Ты пахнешь звёздным небом. Книга 1

Ава Густа (2024)

Возможно ли полюбить, если не осталось надежды? Я в это не верила. А потом появился он: идеальный мужчина, имя которому Амир Надер. Казалось бы, вот оно, счастье, но… Я сомневалась. Я не ценила. Я убегала. А потом еще больше запуталась. В жизнь ворвался другой: циничный и дерзкий Халед Эль-Шариф, НЕидеальный засранец. Кто-то из них обязательно разобьет мое сердце. И я растерялась. Я испугалась. Понимаете, о чем я? Тогда не судите строго: вы не ходили в моих башмаках, но я расскажу, как это было.

Автор: Ава Густа

Жанры и теги: Современные любовные романы, Короткие любовные романы, Эротические романы

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Ты пахнешь звёздным небом. Книга 1» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

←Пролог

Глава 2→

Глава 1

Обыкновенные чудеса случаются. Это факт.

Случается, обыкновенные люди творят их сами.

Но как поверить в чудо тому, кто утратил надежду?

— Так, девочка, рейс у нас ровно в шесть. В половине четвертого чтобы была как штык, и ни минутой позже.

— Кать, зачем так рано? Я хотела немного поспать.

— Зачем-зачем… Затем! Кордоны пройдем и возбухнем по-быстрому, — Катька была непреклонна.

— А Макс что сказал?

— Да куда ж он денется, соколик наш голенький.

Выбравшись из такси, я наступила в глубокую лужу, покрытую ледком, зачерпнула кроссовкой бодрящую жижу и заляпала низ спортивных штанов. Чертыхнулась в голос и, чуть не плача от обиды, поплелась с багажом к стойке регистрации, не забывая озираться по сторонам. Подруга, примчавшаяся в аэропорт прямо из пылких объятий очередного любовника, стояла за ленточным лабиринтом первая в очереди и негодующе притоптывала ногой.

— Ну и где вас черти носят?

— И тебе с добрым утром, — явившись раньше назначенного срока, честно говоря, я рассчитывала на более радушный прием.

— Ежевичный ты сироп! — пропустив приветствие мимо ушей, она свирепо рявкнула в телефонную трубку. — Где шляешься?!

В ответ раздалось невнятное бормотание. Я стыдливо покраснела от изощренной брани, слетевшей с ярко накрашенных губ, и словно по волшебству в толпе замаячила разноцветная шевелюра друга. Подкрепление подоспело как нельзя вовремя. Катерина, удостоив нас грозным взглядом, выхватила документы, блеснув длинными красными ногтями.

— Да что ж ей опять не так, Дин? — с тоской во взоре заныл Макс, потирая красные от недосыпа глаза. — Дина-а-а-а. Ну что она начинает?

— Жажда мучает венценосную особу, — угрюмо покачав головой, я подкатила чемодан к ленте транспортера.

Накупив беспошлинного алкоголя, мы заняли все стулья у барной стойки: три для нас, оставшиеся — для одежды и сумок. Так распорядилась Катька, извлекая из пакета текилу, и молоденький бармен ослушаться не посмел. Постепенно утрачивая способность мыслить трезво, мы совершенно потерялись во времени и очнулись, только когда объявление об окончании посадки прозвучало персонально для нас. Дальше суматоха и гонка по опустевшему трапу с толкотней, визгом и позвякиванием бутылок. Ввалившись в салон, практически врезались в стюардессу, удостоившую припозднившихся дежурной улыбкой; недобро прищуренные водянистые глаза выражали суровое порицание. Пассажиры возмущенно переговаривались, ворчали и шипели. Ядовитая слюна так и брызгала со всех сторон. Подруга с невозмутимым видом прижала руку к сердцу и изобразила намёк на поясной поклон.

— Простите, люди добрые. Бес попутал.

Большинство затаило злобу, самые отходчивые заулыбались и милостиво махнули руками, однако их благосклонность на нас с Максом не распространилась. Смертоносные взгляды сложно было не заметить. Друг криво ухмыльнулся и вразвалочку прошествовал по салону; я потащилась следом, виновато потупившись, и едва не растянулась на полу, неловко запнувшись о собственную ногу.

Ну прекрасно, Дина! Вот ты молодец! Кривоногое убожество.

Ошибок я себе не прощала.

Небрежно швырнув дорожную сумку на соседнее кресло, Катька облюбовала местечко у иллюминатора, уселась и принялась увлеченно наблюдать за работой грузчиков. Не убедила. Макс молчаливо буравил взглядом блондинистый затылок, пока я переминалась с ноги на ногу за напряженной спиной, а когда высверлить дырку не получилось, легонько подтолкнул коленом. Ожидаемой реакции не последовало, и ему ничего не оставалось, как закинуть вещи на багажную полку. Плюхнувшись на ближайшее к проходу сидение, он пристегнулся ремнем и обиженно надулся. Переступив через длинные конечности, обтянутые потертыми джинсами, я беспрекословно уместилась на самом негостеприимном.

* * *

Мирно посапывая, закутавшись в фирменный плед, Катерина выглядела, как всегда, элегантно и дорого: царственный профиль, безупречная осанка, аппетитная грудь четвертого размера. Ей не мешали ни духота, ни расшатанное сидение, ни цветастая подушка на шее. Невольно залюбовавшись подругой, я погрузилась в воспоминания о том дне, когда мы встретились впервые.

С Екатериной Великой (серьезно, родители постарались) я познакомилась лет десять назад на управленческом тренинге. Не знаю, чем уж ей приглянулась моя скромная персона, но по завершении обучения Катька пожелала сделать меня лучшей подругой и в конечном итоге ей это удалось. Она помогла мне найти работу, и последние два года мы трудились бок о бок в дилерском автотехцентре, я — менеджером по персоналу, Катерина возглавляла отдел по связям с общественностью.

Государыня императрица являла собой высокую — ростом метр семьдесят шесть, — блондинку сорока трех лет, эффектную, привлекательную, ухоженную. Гладкие волосы цвета пшеницы, фигура по типу песочных часов, большие болотные глаза и золотистая кожа, круглый год тронутая ровным загаром. Многочисленные поклонники, любовно называемые котиками, сменялись часто и выгодно для нее; многие звали замуж, но по каким-то причинам она всегда отказывала. С мужчинами Катерина прощалась по-доброму, при расставании получая дорогие, а иногда и очень дорогие подарки. На бестактные вопросы о том, откуда проистекает благосостояние, отвечала неизменным: «Прибыльное, знаете ли, дело — котиков разводить».

