века на стенах. У владельца этого интерьера был хороший вкус и отсутствие склонности к китчевой демонстрации своего богатства. А вот богатство было.

В углу на подставке напротив тахты с гнутыми ножками стояла позолоченная клетка, в которой на деревянной жердочке сидел разноцветный попугай, а на кожаном кресле в углу комнаты, свернувшись калачиком лежал кот. Животные, казалось, не слушали беснований своего хозяина. Внезапно попугай открыл клюв и хорошо поставленным голосом поинтересовался:

— А что говорит Советник?

— Советник! Советник пытается подстелить везде соломки! И намекает на необходимость созыва Константы.

— Пятая Коалиция совсем от мурр-рук отбилась, надо готовиться к вай-не, девочки — это только цветочки, — растягивая слова сказал кот голосом известного народного артиста Олега Павловича Табакова, вместо того чтобы мяукнуть как и следовало приличному животному.

— А при чем здесь она? — подпрыгнул мужичок.

— А вы Петр Федорович как будто сами с Ахуна мурр-рухнули, — добавил кот. — Каждому приличному магу известно, что Пятая Коалиция с начала времен облизывается на Драконий город. Так что я думаю, что погибшие девочки — это их, так сказать, «заслуга». Они кинули кость, которая займет черных магов в попытках выяснить, кто из них самый темный, а сами тем временем проникнут в город и захватят Стрелу Самсона. Установленная на один циферблат с Иглой Времени она будет управлять будущим ближайшие несколько тысячелетий. А мы с вами будем им молочко в чай подливать.

— Да ну вы бросьте! Как бы они это смогли? — без прежнего пыла присел на краешек кресла Петр Федорович, Председатель Константы Содружества.

— Дурное дело, сами знаете, не хитр-ррое, — подытожил кот.

— Ну что же, составляй динамическое послание. И никого из наших не забудь. Если что — вон у попугая спроси, кто еще остался!

— Да уж справлюсь, не в перр-рвый мурр-раз, — кот вальяжно прыгнул со своей лежанке, заставляя пространство слегка вибрировать, передавая призрачное сообщение всем, чьих способностей хватало его принять.

***

Прежде чем вернуться домой Катя долго блуждала по улицам. У них с Матвеем сложилось негласное правило: по очереди где-то «задерживаться» после работы, пока Лиза находилась в Смоленске. Они боялись оставаться наедине.

«Привет. Как вы? У меня все нормально! Буду здесь еще неделю. Появились дела. Извини. Целую. Поздравляем с Днем Рождения!». Пришла «телеграмма» в мессендежере… Катя обрадовалась, значит у Лизы все хорошо и удалось восстановить общий язык с родителями, но ей то снова день за днем скрывать тоску по Матвею.

Повернула ключ.

Вошла в квартиру. С кухни доносился приятный аромат.

Матвей дома. Под чаянья ютобового блогера молодой, атлетически-сложенный мужчина колдовал над плитой. Она как всегда невольно залюбовалась им. Он откинул челку, упавшую на глаза:

— Привет! Классно, что вернулась! Заходи, будь как дома. Голодная? Руки мой, паста готова!

После ужина Катя предложила.

— Я тут сериал забавный нашла, глянем. Там постапокалипсис. И, кажется, что-то про зомби.

— Зомби — это всегда хорошо, — согласился Матвей. — Савелий сегодня тренировку отменил, у спортсменов сборы, он с ними поехал в Ростов. Поэтому у меня свободный вечер.

Они обложившись подушками, сели на катину кровать. На мониторе компьютера замелькали бодрые титры, обещая кроваво-увлекательное зрелище. Катя вытянула ногу, невольно коленом задев бедро Матвея. Словно по команде по его коже прошел электрический заряд. Высокий мужчина склонился над сидевшей рядом девушкой. Его волновало в ней все: хрупкие плечи, незаметные случайному взгляду «звездочки»-веснушки на груди, тонкие волосы, непослушно торчащие на затылке. Он неё пахло мятой и мылом. Матвей вдруг подумал, что когда от женщины так близко пахнет свежестью недавнего душа, то это самый интимный и возбуждающий запах. Его мышцы напряглись. Он силой воли сдерживал свою страсть. Всей его Ци и «железной рубашки» хватило лишь на то, чтобы сдавленным голосом произнести:

— Прости. Пойду к себе на раскладушку. Что-то устал. Засыпаю.

— Понимаю. Спокойной ночи.

Катя лежала на кровати и смотрела в потолок. На экране компьютера зомби рвали плоть зазевавшихся прохожих и глотали её не жуя. А двадцатишестилетная женщина думала о том, где найти иголку, чтобы сшить своё рваное сердце. Она не сказала Матвею, что у нее сегодня День Рождения. Зачем им еще один повод терзать друг друга.

***

Из своих изысканий Лиза вынесла главное: магов на свете довольно много. Часть из них поклоняются тотемам или символом и объединяются в Ордены. Другие же существуют по одиночке, самостоятельно собирая знания и аккумулируя энергию. Все маги опираются на четыре стихии: огонь, воду, землю и воздух. И используют материю, рождающуюся на их стыке. Человек может родиться с магическими способностями, но не будучи вовремя инициированным, так и уйти из жизни, прожив всего семь-восемь десятилетий. Есть маги, которые живут среди людей, не привлекая к себе внимания. Лиза невольно подумала, что слегка сбрендевшая соседка с третьего этажа, вполне может быть ведьмой, которая через пару лет омолодиться и, прикинувшись внучкой Зои Сергеевны, «наследует» квартиру и продолжит свои алхимические опыты. А никто из соседей даже знать не будет, что у них под боком колдует настоящая ведьма. А тем временем, где-нибудь в Иллинойсе вымрут все пчелы. А бабушка-внучка лишь протрет красную «корочку» майора комитета на страже безопасности всея Руси. Вот же лезет в голову всякий бред!

