Демонострой. Его нелюбимая жена

Аврора Каэрос, 2022

«Ты совершенно не умеешь врать, моя Калео. Нисколько», – усмехнулся Самаэль, и в его глазах опять блеснуло что-то темное, обволакивающее, но быстро пропало.Я действительно не умела врать, и для Ада то было просто смешно. Но мне придется освоить эту премудрость ради семьи. Ради себя. Потому что Самаэль дей Лютт никогда не должен узнать, что я не могу жить без него.

Глава 5

До самого дня свадьбы я Самаэля не видела. Неужели его так задел мой страх? Смешно. Его боялась половина Ада, а вторая старалась не попадаться на глаза. За руку с ним здоровались только трое: сам Люцифер и двое его братьев — Ахерон и Ваал и лишь потому, что силой данной их правящим родом они были неприкосновенны для Ночного Судьи. С остальными Самаэль дей Лютт мог творить что угодно!

И он действительно обижается, что я испугалась казни от его руки?!

Или я смотрю слишком поверхностно?

Может, Самаэль не хотел, чтобы я его боялась? Но как такое возможно…

Хотя мне бы очень хотелось видеть в нем не только титул и статус, но и просто мужчину. Позволит ли он когда-нибудь подойти к нему так близко? Папа же позволил маме. Но папа маму любил и любит…

— О чем задумалась? — спросила сонная мама, глядя на то, как я уставилась в стену, держа в руках чашку с чаем. Она запахнула легкий халат и уселась на табурет около меня. — Сваришь мне кофе? Ужасно хочу спать, — и зевнула.

— Что вы вчера с папой делали, что ты такая сонная?

— Ты точно хочешь это знать?

Я раздраженно охнула.

— Вы же старые!

— Ну спасибо! — обиделась мама и надула красивые губы. — А твой отец говорит, что я стала даже красивее.

— Папа — Мефистофель, его речи — яд. Напоминаю о талантах верховного демона, если ты позабыла.

— Это для других мои речи яд, а для любимой семьи я белый и пушистый, — сказал папа и чмокнул нас по очереди в макушки.

— Золотце, свари нам кофе.

Я хлебнула свой остывший напиток и поняла, что надо варить на три чашки. Подойдя к плите, я привычно достала баночку с кофе, турку и соль. Мне нравился именно такой вкус, а мои и не возражали, так что вскоре на столе источали вкусный аромат три чашки утреннего кофе.

— Люблю ваши земные привычки, — промурлыкал отец и с большим удовольствием принялся пить бодрящий напиток. На самом деле на демонов кофе не производил ровным счетом никакого эффекта допинга, но его вкус им очень нравился. А вот с некоторыми чаями дело обстояло иначе. Например, лаванда могла и заблокировать силу на короткий промежуток времени. Как и мята.

— А платье уже доставили? — всполошилась мама. Ничего себе они вчера с отцом отдохнули, что она даже забыла, что сама вчера встречала курьера от ателье, где мы его заказывали.

— Мам, — решила я напомнить очевидное, — вчера же ты доставку принимала.

— Ой, точно! Но я его не открывала и не смотрела, — сложила ладони мама и выразительно на меня посмотрела. — Пока не приехала наш мастер по красоте, давай его примерим?

— Хорошо, только чур не обсуждать мой фасон. Я его сама выбирала!

— На все согласна, — миролюбиво ответила мама и потащила меня в комнату, не дав допить кофе.

Оно висело на дверце платяного шкафа в черном чехле с красивой золотой печатью нашего семейного герба и пахло перцем. Я подошла и аккуратно сняла его, но чем больше я открывала само платье, тем тревожнее мне становилось. Я резко сдернула чехол и замерла с ним в руках.

Мама заговорила не сразу:

— Доченька, ты решила взять такой дизайн?

Мои руки разжались, и черная защитная ткань упала на пол.