Демонстративная, самоуверенная, прямолинейная, временами хамоватая и бесцеремонная — стервозный характер вызывал ненависть у многих. Подруга виртуозно сквернословила, не испытывая при этом ни капли смущения: «Вам не нравится, вы и не слушайте». Короче говоря, Катька в полной мере оправдывала свою фамилию, либо отталкивая от себя насовсем, либо притягивая исключительной харизмой. В любом случае равнодушным к известной персоне не оставался никто.

Поначалу к нашему приятельству я относилась как к непосильному бремени. Рано или поздно (скорее уж рано) уставала от яркости и громкости, не умела также неистово радоваться жизни и ее на фоне ощущала себя ведомой серой мышью. Положа руку на сердце, я и сама иногда вставляла в речь матерные словечки, так сказать, для усиления эффекта. Ну а что, если эмоции зашкаливали? Но Великая… Я о таких выражениях до встречи с ней и не подозревала, поэтому научилась либо пропускать мимо ушей, либо переводить на человеческий, а особенно заковыристые мысленно запикивала. Однако, несмотря на все вышесказанное со временем потянулась к импульсивности и чувству собственного достоинства этой сверкающей белозубой улыбкой женщины. Случалось, что царственное светило и обжигало: в своей беспардонности она могла ранить, но с легкостью признавала неправоту, просила прощения и жила себе дальше. Так, как считала нужным.

Макс сладко зачмокал, что-то проворчал под нос и склонил голову мне на плечо, нарушив ход мыслей. От нечего делать я переключилась на красочный журнал и, без особого интереса перелистывая глянцевые страницы, наткнулась на гороскоп.

«Для Водолеев наступивший год обещает быть захватывающим, насыщенным событиями, со множеством изменений и возможностей».

Ха-ха… Зашибись! Обещание выполнил уже 1 января.

«Вам нужно успокоиться и принимать решения самостоятельно».

Твою мать, а то я сама не врубаюсь.

«Год принесет возможности для романтических отношений… энергия и страсть… сексуальная привлекательность… позвольте наслаждаться… готовы к новым встречам».

Чушь полная! В тридцать пять лет? Какая романтика?

Какая может быть страсть в предпенсионном возрасте?

Я раздраженно захлопнула сомнительное чтиво и небрежно запихнула его в карман впередистоящего кресла, чуть-чуть надорвав обложку. Давно уже я не чувствовала себя ни сексуальной, ни привлекательной (а точнее, практически никогда). Засранец Валеев, которого искренне проклинала от всей души, нанес непоправимый ущерб самооценке, сократил практически до нуля.

Чёрт, вот надо ж было вспомнить этот кусок говна.

Прикусив от досады нижнюю губу, я твердо пообещала себе в ближайшие дни расслабиться, отвлечься и вытряхнуть из головы мысли о бывшем, возлагая большие надежды на путешествие в страну вечного лета.

* * *

Я выругалась неожиданно громко, едва не придавив себе ногу, пока стягивала неподъемный багаж с ленты транспортера. Белобрысые близнецы лет десяти услышали брань и заржали, и тут же укоризненный взгляд дородной мамаши заставил пробормотать извинение. Одно из четырех колес было напрочь оторвано, пришлось тащить чемодан волоком по глубоким выбоинам в асфальте.

Никто не помог. Никто.

Шарм-эль-Шейх¹ встретил слепящим солнцем и голубым небом с полупрозрачными перистыми облаками. Ноющая боль разрасталась от копчика до макушки, ноги отекли, глаза покраснели и слезились; неимоверно хотелось пить, есть и спать. В конце концов, доковыляв до автобуса, я неровно дышала, обливалась потом и походила скорее на тощую растрепанную курицу, чем на счастливую отпускницу.

Долгие часы скитаний сыграли свою роль. Мы разбрелись по номерам и, завалившись на кровать прямо в одежде, продрыхли до заката. После ужина, руководствуясь принципом соджу² без пива — деньги на ветер, продолжили пьянствовать, заменив, правда, корейскую водку русской за неимением первой.

Не просыхая в ночь с пятницы на воскресенье, Катерина забегала в номер всего пару раз, чтобы переодеться, и исчезала в ночи. Мы с Максом наслаждались приятным бездельем в комфорте пятизвёздочного отеля, а по вечерам выбирались в город. Спустя трое суток, вернувшись с прогулки, я обнаружила любимую подругу разметавшейся по кровати, попыталась откатить на законную половину, а та лишь всхрапнула и подмяла под себя вторую подушку. Пришлось поскрестись в соседний номер, где приняли радушно, выделив для сна раздвижное кресло. Промаявшись на нем около часа, я запросилась в постель, чем вызвала радостное гоготание Макса.

— А я-то все думал, когда ж ты смелости наберешься…

* * *

Наутро Катерина, по обыкновению злющая с похмелья, осушила бокал шампанского, заметно подобрела и, соизволив провести с нами сегодняшний день и все последующие, озарила мир ярким светом. Вечерним променадом, к сожалению, пришлось пренебречь, так как неугомонная женщина уперлась и заявила: «Либо едем в клуб, либо — в никуда».

— Нуна³, пойдем хоть чаю откушаем в тишине ночного города, а в кабак — попозже, — предложил друг, впрочем, не особо рассчитывая на согласие.

— Чай — не водка, много не выпьешь, — Катька сказала как отрезала, но, заметив мой полный отчаяния взор, немного смягчилась. — Ладно, показывайте, где там у вас чаи гоняют.

В уличном кафе мы заказали желтый чай «Шамбала» — благодатный напиток, дарующий силы, исцеляющий душу и укрепляющий дух (по крайней мере, так было написано в барной карте). В ожидании заказа подруге категорически не сиделось на месте: она вертелась вьюном, тормошила бедного Макса, потом спохватилась и побежала к ближайшему магазинчику за водой, потому как сушняк, а чай — неизвестно когда. Спустя некоторое время, грохнув полупустую двухлитровую бутыль передо мной, шлепнулась на диванчик и заговорщицки поманила пальцем.

— Справа через два столика, — она возбужденно затараторила, выпучив кошачьи глазищи, — красавцы сидят… (в смысле, привлекательные): брови соболиные, очи соколиные, богатыри как на подбор. Да куда ж!.. Вот ведь зараза! Не смотри — спугнешь еще, — последние фразы были адресованы другу и сопровождались увесистым подзатыльником.

— А где дядька Черномор⁴? — вставила я без малейшего энтузиазма.

— Так, дорогуша, не тряси-ка своей эрудицией, — Катька, сузив глазки до щёлок, швырнула мне в лицо тонкую папку меню, которую я неловко отбила, по счастливой случайности не расплескав напиток.

— Нуна, ты часом не перегрелась? — хмыкнув в полупустую чашку, шутливо огрызнулся Макс, но смотреть на незнакомцев с подозрением не перестал.

