Социальная педагогика

А. Лукина, 2011

В пособии рассматриваются культурно-исторические традиции возникновения социальной педагогики, её категории и принципы, факторы социального развития личности и особенности работы социального педагога с отдельными категориями детей. Предназначено для студентов направления 050000 «Педагогическое образование» специальности 050711 «Социальная педагогика».

Тема 2. История становления социальной педагогики

План

1. Социальная педагогика как область социальной практики.

2. Развитие милосердия и благотворительности в дохристианской России.

3. Благотворительность в христианской Руси.

4. Социальная работа в России после революции 1917 г.

5. Социальная практика в современной России.

6. Особенности развития социальной педагогики в России.

7. Особенности развития социальной педагогики за рубежом.

1. Социальная педагогика как область социальной практики. По И. А. Липскому, социальная педагогика как область социальной практики отражает характер и содержание научно-преобразовательной деятельности людей, институтов социума. Своим объектом она имеет человека в его социальной среде (в их взаимосвязи). Предметом же социальной педагогики как области практической деятельности выступает взаимодействие (отношения) человека и социума (в различных его видах и типах). Целью практической социально-педагогической деятельности является гармонизация взаимодействия (отношений) личности и социума для сохранения, восстановления, поддержания, развития социальной активности этого человека.

Практика социальной педагогики связана с историческими и культурными традициями и особенностями народа, зависит от социально-экономического развития государства, опирается на религиозные, нравственные и этические представления о человеке и человеческих ценностях.

На протяжении всего развития человечества любое общество так или иначе сталкивалось с проблемой отношения к тем его членам, которые в силу обстоятельств не могут самостоятельно обеспечивать свое полноценное существование: детям, старикам, больным, инвалидам и т. д. Отношение к таким людям в разных обществах и государствах на разных этапах их развития принимало различные формы — от физического уничтожения до полной интеграции в общество.

Сам феномен помощи имеет историко-эволюционный путь развития и тесно связано с пониманием сущности человека. Впервые к этому вопросу с позиций естественных наук обратился Ч. Дарвин, который обнаружил альтруистические проявления у животных и назвал их общественными инстинктами.

К. Лоренц рассматривает представителей животного мира на фоне человека. Он выдвигает интересную идею о наличии у отдельного человека «сублимированной реакции социальной защиты», направленность которой будет зависеть от того культурного контекста, в котором сформировались ценности, представления, усвоены определенные традиции.

В. Бехтерев отмечает проявление социального инстинкта у первобытного человека. П. Кропоткин считал, что учителями человека были животные. Взаимопомощь и помощь — проявление социальной защиты, свойственное и многим представителям животных. Помимо этого возможен и культурно-исторический научный подход в рассмотрении феномена помощи (М. В. Фирсов).

2. Развитие милосердия и благотворительности в дохристианской России. Каждый народ имеет свой неповторимый путь развития. Гуманистические чувства, способность к состраданию закрепляются как культурный феномен там и тогда, когда становятся «выгодными», способствуют более качественному выживанию общества. И славянские племена так же постепенно закрепляли в своём обиходе милосердные ритуалы и гуманное поведение, о чем свидетельствуют письменные источники древности. В них отмечены гостеприимство, ласковость славян, заботливое обхождение с пленными. При этом умерщвление старых, вдов, слабых в сакральных ритуалах постепенно отмирает, трансформируется в символические ритуальные игры молодежи.

Миролюбие славян формировалось под влиянием: быта, основных занятий (земледелие), типа общественного устройства; особых географических и природных факторов, влияющих на формирование темперамента; необходимости коллективной защиты от соседних племен; деятельности просветителей Кирилла и Мефодия, создавших в 898 г. единый книгописьменный славянский язык, способствовавший формированию особой славянской духовности россиян, отличающейся предрасположенностью к добру и справедливости, сострадательности.

Весь ход социально-экономического и культурного развития восточных славян подготовил благоприятную почву постепенного восприятия ими православной христианской веры. Она была созвучна с характером, нравами русского народа, его природной духовностью и открытостью.