Я беспокоилась, что мое целомудренное платье унизит Самаэля. Что ж, теперь мне не нужно было переживать об этом — оно унизит и его, и меня, и всю свадьбу, потому что такое рванье не наденет самая последняя шлюха Второго круга Ада.

— Боюсь, что мы кое-что не учли, мам.

Мама сначала смотрела на меня непонимающе, а потом осознание ситуации стало все больше расти в ее глазах. Она нахмурилась, затем прищурилась и сплюнула через плечо по ведьминской привычке.

— Чтоб их черти драли, кто до такого додумался?

— Тот, кто хочет сорвать свадьбу.

— Дочка, это, как минимум, две трети верховных семей, у кого есть дочери, но слово Люцифера…

Я перебила ее:

— Видимо, кто-то в Аду возомнил, что может идти наперекор словам Владыки.

— Мы можем пожаловаться ему, — сразу предложила мама, но что-то мне подсказывало, что это нас не убережет. Меня не убережет. В таком поступке чувствовалась женская мстительная рука, а значит, на меня открыла охоту одна из высших демонесс. И дело было не в похоти или ревности, дело было в самом Самаэле. За демонов в Аду никто не дрался, потому что женщин здесь было гораздо меньше. Это нонсенс. Тем более никто не будет рисковать так своей головой и своим родом, учитывая, что свадьба не накладывает ограничений в выборе постельного партнера. Брак в Аду — договор, соединение родов, выгодная сделка. Никто его здесь не смешивает с чувствами. Оттого такой поступок кажется странным и нелогичным… Если не принять во внимание имя и статус жениха.

— Нет, мы должны сами найти виновницу. А платье оставим, как доказательство.

Смотреть на красивую изорванную ткань было даже больно. Будто не ткань, а меня хотели разорвать на куски. На платье не осталось ни одного целого участка: все было распорото, изорвано, изуродовано.

Целой, как ни странно, осталась темно-синяя фата. Он висела за платьем, словно насмешка. Злодейка забавлялась. Но не на ту напала!

Я прищурила глаза и повернулась к маме, которая потянулась к изодранному краю.

— Мам, не смей. Оно может быть отравлено!

Мама сразу резко одернула руку и прижала к груди.

— Прости, сглупила. Лучше попросить Мефа запечатать его… Меф, иди сюда! У нас тут проблемка.

— Мало бриллиантиков на платье? — крикнул в шутку папа, явно дожевывая свой бутерброд. Он подошел бесшумно. То, что он в комнате, мы поняли по тихому скрипу двери. — Что за…? — не договорил он и перевел взгляд на меня. — Калео, что случилось?

— У нас завелся враг, дорогой, — пояснила за меня мама и стерла крошку из уголка рта своего супруга. — Дей Лиссам пора надевать военные латы. Расслабились.

— Понятно, — сухо ответил он и сжал в тонкую линию губы. — Платье я запечатаю, но что же делать с нарядом? Свадьба через пять часов.

— Мам, а бабушкины платья сохранились?

— Наверное, я точно не помню, что забирала сюда. Ты хочешь взять что-то у нее, но оно же все старое?

— Мы его усовершенствуем.

Платье нашлось быстро. Все-таки у бабушки был хороший вкус. Бордовое, в полном соответствии цвету дома дей Люттов, красивое и с фирменным корсетом, который Агнесс развязывала, открывая одну грудь.

То же самое планировала сделать и я. Нет ничего слаще мести своему врагу. Если эта злодейка посягнула на мое одеяние в надежде испортить столь важный ритуал, то ее, как минимум, должен ждать сюрприз. И пусть подавится своей желчью!

Мы аккуратно осмотрели платье, освежили мягкими щетками, сбрызнули его тончайшим ароматом духов, которое накрыло ткань невесомым покрывалом, и приготовились к примерке. Я была выше бабушки и крупнее в груди, но второе я решила развязыванием корсета и оголением левой груди, а вот первое простому решению не поддавалось — платье доходило до щиколоток и выглядело так, как и выглядят все короткие платья.

