Семёнов

А. Кузнецов, 2021

Одно утро из жизни оператора МВС. Виктор отправляется на последнее задание. Генерал Барков уже не надеется вернуться. Несмотря на удачное последнее сражение с «КибОргом», очевидно, что война проиграна. Все, кто выступал против корпорации, либо погибли, либо разрознены. Оператору Семёнову тоже остаётся лишь помочь последний раз своему бывшему начальнику – и начать жить как все. Но может ли он жить как все?.. Или захочет переписать финал этого дня? Непосредственное продолжение повести «Виктор».

Часть 1. Семёнов размышляет

Глава 1. На кухне

Бердяев стоял на крыше старого пятиэтажного дома и смотрел на дерево напротив. Ему было плохо. Плохо от выпитой дрянной водки, от несправедливости мира вообще и к нему в частности, от тоскливой серой весны. К тому же ему мерещилось, что на дереве сидит какой-то мужик и грозит ему кулаком. Бердяев подумал, что, наверное, стоило обзавестись пистолетом и ограбить банк. Тем временем мужик на дереве определённо нарывался на грубость. Бердяев погрозил ему в ответ, не удержался и упал с крыши. Умер он уже в карете скорой помощи, а через час его тело значилось в морге под номером 92.

Кухня представляла собой типичное для новостроек квадратное помещение четыре на четыре метра без окон, с большим столом посредине. Голые стены с дешёвыми обоями, наклеенными прямо поверх мониторов. Два выхода. Посторонний человек не заметил бы, что пожарный выход оборудован самодельным запорным устройством. На белой в серый штрих стене ярким пятном выделялась импрессионистская репродукция; следы от брызг кофе на ней, похоже, были не задумкой художника, а следствием небрежности хозяина в бытовых вопросах. На столе — чайник, электроплитка; окошко холодильника. Древняя ЭВМ, похожая на книжку, с заправленным в неё листом бумаги. Очки, брошенные посреди стола. Жильё холостяка.

Рядом со столом располагались два табурета, на одном из которых сидел высокий мужчина, одетый в домашний костюм. На лице у него было пусто. Звали человека Арсеном Алексеевичем Семёновым, должность — оператор МВС, семейное положение — холост. Настроение паскудное. Кто-нибудь, не очень хорошо его знающий, мог предположить, что оператор Семёнов собирается напиться.

Но Арсен готовился к работе.

Он привычным жестом подставил холодильнику ломоть хлеба, дождался, пока на него выползет кольцо колбасы. Можно было, конечно, заказать человеческую еду, но в этой квартире лоток службы доставки был девственен: Семёнов ни разу не пользовался им. Светлане, в которую он был влюблён и которая сейчас, как он предполагал, морально готовилась стать его женой, он сразу сказал, что пусть считает его идиотом, но провода внутри он перерезал. Как любил приговаривать его начальник — бывший, бывший, — «нам платят за паранойю». Светлана шутила, что живи они на первом этаже, оператор выкопал бы колодец, лишь бы не видеть квитанций на водоснабжение. И была не так далека от истины. Он уже узнавал, местная вода всё равно малопригодна для питья. Впрочем, скоро все эти игры потеряют смысл. Механически доедая бутерброд, Семёнов вспоминал, как — одним голосом — плакал Барков, уходя от него навсегда. Арсен вновь и вновь прокручивал в памяти визит начальника и друга.

После ухода генерала на Семёнова навалилась тоска. Острое ощущение бесполезности всего, что происходило, происходит и будет происходить. Конечно, он доведёт начатое до конца, но нервы явно сдавали. Чтобы чем-то заняться, убрал лишний табурет, на который генерал так и не сел (мелькнула мысль: лишний генерал), заварил чаю. Его ждали последние несколько минут напряжённой работы, после чего он сможет посвятить себя хобби, семье… В конце концов, работе, но не той. Он больше не будет рисковать. Барков не просто был фанатиком; он умел вести за собой людей и первым шагал в бой. Может, податься в дворники? Говорят, туда сейчас трудно пробиться, но с его связями… Семёнов достал из пакетика дольку лимона и бережно опустил в стакан с дымящимся напитком кирпичного цвета.

«Кухня, — думал он, — место, где встречаются доморощенные террористы и профессиональные революционеры». На столе, притягивая взгляд и напоминая о неизбежном, лежал видавший виды планшет, который Семёнов умудрился стащить ещё в годы учёбы: несмотря на то, что он хотел помочь Баркову, главным всё же была собственная безопасность. Безопасность…

Наконец, Семёнову удалось настроиться на рабочий лад. Мысли понемногу вытесняли хандру. Планшет, на который он поглядывал, был зарегистрирован на уже несуществующее училище операторов автобуса, так что с этой стороны Арсену ничто не грозило. К сожалению, управляя дроном, он едва ли сможет связаться с Виктором — планшет был слишком слабым. Ещё и экран старого типа, с плоской картинкой, поэтому придётся надеть очки, которые он обычно использовал для чтения или в редких случаях, когда нужно было выполнять тонкую работу руками.

Арсен отвлёкся от чая и глазами Виктора посмотрел на Баркова, быстро удалявшегося по весенним лужам в парк. Семёнова передёрнуло: ему вдруг подумалось, что он что-то упустил и теперь их противники видят ту же картинку. На всякий случай отдал Виктору команду отвернуться. Как раз в этот момент подошёл автобус. Войдя, Виктор бросил: «тридцать четыре, четыреста тридцать, девятьсот девять». Семёнов поморщился: много ли народу знают адреса по номерам? Виктор мог привлечь лишнее внимание. Сказал бы просто: «Бухта, площадь». Впрочем, людей внутри было немного. Валидатор маршрута сразу согласно пискнул и замигал зелёным: плата за проезд списалась со счёта Глеба Захарова. Теперь Семёнову попеременно были видны то внутренняя поверхность пакета с дроном, то автобус, в котором ехал Виктор.