Всё это не успокоило её в главном: Лиза чувствовало огромную вину за то, что не пыталась его остановить. Теперь она понимала, что у неё были для этого возможности. А еще… она очень скучала по Владиславу.

Надо возвращаться.

***

Васёк вытер пот со лба и прыгнул с подножки своего экскаватора на землю. Под ногами растекалась жидкая кашица, он оступился в неё ботинком, смачно выругался, но вытирать ногу не стал — все одно: стройка, тут не до белых штиблет. Он подозвал своего напарника Серегу:

— Сер, че-то не докумекаю, сфига ли аппарат не пашет, может ты глянь. Лампочки горят, в поряде! А ковш не фурычит. Встал в одной позе. Ни вверх, ни вниз не идет.

Приземистый, но сноровистый, с увлеченным блеском в глазах Серега сразу же подбежал. Смена уже кончалась, а план они доделать никак не успевали, весь день что-то случалось.

— Ща, гляну, не бзди, — он на руках подтянулся в кабину, пощелкал переключателями.

Действительно, Васек был прав. Судя по индикаторам все было исправно, но машина не реагировала ни на какие манипуляции. Он выглянул в окно, осмотрел агрегат, никаких видимых поломок у экскаватора не было. Неужели придется инженера-техника звать! Так можно и на два-три дня в простой уйти. И главное: сначала все было нормально — ковш пару-тройку раз штатно зацепил землю и высыпал её в кузов грузовика, в стоявшем рядом самосвале высился аккуратный холмик, а на четвертом черпаке словно увяз. И что теперь делать не понятно! Еще этот мелкий раздражающий снег валит!

— Васьк, тащи лопату,… — на хорошо понятном широкой русской душе языке крепко выразился Сергей и спрыгнул в образовавшуюся яму.

Сапоги сразу по щиколотку вошли в мокрую почву.

— Кидаю? — заржал Василий.

— Ага, только не промахнись. С такой работай — проще сразу лопатой по башке!

Сергей начал очищать лопатой ковш от заполнившего его грунта. Чё за хрен? Лопата наткнулась на какой-то мешок. Он хотел откинуть липкий мусор, но находка выглядела странно: плотно завернутая и довольно чистая, будто не её только что выловили из жижи.

— Слышь, тут какой-то сверток? Чё с ним делать?

— Да выбрось! Пакет поди из супермаркета!

— На такой глубине? Не! Брось! Дай-ка руку, — Васька резким движением выдернул приятеля из ямы.

— Дай позырить!

Впитавшаяся грязь будто сама отталкивалась от странной находки. Парни попытались развернуть туго свернутый свиток, но спрессованный защитный слой плохо поддавался. Наконец им удалось подковырнуть за край и освободить содержимое. На широкую грубую, мозолистую от постоянного физического труда ладонь Сергея выскользнул кусочек бересты!

— Ни кря! — восхищенно вымолвил он и поднял глаза на друга. Тот испытывал столь же восторженные и лаконично выражаемые чувства. Очевидно вещица им попалась фендебоберная, и за неё может даже получится выручить приятный кэш.

— Ай, капитанская бляха! — выкрикнул Серый и чуть не выронил свиток. Хорошо, что Вася успел перехватить его через кусок кожи, в который он был завернут. — Что за чертовщина? Он жгется!!?

— Мальчики, не ваше это, отдайте, пожалуйста, старой женщине, по-хорошему прошу, — молодые люди повернулись на голос, их взгляд уперся в пожилую цыганку.

Несмотря на дряблую кожу, тусклые, подернутые мутной пеленой глаза, серые, выцветшие неопрятные волосы, наследница ромалэ молодилась: на её лице был намазюкан яркий кричащий макияж, глаза обведены бирюзово-голубыми тенями, густо намазанные ресницы и красно-бордовая помада, нанесенная явно дрожащей рукой. Сверху несмотря на зимнюю слякоть была нахлобучена видавшая виды шляпа. Её длинные юбки намокли и забрызгались строительной грязью. Но она не замечала всего этого, уверенно протягивая руку к свитку.

— Дай, миленький. Не твое это. Тебе начертано найти было. И все. Спасибо. Нашел и уйди.

— Ты в своем уме! Старая шалава! Вали отседа, пока не дали! Уйди! Я это нашел! Может продам кому. За дорого! Машину куплю! Или в музей сдам. И там мою фамилию напишут на табличке.

— Отдай, или напишут твое имя на табличке. Только не на той, — она продолжала протягивать ладонь.

Сереге вдруг нестерпимо жалко стало отдавать этот кусок необыкновенной бересты, он уже хотел было толкнуть навязчивую старуху, но ее полуслепые глаза вдруг изнутри зажглись темным, колючим, игольчатым свечением. Она сверлила его этой теменью. В его голове начал закручиваться вихрь. Движения парня замедлились, как под действием гипноза он протянул старухе свое сокровище. Стоящий рядом Вася, казалось, совсем перестал соображать, что именно происходит. Он ритмично раскачивался как маятник и придурковато напевал детскую песенку: «В стране сидел кузнечик». Цыганка грубовато выхватило свиток из рук Сергея, сунула его за пазуху и, щелкнув по носу обоих молодых мужчин, выводя их из транса, чуть ли не бегом ринулась со строительной площадки, пока они окончательно не пришли в себя.