— Ты пойдешь с головой грудью? — крайне удивилась мама. Такой фривольности она от меня никогда бы не ожидала. Как и все наши гости. И та злодейка, которая сейчас надеется, что я реву в своей комнате. И это было просто замечательно!

— Я нанесу на нее три цвета: золотой, серебряный и пурпурный. В честь наших богинь-созидательниц.

— А это будет красиво! Мне нравится! Но что же нам делать с длиной? — Мама присела на корточки и провела пальцами по подолу. Подходящей ткани для пошива у нас, естественно, не было, да и отдавать в салон было слишком рискованно, а если какая-то из швей подговорена? Тогда я могу лишиться и второго платья. Нет уж, будем решать все дома.

Я постукивала пальцем по губам, пока раздумывала, как же выйти из этой ситуации, и, стукнув себя в десятый раз, вдруг нашла выход.

— Мам! — возбужденно вскрикнула я. — У нас же есть нетронутая фата! Темно-синяя, почти цвета индиго, в полумраке вечера она станет черной и мерцающей. Мы можем укоротить платье бабушки до колен, а сверху пустить фату, словно шлейф.

Мама замерла, представляя себе досконально то, что я предложила, и глаза ее загорелись огнем.

— Это идея на миллион, Кали! Ты просто гений! Пошли быстрее воплощать! — Мама схватила меня за руку и понеслась в зимний сад, где мы собирались закончить наши приготовления: макияж и прически под руками мастера по красоте.

Там же уже ожидало мамино платье.

Теперь больше никто ничего не испортит!

***

Самаэль стоял около котла с красной, как говорили в Аду, огненной водой и подкидывал носком туфли камешки на садовой дорожке. В этот раз он сам настоял, чтобы из гостей были только самые родные и близкие. Ему хватило помолвки с ее пошлым сбродом из верховных. Он не любил демонические традиции и следовал им только в рамках протокола, чтобы соблюсти видимость приличий. Но Калео сразу же после церемонии получит от него заверенные документы брачного договора и перечень ограничений. Ни блуда, ни праздности в своей семье он не допустит.

Он поднял взгляд на двери, что вели из сада в дом, и сжал в нетерпении губы — невеста немного задерживалась. Гости тихо переговаривались, наслаждаясь зеленью и живыми цветами, каждый из которых оплатил Самаэль, стараясь порадовать будущую фермуар, но слабо верил, что после получения брачного договора Калео будет рассыпаться в благодарностях. Он, по сути, своей волей превращал ее в послушную жену, а демоницы такого не прощали.

«Она не демоница», — напомнил себе Самаэль, и краешки его губ дернулись в улыбке, когда он представил Калео, застрявшую на ограде Академии. Ему почему-то нравились ее воинственность и упрямство, а еще дерзость и сила характера. И глаза… Синие бездны озер, что он видел лишь на Земле. Она была прекрасней любой демоницы. И Самаэль ей любовался. Он кинул взгляд на подушку с ожерельем из сапфиров и бриллиантов, которую разрешил держать Робиусу, а потом посмотрел на самого полудемона, тот отчего-то был напряжен и пристально рассматривал гостей. Самаэль невольно обернулся, пытаясь угадать направление взгляда друга Калео, но там были его родители, да несколько старых семей, с которыми дружили дей Лютты и дей Лиссы. Даже Агата дей Морт пришла, нарядившись в темно-синее платье и убрав волосы под такого же цвета шляпку. Что-то дернуло внутри, и верховный отвел глаза, не давая повода поймать себя чужим взглядом. Что-то в облике Агаты его напрягло.

Он недодумал мысль, потому что двери распахнулись и в сад вышла его Калео. Позади него охнули, послышались хлопки в ладоши, а Алый Кардинал, который вышел следом, чтобы отвести невесту к месту проведения Ритуала, что-то шепнул ей на ухо, улыбаясь.