У оператора было ещё семь минут спокойствия. Покосившись на ополовиненный стакан, он закрыл глаза и задумался о событиях последних месяцев. Он думал о том, что Баркову грозит смертельная опасность, их отдел под «особым наблюдением», но, несмотря на это, он сам, человек, к армии не имевший отношения, которого привёл и каким-то чудом вписал в штат опальный генерал, — он спокойно работает оператором, получает зарплату…

Мысли его текли медленно.

В соседней комнате проснулась Светлана. Заметив, что Арсена нет рядом, она протянула было руку к его блокноту, лежащему на тумбочке, но тут же отдёрнула её: она уже знала, что там он записывает продукты, которые нужно купить в магазине, и тому подобную ерунду. Она про себя посмеивалась над Арсеном. Ей казалось диким, что человек, по долгу службы имеющий дело с самой передовой техникой, использует бумажные блокноты. Она села и со своего телефона заказала себе тарелку супа: хотя Семёнов и говорил ей, что доставка не работает, она понимала, что так просто её не отключить, а есть ей хотелось.

Но на удивление при попытке сделать заказ на экран лишь вылезло уведомление о том, то она находится вне зоны доставки. Светлана попыталась заказать завтрак хотя бы на этаж, но тоже безрезультатно. Первый раз ей пришло в голову, что этот старомодный человек не так уж прост, как ей в первый раз показалось. — Впрочем, — зло усмехнулась она, — перед женскими чарами он не устоял, — она тихо встала с кровати.

Молодая женщина тихо прошла по коридору и уже хотела окликнуть Арсена, чей силуэт был виден сквозь шторку, как вдруг невольно залюбовалась: в косых лучах ламп, имитирующих рассветное солнце, нахмурившийся Семёнов, сидящий с закрытыми глазами, почему-то напомнил ей Александра Македонского перед решающим сражением… Ей горячо захотелось пожелать ему удачи, но она ещё не умела делать это так, чтобы не отвлекать его. А потом секунда прошла, а с ней — и волшебство. Светлане вдруг вспомнилось, что вроде в тридцать два Александр как раз и умер. Остановившись на этой мысли, Светлана также тихо вышла. Что-то подсказывало ей, что сейчас его лучше не трогать. Она вернулась в комнату и легла. Засыпая, она думала о том, что ещё пару недель назад презирала и боялась всех этих людей, включая Семёнова и его начальника, Баркова, но теперь… Что «теперь» — она не додумала, так как спокойно заснула, внезапно поддавшись чувству, что Семёнов — её Семёнов — защитит её от всяких бед.

Семёнов сидел, не шевелясь: охваченный на минуту таким же чувством защищённости, он, вопреки обыкновению, даже не заметил этого визита. Он размышлял.

Такого с ним не было никогда: не раз смотревший в глаза смерти («не без помощи Баркова», — произнёс внутри него какой-то язвительный голосок), он понимал, что намного легче добить раненого друга, чем беспомощно наблюдать за тем, как этот друг идёт навстречу гибели. «Нет, нет, не добить, — говорил он себе, — я сейчас отдаю ему последний долг. Я сделаю то, что должен, а потом… Потом я буду жить. Во что бы то ни стало». От подступивших слёз начало резать глаза.

Да, сдаваться — в любом смысле — ещё рано, к тому же наверняка на него есть уже тонны своеобразного компромата. Впрочем, почему-то его не трогают, хотя даже снабженцы на той неделе отвечали на идиотские вопросы вроде «сидели ли Ваши родственники при Сталине?». Семёнов помотал головой. Нельзя сейчас останавливаться на этом. Потом, когда этот день так или иначе завершится, можно будет плакать, биться головой о стену, уволиться, напиться, в конце концов. Раскиснуть. Но сейчас бой ещё не закончен. Он опять взглянул на часы. Время тянулось медленно, словно перед решающим экзаменом. Ему было знакомо это чувство тянущихся минут. Он знал, что когда начнётся штурм — пусть даже в этот раз он лично не будет участвовать в схватке, — мысль будет работать быстро и размеренно, как балансир часов, но теперь оставалось ещё несколько минут, с которыми нужно было что-то делать.

Чтобы немного размяться, оператор встал, сделал зарядку: по десять подтягиваний на каждой руке. Отметил про себя, что слишком плотно сжимает руку, и в очередной раз дал себе слово делать зарядку хотя бы через день. Да кому всё это нужно… Так и не закончив, он, опёршись на стол, смотрел мимо турника, продолжавшего висеть немым укором. Взмахом руки убрав его, Арсен дошёл до спальни.

Светлана спала. Похоже, вставала недавно: телефон лежит немного не так, как полчаса назад; одеяло съехало. Она накроется одеялом полностью минут через десять. Арсен поборол искушение укрыть её: ещё проснётся… Светлана думала, что военный оператор — это вроде водителя автобуса, и самое страшное, что может с ним случиться — отказ в управлении. Хотя он не раз говорил ей, что его работа опасна, она даже представить себе не могла, насколько… Хотя бы вчера…

Семёнов вздрогнул. Вчера, у Глеба Захарова, Барков связывался с ним через свой собственный телефон! Семёнов вдруг сообразил, что за всё время, начиная с планирования операций «Кораблик» и «Сладкая парочка», Барков ни разу не звонил ему напрямую. На щекотливые темы они общались всегда тет-а-тет, телефоны Семёнова — ни личный, ни служебный — не содержали записей о беседах заговорщиков. Даже в Малайзию формально Барков летал один, Семёнов подсел к нему в последний момент. Все документы, которые могли бы его скомпрометировать, Семёнов усилиями Баркова не подписывал, они значились за самим генералом или за другими сотрудниками. Мысль пошла в этом направлении: не подозрительно ли это само по себе? Не обратят ли особисты внимание на него как на человека, с которым Барков чуть ли не демонстративно не общался? Особенно учитывая, что кто-нибудь из техников обязательно случайно скажет об одной-двух совместных поездках оператора с начальником? У Семёнова не было данных, чтобы ответить на такой вопрос. Оставалось полагаться на Баркова, который, конечно, понимал, что поставлено на кон, и, похоже, защищал как мог от возможного преследования человека, которого сам ввёл в эту систему. Ощущение, испытанное Арсеном, было сродни второму дыханию. Для правосудия Семёнов был призраком.