— Беззубая ты жопа динозавра! — рявкнула Катерина и, указав на свое раскрасневшееся лицо, жестом потребовала обмахивать. — Да я жаром пылаю!

— Дети Ночи, мать их, во плоти, — ревниво процедил Максим, когда я боком повалилась на сидение в попытке скрыться от притязаний подруги. — Вот зуб даю…

— Ох, котятки, я б им всем дала, — оборвав его на полуслове, мечтательно протянула Катька, но в ответ на мое осуждающее кряхтение не слишком-то убедительно уточнила, — Оскара⁵, Дина. Ос-ка-ра. Особенно вон тому высокому, с зенками светленькими, ясными. Ну чисто ангелочек! Зыркает в нашу сторону, а не подходит.

Мне все же стало интересно, по какому поводу фонтанирует эмоциями подруга, и, приняв сидячее положение, оглянулась через плечо. Мужчины походили на близнецов: темные одежды, угольно-черные волосы, смуглая кожа, синева на щеках. И только у одного из них, вольготно откинувшегося на спинку кресла, в сгущавшихся сумерках жутковато блеснули глаза.

Ох ты ж, ваша правда. Побочные Дети Ночи.

— Кать, ты белены что ли объелась? — Макс лениво поднял руки вверх, распрямил спину и обхватил ладонями заднюю поверхность шеи. — Какой же он ангелочек? Древний демон, сумеречный охотник, мрачный жрец, на худой конец.

— Клюв тебе в хвост, Масянь! Накаркаешь еще, — сердито шикнула женщина. — Народ для разврата собрался, а ты про конец худой. Нет, мне худой без надобности.

Я засмеялась и подперла подбородок кулаками, наблюдая за подругой. Выпустив на волю внутреннюю шлюху, Катерина пересела вполоборота и томно закатила глаза. Мерцающее пламя свечей выгодно оттеняло пышные формы.

— Да начнется игра! — торжественно провозгласил Ким, обложился грудой подушек и, вытянув длинные ноги, уперся мне в кеды тридцать шестого размера кроссовками сорок четвертого.

Сама не поняла, что дернуло обернуться повторно, и тут же дыхание пресеклось на полувздохе. Светлоглазый Дитя Ночи стоял к нам в пол-оборота и со скучающим видом слушал собеседника, возвышаясь над ним на полголовы. Тонкий джемпер с V-образным вырезом, спереди небрежно заправленный за ремень джинсов, обтягивал широкие плечи. Роскошная иссиня-черная шевелюра и короткая щетина придавали мужественный вид (куда уж больше?); от него исходила какая-то неясная сила, ощущалась даже на расстоянии, обволакивала и подавляла одновременно.

Бежать! Дина, бежать, не раздумывая! От таких одни беды.

Вдоль променада зажглись фонари, и в голубоватом отсвете наши взгляды пересеклись. Странные глаза — ледяные проруби — манили в самую глубину, и от этого мороз пробрал до самых костей. По ощущениям я даже уменьшилась, истончилась, но выдержала, не шелохнулась. И вдруг незнакомец, стоявший до этого с серьезной миной, чуть-чуть наклонил голову набок и якобы невзначай коротко подмигнул.

Этот устрашающий адский демон с магнетическим взором просто взял и… подмигнул. Игриво и сексуально. Не отдавая отчета в том, что делаю, я провела по губам кончиком языка и, смутившись, как юная гимназистка, поспешно отвернулась.

— Душечка, а ведь ты слюнявые пузыри пустила. Всю маечку вон забрызгала. И не говори, что это не так, — друг вытащил из кармана носовой платок и ребячливо промокнул мне рот. — Я пристально наблюдал за вами и, естественно, не мог не заметить, как ты заметила, что он заметил, как ты пялилась на него последние пару минут, — он толкнул Катьку локтем, и они дружно прыснули со смеху.

* * *

Подруга решительно заявила, что чай уже откушан, пора и честь знать, и направила царственные стопы к стоянке такси, великодушно позволив Максу оплатить счет. Я засеменила вслед, причитая и всхлипывая.

— Ка-а-а-ть, не хочу с вами. Мне и так хреново. Ка-а-а-ть… Ну, Ка-а-а-а-ть… Я дико уста-а-ла-а-а.

— Дина, дорогуша, не будь брюзгой. Мы ведь приехали сюда зачем? Отдохнуть, сил набраться. Да, — в лицо нацелился кроваво-красный ноготь, — и про курортные романы не забывай. Вот и выполняй по списку.

— Помню я наш прошлый отпуск: что ни день, то пьяный загул. После того отдыха мне сразу же нужен был новый. На месяц. Минимум.

— Когда хреново, врачи рекомендуют обильное питье. Обильное, смекаешь?! — аргумент подруги не произвел должного впечатления, и я вернулась к нытью. — Дин, ну смотри. Мы ведь просто чай пили. Помнишь? Не водку, не текилу, не коньяк. Силы восстанавливали, душу исцеляли, дух укрепляли. Просто подожди самую малость, и полегчает.

В ночной клуб я так и не поехала, удалось отбрехаться вопреки злобному рычанию Катерины, а вот Максу пришлось. Обреченно вздыхая, он на прощание козырнул двумя пальцами и помчался догонять опытную тусовщицу.

В благословенном одиночестве я прогуливалась по центральной улице, полной слепящих огней. Туристы, разгоряченные алкоголем, в поисках развлечений сбивались в группки, мешая пройти, так что приходилось то и дело огибать их, уклоняясь от столкновения, и хныкать от вспышек головной боли. Ломота в теле нарастала, временами накатывала слабость и дурнота, иногда даже казалось, что теряется равновесие. Вероятно, начинала сказываться акклиматизация, но возвращаться в пустой номер и утопать там в унынии совсем не хотелось.

В поисках укромного местечка я отыскала едва заметный проход между ресторанчиками и прошмыгнула в него. Прошла по узкой дорожке и оказалась на безлюдном песчаном пляже, где навязчивая музыка и гул толпы были почти не слышны. Вздохнув свободнее, растянулась на лежаке и прикрыла глаза, слушая мерный плеск волн, но в какой-то момент, разминая затекшую спину, ощутила саднящую боль под левой грудью. Обычно я использовала приятное телу белье с мягкой чашкой, сегодня же Катерина уговорила нацепить новый бюстгальтер с эффектом пуш-ап, купленный после расставания с Маратом для привлечения контингента. Убедившись в том, что поблизости никого, сняла кургузый пуховичок и, повозившись с застежкой, стянула лямки через короткие рукава футболки. Быстренько запихнув лифчик в рюкзак, улеглась, накрывшись курткой, и немного погодя растворилась в приятной дремоте.

