Социальная история двух удовольствий

А. Ю. Недель, 2020

Эта книга – необычный эксперимент, в ней собраны тексты автора, опубликованные на портале журнала «Сноб» и самые интересные комментарии к ним разных людей, по большей части ему незнакомых. Сеть не заменила ни реальность, ни восприятие этой реальности, она ее известным образом продлила, как пистолет продляет руку. Сегодня сосуществование сети и реального мира – то же самое, что реальность и миф у людей древности, земная жизнь и мир мертвых у древних египтян, шумеров или даже греков. Социальные сети -это «мир по ту сторону», где каждый может побывать еще при этой жизни. «Социальная история двух удовольствий» сделана как вырезка мнений из бесконечного информационного потока. Эту книгу можно назвать opinion book по аналогии с facebook'oM – причем мнения выражены на самые разные темы. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Психоделик Путин

О президенте России Владимире Путине написано и сказано очень много. Как правило, это оценки какого-то его внешнеполитического поступка, либо анализ очередного указа или выступления, касающегося дел внутри страны, или же еще одно журналистское расследование о его прошлом, как, например, фильмы Андрея Кондрашова или Виталия Манского. Если о президенте России пишут западные официальные СМИ, то это скорее негативные оценки его деятельности, как во внешней политике, так и во внутренних делах.

Путин неоднократно появлялся на обложке журнала Time, который выбирал его «человеком года», «Форбс» не раз назначал его самым влиятельным человеком в мире. Его любят политические карикатуристы, изображая Путина то в царском обличии, то как кукловода, управляющего марионетками — другими современными политиками, — то стилизованным под Гитлера, Сталина и т.п. Одна из самых, наверное, удачных карикатур принадлежит китайскому художнику Жу Ци Цуну, это пародия на картину Репина «Бурлаки на Волге» (1873), где вместо бурлаков изображены лидеры от Ленина до Путина, которые тащат баржу, символизирующую Россию.

Все основные публикации о Путине можно в целом разделить на две категории, которые могли бы вполне уместиться в манихейскую картину мира, где добро и зло поделены соответственно между мифическими персонажами — Ахура Маздой и Ахриманом.

Российский президент — спаситель страны, человек, сильно улучшивший уровень жизни народа, поднявший экономику, вернувший Россию в качестве серьезного игрока на международную арену после долгого простоя в 1990-х; человек, который вернул россиянам гордость за свою отчизну, не прогнувшийся перед западным давлением и санкциями, умный политик, спортсмен, человек слова и т.п. Это — Путин добра, Путин-Ахура Мазда.

Человек, превративший Россию в феодальную систему, сосредоточивший в своих руках огромную власть, диктатор, расставивший во всех властных структурах своих людей, мафиози, контролирующий львиную долю богатств страны; политик, развязывающий новую холодную войну и т.д. — это Путин-Ахриман, представляющий силы зла.

Однако оба этих манихейских начала Путина, если следовать прессе, имеют одно общее свойство: они показывают руководителя страны с политической точки зрения, то есть они судят о нем при помощи тех же средств (языка, визуальных образов и т.д.), которые он — его консультанты и журналисты — использует в построении своего образа в массовом сознании как российского, так и западного. Иначе говоря, за редкими исключениями, Путина привыкли видеть и оценивать через призму власти, чья семиотическая система достаточно ограничена. А если совсем просто: Путина видят его глазами, если слово «его» понимать несколько шире как систему дискурсивных практик о конкретной фигуре, а не только как знак (анафору), указывающий на конкретное лицо. При этом категории «добра» и «зла» здесь относятся не столько к Путину как конкретному человеку, поскольку добр он или зол на самом деле знают, вероятно, только его близкие и ближайшее окружение, как и у любого человека. Эти категории относятся к Путину, воспринимаемому извне.