А теперь, если всё обойдётся, он действительно станет оператором автобуса. И его больше не будут привлекать к настоящей работе — работе, за ошибку в которой можно поплатиться жизнью. Всё осталось позади. Он сделает то, что нужно, но не станет подвергать риску себя и близких. Барков — мертвец, который никак не может поверить, что края могилы ему не преодолеть. Виктор — тоже мертвец; Семёнов тихо рассмеялся: экий каламбур! Чем бы ни закончилась сегодняшняя авантюра Баркова, Виктор слишком опасен для всех. Для Семёнова опасен тем, что может оказаться тем самым недостающим компроматом. Для «КибОрга»… Эта организация, конечно, заинтересована в том, чтобы извлечь пользу из опыта, заработанного ценой жизни стольких людей, и создать ещё более совершенную машину-убийцу. Но и «КибОрг» разберёт Виктора на винтики. Интересно, сможет ли Барков прикрыть Семёнова с этой стороны? Арсен сомневался.

А если нет, что тогда? Жить под страхом… Чего? Что может сделать ему корпорация? Теоретически — убить. Впрочем, они понимают, что, каковы бы ни были грехи Семёнова, за ним — Федеральный сыск и МВС. Тот самый закон, о нехватке которого пытался втолковать недавно сам Семёнов Баркову. Не просто же так «КибОрг» решил схватить Баркова чужими руками. Впрочем, если Барков сам случайно окажется в пределах досягаемости этих людей, то ему, конечно, может и не поздоровиться.

Интересно, кого ещё, кроме их отдела, заденет этот смертоносный вихрь, поднятый мятежным генералом? Ведь была же у него семья… Или не было? Семёнов вновь прикрыл глаза: ему вспомнилась сцена из далёкого прошлого. Они с Барковым сидели в какой-то засаде (не лукавь, оператор, ты прекрасно помнишь, в какой!), и тот говорил: «нет у меня семьи… Не обзавёлся. Ты — моя семья. Россия — моя семья». Красивые слова, но ведь должны быть люди, которым доверяешь. Не может же быть, чтобы только он, Семёнов! Как минимум через кого-то Баркову нужно было делать документы, где-то добывать материалы и оружие… Тем более что недавно сам Игорь Святославович упоминал про какого-то старого знакомого, благодаря которому «„КибОрг“ пойдёт по швам».

На этой мысли Арсен остановился. Какая-никакая зацепка. Если осторожно взяться за неё, можно попробовать размотать клубок… Арсен покачал головой: кому это нужно? Играть в Эркюля Пуаро ему ни к чему. Барков мёртв. И, судя по всему, позаботился обрезать все ниточки, связывавшие его с миром живых. Он опять посмотрел на часы: есть ещё четыре минуты. Можно помечтать. Иногда это идёт на пользу.

…Следствие, если оно вообще участвует во всём этом, явно не на стороне Баркова, в газетах ничего не писали про «КибОрг», а это значит… Значит, либо «старый знакомый» — предатель, либо информацию у него украли намеренно, зная об их с Барковым отношениях, либо информация об утечке данных попала к «КибОргу» каким-то третьим путём. Семёнов предположил, что таким третьим мог послужить Виктор, да ему и хотелось верить в это. Во-первых, потому что «КибОрг» едва ли будет делиться сразу всей информацией с властями, а значит, у Арсена остаётся шанс выйти из игры с минимальными потерями; а во-вторых (и это было, пожалуй, главным) — хотелось верить, что Барков смог подобрать исключительно преданных ему людей.

Впрочем, бездумно рисковать не следовало. Насколько Барков мог предусмотреть последствия своих действий? Получалось, один из главных для Арсена вопросов заключался в том, знал ли знакомый Баркова о Семёнове? Стоило ещё раз тщательно обдумать все спорные моменты. Семёнов прикрыл глаза. Полагаться только на интуицию рискованно.

Правда, именно благодаря интуиции он стал доверенным оператором генерала Баркова. И, если быть честным, именно она ещё вчера подсказывала возможность подобного исхода. И именно из-за неё он вчера вечером искал в справочнике телефоны захолустного городка К., где располагалась старейшая на данный момент в стране (а то и в мире) макаронная фабрика.

Семёнов изо всех сил сжал кулаки, пытаясь, перенеся фокус внимания на тело, запретить себе думать об этом. Расслабил руки, посмотрел на них: скоро он должен будет выполнить поручение Баркова — и можно будет забыть обо всём. Кстати, хватит скрываться. На днях он позвонит в Горснаб, чтобы подключили доставку к квартире.

Очередной взгляд на часы: Виктор уже должен приехать; на монитор — Виктор на месте, виден небоскрёб, но вокруг слишком много людей. Сквер с разбросанными тут и там островками кустов и недавно высаженных клумб. Скамейки с людьми. Одна или две целующиеся пары, остальные украдкой поглядывают на цифры над входом в здание: до начала рабочего дня остаются считаные минуты. Служащие радуются, что есть возможность увидеть хоть этот кусочек весны. Виктор слоняется по скверу, выжидает. Молодец. Семёнов на миг представил Виктора своим сыном. Десятилетним мальчишкой, который привык доверять взрослым родителям, но уже достаточно смышлён, чтобы принимать самостоятельные решения. Да. Решение. Он вдруг понял: пора. Пора признаться себе в этом, решение было готово. Оно было таким очевидным, таким лёгким, что Семёнову показалось странным, что оно не пришло ему в голову двадцать минут назад. И тут же он понял почему: подумать о таком, глядя в глаза Баркову, означало взять на себя ответственность. Принимая же его сейчас, Семёнов оставался свободным, давал себе право на ошибку (а также медлительность, невнимательность, лень, п… — шепнул тот же язвительный голос, но уже не так настойчиво; слово «предательство» он так и не назвал).