Возникший неизвестно откуда хор оживленных басистых голосов стремительно приближался. Совершенно не хотелось оказаться с мужчинами наедине вдали от цивилизации, поэтому я подхватилась с лежака и ринулась наутёк. От освещенной набережной отделяла всего пара шагов, когда меня весьма нелюбезно остановила волосатая лапища. Молодые парни, будучи явно подшофе, пытались донести какую-то мысль на немецком, а я не понимала ни слова. От испуга кровь пульсировала в висках, распухший язык прилип к нёбу. Изловчившись, я сделала шаг назад, но они вцепились уже вдвоем. Вырываясь из жестких тисков, закричала, шмякнулась на задницу и вжалась в землю, потому что надо мной нависла громадная тень. Большие ладони легонько прошлись по талии, обхватили по бокам, и я не заметила, как оказалась на ногах. Отрывистый окрик (судя по тону, что-то жутко ругательное), и горе-ухажеры спешно затерялись в ночи.

Благородный спаситель без церемоний переплел наши пальцы и, выйдя из сумрака подворотни, резко обернулся. Я вздрогнула от неожиданности, по телу пробежал трепет узнавания: это был Дитя Ночи, тот самый голубоглазый демон. Мы безмолвно застыли, вглядываясь друг в друга, и время остановилось, только невесомое поглаживание мизинцем не давало истаять в воздухе. Уж не знаю, случайно или намеренно, мужчина опустил взор, и яркие зрачки хищно расширились. Почесывая указательным пальцем висок, он откровенно пялился на холмики пониже ключиц и давился беззвучным смехом.

Чёрт, вот это было дерьмово. Впопыхах убегая с пляжа, я совсем позабыла о пуховике, и теперь на прохладном ветру соски отвердели и вызывающе торчали сквозь тонкий хлопок. Застигнутая врасплох, покраснела и попыталась прикрыться свободной рукой. Угомонившись, демон отпустил мою кисть, снял куртку-рубашку из тонкой кожи и, набросив мне на плечи, вытащил застрявшие волосы, при этом костяшки пальцев коснулись шеи и ненадолго там задержались.

А-а-а! Не-могу-не-могу-не-могу!

Так вот что ощущают люди, в которых внезапно ударил разряд молнии. Горячий короткий спазм, скрутивший низ живота, заставил на долю секунды зажмуриться. Вымученно поблагодарив незнакомца по-английски (ну уж как получилось: в языках я была не сильна), поплотнее закуталась и вдохнула терпкий древесный аромат и что-то еще, какую-то сладость. Карамель? Шоколад? Сохранившееся тепло мужского тела согревало в нежных объятиях. Пока я формулировала вопрос, как и когда смогу вернуть владельцу пиджак, мужчина учтиво кивнул и скрылся в толпе, оставив в полной растерянности.

Добравшись до отеля без приключений, я переоделась в пижаму, умылась и забралась в постель, пристроив куртку рядом с собой. Устроившись на боку, кончиками пальцев водила по тонкой коже и в мельчайших деталях прокручивала в уме пережитое. Зрение затуманилось, стопы приятно покалывало, кожа сделалась необыкновенно чувствительной. Признаться, незнакомец взволновал меня с первой же встречи, приворожил со второй, и я не могла думать ни о чем другом, видя под закрытыми веками адское пламя в глубине бледных глаз. Удивительно, что мы встретились дважды за вечер. Случайности не случайны?

* * *

Ликующий возглас подруги разбудил на рассвете. Катька уперлась локтями мне в бок, с сосредоточенным пыхтением дотянулась до мужской куртки, съехавшей на пол, и потащила на себя.

Да ёшкин ты кот! А обойти кровать нельзя было?!

— Дин, чей это пиджак? — промолчать она, конечно, не смогла. Тактичность никогда не была ее сильной чертой.

Макс, сладко позевывая, по неизвестной причине вышел из нашей ванной комнаты и потянулся, как здоровенный сытый котяра. Выхватив кожаное великолепие из цепких пальчиков, мельком взглянул на лейбл и восхищенно присвистнул.

— Этот пиджак — кого надо пиджак. И стоимость, кстати, весьма неприлична.

— Дина, — Катерина усилила громкость, терпеть не могла, когда ее игнорировали, — чья это вещь? Пока не ответишь, не отстану!

— Нуна, оставь девчонку в покое. Захочет — расскажет, — обронил друг и, ненавязчиво подталкивая Катьку в спину, силком выпроводил из номера. — Пати, поспим пока у меня. Разбуди на завтрак.

Я готова была расцеловать Макса за то, что избавил от назойливого любопытства, и делал это более-менее успешно на протяжении семи лет. Максим Ким или Ким Мак Сим, как он любил представляться на южнокорейский манер, унаследовал азиатский тип внешности отца, уроженца Пусана⁶. Высоченный — метр восемьдесят семь, — стройный, с рельефными мускулами, доведенными до совершенства годами упорных тренировок по тхэквондо⁷, дитя смешанного брака по российским меркам и так был красавчиком, но на родине отца его внешность была ничем не примечательна. Он не падал духом и перенес несколько пластических операций: сделал двойное веко⁸, прямой нос и точеные скулы. Оливковая кожа, жесткая черная шевелюра с темно-фиолетовыми прядями, пухлые от природы губы, глаза цвета обсидиана, длинные ресницы и выразительные брови. Женщины всех возрастов прямо-таки млели от стильно одетого ловеласа, обладающего к тому же ненасытным темпераментом.

Кстати, в первый момент я была ошарашена, заподозрив нового знакомого в нетрадиционной ориентации (ну, если не в ней, так в бисексуальности уж точно).

— Девочка, игнорировать твой долгий пытливый взор я больше не в силах, хотя, поверь, очень старался. Нет, я не тот, о ком ты подумала. Да, я — натурал, каких еще днем с огнем… Просто слишком хорошенький для того, чтобы быть правдой.

— Какой генетический материал пропадает, — плюнула с досады подруга, небрежно потрепав по гладкой щеке. — Ведь ни одной морщинки, как у младенца на попке, а детишек заделать до сих пор не сподобился.…-… ты, прямо скажем,…! (запикано)

Катерина знала Максима с четырнадцати лет. Мальчик был на удивление впечатлительным и отзывчивым, какими редко бывают подростки. Он и раньше частенько приезжал к старенькой бабушке, а когда родители развелись — отец уехал в Корею, мама устраивала личную жизнь, — переселился к ней насовсем. Молодая соседка, только-только оправившись от страшной трагедии (о которой я, кстати, узнала намного позже), взяла Кима под свое сломанное крыло. В настоящее время на пороге тридцатилетия успешный стилист-имиджмейкер и убежденный холостяк вел легкомысленный образ жизни: ночные клубы до последнего гостя, приватные вечеринки, затяжные попойки по нескольку дней кряду, быстротечные романы, секс на одну ночь. Катька до сих пор ревностно следила за его зыбким моральным обликом и костерила на чем свет стоит после очередного загула.