В этой связи обращает на себя внимание некоторая односторонность в подходах западных и отдельных отечественных исследователей к выявлению сущности русской духовности, ее истоков, абсолютизирующих при этом значение христианства и отрицающих тем самым естественноисторическую первооснову и самобытный характер россиян. Например, английский историк А. Тойнби в своей схеме развития земных цивилизаций исключает русскую цивилизацию, относя ее формально к восточно-христианской. Русский философ Н. А. Бердяев утверждал, что «душа русского народа сформирована православной церковью…».

Е. Г. Лозовская, Е. С. Новак, В. Г. Краснова считают, что архаическая парадигма помощи у древних славян пронизана языческим миросозерцанием, мироощущением, что находит свое отражение в способах помощи и взаимопомощи.

Один из главных символов древних славян — круг (колесо). Он — символ целостности, стабильности и основательности. Для языческого миросозерцания характерным было то, что человек не ощущал себя в обособленности и единичности, не противопоставлял себя космосу, а растворялся в нем, оставаясь таким же целым, как и космос, природа. Эта целостность достигалась общинным существованием, обрядовой и трудовой деятельностью.

Даждьбог (бог-деятель) наделял богатством, наследием. Стрибог — распределял богатство. Эти два бога выступали как некое парное единство. Не менее интересно божество Белобог (Белун). Как утверждает А. Фаминцын, в белорусском эпосе это бог богатства и милосердия. Боги выступали активными помощниками в наиболее ответственных жизненных ситуациях. Параллельно с парадигмой индивидуальной помощи возникают формы взаимоподдержки. Они связаны не с индивидуальными формами защиты, а с коллективными, когда поддержка оказывается семье, соседской общине, целому роду.

Братчина — более поздняя форма почитания богов. Если у мужика осталась несжатая десятина, то в первый праздничный день после обедни он звал «помочь», от которой никто не отказывается. При коллективных «помоганиях» наблюдается разделение труда, где разные виды работ выполняют различные группы: пахали мужчины, боронили женщины, сеяли старики. Общинно-родовые формы помощи и поддержки связаны с языческим родовым пространством, в качестве которого выступает «вервь» — круговая порука. В языческую эпоху через нее была заложена традиция заботы о слабых и немощных — стариках, детях, женщинах.

Философия целостности закрепляет помимо принципов существования и архетипические (изначальные, врожденные) страхи — страх одиночества, оторванности от сообщества. На пересечении этих координат — целостности и одиночества — выстраивались определенные мифологемы бытия, которые требовали создания механизмов охраны и защиты целостности — обожествления этих процессов.

Почитание богов тесно взаимосвязано с оформлением института праздников. Они являлись неотъемлемой частью быта в древнейшей общности. Кроме того, эти праздники выполняли функцию «мирного перераспределения имущества» и натуральных продуктов. По мнению К. Жигульского, праздники являлись механизмом экономического равновесия, совместного потребления в ситуациях социального и экономического неравенства.

Культовые традиции почитания богов тесно связаны с ранними механизмами распределения и перераспределения. Они выступали определенной системой помощи и поддержки на уровне сакральных отношений. Это помогает понять, почему столь велико количество праздников в году, которые справляли наши предки. Исследователь истории праздников XIX в. А. Ермолов фиксирует, что помимо официально установленных 80 праздников в отдельных местностях отмечали свои (общее число достигало 150).

Если учесть, что многие праздники могли длиться от трех до восьми дней, то это становилось существенным подспорьем в распределении и перераспределении материальных благ. Такие формы поддержки достаточно широко были распространены не только у славян. Они встречались в Древней Греции и Древнем Риме и часто служили средством манипулирования общественным сознанием.

Появление института волхвов способствовало зарождению определенного регулятора общественных, групповых отношений. Их деятельность разворачивалась в обстоятельствах кризиса экономического, социального, личностного, когда необходимо было разрешить ту или иную проблему. В. Н. Татищев приводит следующий пример: когда у Изослава родился сын Всеслав, то на голове у него было язвенно, «волхвы же призванные сказали матери его, дабы она язвенно повязала ему на голове, и всегда бы носил до живота своего, что он и носил до самой смерти «на себе».

Действия волхвов имели сакрально-мифические установки. Они подкреплялись определенными ритуальными действиями, и, что очень важно, действия эти неразрывно связаны с идеологией поддержки. Оказание поддержки на уровне «жизнь — смерть» характеризует ранние формы защиты субъектов помощи. Не случайно именно волхвы устраивали погребальные игры рода, поскольку они выступали в качестве «проводника к смерти».