Решение было простым: он, Семёнов, будет рядом. Ну, не рядом, это опасно. Бабушка не велит. Но поразмыслить стоит. Возможно, всё же будет полезным сделать пару звонков. Однако прежде всего стоило найти «знакомого».

Семёнов отправил указание Виктору позвать его, как нагуляется. Потом взял разлинованный лист бумаги и начал, как делал это на работе, методично заполнять строчки. Через три минуты, удовлетворённый, он снял очки.

В общих чертах ничего сложного не предстояло. Но впервые он действовал не по намеченному командиром плану.

Глава 2. Первые звонки

Терминал тихонько пискнул: новое сообщение. Но генерал Золотарёв спал, убаюканный мерным покачиванием вагона метро. Сообщение было подписано Городским комитетом по образованию.

Семёнов смотрел на список. Итак, «старый знакомый». Кем бы он ни был, скомпрометировать его сильнее, чем Барков, Семёнов уже не может. Поэтому он с чистой совестью позвонил дежурному по своему отделу, сказал, что хочет помочь следствию, и запросил на свой домашний терминал список последних звонков Баркова. Один из них был помечен красной точкой — знак, что запись недоступна ввиду важности для следствия. Семёнов даже испытал минутное разочарование, до чего всё оказалось просто. И, судя по всему, не агент МВС, иначе номер тоже был бы скрыт.

Первым делом… Семёнов бросил взгляд на пианино: там лежал блокнот. Старый, видавший виды блокнот, хранивший тайны намного надёжнее, чем самые передовые системы шифрования, которым Семёнов в силу специфики профессии не доверял. Семёнов взял ручку, и в блокноте появился номер сегодняшнего собеседника Баркова, Леонтьева Е. В.

Первой записью в том же блокноте был пароль для доступа к телефонной линии Баркова. Самому Баркову Семёнов посоветовал выключить телефон и выбросить его по дороге, пеленгация в дейта-сетях позволяла вычислить нужного человека даже в толпе. А вот определить Семёнова, если он будет говорить через линию Баркова, будет практически невозможно. Отключать связь полностью они не будут, надеясь, что Барков позвонит кому-нибудь и выдаст себя.

На листе, исписанном корявым, хотя и разборчивым почерком, некоторые строки были помечены как обязательные, другие — как желательные. Но время ещё позволяло, поэтому Семёнов взял трубку и набрал номер.

В автобусном парке № 18 в это весеннее утро всё шло своим чередом, диспетчер Нина Петровна принимала отчёты у операторов и водителей автобусов. Сейчас было самое горячее время — одни сдавали отчёты, другие заступали на смену.

— Нина, я первым выезжаю, а воды, как всегда, нет! Что за…

— Садись, заправляют уже. У тебя ещё минут десять. Кстати, Вань, ты не хочешь пойти на оператора учиться?

— Да мне до пенсии год остался. Вон, лучше молодёжь соблазняй этим, а на мой век хватит.

— Ну, смотри. А то завезут ещё несколько беспилотников — и всё, старый парк под списание.

— Да ладно, как-нибудь… Побежал я.

— Нина!..

И нужно же было в этот момент раздаться телефонному звонку! Нина, поколебавшись, всё же взяла трубку: звонок шёл от аппарата, подключённого к внутренней линии, могло звонить начальство:

— Алло! Восемнадцатый, Иванова.

— Здравствуйте! Смирнов беспокоит, оператор!

— Какой ещё Смирнов?

— Который «Вэ» Смирнов. Там сменщик мой пришёл?

— Конечно, все уже пришли. А кого вам нужно?

— Ну, кто там третьим выезжает, вот его и нужно.

— Камлетдинова, что ли? Так бы сразу и сказали!

Человек, назвавшийся Смирновым, услышал возглас в сторону: «Виталь, подойди… Смирнов тебя… Да откуда я знаю, какой?! Вот и спроси!»

Теперь в трубке слышался запыхавшийся мужской голос:

— Ну, чего вам?

— Виталик, не узнаёшь, что ли? Ну ты даёшь! Ты сегодня как, дублёром?

— Да не, управляю. Правда, беспилотник дали, но осмотреть-то надо. Давай уже быстрее, чего тебе?

— Я позавчера был, забыл окончание смены вбить, можешь подсказать?

— Я тебе техник, что ли? Иди ты знаешь куда?! Вот придёшь, сам разбирайся!

— Да не горячись ты. Меня тут научили, мне ж только посмотреть. Ты как придёшь, просто кинь команду… Сейчас, текстом наберу… Мне время придёт. Ну, лучше не на своём автобусе, а на резервном, чтобы тебе смену не сбивать. Да на любом.

— Ну ладно. Но, вообще, не годится свои косяки за чужой счёт выправлять.

— С меня что-нибудь горячительное через недельку… Может быть.

На экране телефона Камлетдинов увидел строку: «screen — dm ssh — R 10323:localhost:22 [e-mail]», присвистнул: «Ничего себе, а так можно было?», переписал её себе и пошёл в ангар.

Семёнов помнил, как в бытность свою оператором в охране иногда подрабатывал и на автобусах. И как они смеялись над тем, что пароль для управления автобусом устанавливался только при выезде. Оставалось надеяться, что за последние годы эту дыру не залатали. Слава богу, никто, кроме водителей, об этом не знал, а водители думали, что это действительно годится, только чтобы подбить себе продолжительность смены.

Теперь — глянуть соцсети. От имени того же sembtsupport — эта учётная запись осталась со времён работы на автобусах и была зарегистрирована на школу, где он получал права, — Семёнов зашёл в «Квак» и рассылкой с пометкой «коллегам и в СМИ» отправил сообщение о том, что, по слухам, один из автобусов города заминирован Барковым. Конечно, никто в эту чушь не поверит, но ему и не нужно, чтобы все поверили. Ему будет достаточно, если кое-кто обратит внимание. Уже через полминуты этот заголовок показался в рекламном блоке, а ещё через несколько секунд Семёнов увидел, что незнакомый ему, но исполнительный Виталий Какойтович Камлетдинов выполнил свою часть работы: на планшете появился канал SSH от автобуса ЛОА1834.