Если оставаться в рамках такого «манихейского» восприятия российского президента, то я бы мог здесь сказать следующее: Путин — никакой не «диктатор», потому что для диктатуры необходима жесткая, по возможности когерентная идеология, которой в России сейчас нет. Путин также не «спаситель», потому что для этого нужно отречение от материального мира и вывод своего мышления в область трансцендентного, что не его случай. Но как бы то ни было, манихейская картина мира в данном случае для меня недостаточна, а проще говоря, банальна.

Поэтому рискну предложить иную интерпретацию феномена российского президента: Путин — это психоделик, достаточно сильный и официально разрешенный. По своему классу и способу воздействия он схож с аяуаской, известным алкалоидом, употребляемым шаманами бассейна Амазонки, или диметилтриптамином (ДМТ), известным синтетическим галлюциногеном, с которым проводили научные опыты в 1990-х в Америке.

Наркотик класса аяуаски или ДМТ обладает той особенностью, что переключает сознание человека из привычной реальности в иную, более сложную, непонятную, порой пугающую и одновременно притягивающую реальность, где может раскрыться иное видение, а вместе с ним и иные смыслы, о которых человек мог только догадываться, но чаще всего даже не подозревал. ДМТ воздействует на эпифиз (шишковидную железу), один из самых загадочных и неизученных органов человеческого организма. Известно, что эпифиз активно развивается в детском возрасте, а потом как бы засыпает у подавляющего большинства людей. Французский философ Рене Декарт считал, что эпифиз — это место души. Согласно эзотерическому буддизму в Тибете, эпифиз представляет собой «третий глаз», которым умеют видеть продвинутые практики, монахи и святые. Современные теории считают, что эпифиз, помимо прочего, ответственен за выброс серотонина, «гормона эйфории».

Люди, имевшие опыт употребления аяуаски или ДМТ, рассказывали о своих ощущениях: меняется привычное восприятие пространства и времени, они как бы сливаются во что-то одно целое, склеиваются таким образом, что деление на прошлое, настоящее и будущее теряет всякий смысл. Меняется самоощущение, представление о «я»; последнее более не выглядит как не подлежащая сомнению очевидность. «Я» предстает как бесконечное самоотражение, например, как в случае двух зеркал, поставленных друг напротив друга. В ходе эксперимента, который проводил американский врач Рик Страссман, многие ДМТишники отчетливо ощущали, как их индивидуальное «я» подключается к чему-то неизмеримо большему, теряя границы этой индивидуальности. Интересно, что после опыта с ДМТ практически все утверждали, что существование «я», так, как мы его понимаем в обычной жизни, дающее нам ощущение себя как индивидуальных сущностей, не более чем заблуждение. Более того, не существует «я» или «не-я» а только связность всего со всем, такая связность, при которой границы — иллюзия.

Основное воздействие психоделика состоит в том, что упраздняется параметр «внешнего». Человеку может казаться, что он наблюдает за чем-то со стороны, но это наблюдение оказывается внутренним опытом в ДМТ-реальности; сознание человека становится похожим на ленту Мебиуса, где нет различия между внешним и внутренним.

Примерно таким же образом действует психоделик Путин. Начать с того, что едва ли в какой-либо другой стране президенту уделяется столько внимания, и нельзя сказать, что это началось в последние несколько лет. Утверждение, что российское общество как-то особенно политизировано, что, впрочем, сомнительно, вряд ли сможет прояснить ситуацию. По-настоящему политикой в России интересуются 2-3% населения, но интерес к Путину гораздо больше.

Почему Путин — это психоделик? Потому что эффект его воздействия на сознание таков, что последнее теряет параметр «внешнего». Находиться в реальности «Россия» и никак не воспринимать Путина невозможно, как невозможно не воспринимать реальность, порожденную любым другим психоделическим опытом.

Могут возразить: таким же психоделиком был Сталин, Брежнев или даже Горбачев. Но такое возражение будет неправильным. Все эти «бурлаки» отличаются от Путина тем, что их воздействие на массовое сознание было результатом достаточно мощной идеологии — у Сталина она была тотальной, а при Горбачеве превратилась в свое отрицание с не меньшей силой. Путин же — единственный глава государства, при котором идеология сменилась на психоделический трип, и надо признать, что в наше время сама политика все более приобретает черты последнего.