Мы сблизились, стали как брат и сестра, и регулярно прикрывали друг друга от благосклонности Великого инквизитора. Бывало, Ким надо мной подтрунивал, но дальше двусмысленных шуток дело не заходило. Его незаурядный ум, душевность и ранимость проявлялись только с нами, тогда как окружающим демонстрировалась личина веселого безответственного раздолбая.

— Рождественская… Какая говорящая фамилия. Красивая, праздничная, — он пришел в восторг, когда я представилась. — Ты просто обязана таскаться со мной по злачным местам и отрываться до поросячьего визга.

— Да твою ж мать! — сгоряча выпалила я. — Попробуй четырнадцать букв в анкету вписать. Если сможешь, то вот он — волшебный праздник.

После этого Макс переименовал меня в Дину Праздничную, затем — в Динку Вечеринкину и в конце концов сократил до Пати⁹, и только он удостоился чести обращаться ко мне подобным образом.

* * *

Отлежавшись в теньке около бассейна, ближе к вечеру Катька возжелала потусить, и намерение было неукротимо. В полночь подруга величаво вплыла в модный клуб с незатейливым названием «787» на площади Сохо, а мы ковыляли за ней, как парочка подневольных крестьян. Оглушительная музыка взрывала мозг, чрезмерно яркие огни кружили голову и застилали зрение цветными всполохами. Алкоголь рекой и легкая наркота из-под полы, духота, едкий запах пота вперемешку с парфюмом

Чёрт, как же я отвыкла от всего вот этого вот…

Зачем? Зачем я поехала с ними?

У раскрасневшейся Катерины шло по накатанной: соль, текила, лимон — опрокинула пять шотов¹⁰ подряд и упорхнула танцевать. Мы предпочли остаться в кабинке, издав синхронный вздох облегчения. Макс, с толком используя время краткого перерыва, уткнулся в телефон, время от времени усмехаясь (порочно, к слову сказать). Ощущая себя пассивным придатком, я подтянула колени к груди и, поставив на них подбородок, провалилась в невеселые думы.

— Пати-и-и, мне скучно, — плаксивый скулёж Кима вырвал из забытья. Видимо, секс по переписке завершился до обидного преждевременно.

— Скучно — выпей.

— Не могу, нуна вылакала подчистую, — пробормотал друг, согнувшись пополам и постукивая лбом по столешнице. — Карта, наличка — все забыл.

— Так поезжай и забери, — раздраженно стукнула его по плечу. — Чего разворчался?

— Какая же ты мерзавка, Дин-Дин. Я — твой единственный самый лучший друг на всем белом свете, как ни крути, — я приготовилась к выносу мозга, но он внезапно оживился и ткнул пальцем под ребра. — Точняк, Пати! Я придумал, как развлечься, но понадобится твоя помощь.

— Ма-а-кс, — протяжно застонала, — отстань от меня. Пожалуйста.

— Ну давай. Тебе жалко? Леди Не-Хочу-Тусоваться-Хочу-В-Постельку-Поплакать. Спорим на бутылку текилы, да не абы какую, Аньехо¹¹? Выиграешь ты — метнусь в отель за деньгами, выиграю я — та же фигня, а ты завтра отдашь. Я б простил, но карточный долг — святое.

— Хорошо, — пришлось согласиться, только чтобы он насладился моментом и наконец отвалил.

— Хорошо? Реально? Вот так просто? — Макс вытянул руки перед собой и размял пальцы, хрустнув суставами. — Давай, детка, удиви меня. Выбери число от одного до семи.

— Пять.

— О-о-отличненько, — на лице расцвела коварная ухмылка, глаза азартно блеснули, и я тут же заподозрила неладное. — Теперь ты встанешь, подойдешь ко входу и поцелуешь пятого мужика, который войдет в двери. Персонал не в счет. П-ф-ф… Легкотня!

— Вконец одурел?

Я вскочила, напоролась на гвоздь, торчавший из кромки стола (и как не заметила раньше?), и, отшатнувшись, разорвала искусственную прореху на джинсах до середины бедра. Больно. Досадно. Горло сдавил тугой комок. Захотелось по-детски расплакаться, спрятавшись в кротовью нору от мира подальше.

— Сорян, подружка, — он беспечно пожал плечами, придавая лицу невинное выражение, — ты уже согласилась. Не сдавай назад — бампер погнешь.

— На это я не подписывалась.

— Причина недостаточно уважительная.

— Нет.

— Дат.

— Нет такого слова!

— Есть. Я же сказал.

Отвратительно. Мерзко. Обидно. Меня обманули, предали и подвергли опасности одним махом. Со злыми слезами на глазах, дрожащими губами и багровым румянцем я выглядела жалко. Надо было срочно валить в дамскую комнату, отсидеться там, а затем исчезнуть по-тихому, ни с кем не прощаясь. Я аккуратно выбралась из-за стола, избегая острых углов, и припустила в сторону туалета.

— Пати, — рявкнул мужчина, бросаясь за мной. — Ты дала обещание!

— Иди в жопу, — не оглядываясь, огрызнулась в бессильной ярости.

— Трусишка Дин-Дин! — другу даже не пришлось ускоряться, чтобы отрезать пути к отступлению: сквозь ликующую толпу я продвигалась не слишком-то шустро. — Давай хоть сейчас без дерьма. Где же твоя авантюрная жилка? Сколько можно в платочек сморкаться? — он не на шутку разозлился и начал бить ниже пояса, зная меня как облупленную и прекрасно понимая, чем уязвить. — Давай, отпусти себя на волюшку-волю!

Стандартная ситуация: под воздействием горячительного смешанная кровь Макса вскипала, напрочь сносило защитную дамбу, из плена вырывалась темная сторона, униженная и отвергнутая (кому как не мне знать об этом), и тут уж было не до безбашенного веселья. Доставалось и вашим и нашим. Нет, Ким не распускал руки, не бился на кулаках, его циничный змеиный язык превосходно справлялся и сам.

— Макс, знаешь, что? — в голосе прорезались визгливые нотки. — Иди в жопу!

— А что я такого сказал? Это ж чистая правда. Ты, Пати — кошёлка в годах. Нудная, покорная, абсолютно не способная на безумства.