Семёнов вновь набрал автопарк и сказал, на этот раз голосом глубоким и официальным:

— Здравствуйте! Майор Белкин, подотдел безопасности внутренней городской армии. Информацию видели?

— Да… Нет.

— Ясно. Жёлтая пресса сообщает, что какой-то автобус заминирован. Ерунда, скорее всего, но мы проверили… В общем, от греха подальше будем эвакуировать автобус ЛОА1834. Это же у вас?

— Да. Сейчас… Он в резерве, стоит в ангаре. Только кто его эвакуировать будет, если он заминирован?

— Об этом не беспокойтесь, главное, отведите людей… Скажите водителям, техникам, чтобы держались пока подальше от ангара.

— Хорошо. Вас когда ждать?

— Я позвоню. Работайте как работали, только освободите проезд и откройте ангар.

Семёнов повесил трубку. Пока всё шло гладко, но время неумолимо уходило. По его расчётам, Виктор выложит взрывчатку без десяти, когда разойдутся зеваки с площади. Минут пять… Ну, десять Семёнову, чтобы положить взрывчатку на место. Туда-сюда… Положим, у Виктора всё тоже гладко… У него там осмотр, переодеться… Тогда первый взрыв должен прозвучать в 08:40. Раньше вряд ли. Так что у него есть час или чуть больше, чтобы — это слово Семёнов обкатывал на языке уже полчаса, но до сих не решался признать его реальность — спасти человека («который чуть не угробил тебя, создал преступную шайку, похищал и убивал людей»; этот голос — как подозревал Семёнов, совести, — он не слышал уже давно; но теперь даже с ним казалось не так одиноко. Осознав это, Семёнов тут же оборвал сам себя: если с совестью разговаривать, ничего не сделаешь). Пора начинать.

Интересно, из какого теста сделан этот Леонтьев? Чутьё подсказывало, что он в этой истории совсем не случайный человек. Семёнов набрал номер из блокнота:

— Здравствуйте! Леонтьев? Подотдел безопасности…

Его перебил высокий торопливый голос:

— Так, не знаю, кто кого одел, но если Вы по поводу заминированного автобуса, то я с Барковым говорил по личному поводу. Он спрашивал… Я так и не понял, что спрашивал, связь плохая была. Ехать куда-то приглашал. На рыбалку вроде. Нервничал, боялся. Я отказался. Знал бы, чем закончится, доложил бы.

Семёнов секунду переваривал информацию. Стало быть, его собеседник соображает быстро. И, похоже, — из того же ведомства. Это хорошо. Но пока неизвестно, на чьей он стороне.

— Понятно. Хорошо, не одел. Нам известно, откуда у него взрывчатка. Автобус заминирован, сейчас начнётся эвакуация. Вам не любопытно посмотреть?

— Вы за идиота меня держите? Что мне смотреть на автобус! К тому же с бомбой.

— Повторяю. Мне известно, откуда взрывчатка, где она сейчас и где будет автобус. Лично я подозреваю, что в автобусе взрывчатки нет. Также мне известно, что о событии вы узнали из газет, но не поверили. И последнее, за пересказ разговора спасибо, но запись я не слушал. Вам всё ещё не любопытно?

— Ладно, положим. Хотя и стар я для этого всего. И куда?..

— Восемнадцатый автопарк, снаружи у ворот. Возьмите документы.

— Хорошо. Через полчаса.

Взгляд на часы. Так, теперь думай, оператор, думай. У тебя мало времени. Всё, что можно было сообщить полунамёками, ты сообщил. Если этот абонент (кстати, как его зовут: Егор? Евгений?) изначально сотрудничал с МВС или «КибОргом», Семёнов, скорее всего, обнаружил бы жучок в пакете. А если бы не обнаружил — они все уже сидели бы в совсем другом месте, и никакой Виктор не помог бы. Если он не сдал никого, то приедет просто потому, что понимает, что ему тоже спокойно пожить не дадут. И то, что его до сих пор не взяли, скорее, не его заслуга, а их недоработка. Наконец, самый опасный вариант — этот Леонтьев сдаст Баркова уже после разговора или же за ним установлена слежка. Семёнов ещё раз взглянул на Светлану: рисковать он не должен. Если понадобится, он уничтожит и Баркова — тому терять нечего, — и Леонтьева. Себя он не выдаст. Теперь нужно подготовить место встречи. Семёнов взял в руки планшет. Делать ничего не хотелось. Он переключил настенный экран в режим окна, и сквозь обои — теперь стало заметно, что штрихи на них имитировали потёки дождя — стали видны тротуары, постепенно наполняющиеся солнцем. Людей мало. Семёнову было тревожно: хотелось уйти туда, где никого нет, забыть обо всём… Пейзаж за окном был таким спокойным. Внезапно, будто напоминая о том, что в жизни покоя нет, пролетела чайка — Семёнову показалось, на расстоянии вытянутой руки. Вздрогнув, он выключил окно и снова уставился в планшет.