Эффект воздействия Путина, если грубо, умещается между двумя экстремальными улетами. Первый, максимально позитивный улет, назовем, для простоты, «Соловьев»; второй, негативный, — «Навальный». Между ними существуют пятьдесят или более оттенков психоделического опыта Путин, в который вовлечен, наверное, каждый житель России, как и немалое число людей на Западе. Это кажется верным, поскольку, к примеру, многие участники протестного движения «Желтых жилетов» во Франции не раз вспоминали Путина, противопоставляя его Макрону. Именно его, а не кого-то другого.

Еще один эффект: о Путине не говорят нейтрально в том плане, что «ко мне это не имеет отношения…» Надо сказать, что Путин дает себя «попробовать» больше, чем любой другой западный политик. Его ежегодные многочасовые встречи лицом к лицу с журналистами и представителями общественности, что стало уже традицией, есть не что иное как психоделический трип с мастером вроде тех, которые устраивают мастера аяуаски в Перу для туристов.

Гипотеза о психоделике Путин не должна подвести читателя к мысли о том, что все это — результат работы СМИ, умелой пропаганды и т.д. Скажу сразу, что это не верно; это следствие, а не причина. На мой взгляд, секрет психоделического опыта Путин состоит в том, что он сумел отключить внешнего наблюдателя (как это описано выше) и развязать индивидуальные (микрополитические) «я» так, что они находятся в постоянном движении между двумя указанными улетами.

Как и любой сильный психоделик, Путин пробуждает другое сознание — alia conscientia, — возникшее в результате или как ответ на действие первого. Как бы парадоксально это не прозвучало, alia conscientia Путина — это Сергей Шнуров (Шнур), точнее — эстетика его творчества в последние несколько лет. Шнур является трикстером, занимающим пространство где-то между властью и обыкновенными людьми, бесконечно далекими от нее. Эстетика шнуровских песен и клипов устроена таким образом, что она нейтрализует или, еще точнее, дополняет психоделик Путин так, что опыт последнего проигрывается в максимально понятных, близких образах. Иначе говоря, Шнур перекодирует язык и опыт власти в видеонарраттив, который также во многом психоделичен, но при этом обладает абсолютной узнаваемостью.

Клип песни «В Питере пить» (2016) построен как серия злоключений, произошедших в один и тот же день с разными людьми — по структуре клип напоминает «Криминальное чтиво» (1994) К. Тарантино, — которые в концовке образуют единую компанию. В «Вояже» (2017) преступник грабит банк вместе со своей подругой, при этом девушка погибает в результате смертельного ранения. Герой сжигает тело подруги в машине, после чего тратит награбленные деньги в дорогих отелях и на яхтах в компании моделей. Полиция находит его в ночном клубе, но будучи в наркотическом опьянении, герой погибает от расстрелявших его из автоматов полицейских. Весь клип смотрится как история мгновенного успеха и быстрой гибели человека из толпы. «Кольщик» (2017) рассказывает историю женщины и ее дочки, которых оставил мужчина. Клип к песне, снятый Ильей Найшуллером, выполнен техникой обратного монтажа — цепь сюрреалистических трагических событий в цирке, приведших к гибели многих людей, показана с конца до начала.

При внимательном анализе сложно не заметить, что Путина и Шнура объединяет одинаковое мастерство, с которым они выстраивают восприятие своего материала: политического, абстрактно понятного, но и далекого, потому что он принадлежит власти, и эстетического, полностью понятного — данного в образах массовой культуры.

«Массовость» Путина и Шнура сопоставима, но она по-разному смонтирована или, другими словами, в едином психоделическом опыте у них различные функции. Путин задает интенсивность этого опыта, в то время как Шнур проводит по нему так, чтобы человек смог вернуться к своей исходной позиции.

