Рассказы о Школе. Из опыта работы дилетанта-учителя

А. Чеховский

В книге отражён опыт работы научного сотрудника учителем. Результаты его исследования учебной нагрузки школьников показали невозможность быть в современной школе действительно хорошим учеником. Главная причина – нереальные, перегруженные содержанием программы. Показана возможность достижения хороших результатов в обучении и воспитании школьников по методу КСО (Коллективного Способа Обучения). Реализованы инновационные подходы: Интеграция, Деловые игры.

© А. Чеховский, 2017

ISBN 978-5-4485-4121-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Первый рассказ «Как я туда попал»

(Перестройка)

Я — Чеховский Андрей Витальевич, 1946 года рождения, по паспорту: русский, по крови: русско-испанско-польско-армянский еврей (точно не знаю, но бабушку по маме звали Маргарита Иосифовна Бышевская, а её брата моя мама, Екатерина Сергеевна Мучиева, называла в своих воспоминаниях: «дядя Юзя»). Бабушку я не видел, она умерла довольно молодой, а маму и её старшую сестру (мою тётю Зину) и младшего брата (моего дядю Юру) выращивала и воспитывала бабушкина сестра Мария Иосифовна, которую они и все мы, родственники, звали Тётечка. Она их забрала детьми в Москву из Ростова-на-Дону, где их папа, мой дедушка Сергей Степанович Мучиев (вот он — армянин, наверное правильнее — Мучиян) служил в симфоническом оркестре (первая скрипка и дирижёр). Дедушку я видел: он приезжал к нам в Пушкино, есть фотографии со мной на руках, и разок мы с мамой были у него в Ростове. Ростов я помню: отдельные кирпичные стены закопчённые — остались после бомбёжек, ставни на окнах флигеля, где мы жили (в комнате — полумрак и прохлада в самую жару днём), огромный таз с раками на крылечке, раки были зелёные и усатые, некрасивые и один цапнул меня за палец, а потом, когда их сварили, стали красивые, красные, и тут я их цапнул — вкусные оказались.

Я окончил в 1965 году Московский химический Политехникум им. В. И. Ленина, а в 1972 году — Московский институт химического машиностроения (МИХМ). Одним словом — химик. А мой папа, Чеховский Виталий Александрович, инженер-гидрогеолог, в моём детстве говорил: «Все мы — химики: из хлеба навоз делаем». А как выяснилось значительно позднее, его папа, то есть мой дедушка Чеховский Александр Георгиевич, вообще был настоящий химик-органик, профессор, заведующий кафедрой «Органической химии» в Первом Кавказском политехническом институте (сейчас — Горский Государственный Аграрный Университет ГГАУ) в г. Владикавказе. Его я не видел: он умер в 1948 году, когда мы были в Монголии, где мои родители, оба геологи, помогали феодальной стране строить социализм и разыскивали урановую руду, нужную для будущих атомных бомб и атомных электростанций, где я и родился (в смысле — в Монголии). Бабушку по отцу, Наталию Николаевну Квартано (вот она — испанка), я тоже не видел: она умерла в первую мировую войну, заразившись тифом в госпитале, где служила сестрой милосердия. Поэтому папу выращивала и воспитывала мачеха Нина Фёдоровна — её я видел, она приезжала к нам в Пушкино, но не помню, маленький был, но есть фотографии, где я с ней.

Когда я учился в седьмом классе, мама подарила мне набор «Юный химик», через что я заболел на голову этой химией, и после седьмого класса поступил в химический техникум МХП, а потом в химический вуз МИХМ. Теперь-то стало ясно, что это гены сработали.

После защиты дипломного проекта мне предложили остаться в МИХМе работать на кафедре «Коррозия химической аппаратуры», и я остался. И я остался, хотя заканчивал институт по другой специальности: «Машины и аппараты производства чистых и особо-чистых веществ». Представляете? Особо чистые вещества и коррозия… Ржавчина!?.. Брр!.. Но остался. Старший брат Чеховский Сергей Витальевич посоветовал, он на этой кафедре аспирантом был и диссертацию защитил.

И вот я в МИХМе проработал 18 лет, сначала в должности младшего научного сотрудника, затем, после защиты в 1983 году кандидатской диссертации на тему «Активное растворение металлов в условиях теплопередачи», — старшим научным сотрудником. Боролся с коррозией теплообменного оборудования на различных химических предприятиях нашей необъятной родины. Даже в Ангарске бывал.

Все годы, параллельно с научно-инженерной работой, я занимался преподавательской деятельностью: вёл лабораторный практикум, руководил курсовыми

А в это время по телевидению начали показывать много педагогов-новаторов: Шаталов В. Ф., Амонашвили Ш. А., Лысенкова С. Н. и др., которых до этого усиленно «зажимали» и третировали. Это, похоже, сыграло «рояль».