Только теперь он начал понимать, что главной проблемой было отсутствие понимания, куда же девать Баркова в случае успеха. Напрашивался вариант ехать за границу, но такие операции обычно планировались заранее. Правда, Баркову удалось на удивление быстро организовать загранпаспорт для Виктора, но на то он и Барков. К тому же полную анонимность в этом случае не обеспечить. Ладно, как минимум нужно вывезти его из города. Личный транспорт для этого не подходил, а с общественным — могло и не повезти. Но…

***

Автобус ЛОА1834, стоявший в парке в резерве, был ещё вчера осмотрен и полностью готов к работе. Аккумуляторы — и ходовой, и электрический — были заряжены. По борту лениво переливалась сиреневая надпись: «Резерв». Он мог, как и все автобусы последних серий, следовать по заданному маршруту, меняя его при возможности по пожеланиям пассажиров, а главное — кроме города, мог ездить и по необорудованным дорогам с гарантированной автономностью в сто километров. Сейчас вокруг него образовалась полоса отчуждения; диспетчер не понимала, что с ним делать, и теперь размышляла, стоит ли звонить на горячую линию Федерального сыска и пытаться найти этого Белкина, как вдруг увидела, что свет в салоне автобуса на секунду включился. Тут же на диспетчерском пульте зажёгся индикатор подготовки маршрута. Она позвала коллег, чтобы показать им чудо: ходили слухи, что Сыск может управлять практически любой техникой, но вживую такого видеть ещё не доводилось. На индикаторе загорелось оранжевое предупреждение о нехватке в салоне питьевой воды, и Нина Ивановна уже чуть было не распорядилась заправить заминированный автобус, когда индикатор погас, и автобус мягко тронулся с места. Судя по индикатору маршрута, автобус собирались вывозить за город кратчайшим путём, через промзону. Ещё через несколько секунд информация о маршруте пропала с пульта вместе с возможностью отслеживать положение транспортного средства.

Выехав за ворота, автобус сперва по служебной дороге, а затем по бездорожью объехал парк, развернулся так, чтобы его камеры охватывали возможно большее пространство, и замер на пустыре среди чахлых кустов. Внутри щёлкали контакторы, отключая оборудование, которое могло помешать оператору. Оператор был доволен.

Семёнов посмотрел на свои руки: они тряслись. Ему было трудно представить себе, что прошло всего десять минут. Пора было налить себе чаю (не заказывайте, дети, чай на этаж!). Переключился на Виктора: ничего нового. Минута спокойствия. Чашка крепкого чая с лимоном. Глядя на жёлтый кружок, Семёнов, чтобы немного расслабиться, похвалил себя: часто покупаешь лимон, особенно с доставкой, а в коробке вместо долек в целлофановых пакетиках — порошок горчичного цвета. Семёнов не жалел времени на поиск настоящего лимона. Теперь закрыть глаза. Десять секунд, двадцать, тридцать. Всё, отдых закончился. Место встречи ещё не готово.

— Вас приветствует главный коммутатор Центральной Городской больницы. Представьтесь и назовите внутренний телефон или название службы.

— Майор внутренней армии Белкин. Соедините с больничным моргом.

Практически сразу в трубке послышался высокий женский голос:

— Морг, Иванова, слушаю.

— Здравствуйте. Белкин Борис Петрович, майор городского отдела безопасности. Мне нужны сведения об одном из умерших сегодня.

— Вы должны знать, что по телефону мы таких справок не даём. Либо отправляйте официальный запрос, либо приезжайте лично с документами.

— Я приеду чуть позже, мне бы пока определиться, стоит ли приезжать. Может, он и не у вас. Дело в том, что это срочно. Про генерала Баркова слышали? Так вот, предположительно, он погиб этой ночью, и сейчас необходимо провести некоторые действия. По нашим сведениям, к вам сегодня попал мужчина лет сорока, рост…

— Так, постойте. Давайте, диктуйте, за ночь ещё не все данные есть. Придёт санитар, я его спрошу. Вам перезвонить по этому номеру?

— Да. Так вот, рост около 170, вес 80… Был. Брюнет, стрижка ёжиком, усы. Довольно плотный, но не жирный. Ну, главное, что сегодня ночью или утром.

— Записала. Позвоню.

Попрощавшись с Ивановой, Арсен решил, пока идёт санитар, поискать ещё информацию. Информация, генерал, более мощное оружие, чем твоя взрывчатка. Семёнов на миг ощутил запоздалое чувство бессилия: все их с Барковым предприятия, хотя и тщательно спланированные, несли на себе отпечаток личности Игоря, который в свои сорок бегал с пистолетом по подворотням, вместо того чтобы с блокнотом или ВК в руках спокойно планировать операции, законные и не очень. И Семёнов никак не мог его переубедить. Что же, сейчас перед ним открылась прекрасная возможность проверить свои способности «в свободном плавании». Сайт городской больницы, список сотрудников… Ему нужен кто-то, точно умеющий брать кровь из вены. Теоретически он мог сделать это и сам, но в данном случае предпочёл бы довериться профессионалу, пусть и случайно найденному. Скажем, страница отделения переливания крови. Диновец Леонида Константиновна… Ну и имечко. Детей вроде нет, но замужем. Не подходит. Ари Анна Викторовна. Ладно, не замужем, детей нет. Фото: женщина-вамп. Самое то кровь переливать. Трансфузиолог второго класса, по-старому — высшей категории. Судя по страничкам в «кваке», активно ни с кем не общается. Если близкие друзья и есть, то общение личное. Семёнову подходил такой типаж: по крайней мере, до Сыска сведения о её пропаже дойдут не сразу.

— Горбольница, отделение переливания крови!

— Здравствуйте, я был у вас недавно, влюбился в Анечку. Она работает сегодня?

— Влюбился! Влюбился бы — узнал бы! Вы что, пьяны?

— Как можно! Доктора запретили! Премного виноват, могу я загладить свой проступок при личной встрече?

— Нет. Знаете, мне и без ухажёров забот хватает.

— Не буду Вам докучать, но ещё позвоню — вдруг Вы передумаете? Или, может, Вам цветы на работу принести?

— Ох, приносите. Только до часу!

— Конечно же!

По меньшей мере выяснил, что она существует, находится на работе, смена была, вероятно, ночная, и она не против цветов, что косвенно подтверждало версию об отсутствии ухажёра либо о достаточном их количестве, что, по сути, то же самое. Тут позвонили из морга:

— Борис Петрович, есть двое похожих, записывайте. Номер 87, доставлен в час ночи, умер вчера вечером, и номер 92, доставлен в четыре утра, умер сегодня, вскрытия ещё не было. Правда, вы говорили, усы? Этот без усов.