Институт вдов оформляется у славян незадолго до принятия христианства (до этого вдову сжигали с умершим мужем). Сельская община предоставляла ей землю, оказывала помощь продуктами. Как «чистые», находясь близко к миру смерти, вдовы обмывали и обряжали умерших. В качестве «отдара» они получали вещи покойного. Если доверять свидетельствам Ахмед Ибн Фадлапа, то согласно славянским обычаям, в погребениях, которые он сам наблюдал, имущество богатого человека разделялось на три части: «треть дают семье, за треть кроят ему одежду и за треть покупают горячий напиток». Соборование покойного было делом вдов. Возможно, они и получали одну треть.

Не менее древняя традиция — хождение за «навалным», которая встречалась еще в прошлом веке на юге Украины. Этот обычай заключался в том, что нуждающейся женщине оказывали помощь продуктами, как правило, осенью, после уборки урожая. При этом соблюдался своеобразный ритуал. Он включал в себя особым образом организованный приход в дом, где будет оказана помощь: иносказательно приглашали в гости, а затем, когда «гости» приходили и приносили определенное количество запасов, предлагали им выпить и закусить.

Таким образом, уже на стадии родовой общины зарождаются механизмы поддержки тех субъектов общности, которые в силу разных обстоятельств не могут быть наравне или оказываются недееспособными.

В основе хозяйственной взаимопомощи и взаимоподдержки лежит «всякая взаимовыручка», в более узком экономическом смысле — форма обмена, зародившаяся в первобытной общине с появлением в ней распределения по труду и личной собственности. Именно эти отношения Б. Малиновский обозначил понятием «реципрокация», т. е. постоянная циркуляция между субъектами общины на основе их взаимных обязательств.

Старики и дети относились к одной социовозрастной группе. Поэтому термин «сирота» распространялся на тех и других. Но формы их поддержки были различны.

Формой поддержки стариков было выделение общиной для них особого участка земли — косячка для заготовки сена. Или дряхлого старика определяли на постой то к одному, то к другому члену общины. Пожилые люди селились недалеко от общины, на погостах, строили себе кельи и жили за счет подаяния.

Институт детского сиротства вырос из домашнего рабства: детей отдавали, продавали в рабство, чтобы сохранить жизнь в голодные годы. Для оказания помощи сиротам складывались различные социальный институты, основные из которых рассмотрим далее.

Приймачество. Принимали в семью сироту люди позднего возраста, когда им было трудно справляться с хозяйством или они не имели наследников. Сирота почитал своих новых родителей, вел хозяйство и должен был их похоронить.

Фетимизация. Сироте могли назначить «общественных» родителей, которые брали их на свой прокорм. Однако если сирота имел хозяйство, община противодействовала усыновлению. Такие сироты назывались выховапцами, годованцами.

Общинная, мирская помощь детям. Ребенок переходил из дома в дом на кормление. Оберегами выступали отдельные вещи, растения (береза, дуб, осинка), предметы костюма, домашней утвари. Таковыми являлись пояса и полотенца. Семантическая магика круга присутствует и здесь. Согласно исследованиям И. Кремлевой, пояс надевали ребенку после рождения, он оберегал его от злых духов. Древнейшие языческие атрибуты оберега были сохранены и в христианской культуре. Например, иконы помимо культового предназначения имели и оберегающую функцию. Нельзя не обратить внимание и на распространение такого явления, как признание икон чудотворными. До сегодняшнего дня почитаются и наделяются чудотворной силой иконы Иверской, Казанской, Владимирской, Смоленской Божей Матери, Утоли моя Печали, Троеручицы.

Ранние формы поддержки первоначально носили ритуальный характер и до XIX в. сохранили форму народных праздников. Можно различить обязательные внесезонные и сезонные «помочи». К первому виду относятся виды поддержки, обусловленные экстремальными ситуациями (пожарами, наводнениями, массовым падежом скота). При этом отдавали часть приплода скота, помогали по хозяйству, строили дом, мельницу. К этим видам можно отнести сиротские и вдовьи «помочи», когда данная группа снабжалась за счет общества хлебом, дровами, лучинами.