Мы надрывались в крике в центре вихревой воронки, игнорируя нездоровый интерес окружающих. Никогда еще не ругались так сильно, практически грызлись. Подмывало влепить мужчине звонкую оплеуху, оторваться по полной, но я сдерживалась, воинственно нахохлившись.

— Макс, да пошел ты!..

— Ох ты, в самую душу кольнула. Сражен наповал, — он картинно схватился за сердце. — Мне-то йух, идти никуда и не нужно: у меня все с собой. А вот ты как без чудо-йуха была, так и останешься! Прости, родная, но часики тикают… — покачал указательным пальцем перед моим носом. — Тик-так, тик-так.

В груди алой зарницей полыхал гнев, да так жарко, что я задыхалась от едкого пепла. Исцарапать физиономию в кровь, придушить своими руками, оторвать причиндалы и скормить бродячим собакам — вот какая незавидная участь постигла бы Макса, если… если бы он был неправ. Стыд захлестывал с яростью шторма, накрывал с головой, подпитывая чувство неполноценности. Отшвырнув Кима с дороги (и как силенок хватило?), я стиснула зубы и направилась к выходу.

— Умница, девочка! Давай же, насладись ветром свободы! — в ушах гулким эхом отдавался ободряющие возгласы лучшего на всем белом свете чёртова друга-засранца.

— Максимус, чё случилось? Визжали, как малые дети, даже я услышала. А ты ведь знаешь, когда я в полёте… — запыхавшаяся Катька обмахивалась футболкой, задранной до крупных розовых сосков: собираясь посетить очередное злачное заведение, для привлечения контингента белья не надевала.

— Поспорили, что Пати…

— Пати что?!.. Не тяни котейку за бубенцы.

— Мля, нуна, тогда дай договорить! Пати должна поцеловать пятого мужика из тех, кто войдет. Персонал не в счет.

— Ух ты ж!… так…! (запикано) — радостно воскликнула она, а затем смерила парня недоверчивым взглядом. — И че, согласилась? Серьезно?! Как ты уговорил?

— У меня свои методы… Не горжусь ни хрена: грубо, цинично, но по-другому сраную жертву не выбить. Помнишь, с каким кислым лицом она тебя встретила после разврата?

— Да заметила я, аж чуть-чуть протрезвела. Дерганая такая, типа кругом война, а мы не жрамши.

— Кать, вот чё ж мы за суки такие? Глумиться над подругой — ни разу не круто.

— А я-то при чем, мальчик-пенис-с-маленький-пальчик? — возмутилась Катерина, пребольно ущипнув за правую ляжку.

— Нуна, совсем охренела? — Макс отпрыгнул со злобным шипением.

— Я вообще-то просто мимо прошла, вся такая воздушная, белая и пушистая. А вот тебе завтра придется весь день в пояс кланяться, а может и послезавтра.

— Ой, да ладно, зато сегодня повеселимся, — он красноречиво задвигал бедрами вперед-назад, помогая себе руками: исполнял свой коронный победоносный танец.

— Правильно, чего о завтрашнем дне думать, — Катька укоризненно цыкнула, не оценив кривляния друга (нелепые, но очень пластичные). — Выкурим косяк, запьем водкой и остановим поезд. На что хоть спорили?

— На текилу, — вытянул шею, стараясь не выпускать меня из поля зрения.

— Надеюсь, Аньехо? Аньехо — это прекрасно, божественный вкус, — женщина удовлетворенно потерла ладони и, вскинув руку, рогаткой из пальцев чуть не выколола Киму наглые зенки. — Ну, чё ждешь, змей пернатый? Давай, заказывай. Мне-то по фиг, кто кого переплюнет. Лимончик только не забудь.

Ехидный голос друга в мозгу потешался и подначивал, когда я продвигалась мимо беснующихся людей, расчищая дорогу острыми локотками. Нарастающий страх отдавался во рту кислятиной, его не смягчал даже металлический привкус от прокушенной губы.

Я справлюсь и утру ему нос! Да я вообще, мать вашу, богиня поцелуев!

Затормозив неподалеку от портала в мой личный ад, признала, что легче не стало ни на йоту. Я кубарем катилась вниз по наклонной. Паника скребла нутро костлявыми пальцами, доводя до неукротимой трясучки. В крови бушевало пламя в такт клубным битам, в глазах потемнело, под веками мельтешили круги. Воображение совсем разыгралось: казалось, что, теряя опору, я взмывала к потолку нелепым воздушным шаром, наблюдая за собой со стороны. Очень глупо было молиться, чтобы больше никто никогда не вошел в эти проклятые двери. Кожа пламенела, язык пересох, по спине стекала прохладная струйка пота, и чем дольше я стояла, оттягивая неизбежное, тем хуже становилось. Тактика выжидания на срабатывала.

В отчаянии я обернулась на Макса, который вскарабкался на диван и, возвышаясь над толпой, отсчитывал входящих, разгибая по очереди гнусные щупальца. Один, два, три, и он театрально поднес два к глазам, ткнул одним в моем направлении и покрутил в воздухе, предлагая обернуться. Да уж, присосался, как осьминог, теперь не упустит из вида.

Ну, круто! От стресса начались предсмертные глюки?

Вчерашний спаситель стоял в паре шагов от дверного проёма и с явным интересом наблюдал за мной, спрятав руки в карманы брюк. Мускулистый торс обтягивала черная приталенная рубашка, две верхние пуговицы сексуально расстегнуты; рукава, закатанные до локтей, открывали жилистые предплечья с короткими темными волосками. Сердце замерло на мгновение, а затем ухнуло вниз, и я непроизвольно попятилась задом, не сводя с него настороженного взора. В клуб ворвался подросток, каким-то чудом сумев обойти фейсконтроль, следом пронесся дюжий охранник, случайно зацепив мужчину плечом.

Хорошо, что персонал не в счет, а то не догнала бы и проспорила. Зато…

Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ!

ОН пятый.

Незнакомец решительно направился ко мне, пронзая тем самым взглядом, от которого трепещет душа, набухают соски и полыхает в промежности. Я не могла сдвинуться с места: ноги налились свинцом, позвоночник окатило ледяной волной, в то время как лицо обдавало жаром. Похожий на вампира-искусителя — а говорят, они не отражаются в зеркалах (отражался), — надвинулся грозовой тучей, уперся носами ботинок в поношенные кеды, заполняя собой все пространство. Выкачивая из него воздух. Задержался взглядом на моей груди и иронично усмехнулся (конечно, теперь я тоже думаю только об этом). Судорожно сглотнув вязкую слюну, я потупилась и принялась вдумчиво изучать геометрические узоры на полу. Он деликатно покашлял, и мне ничего не оставалось, как отвлечься от милой забавы (ламинат — это же так вдохновляет).

