Когнитивный диссонанс

ААА. Ю. Эйхенвальд, 2020

«Когда в одной из картинных галерей, вздумали определить, на что посетители смотрели с наибольшим вниманием, выяснилось: долее всего почтеннейшая публика задерживалась у зеркала в туалете. Не подумайте, что так называлась картина, естественное желание видеть прекрасные вещи, ещё никогда не пересиливало…»

Аннотация, сиречь присказка

Путешествие по «Морю житейскому» — предприятие смертельно опасное, сей факт известен решительно всем.

Так уж получилось, что все точно знают, чем, собственно,

это путешествие окончится. Разногласия начинаются, только с того момента, когда начинают думать про «потом».

Не вдаваясь, в суть этих разногласий, замечу, что, не совсем понятно, для чего знать, что именно, будет после смерти, если, и то, что будет перед оной, нам неведомо

(не узнаешь, пока оно не случится).

Конечно, хорошо бы, подготовиться к следующей жизни, подкопить некий «капиталец», чтобы…

Да только, что копить-то,

да и… будет ли она,

следующая жизнь-то.

В «Символе Веры» говорится: «…Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века…» —

обратите внимание, сказано: «чаю, то есть, надеюсь», а это означает,

что, даже, если ты себя объявил «верующим» и пришёл в «Божий храм»,

никто тебе, не собирается обещать «жизнь вечную» или, хотя бы, просто «жизнь следующую»… Ты, всего-навсего, попадаешь в компанию «надеющихся»,

что не так плохо: находиться среди единомышленников — это счастье, доступное далеко не всем.

Отмечу ещё, что, верить во «что-то», гораздо уютнее,

чем «не верить ни во что»,

ведь, сознание, что ты поступаешь правильно — очень полезно для пищеварения, а надежда, что Папа заметит, похвалит, и даст лизнуть «сладенькое», с самых первых дней расцвечивает жизнь радужными красками.

Должен упомянуть, ещё об одной разновидности «веры», которая хорошо успокаивает нервы,

это вера в то,

что у «человеков» — есть разум.

Представляете, некоторые верят, что вот это… вздутие, в верней части человеческого тела,

(на котором, как всем известно, расположены приспособления для обнаружения, измельчения и засасывания пищи) это самое, понимаешь, вздутие, способно генерировать абстрактные мысли.

(Понятие «абстрактные», в данном

случае, означает мысли, не относящиеся к немедленному поглощению пищи).

Вера в «Гомо Сапиенса», то есть в «Человека разумного» — есть особая форма «гордыни» (самовосхваления), которая, основывается на неочевидных предположениях.

Первое из коих: «Существует правильное поведение в жизни, которое позволяет добиться неких…

преимуществ перед сородичами».

Второе: «Существует набор «жизненных правил», соблюдение которых, гарантирует, это самое, «правильное поведение».

Ну и третье предположение, состоит в том, что,

именно вы, и есть

(вопреки, мнению всех прочих)

«Человек разумный», и

вы готовы,

начиная с завтрашнего дня (а, лучше, с понедельника),

зажить,

«правильной жизнью».

Я не буду продолжать перечень (да, да, его можно и продолжить), из опасения, что вы завтра же… (ибо, хорошего, а тем более, правильного, не должно быть слишком много…)

Впрочем, я отвлёкся…

Феликс Кривин, говорил, что человек разумный, значит: раз — умный,

а раз — нет. Впрочем, и сам я (а, наверное, и вы), столько раз замечал:

делаешь-то умные вещи,

а получается… такая дурь.

Так вот, вера, в то, что вы умный, в то, что вы умеете, в этой жизни, иногда поступать правильно,

означает, что вы верите в «Науку»,

в «Общечеловеческие ценности»…

и… в прочие сомнительные вещи.

Да-с, люди, посчитавшие себя умными, начинают верить в сказки про то,

как устроена Природа-матушка. А, что? Они учились в школе и получили «диплом». «Ты, это… запоминай, что говорят-то… Верь, учителям, Буратино, видишь же: тебе говорят о простых вещах,

кои легко проверить». Буратино, сначала проверяет:

«Буратино… закрыл глаза и вдруг увидел

жареную курицу на тарелке. Живо открыл глаза, — курица

на тарелке исчезла. Он опять закрыл глаза, — увидел тарелку с манной кашей пополам

с малиновым вареньем.

Открыл глаза, — нет тарелки

с манной кашей пополам

с малиновым вареньем…»

Ну и, зачем вам дальше учиться, синьор, вы и так понимаете, где правда, а где… домыслы. Но, «синьор Буратино», всё-таки,

продолжил обучение, и, по пути к «диплому», ему втюхивали вещи, в которые тяжеловато поверить и нелегко проверить…

но, раз они признаны истинными, и все,

вроде как, их понимают,

ты ж, не, дурней других…

кивай, как все. А, ежели, наивный деревянный человечек, всё-таки, осмеливаешься переспросить, преподаватель —

почтеннейший Дуремар — переходит на громкий визг:

«Ты что, дурак! В шестой раз повторяю: Учение Ленина правильное, потому что, оно верное!

Что тут может быть непонятно»!? —

«Ааа! Вот… в чём дело!» — максимально честным голосом шепчет Буратино —

«И как это, я раньше…» —

Всё, вроде, успокаивается, но… в голове, остаётся…

некое несоответствие, некие, как сказал бы, столяр Джузеппе, «непонятки» или,

говоря простыми

французскими словами,

диссонанс.

И стоит себе, глупенький Буратино, а в деревянной головке, ворочаются глупенькие деревянные мысли: «Я, конечно, не буду возражать,

раз уж, вы так нервничаете… Нет, я верю, верю… Я, только… не понимаю, как такое возможно».

Такая вот, вполне сказочная, ситуация.

Хорошо, что нам, людям, растолковали, дескать, в мозгу два разных полушария: есть, стало быть, надежда суметь рассовать несочетаемые сведения

по разным полушариям,

чтобы голова не так болела.

Вот и получается, что, в одном углу

мозга, сведения… ну, к примеру, что

Владимир Ильич Ленин —

самый человечный человек,

самый добрый,

самый, понимаешь, светлый,

самый, самый…

Эти сведения,

вбиты в голову, ещё со школьных

времён.

А, вот, в другом углу…

там воспоминания

Надежды Константиновны,

из серии «Ленин в ссылке», примерно такие:

«Когда Владимир Ильич, на лодке подплыл к островку, на котором, тесно прижавшись друг к другу, дрожали, спасавшиеся от разлива реки зайцы, Ильич, как дедушка Мазай, не стал стрелять в них из ружья.

«Самый человечный человек» перебил всех, сколько их было, прикладом и сложил в лодку».

Лодка, как отмечала Надежда Константиновна, значительно, почти до края борта, осела под тяжестью добычи.

(Как же, всё-таки, повезло всем нам! Страшно предположить, что случилось бы, будь островок чуток поболее и,

соответственно, зайчишек на нём…

Ведь утонул бы, нафиг, «наш дорогой Ильич» в бурной реке и, глядишь, не было б, никакой революции.)

«Ну, эти твои сведения —

полная ерунда!» —

Скажет мне умная Ирина —

«Да, разве можно этому верить!

Этой несуразице!» —

«Какой, именно!??» —

Тупо переспрошу я…