Толоки — вид помощи, который включал в себя не только совместную обработку земли, но и перевозку сена, хлеба, навоза. Складчина — не только совместное кормление, но и совместные заготовки корма для скота. Супряга — совместное использование рабочего скота.

Сезонные «помочи» связаны с сельскохозяйственными работами: покос угодий, сбор урожая. Праздник проводился либо всем селением, либо несколькими семьями в складчину, где каждый субъект предоставлял какую-либо долю продуктов на общественные нужды. Подобные праздники назывались ссыпками, мирщиной, ссыпщиной. В XIX в. во многих уездах такие праздники были еще достаточно распространены и собирали на взаимное угощение в Петров, Ильин и Спасов день до двадцати пяти деревень. На праздник в честь Бориса и Глеба приготовлялась общественная яичница. Однако помимо форм взаимоподдержки праздники, возможно, являлись и «общественными милостынями». В русских селениях XIX в. на праздники собирались нищие и богомольцы, численность которых в отдельных случаях достигала десяти тысяч, причем кормили и содержали их в течение трех дней за общинный счет.

Другим важнейшим механизмом закрепления реципрокных отношений, связанных с сакральными установками, были родовые обряды почитания предков. Умершие предки обожествлялись. К ним обращались через культовые обряды, что в итоге привело к определенному родовому единению.

В честь умершего устраивались тризны, погребальные состязания, игрища, трапезы, причем это наблюдалось у многих народов. Считалось, что покойник невидимо присутствует и принимает участие во всеобщем действии. Согласно исследованиям Б. Рыбакова, умершие предки содействовали плодородию и урожаю. Такая форма помощи — дар — требовала отдара. Непременными участниками этих трапез были магические посредники из потустороннего мира: нищие, странники, колядники, которым раздавалась «справа» в виде блинов.

И в день похорон, и в дни поминовения родственники жертвовали определенную милостыню, «справу». Это была «милостыня с рук». Культ поминания предков затем закрепился и в христианской практике, когда на Семицкий четверг поминали родителей. В этот же день шли за город в скудельницы, на братские могилы, где устраивалось общественное погребение тех, кого не могли похоронить зимой.

Последний аспект сакрализации процесса помощи — культ героя. Показательны в этом отношении княжеские пиры, которые собирали дружинников. Дружинник не только ходил на прокорм к князю, он столовался у него, пиры — его право. В княжеских сенях среди медопития складывались высокие христианские добродетели: милость, пищелюбие и страннолюбие (Е. Аничков).

Принимать участие в княжеских пирах может не только дружинник, занимающий почетное место, но и все пришедшие на пир. Легенды и сказания славян о княжеских пирах непременным участником трапезы называют калика-перехожего, нищего странника. По свидетельству И. Прыжова, греческая церковь задолго до принятия христианства на Руси посылала туда монахов — паломников, которые приносили «богатую милостыню» из славянских земель. Возможно, что княжеские пиры были одним из ее источников.

Сохранение единого общинного пространства между князем и дружинниками вызывало определенные формы помощи и взаимопомощи, связанные с выкупом пленных. Этот факт зафиксирован договорами князя Олега с Царьградом.

3. Благотворительность в христианской Руси. Крещение Руси в 988 г. в период княжения в Киеве Владимира пришло на подготовленную почву социально-экономического и культурного развития восточных славян, сделало возможным постепенное восприятие ими православной христианской веры. Развитие благотворительности в России после принятия христианства происходило постепенно, в несколько этапов.

Первый этап IX–XIV вв. — благотворительность существовала как деятельность отдельных лиц и церкви и не включалась в обязанности государства. Князь Ярослав Владимирович в 1016 г. организовал сиротское училище на 300 юношей, что можно считать началом официальной государственной социальной помощи. Все монастыри и храмы обязательно содержали больницы, богадельни или приюты. Создавались также скудельницы сторожки при кладбищах, куда привозили брошенных детей.

Призрение бедных и убогих постепенно становилось предметом постоянного внимания княжеской и духовной власти.

По мере укрепления государства в развитии общественного призрения стали более четко определяться два взаимно дополняющих друг друга направления. Первое — продолжение традиций Владимира Мономаха, показывающих пример личного благодеяния, второе — усиление организующего начала, совершенствование форм и масштабов государственного общественного призрения при сохранении и поощрении благотворительной деятельности церкви.