Мужественный.

Привлекательный.

Совершенный.

Смуглая кожа с бронзовым отливом, волевой подбородок (руки так и чесались очертить его твердую линию), полноватые губы, высокие скулы и нос с элегантной горбинкой. Густые блестящие волосы напомнили шерсть черной пантеры. Заглянув в миндалевидные глаза, я потерялась в их глубине: бледно-голубые, почти прозрачные, с выделяющимися зрачками, при холодном освещении отливали жидким серебром. Необыкновенно пушистые ресницы создавали эффект перманентного макияжа. Однозначно, потрясающая внешность не была бы столь экзотичной с радужкой другого цвета.

Да ну на хрен! Этот красавчик — просто ходячий секс!

Определенно, такого я заинтересовать не смогу.

От этой мысли на душе стало уж очень погано, настроение испортилось, огонек прежнего задора стремительно угасал. «Мать, ты слюни-то подотри, — в черепушку тупой иглой впивались дружеские издёвки, и ведь уши-то не заткнешь. — Целуй давай по-быстрому, не тяни бобра за уши. Минуточка позора — и текила в кармане».

Дитя Ночи беззастенчиво рассматривал меня не мигая, чуть наклонив голову набок, и это здорово действовало на нервы. Сомкнув веки, я медленно досчитала до семи — привычка с самого детства, — глубоко вдохнула, как перед затяжным прыжком, и приложила потные ладошки к рельефному торсу. Он не отстранился, наоборот, усилил напор и стиснул запястья длинными пальцами. Губы к губам, словно давно знакомы. Длилось это невероятно долго, хотя заняло, скорее всего, не больше десятка секунд.

— Sorry.

Я совершенно растерялась и только собралась удариться в бегство, как, предвосхитив мою суетню, мужчина усилил стальную хватку. Ноздри едва заметно подрагивали, на скулах заиграли желваки, раскрытая ладонь уверенно легла на поясницу. Я нелепо дрыгалась, тонула и путалась, но вывернуться не получалось, пути к отступлению были закрыты. Внутри мало-помалу разгорался мстительный огонек, и я проклинала тот день, когда встретила того идиота, чьи идиотские игры привели меня к этой идиотской ситуации.

— Зачем?

Ох, чур меня. Я подумала, что ослышалась, и промолчала. Тлеющее дерево, специи и бодрящая свежесть — аромат одурманивал, будоражил кровь, навевая грешные мысли и заглушая доводы разума. Снова.

— Зачем Вы это сделали?

Свободной рукой он приподнял мой подбородок, перехватил взгляд и с нажимом погладил щеку подушечкой большого пальца. Да, теперь я была уверена, что слышала русскую речь со слабым приятным акцентом. Приоткрыв рот и глотнув воздуха, я вдруг осеклась, сообразив, что понятия не имею, как в одной фразе предоставить и оправдание, и разумное объяснение.

— Очевидно, уик-энд принес мне удачу. Мы встретились трижды, — придвинулся, упираясь бедром между ног, и выжидающе приподнял брови. — Я все еще жду ответ.

— Мы поспорили, — я тоненько пискнула, вытянувшись по струнке, чтобы избежать дальнейшего задушевного сближения.

— О чем?

— Поцелуй с пятым, кто войдет в клуб. Персонал не в счет.

— И снова мне повезло. На что? — уточнил со снисходительной улыбкой.

Плавно скользнув между футболкой и джинсами, кисть замерла на узкой полоске обнаженного тела. Незнакомец задавал вопросы спокойно — я бы даже сказала, с участием, — терпеливо дожидаясь робкого отклика. Гулкие ритмичные басы пронзали насквозь, пульсировали в животе, усиливая томление.

— Эм-м… Текила. Аньехо.

— Что ж, это прекрасный выбор.

Он говорил обманчиво ровно, подавшись к моему уху, обольстительно понижал голос до шепота, а в кристальных глазах мелькали смешливые искры. Дрожь предвкушения прокатывалась по телу, эмоции захлестывали, не давая ни секунды передышки. Я совершенно не контролировала ситуацию, глуповато хихикала, хлопая накрашенными ресницами. Вернуть самообладание никак не получалось.

— Вам же не смешно, я прав? — так сосредоточенно отслеживал мои реакции, что на лбу проступили морщинки. — Вы напуганы или стыдитесь?

Пятерня переместилась еще ниже. Мизинец задел кожу под ремнем, протиснулся к верхнему краю стрингов и тут же вернулся обратно. Вдруг охватило странное чувство, что со мной однажды подобное уже происходило: и этот человек с дерзкой улыбкой, и утрата благоразумия, и полное подчинение властному зову плоти.

— Да, — с трудом выдавила, переменившись в лице.

— Да на первую часть вопроса или на вторую? — вкрадчиво уточнил собеседник.

В тоне прозвучали ироничные нотки, задели за живое, вызвав глухую враждебность. Я пригвоздила его осуждающим взором, фыркнула и в сердцах топнула ножкой. Не убедила. Мужская рука бесстыдно оглаживала ягодицы. Задыхаясь от возмущения, приготовилась отпихнуть наглеца и влепить увесистую пощечину, но кое-как овладела собой. Если подумать, пускать в ход кулаки — далеко не блестящая идея. Голова, к счастью, до сих пор могла рассуждать более-менее здраво, но тело… Податливое, как пластилин в умелых руках, оно отзывалось на малейшее прикосновение, обжигающий взгляд, бархатный баритон и неровное дыхание. Я была шокирована, ведь такого со мной не бывало даже на пике отношений с Маратом. Да и было ли вообще когда-нибудь раньше?

— Я считаю поцелуй убедительным поводом для знакомства, — светлоглазый спаситель прижал меня крепче, жаркое дыхание с запахом кофе овеяло мочку уха. — Имя мне Амир Надер.

Он представился непривычно, в имени сделав ударение на первый слог.

Амир, Амир, Амир.

Я несколько раз произнесла про себя, беззвучно шевеля губами, как будто желая распробовать. Имя пришлось мне по вкусу. Оно ощущалось во рту сладкой пряностью, окутывало с головы до пят, окатывало волнами истомы.

— Дина.

Церемонно отвесив поклон, Амир добавил вторую руку и притянул за талию. Я широко распахнула глаза, когда пылающая ладонь стиснула задницу, обжигая сквозь плотную ткань.

Откровенно.

Дерзко.

Восхитительно.

Меня припечатали к мужскому паху, в живот многообещающе упиралось что-то до невозможности твердокаменное.

Вдох-выдох, просто дыши.

— Что Вы себе позволяете?