Сергей Любимов ➜ Аркадий Недель

Ну как же, а Ленин — гриб. Очевидно, что это в том же психоделическом направлении, принятие которого вместе с сопутствующими ему грибами ввергло Россию в длительный бэд-трип, эффекты от которого ощущаются и доселе. Можно спорить лишь о том, относится ли Ленин к псилоцибиновым грибам, или более близким отечественным реалиям и традициям — мухоморам. Лично мне ближе последняя точка зрения, поскольку психоделический бэд-трип, вызванный мусцимолом и иботеновой кислотой, осложняется токсическим эффектом мускарина.

Аркадий Недель ➜ Сергей Любимов

Сергей, если уж на то пошло, Ленин — грибник (шаман), который сумел собрать команду грибоедов и накормить их грибами, возможно, пораженными спорыньей.

В Средние века рожь, которую поражала спорынья и, соответственно, хлеб, который ели крестьяне, вызывала массовые волнения, истерии и коллективные помешательства. Известно, что в Первом крестовом походе (1096), организованном папой Урбаном III, участвовало много крестьян, наевшихся спорыньи. Накануне Французской революции 1789 году, как сейчас установлено, случилась суровая зима, рожь ослабела и тоже была заражена этим галлюциногеном. Так что исключать тот факт, что эрготизм сыграл свою роль в русской революции и последующих событиях — нельзя.

Сергей Любимов ➜ Аркадий Недель

Спорынья грибы не поражает. Версия эрготизма может рассматриваться как параллельная, однако перебои с хлебом и голод делают ее менее убедительной. К тому же галлюциногенный эффект спорыньи, близкий к эффекту ЛСД, все же перекрывается ее сильной ядовитостью. Тем более что случай массового поражения спорыньей ближе к концу 1920 — х гг., а России был описан, вне всякой связи с революционными событиями.

Эдуард Гурвич ➜ Аркадий Недель

Очень интересный взгляд. Вы рождаете интересные дискуссии тут. Терпите.

Аркадий Недель ➜ Эдуард Гурвич

Насчет Шнура, боюсь, я не смогу объяснить лучше, чем так, как я уже написал. Попробуйте послушать и вдуматься в эти его песни-клипы…

Путин — психоделик в том смысле, который мной изложен. Опять же, не знаю, как объяснить проще… Мне кажется, все достаточно прозрачно.

Алексей Буров

У Пелевина нечто подобное было, если память мне не изменяет. Продолжая этот образ, я бы добавил, что продолжающееся действие «психоделика» требует от власти создания новых захватывающих психоделических видений.

Аркадий Недель ➜ Алексей Буров

Я категорически настаиваю на том, что никакого фашизма в России нет — ни постмодернистского, ни тем более классического. Это новый тип политики, причем характерный не только для России, психоделического (политического) «улета». Это требует своего дальнейшего анализа, но канва, мне кажется, именно такова. Если уж употреблять термин «постмодернистский» (хотя он уже устарел), то фашизм сейчас в Европе, в той же Франции, где этатизм достиг раблезианских масштабов, где государство свело гражданское общество к нулю, играя с огнем. Желтые жилеты тому пример.

Владимир Генин

Надеюсь, Аркадий, что я не обижу Вас довольно прямым и резким высказыванием. Но вот рассуждения о Путине как о психоделике кажутся мне приданием ему какого-то пусть не мистического, но необычного и «заинтересовывающего» статуса, которым не пахнет — если, конечно, он не является психоделиком лично для вас. То есть для меня эта интересная гипотеза отдает некоторой манипулятивностью: под видом как бы трезвого научного разъяснения скрывается противоположная идея, и Ваша статья оказывается гораздо более «психоделической», чем ее предмет. Вывод, который напрашивается из статьи, даже если Вы этого и не хотели — как ни крути, а что-то магическое в этом Путине есть!

Конец ознакомительного фрагмента.