Церковь взяла под свой контроль всю юридическую сторону благотворительности общества. Именно церковь собирала подаяния для тех, кто не мог самостоятельно прокормиться. В период голода она продавала дорогие предметы утвари и полученные средства тратила на пропитание нуждающихся, а также выкуп пленных. Церковь имела целую сеть институтов: заведения для содержания стариков, бедных, больных, сирот, престарелых, для воспитания и обучения юношества. Активная роль отводилась верховному духовенству: наблюдение за выполнением многочисленных правил, в частности о выкупе пленных и предоставлении им свободы, о детях, брошенных родителями; организация попечительства.

В XI в. возникают крупные монастыри как «закрытые организации для религиозных потребностей княжеской семьи». Позднее появляются мирские монастыри. Мир выбирал и финансировал церковный клир, чтобы он служил филантропическим целям, на случай старости, болезни, инвалидности. При монастырях создавались свои лечебницы.

Церковная практика помощи с первых лет христианства до становления государственности на Руси развивалась по двум основным направлениям: помощь через монастыри — монастырская система помощи и через приходы — приходская система помощи. Наряду с данными видами поддержки существовала и языческая форма помощи — слепня, подаяние. Она затем переосмысливается в контексте христианской морали как милостыня.

Монастырская система помощи связана с двумя основными этапами развития монастырей. Первый — объединение земель вокруг монастырей в центральной части Руси (XIV–XVI вв.), второй — колонизация Севера (XVI–XVII вв.).

Ктиторские монастыри заложили основу пансионной системы поддержки не только для мужчин, но и женщин. Многие русские княгини и их мужья специально строили монастыри для проведения оставшегося срока жизни в его стенах. В XIV в. меняется характер монастырского управления. На смену ктиторским монастырям, основанным князьями и епископами, приходили монастыри-вотчины. Они скупали земли и становились крупными земельными собственниками. Дополнительному их обогащению способствовали всевозможные вклады, дары и освобождение от пошлин со стороны князей, которые искали в лице церкви союзников. Крестьяне шли в монастыри, ибо они освобождались от пошлин и податей, от юрисдикции местных властей. Именно приход работного люда делает монастыри сильными и изобильными. Однако постепенно желающим попасть за монастырские стены предлагалось вносить все большие и большие суммы, то есть устанавливалась своеобразная система закрытого призрения.

Монастыри выполняют четыре основных функции: лечение, обеспечение неимущих (милостыня), обучение и контроль. Постригающиеся в монашеский сан обязаны были приносить дар (в основном в виде земельных угодий) монастырю, что позволяло вести стабильную и сытую жизнь в его стенах. Так складывается пансионная система поддержки.

Став крупнейшими собственниками, монастыри столкнулись с государственной властью. Окончательное подчинение церкви государственной власти произошло в XVIII в. В этот период развивается государственное призрение. Оно создается на основе ограничения власти церкви, в том числе и деле призрения. Постепенно с развитием структуры управления государства возникают ведомства, которые берут на себя функции защиты и порядка, то есть появляется то передаточное звено между волей князя и поступком, действием, которое направлено на помощь и поддержку нуждающимся. Приказы как гражданская система поддержки становятся ведущей формой помощи и защиты, контроля за церковной жизнью. Например, приказ Большого двора выдавал милостные деньги монастырям и церквям из государственной казны, Полоняничный приказ ведал выкупом пленных.

При Иване IV закладывается традиция, согласно которой верховная власть начинает контролировать церковь. В судебниках 1550 г. впервые ставился вопрос о правомерности призрения лиц, не являющихся клиентами церкви. В решениях Стоглавого собора (1551 г.) царя Ивана IV наиболее четко прозвучала идея о необходимости общественного призрения. Ставилась задача (гл. 73) выявить во всех городах всех прокаженных и престарелых, построить для них в каждом городе мужские и женские богадельни и содержать их там, обеспечивая одеждой и питанием за счет казны.

В период массового голода государством регулируются цены на хлеб. В 1603 г. появляется указ, разрешающий отпускать на волю во время голода работные семьи на прокорм без оформления отпуска на волю. Система санитарно-полицейских мер против распространения морового поветрия подкрепляется законами и указами. Подьячие, решеточные приказчики оповещали население о падеже скота, контролировали качество мяса.

Конец ознакомительного фрагмента.