Когда я закрываю глаза

Ава Рид, 2020

После автокатастрофы шестнадцатилетняя Нора не может вспомнить, что происходило с ней за последние три года. Она пытается найти ответы на многие вопросы. О чем были ее мечты? Какие чувства на самом деле испытывала к своему парню Йонасу? Почему так часто она думает о Сэме, который когда-то был ее лучшим другом? Нора составляет список всего того, что хотела бы заново открыть для себя. Возможно, Сэм поможет узнать, какой она была до аварии? Но что, если, вспомнив все, она не захочет быть прежней Норой?

5

Нора

Matt Maeson — Cringe (Stripped)

У мужчины круглое и не по-зимнему загорелое лицо. Крючковатый нос, пронзительный взгляд, одет он в голубую униформу. Пододвинув стул к моей койке, он сел.

Прямо как Сэм.

Сердце сжималось, я незаметно ерзала, пытаясь устроиться поудобнее. Виной всему нервозность. С визита Сэма прошло три дня. Доктор Альварес и родители ни сном ни духом не ведали, что все не очень хорошо и в моей памяти есть провалы. Я им не призналась. Ведь… мне же сказали, мол, это нормально. Сказали, что все уляжется. Я просто должна в это верить.

Коллега полицейского вышла за дверь вместе с мамой и папой — у нее остались какие-то вопросы. К тому же доктор Альварес сказал, что я могу переутомиться, общаясь с большим количеством людей.

Поначалу Лу не хотела оставлять меня наедине с чужим человеком. «Незнакомцам доверять нельзя», — заявила она.

— Рад, что ты очнулась, Нора. Как самочувствие? — выглядел полицейский дружелюбно, говорил так же. Он сидел, скрестив ноги и держа на коленях какую-то папку: в ней листок бумаги и ручка.

— Неплохо, — только и сказала я.

Думаю, этот вопрос — чистая формальность. Нет смысла упрекать полицейского в равнодушии, просто мы оба знаем, что я рассказываю далеко не все. Особенно о том, что творится у меня на душе. Это лишь начало разговора, который приведет к совсем другому исходу. Полицейский не хотел переходить сразу к делу, он прощупывал почву.

— Твой врач сообщил, что травмы, раны и ушибы хорошо заживают. Тебе невероятно повезло.

— Знаю, — ответила я куда резче, чем хотела. Слова полицейского задели что-то внутри, растревожили. Честно признаться, из-за слов полицейского мне стало стыдно, ведь я понимала, что была на волосок от смерти. Ведь осознавала, как глупо мы себя вели.

Коротко кивнув, полицейский взял ручку и щелкнул ею.

— Ты, конечно, устала, но мне нужно задать еще несколько вопросов, касающихся твоих друзей и того вечера.

Затем полицейский зачитал мои данные, и я все подтвердила.

— Прекрасно. Ты, без сомнений, знаешь, что это был не простой дорожный инцидент с участием дикого животного. Здесь замешан алкоголь и есть пострадавший. Твой друг, — полицейский пробежался взглядом по строчкам, — восемнадцатилетний Тим Данке получил водительское удостоверение за пять недель до инцидента. Согласно протоколу, вскоре после этого его задержали вместе с неким Йонасом Беком. Алкоголь в крови составил 0,3 промилле.

— Что? — прошептала я, заламывая пальцы.

— Судя по реакции, ты об этом не знала.

— Нет, я понятия не имела…

Точно ли? Я судорожно покопалась в воображаемом ящике с воспоминаниями, но ничего не нашла. Тим с Йонасом в самом деле катались на машине пьяными?

— В день аварии Тим снова сел за руль в нетрезвом виде. В его крови обнаружено 1,1 промилле. Тебе было известно, что на вечеринке он употреблял алкоголь?

— Нет, я…

Проклятье. Я прочистила горло, потому что голос срывался. Во рту горьковатый привкус. Я спрятала трясущиеся руки под одеялом.

— Нет. Я сама что-то выпила и ничего не замечала.

— И ты не спрашивала его, ведь так?

Покачав головой, я опустила взгляд. Наверное, надо было спросить, но честно говоря, у меня даже мысли об этом не возникло. Я думала лишь о себе, о своей жизни, о трудности, которую теперь едва ли могла понять, об отношениях с Йонасом. Меня снова охватил глупый стыд.

— А остальные об этом знали? — еле слышно поинтересовалась я, на миг закрывая глаза.

Пожалуйста, пусть он ответит: «Нет».

— Нора, — произнес полицейский таким голосом, что по коже побежали мурашки. Я резко распахнула глаза и сосредоточилась на полицейском.

— Так знали? — повторила я настойчивее.

— Они неправильно оценили ситуацию. Изабелла знала, но была слишком пьяна и не могла ясно мыслить. У нее случилось алкогольное отравление. Йонас сначала все отрицал, но затем признался. Он подозревал, что Тим выпил, но не догадывался, насколько много. Думал, тот обошелся одной банкой пива. Судя по промилле, Тим выпил банок пять-шесть, если не больше.

— Ясно.