Внутри Самаэля взвинтилась злость, но он сдержался, чтобы не хмуриться и не проявлять излишних эмоций, но когти его монстра царапнули грудину.

Когда Ахерон подвел Калео к жениху, а сам занял свое законное место, то Самаэль не сдержался и тихо сказал:

— Вы решили продемонстрировать все ваши прелести, Калео?

— Вам не понравилось, мой сейд? — с милой улыбкой спросила его невеста. — В Аду чем выше статус жениха, тем больше своей красоты должна показать его невеста. Вы же знаете.

— Знаю, но это не значит, что одобряю. После Ритуала вы переоденетесь, — строго сказал Самаэль, гася внутри непривычную злую вспышку. И совсем помрачнел, когда услышал от будущей жены покорное: «Как скажете».

Как говорят на Земле — «свадьбы без драки не бывает». Смешное выражение для демонов — на Ритуале может вспыхнуть лишь пламя, скрепляющее пару. На всех двух Ритуалах, куда меня приглашали, было скучно и пафосно, несмотря на то, что невесты почти разделись и обвешались украшениями, чтобы с адским огнем разжечь и зависть. В общем, ничего необычного, классический демонский разврат. Поэтому, когда Самаэль аккуратно застегнул красивое сапфировое колье на моей шее, я облегченно выдохнула, что все подходит к концу.

Ахерон кивнул нам и выпустил небольшой огонек из ладони, чтобы окунуть ее в воду. Жидкость сначала разошлась кругами к краям котла, будто боясь горячей искры, а потом наоборот, хлынула к огоньку, чтобы жадно питать его силу, заставляя пламя гореть выше и выше. Котел, который нам передали для церемонии, был уже старый и потертый, потускнел за столько сотен лет, но никто не менял его, считая плохой приметой избавляться от вещи, которая объединила в крепкие семьи столько демонов. Даже поговаривали, что Ахерон хранил его в мягком черном бархате в кладовой главного храма Ада.

Я ничего не чувствовала. Ни волнения, ни предвкушения. Мои пальцы коснулись холодного металла и, по заученной перед церемонией схеме, нырнули в горячую воду. Пальцы Самаэля сплелись с моими, и я подняла на него взгляд. Он смотрел на меня своими красными глазами и молчал. Линия губ даже не дрогнула в улыбке, в глазах не плясали искорки радости. Он стоял рядом со мной каменным изваянием и этим растоптал последние крохотные росточки надежды, которые еще по наивности проклюнулись у меня с утра сквозь мой рационализм.

Самаэль дей Лютт меня не любил, не желал и не считал равной себе. С этого дня я стану его законной вещью до скончания веков.

— Отдаешь ли ты свое пламя в сердце, Самаэль, сын дей Люттов, своей избраннице? — услышала я сквозь туман в голове приятный низкий голос Ахерона.

— Да, — жестко и быстро ответил Ночной Судья.

— Отдаешь ли ты свое пламя в сердце, Калео, дочь дей Лиссов, своему избраннику?

— Да, — тихо ответила я.

— Скрепите узы, — приказал Ахерон и взметнул рукой адское пламя котла. Оно почти поглотило нас, обожгло жаром, заволакивая окружающую обстановку. Самаэль протянул вторую руку, чтоб схватиться за мое запястье, как того требовали правила. Я же должна была накрыть его руку своей, показывая, что принимаю его силу. И тут взметнулся ветер, снося пламя на Ахерона, который нахмурился и словил его в ладонь, не давая погаснуть и прерваться нашему Ритуалу.

Ветер усилился, выдергивая из небольших вазонов срезанные цветы, а потом резко исчез, оглушая наш сад странной, неестественной тишиной.

— А как же спросить о протесте, дорогой брат? Может, кто-то из присутствующих очень даже против этой свадьбы? — голос эхом разлетелся от стен дома, завибрировал на уровне сердца и поднял внутри меня злость. Я взглянула на Самаэля, но тот, поджав до белой линии свои красивые губы, смотрел в пустоту между рядами сидений.