— Мог и сбрить. Скорее, второй. К вам когда можно подъехать?

— Если документы в порядке, в любое время дня и ночи. С удостоверением и допуском — отметка на удостоверении, либо отправьте со служебного терминала на наш адрес.

— Да, конечно. Один вопрос, а хотя бы группу крови определили?

— Им вообще ещё не занимались. Впрочем, если нужно срочно…

— Нет-нет, не нужно, мне всё равно ехать. Там всё и сделаем как положено. А кстати, можете сказать, где примерно нашли?

— Центральный район, Школьная улица. Прохожие заметили. Наши говорят, скорее всего, свалился с крыши.

— Спасибо. Судя по всему, наш клиент. До встречи!

…Ну и имечко у этой Диновец. Похоже, родители слишком уж хотели мальчика. Леонида Диновец, как солёный огурец. Память подала тревожный звоночек. Диновец. Вроде эта фамилия фигурировала в Даниных накладных, копии которых в своё время Виктор отдал им с Барковым. Стоит запомнить и проверить. Информация, генерал… Он нашёл на домашнем ВК копии накладных. Да, Леонида Константиновна была замешана в мелких, но от того не менее опасных махинациях. Пожалуй, поторопился он с этой Анной.

Семёнов всё же сделал заказ в службе доставки цветов — обмануть девушку сегодня он ещё успеет. Правда, оператор сомневался, что цветы доставят прямо в ОПК, поэтому указал, чтобы оставили на проходной на имя Ари. Постепенно план, мелькнувший двадцать минут назад в виде неясной идеи, приобретал очертания и резкость реальности. Оставалось добавить деталей. Например, имя погибшего. Звонок на службу — эта информация не должна быть засекреченной, но от своего имени он запрашивать её не хотел.

— Лена, это снова Семёнов. Посмотри для меня, нет ли потеряшек в районе Школьной, что в Центральном?

— Может, и есть, а может, и… Есть. Некто Бердяев. Семён Семёнович. А что, знакомый?

— Не совсем. Скажем, знакомый знакомых. А что известно?

— Алкоголик, тунеядец. Не наказуемо, но в поле зрения коллег попадает периодически. Пропал вчера вечером.

— А что значит «пропал»? Камеры не видели, а заявление есть?

— Да, так получилось, исчез из клуба любителей спиртного. Ушёл в туалет и не вернулся. Вот собутыльники и забеспокоились. Есть информация?

— Конкретики нет, но, похоже, с концами пропал. Спасибо. Буду искать.

— С чего это? Или в Криминальный сыск хочешь перейти? Там нашего брата не любят.

— Ну, нашего брата и у нас не любят. Но нет, не хочу. Просто появилась возможность немного помочь. Отбой.

Семёнов зачеркнул строчку на разлинованном листе и остановил карандаш на следующей. Судя по накладным, сегодня должен был вылетать очередной самолёт под эгидой «КибОрга». Нарушение графика могло привлечь внимание противников. Впрочем, можно было надеяться, что благодаря Виктору им будет не до того.

Возможно ли, что не один Барков с компанией в настоящее время имеет счёты к «КибОргу»? Семёнов предполагал, что это весьма маловероятно: если бы существовали другие подобные группы, они наверняка бы так или иначе пересеклись. Как, например, пересеклись с Алексом и этим… Кузьмичом. В общем, рыбак рыбака и далее по тексту. Но Алекс с Машей остались в прошлом, да и не были в курсе войны вокруг «КибОрга», их задело самой верхушкой айсберга. Кузьмич же, насколько ориентировался Семёнов, был далеко не ключевым персонажем в группе, возглавляемой покойным Башлачёвым. Семёнов явственно ощутил горечь, которую, должно быть, чувствовал генерал: нейтрализовать Башлачёва, заполучить Виктора, обойти «КибОрг»… И всё это — чтобы дожить до этого дня, когда счёт пойдёт на минуты и секунды, и значение будет иметь только первое место. Второе место — проигрыш, что бы это ни значило. Те, кто боролся за третье, уже мертвы.

Но совсем забывать их не стоило. За Алексом был Даня, с которым Семёнов даже как-то раз виделся, у Кузьмича в активе была как минимум избушка на задворках ойкумены. Избушка. Как полагал Семёнов, о домике этом не знал никто за пределами их отдела — а скорее всего, никто, кроме самого Семёнова и, возможно, кого-то из техников. И кроме Баркова, конечно. Семёнов поймал себя на том, что уже думает о генерале в прошедшем времени, и ему стало не по себе. Помимо избушки у Кузьмича могла быть кое-какая информация. Ведь группа Башлачёва интересовалась не только — и даже не столько — отделом Баркова, сколько другими сторонами конфликта. Семёнов подумал о том, не является ли и сам «КибОрг» со всеми присными частью какого-то ещё более величественного проекта? Единственная, помимо киборгостроения, область, в которой намечался технологический прорыв — какие-то революционные медикаменты, которые правительство то анонсировало на весь мир, то делало вид, что никаких исследований не ведётся; та же самая Диновец… Что она передавала неведомым получателям? Кто знает? Семёнов про себя улыбнулся: если препараты шли за рубеж, — а похоже было на то, — Барков, обладая такими сведениями, даже не стал бы извещать Следственный комитет, сам бы пристрелил всех, кто к этому причастен.

Семёнов вернулся мыслями к Кузьмичу. Тот не мог знать, кто стоит за убийством Башлачёва и компании, так что должен был сейчас сидеть тише воды, ниже травы, боясь каждого шороха. Стоит ли его припугнуть? Или он полезнее как соратник? Несмотря на философскую постановку вопроса, решить его следовало как можно скорее и не ошибиться.