И вот, в 1988 году, как говорится, «на волне перестройки», я решил попробовать уйти на работу в обычную среднюю школу. И пошёл в Пушкинское ГорОНО своего родного города Пушкино. Всё рассказал: так и так, образования педагогического нет, но есть желание работать с детьми и есть знания химии, черчения, физики, математики. Зам. Зав ГОРОНО по кадрам, Н. Н. Сидорова (очень симпатичная и умная женщина), говорит мне: «Знаете, я как раз позавчера была на совещании в областном управлении образованием, где нам строго приказали не брать больше в школу на работу людей без педагогического образования из научных и проектных институтов (которые в то время успешно разваливались). Но я вам дам один адресок — попробуем». И звонит по телефону: «Софья Геворковна, вы просили подобрать химика. Я подобрала. Но он, оказывается ещё и чертёжник, и физик, и даже, кажется, математик. Вообще — интересный товарищ, поговорите с ним сами».

И я поехал на 44-м автобусе на Кудринку, в школу №7. Еду и думаю: Софья Геворковна? Армяночка, что ли? Если заупрямится, я ей скажу, что я — на четверть армянин (у меня же мама — на половину армянка, из Нахичевани, Ростов Дону). Может это сработает, чтоб взяла к себе. Но, всё-таки, при первой беседе, не сказал этого. Потом, значительно позднее (через 20 лет), я ей признался. Она говорит: «Молодец, что тогда не сказал. Я бы точно не взяла тебя, нечего разводить национальную семейственность!».

Рассказал я директору про себя всё: кандидат наук (физика, химия, черчение, математика), разведённый, дочь (14 лет) живёт в Москве, я (42 года) живу в Пушкино, не женат. Про свою будущую жену Ларису, с которой мы уже «дружили» 5 лет, говорить не стал. Тогда, в советское ещё время, не в моде был «гражданский брак», или «гостевой брак», которые в моде теперь. Директор, Софья Геворковна Акопова, мне и говорит: «Ладно, подумаем. Сообщим вам ближе к осени, к началу учебного года» (разговор был в начале июня). Знакомая фраза! Много раз, начиная с учебы в техникуме, я слышал это: «Всё ясно! Два балла! Придёшь осенью…».

И я ушёл. Уходя, оглядел округу: несколько двух — и трёх — этажных домов перед школой, за школой — сплошные частные дома, за ними — огромное поле, за полем — Ярославское шоссе. То есть: «Школа на окраине». Прямо напоминает какое-то художественное произведение… И сильно захотелось мне сюда попасть, сильнее, чем вообще попасть в школу, а именно сюда. К тому же, Софья Геворковна — такая красивая армяночка оказалась, и умная — видно невооружённым взглядом.

Вот, я продолжаю работать в МИХМе и думаю — опасаюсь: вдруг не возьмёт? А хочется! Хожу, грущу. И тут, как сказал бы сейчас В. Зеланд, в «шелесте утренних звёзд» рождаются стихи, которые я пишу ручкой на бумаге (компьютеров тогда не было) и отправляю по почте в школу №7, директору Софье Геворковне. Вот эти стихи:

Я к Вам хочу. Чего же боле?

Что я могу ещё сказать?

Теперь я знаю: в Вашей воле

Меня принять иль не принять.

Я много лет служил науке.

Теперь, увы, там мру от скуки,

Сачкую днём, не сплю всю ночь,

И мыслей рой гоню я прочь…

Но понял, всё же: хватит охать!

ТВ, газеты — волны рек…

Но, лишь гребя, приблизишь брег,

А многим, меньшим нас, так плохо…

И я, детей всегда любя,

Уверен: здесь найду себя.

Кончаю. Пробуя шутить,

Сказал серьёзное. Не знаю,

Мне можно ль плагиат простить?

Но смело Вам себя вручаю.

Плагиат же — мой любимый стиль. Послал письмо.

Оказалось, Софья Геворковна — сама учитель русского языка и литературы. И такое «письмо Татьяны» её глубоко ранило. Она (потом мне рассказала) позвала своего главного помощника — военрука, Лившица Александра Ефимовича, полковника ракетных войск в отставке, и говорит: «Лившиц, смотри: тут какой-то сумасшедший кандидат наук (разведённый, беспартийный, одинокий) к нам рвётся! Что делать?» Александр Ефимович почитал письмо и говорит: «Наверное, он сбегает из ВУЗа от тяжёлой работы в трудных условиях перестройки. Будем брать!».

И я, вернувшись с отдыха на реке Десне, в палатках с дочкой и институтским друзьями, получаю открытку: «Зайдите в школу в конце августа». Я зашёл, и меня взяли. 30 августа — Генеральный педсовет перед новым учебным годом. Меня представили. Гляжу: сплошные тётки. Разного возраста, от очень молодых до очень немолодых. Но, кажется, все — довольно красивые. Лезут в голову стишки М.Ю.Лермонтова: «Есть разгуляться где на воле!..».

Вот так я попал в школу №7.