— Какого беса, Люцифер! — прорычал он, еле сдерживаясь. И Владыка наконец-то явил себя миру, широко расправив черные огромные крылья. Сегодня он выглядел вычурнее обычного: черный брючный костюм, расшитый таким же черным кружевом, белая рубашка с огромным жабо и не менее крупной булавкой на нем, которая блестела так, что было понятно, что бриллиантов на ней не сосчитать, крупные перстни, дорогие туфли и трость. Трость являла собой произведение искусства умелого мастера, но в руках Владыки выглядело точно, как оружие.

— Ну и манеры, — протянул издевательски Люцифер и закатил глаза. — Ты меня даже не пригласил!

Это что, обида в его голосе?

Я сразу же напряглась: хуже Люцифера мог быть только обиженный Люцифер.

Он откинул свои длинные волосы и хищно улыбнулся, обнажая острые клыки.

— Это семейный праздник, к тому же от тебя не было никаких распоряжений, и я подумал, что имею право отметить его так, как удобно мне. — Самаэль уже взял себя в руки и холодно ответил.

— То есть спрятать свою жену от всех любопытных глаз? Как интересно. А почему ты не хочешь похвастаться Калео? Легко уведут у такого ледяного старика?

Я слышала скрип зубов своего пока еще жениха.

— От дряхлого старика и слышу, — огрызнулся Самаэль. Ахерон на этот выпад кашлянул, маскируя смех.

— Все-таки боишься, — заключил для себя Люцифер, а потом обвел гостей и снова задал вопрос. Только уже не Самаэлю.

— Есть в этом зале тот, кто против Ритуала Калео и Самаэля?

Гости замерли, а наши родители выглядели просто ошарашенными — Владыка, который прискакал на Ритуал своего самого опасного демона в Аду, чтобы помочь кому-то выразить протест, уже было за гранью добра и зла. И я по девичьей глупости полагала, что на этом этот фарс закончится, потому что со стороны Самаэля, будь у него хоть гарем, ни одна демоница бы так бездарно не потеряла шанс остаться в его постели, а у меня… У меня был только Робиус, который сейчас шептал мне одними губами: «молчи». Он стоял позади Самаэля и пытался слиться с черной занавесью, чтобы, ни воскресни Сатана, Люцифер его заметил.

Но тут в этой испуганной тишине послышался мужской голос:

— Я против! Калео — любовь всей моей жизни.

Кто-то охнул. Мама закашлялась, сделав слишком большой глоток вина, а демон, который сказал этот бред, смотрел на меня глазами самого обычного обманщика и подхалима, видимо, изучая черты лица, потому что виделись мы в первый раз.

— Как ты могла! — театрально заломил руки этот молодой карьерист. Что ему пообещал Люцифер, раз у молодого демона отбило все мозги, и он заявился с этой ересью на Ритуал Ночного Судьи, оставалось только гадать.

Я сглотнула и подняла глаза на Самаэля. Ох, какая ярость бушевала в этих красных глазах! Меня от страха передернуло, но я открыла рот и прошептала:

— Впервые его вижу, мой сейд.

Пламя вспыхнуло снова и потухло, оставив ровное горение злости. Самаэль пятерней зачесал упавшую прядь волос и криво улыбнулся:

— Как хорошо, что ты не умеешь врать, моя Калео.

Потом снял свои перстни с пальцев и отдал их Робиусу, который схватил драгоценные артефакты и прижал к груди, продолжая пребывать в шоке от происходящего.

— Самаэль, ты покидаешь свой Ритуал? — с фальшивым удивлением проговорил Люцифер и развеял свои крылья. Черная дымка рваными лоскутами опала к его ногам, а за спиной уже не виднелись огромные крылья. Молодой демон победно улыбнулся — видимо, работал на результат, песий сын.