— Позвольте заметить: не я это начал.

Надер надавил на поясницу, заставляя уступить, и я подчинилась. Живо представила, как он трахает меня в темной душной подсобке, вжимая в стену, намотав волосы на кулак. Я прямо-таки ощутила его убийственную тяжесть и раскаленный член, пронзающий до упора. Грязно и жадно. Он все понял по взгляду и подался навстречу. Огонь разливался под кожей, между ног полыхало. Я судорожно вздохнула и облизнулась, лоб покрылся капельками испарины.

Я мечтаю о нем. Я хочу его. Я таю…

Какая ж ты шлюха, Дина! Сопротивляйся! Дай отпор. Ты можешь!

Чёрт, да! Я могу!

— Отпустите, — взмолилась, из последних сил упираясь в широкие плечи.

— Нет.

Я не могу…

Озорной блеск в льдисто-голубых глазах, казалось, выбивал из-под ног почву. Непонятно. Страшно. Интригующе. В груди что-то оборвалось, потому что наша головокружительная близость затягивалась, и это было рискованно. Отчаянно захотелось убежать, испариться, исчезнуть, и в то же время мной безраздельно овладела жажда прикосновений. Да, в детстве я очень любила обнимашки, а потом об этом почему-то забыла.

— Это шутка?

— Похоже, что я шучу? — бровь вопросительно выгнулась, на смуглом лице ни намёка на улыбку. — Еще один поцелуй, и Вы свободны.

— Издеваетесь?

— Вовсе нет.

Фиолетовый дым стелился по полу, клубился вокруг, вился по бедрам — жутко, стряхнуть бы его, но я не успела. Амир нежно провел по щеке костяшками пальцев, манящие губы застыли в считанных сантиметрах. Ощущая ровное биение сердца мужчины, я смаргивала внезапно подступившие слезы.

Так близко и так далеко — не дотянуться.

— Дина, Вы согласны?

Я слабовольно кивнула, затрепетала, как ночной мотылек, готовая отдать все, что у меня было, расправила хрупкие крылышки и полетела навстречу адскому пламени.

Он завел непослушную прядь за ухо.

Я перестала дышать.

Поцелуй был мягким, почти невесомым.

Я пропала.

Язык проскользнул внутрь, пощекотал самым кончиком и тут же отпрянул.

Я ответила тихим стоном в приоткрытые губы.

Он запустил пальцы в волосы и потянул вниз, царапая жесткой щетиной лоснящуюся от пота кожу.

Слиться с ним и затихнуть от счастья — все, чего я хотела. Краткий миг, разочарованный стон: Дитя Ночи оторвался от меня, немного сместившись в сторону. Я импульсивно потянулась вслед и наткнулась на пустоту. Кривая усмешка и нечитаемый взгляд ранили больнее кинжала, встряхнули и охладили.

Так восхитительно близко и так бесконечно далеко.

Злость и обида, они всегда где-то рядом. Момент был упущен, порыв страсти иссяк. Демон ночи мазнул по скуле кончиком носа и шлепнул по ягодице. Поставил точку.

Вот дерьмо! Беги, Дина. Беги!

Беги так быстро, как только сможешь, и никогда не возвращайся!

Взбеленившись, я едва подавила желание пнуть коленом по оттопыренной ширинке, стукнула ладонями в грудь, презрительно ощерилась (по крайней мере, надеюсь, выглядело именно так). На долю секунды оторопев, он отступил на шаг и, озадаченно вскинув правую бровь, потер висок указательным пальцем.

— Если не понравилось то, что получили, — отчеканил вдогонку, заметно повысив голос, — возможно, следует изменить то, что готовы отдать.

Да кто он вообще такой?!

Я не обернулась, только сердито фыркнула.

Ненавижу!

Протискивалась к друзьям, активно расталкивая танцующих.

Ненавижу!

Тяжелый взгляд в спину пробирал до костей.

Ненавижу!

— Нуночка, попридержи Динозавра, — не своим голосом закричал Макс, вцепившись в широкий рукав топа. — Она ж из меня всю дурь выбьет.

— И поделом тебе, скунс-переросток! Убирай сам свою вонь, — равнодушно проронила Катерина и неторопливо отошла в сторону.

— Это чё было, Дин? — заметив недобрый блеск в глазах, Ким втянул голову в плечи и тихонько отполз вглубь дивана.

— Цена свободы! Доволен?!

Во мне говорила уязвленная гордость — провалилась бы сквозь землю, если б могла, — хотя нет, гордость не говорила, орала благим трехэтажным.

Он не твой сказочный принц, дура! Всего лишь похотливый дикарь, один из многих.

У него что ни день, то новая «Дина».

Хватит эмоционировать. Включай мозги, как бы мало бы их ни было!

Чудом не лопаясь от злости, я пнула ножку стола и зашипела от боли. Разувшись, растерла покалеченную стопу, спрятала лицо под волосами и тихонько заплакала: день был сложным и непонятным, потрясений хватило выше крыши.

— Кимчи¹², гони текилу, раз проспорил.

— Нуна, ты… — он запнулся, вытаращившись от удивления.

Бутылка ледяного шампанского, тарталетки с черной икрой, фрукты и шоколадное фондю. Ставки повышены, цена свободы непомерно возросла. Что дальше? Катька не растерялась и, ухватив официанта за фартук, вернула обратно. Макс сделал заказ, и юноша удалился. Подруга сидела, скрестив руки на высокой груди, и нервно постукивала каблуком по царге¹³ дивана.

— Дин, что он тебе сказал? — не упуская из вида VIP-зону с огромными окнами от пола до потолка, занавешенными плотными кремовыми шторами, она орлиным взором впивалась в каждого посетителя, то и дело разочарованно цокая языком. — Это же тот, из ресторана?

— Ничего, — я сипло буркнула, шмыгая носом и вытирая лоб тыльной стороной кисти.

— Пати, прости меня. Ну пожалуйста, — друг сложил руки в умоляющем жесте и виновато надулся. — Я и не думал, что так получится. Но это ведь он? Да? Адский демон?

— Ким, лучше не лезь! — рявкнула женщина, а потом с притворной лаской добавила. — Волнуюсь я что-то за твое ангельское личико.

— Пати-и-и, — он по-щенячьи поскуливал, не зная, как вымолить прощение, — что будешь пить?

— Давай шампанское, зря что ли позорилась, — всхлипнула в последний раз и промокнула лицо салфеткой, размазывая по щекам вроде бы несмываемую тушь. — Но имей в виду, лучший-мать-твою-друг, что совместная пьянка не снимает ответственности с твоей гадской пёсьей сучности.

Глава 2→

←Пролог