Не мне их упрекать. В том, что они не знали, не догадывались о состоянии Тима. В том, что допустили все это. Они не виноваты, что я сидела в машине, смеясь и веселясь, не виноваты, что я, в отличие от остальных, не пристегнулась.

— Ты поехала по доброй воле?

— Да.

— Помнишь, что было после того, как ты села в машину?

— Помню, но немногое, — не стала лукавить я. Взяв с прикроватного столика стакан воды, я стала жадно пить — меня почему-то обуяла жажда. Будто из-за мыслей о том вечере и алкоголе у меня случилось обезвоживание.

Облизнув губы, я снова сосредоточила внимание на полицейском:

— Мы с Эллой сидели сзади. Из колонок на полную громкость играла музыка, у меня в руках был напиток Эллы, и тут… Я, занимавшая наполовину левое, наполовину среднее сиденья, немного наклонилась вперед, Тим вдруг вскрикнул, и машину тряхнуло в первый раз. Мы тогда подпевали игравшей песне. Меня подташнивало, настроение было хорошее, но на вечеринке я очень устала. А дальше все происходило очень быстро. Я попыталась за что-нибудь ухватиться, но безуспешно. Стакан с напитком выпал из рук, я не соображала, что происходит, где верх, а где низ. Затем — еще один толчок, и сразу за ним последовал третий. Понятия не имею, что именно случилось, однако… больше я ничего не помню. Стало темно. Вот и все.

«И я этому очень рада!» — чуть не сорвалось у меня с губ.

— Ты вылетела из машины через окно и…

— Прекратите! — зажмурившись, я закрыла ладонями уши, будто маленький ребенок. — Не желаю об этом слышать.

Довольно. Это куда больше, чем я хотела знать. Больше, чем могла вынести.

Больно. Это чересчур.

Как здорово, что тогда мир вокруг заволокла тьма, что я не помнила, как выпала из машины, как, наверное, рухнула на дорогу. Я рада, что не видела всего происходившего с машиной, с друзьями. Рада, что не чувствовала сковывавший меня холод той ночи, что не задавалась вопросом, сколько времени пройдет прежде, чем встанет солнце или нас найдут. Не мучилась тревогой за друзей. Я не хотела представлять, как лежала там, истекая кровью, плача, в страхе, что меня вот-вот переедет машина. Я была в сознании, просто потом все забыла, или сразу отключилась? От удара или от боли?

Не хочу это знать. Это слишком, слишком, слишком.

Я не хотела думать и переживать все случившееся снова. Надеялась, что воспоминания об этом никогда не обрушатся на меня. Боли в ногах, плечах, голове вполне достаточно. Боли, пульсировавшей за ребрами, и снаружи, и внутри груди.

Бум-бум, бум-бум, бум-бум.

Этой боли хватит, другой мне не нужно. Не нужно!

С губ сорвался тихий всхлип — он будто разорвал меня пополам и соединил снова, — но я подавила его в зародыше. Проглотила и спрятала.

Я быстро смахнула незаметно покатившуюся по щеке слезу. Затем будто на автомате убрала прядь, упавшую на лоб.

Взгляд незнакомца я чувствовала очень отчетливо. Возможно, я была чересчур резкой или недоверчивой. Надеюсь, что он отнесся к этому с пониманием.

Я почти все забыла, но авария оставила неизгладимый след, вонзила когти в мой мир. Этого знания достаточно. Мне не нужно помнить леденящие кровь чувства, которые я испытывала той ночью, я могу их представить.

— Если у тебя возникнут вопросы или что-нибудь случится, свяжись, пожалуйста, со мной или моей коллегой. У твоих родителей есть наши визитки, — перевел тему полицейский, чему я никак не препятствовала.

Он встал, отнес стул на место, взялся широкой ладонью за ручку двери, и тут я остановила его:

— У Тима теперь проблемы?

Полицейский нерешительно обернулся:

— Против него возбуждено уголовное дело. Авария серьезная, поэтому штрафом и несколькими допросами дело не обойдется. Разбирательство займет несколько недель, а затем Тима лишат водительских прав. Доброго дня, Нора.

— До свидания, — прошептала я в оцепенении.

Слова полицейского эхом отдавались в голове и никак не затихали.

Как такое могло произойти? Как мы это допустили?

Я опустила голову на подушку. Кажется, мне тяжело даже просто находиться в сознании, тело очень устало.

Возможно, надо дать всем больше времени. Больше времени, чтобы исцелиться. Больше времени, чтобы измениться. Стать лучше. Однако это очень нелегко.

Родители и доктор в один голос твердили, мол, у моих друзей все в порядке, но по правде это не так. На Тима завели дело.

Они злы на меня? У Тима будут неприятности из-за меня и моих травм? Поэтому они не общаются со мной? Или есть что-то еще, о чем я пока не знаю?

Я поинтересовалась бы у друзей, но мой телефон разбился. Попросить у родителей их мобильные, чтобы позвонить Элле, Тиму или Йонасу? Не думаю, что могу это сделать. После всего произошедшего — нет.