Самаэль спокойно спустился с небольшого помоста, что организовали для котла под аркой, уверенной походкой прошел к двум незваным гостям без единой эмоции на лице и в полной тишине, резко замахнув рукой, вмазал кулаком в лицо демона. Тот пискнул, схватился за нос и упал без сознания к ногам Люцифера.

Гости привстали.

Владыка уже собирался прокомментировать такой поступок друга, как получил следом. Голова его мотнулась, он пошатнулся, также хватаясь за нос, но не упал, вцепившись до побелевших костяшек в скамью, где сидели друзья родителей.

Гости вскочили на ноги.

Люцифер тряхнул головой, поднял разбитое лицо, заливая кровью из носа свое жабо, и обиженно прогнусавил:

— Никакого уважения к своему царю.

Самаэль даже бровью не повел, помассировал костяшки правой руки и ответил ледяным тоном:

— Я снял перстни, мой царь. — А потом резко развернулся и вернулся на помост, где молча кивнул Ахерону продолжать. Мы обменялись клятвами снова. Закрепили союз дьявольским пламенем, но не проронили в котел ни капли крови, чтобы связать наши жизни. Я знала об этом условии супруга и в то время посчитала, что это его подарок на нашу свадьбу — право разорвать узы.

Но вскоре мнение мое изменилось.

Брачной ночи в Аду не бывает. Не только потому, что девственницы — это почти утопия, но и потому, что любовь в браке — вещь штучная, почти миф. Но я все-таки рассчитывала, что мой уже супруг как-то проявит ко мне интерес. Но Самаэль после завершения нашей церемонии увез меня в свой особняк и довел до нашей спальни, а с пожеланием хорошей ночи удалился.

Я так и осталась стоять около дверей в свадебном платье и с совершенно глупым лицом, борясь внутри с чувством облегчения и чувством обиды одновременно.

— И смысл тогда было забирать меня из родительского дома? — проговорила я, глядя на высокие темные деревянные двери опочивальни, все искусно изрезанные крылатыми бесами и драконами. Эти двери, наверное, повидали самого Сатану, потому что нынешний особняк Ночного Судьи являлся загородным домиком первого Владыки, который любил уединение на ледяном озере Коцит. Говорят, там было целое кладбище из обманувших и предавших Владыку, но Самаэль все вычистил, когда получил полные права на землю и украсил озеро драконьими ледяными скульптурами, как дань их семейному древу. Хотя мне верилось с трудом, что в таком холодном мужчине течет драконья кровь. Скорее поверю, что его подменили в колыбели, чем тому, что Ночной Судья до принятия сана был полон эмоций.

Я толкнула тяжелые двери и вошла внутрь. По стенам сразу же зажглись факелы, выпуская белые искры к высокому потолку. Они существовали за счет углей Флегетона, которые заставляли добывать заключенных, но об этом лучше не думать сейчас. Не хватало еще вспоминать картинки кровавой огненной реки с трупами. Мне хотелось домой, в свою комнату, но отныне я Калео дей Лютт, и это моя спальня.

Комната оказалась не огромной, скорее даже уютной. Никакого черного, только синий бархат и синий шелк. Каменная кладка стен была аккуратно зачищена и промазана белым составом, отчего старый песчаник ожил и будто засветился изнутри прожилками. Черный сланец — вот кто был основным камнем для возведения домов, превращая и так унылые пейзажи в печальную юдоль. Видимо, Сатана тоже уставал от красно-желто-черного пейзажа. Серое, наполненное пеплом небо, каждый день напоминало о тяжелой ноше любого демона, а сухая потрескавшаяся земля — о том, что за силу нужно платить. Вряд ли три богини-созидательницы сотворили такой мрак, но верховные, научившись черпать из сути нашего мира свою силу, быстро изменили ландшафт. И как мама могла променять свой земной Рай на Ад?!

Конец ознакомительного фрагмента.