В любом случае выполнению текущих задач Кузьмич помешать не мог. Интерпол — тоже: в соответствии с последними регламентами, введёнными по инициативе сицилийской мафии, они обязаны были оповещать общественность обо всех своих операциях минимум за три дня. Правда, если уж перебирать все варианты, нельзя было сбрасывать со счетов всевозможных непредсказуемых одиночек со своими странными мотивами. Но с этим Семёнов, конечно, ничего поделать не мог.

Глава 3. Новый начальник

Человек в серой толстовке — имени своего он тогда в клубе не назвал — знал, что шантажисты плохо кончают. Но никогда не думал, что шантажировать будут его. Начиналось всё вполне безобидно, даже буднично: однажды на улице к нему подошёл нищий и попросил сто рублей. Уточнил, что они виделись в клубе неделю назад. Поначалу даже не верилось, что это шантаж: помог джентльмен джентльмену. Но нищий встретился через неделю, и ещё через неделю… Однажды он вспылил и ударил нищего. Тот попросил сто рублей и пообещал больше не приходить. Обещание своё сдержал: через месяц этого нищего нашли повешенным. Но недавно ему позвонили и сказали, что тот продавал наркотики. Не стоит бояться, говорили ему, только напиши одно письмо…

Человек по имени Иван Иванович Иванов, недавно разменявший четвёртый десяток, готовился к этому дню уже давно. Он понимал, что информация, собранная им за несколько лет, тянет на плохую теорию заговора. Но в то же время все разрозненные документы и видеозаписи, бывшие в открытом доступе, все архивные записи об удалении сайтов, которые пропадали в те моменты, когда становились действительно интересными, — всё это могло свидетельствовать о том, что кто-то скрывает большую часть информации о крупных игроках военной промышленности, таких как «КибОрг», «ХимОрг» и другие. Могло, конечно, и не свидетельствовать. Но Иван Иванович имел свои слабости. Например, не любил по десять раз перепроверять информацию.

Иван не был психопатом. Во всяком случае, когда лет десять назад один из знакомых полушутя-полусерьёзно сказал, что пути только что официально вошедших в ВПК молодых компаний подозрительно схожи, он только посмеялся. Однако позже — из пустого любопытства — стал копать самостоятельно и тогда выяснил любопытные вещи: например, что данные по владельцам этих компаний волшебным образом исчезают раз в полгода, причём их не остаётся и в архивах интернета; что в архивах не сохраняется даже прежних адресов их сайтов. Спустя пару лет Иван Иванович — тогда он ещё носил другое имя — пошёл к психиатру, сказав тому, что подозревает у себя не то паранойю, не то шизофрению. Тот надел ему на голову какую-то проволочную сетку, заставил пройти десяток тестов и через пару недель сказал, что технически Иван здоров. Вернее, что лечение, если оно ему необходимо, может лежать в области психологии, а не психиатрии.

Примерно тогда Иван Иванович и начал действовать. Если бы он прислушался к словам про психологию, то, возможно, этот день сложился бы иначе. Но Иван привык действовать в одиночку.

Первым делом он потерял документы. За год сумел выйти на людей, сумевших относительно недорого удалить его лицо из федерального списка граждан. Конечно, людей, стремившихся скрыться от Большого Брата, хватало, и их быстро находили. Поэтому он сам пришёл к зданию Сыска и стоял там пять минут — столько понадобилось дежурному, чтобы обратить внимание на сигнал уведомления о неизвестном. Его вежливо, но твёрдо отвели, как он потом любил говорить, «в застенки», допросили, а спустя пару месяцев (денежная сумма, с которой ему пришлось при этом расстаться, осталась неизвестной) ему удалось получить документы и стать человеком без прошлого.

Вначале Иванов намеревался устроиться работать в «ХимОрг», где у него работал знакомый, и по мере сил саботировать производство. Но, устроившись на должность младшего техника, он быстро понял, что у случайного человека, не обладающего, объективно говоря, талантами в области новых и перспективных материалов, мало шансов попасть в отделы, имеющие дело с военными заказами. И, возможно, его запал угас бы, ничем не завершившись, если бы не громкое событие, молнией мелькнувшее в заголовках газет пару месяцев назад. Взрыв у «ХимОрга». По счастливой случайности в тот день у Иванова был незапланированный выходной, ведь взрыв прозвучал как раз в то время, когда работники обычно шли по площади на работу! Если бы Иванов больше интересовался жизнью коллег, он удивился бы, узнав, что в тот день в это время никто из них на площади не был; по слухам, погибло несколько случайных прохожих. Но Иванову было не до всего того, что не лежало, на первый взгляд, на пути к его цели. Зато взрыв подтолкнул его мысль в другом направлении: ему не хотелось прозябать на работе, душа требовала масштабных действий. И раз уж кто-то — человек или судьба — устроил диверсию, прямо навредившую «ХимОргу», то Иванов готов был взять на себя «КибОрг».

Подготовку он начал с изучения легальных противников корпорации. Такие фамилии, как Башлачёв или Барков, не были для него пустым звуком. Хотя эти двое противостояли друг другу на политической арене, оба они выступали с критикой «КибОрга» — правда, один из-за чрезмерной зависимости компании от государства, другой же — напротив, из-за нежелания допускать до армии частные фирмы. После исчезновения первого Иванов сосредоточился на втором. Барков представлялся ему энергичным человеком, который вполне поддержал бы террористические методы, будь они осуществлены частным лицом. Взамен Иванов мог бы рассчитывать на прикрытие со стороны генерала внешней армии. Почему он думал, что Баркова должно заинтересовать его предложение, Иванов объяснить не смог бы.

В очередной раз, когда «ХимОрг» отгружал заказ для «КибОрга», Иванов, будучи сопровождающим, придрался к документам, поднял небольшой скандал, задержал груз и, пока не подъехало начальство, тщательно изучил накладные, переписывая себе адреса складов получателя. Но одной из накладных он заметил рукописную пометку простым карандашом: «передать на адрес…», дальше шёл какой-то числовой код. В справочной он узнал адрес, к которому этот код относился, и в ближайшие выходные поехал по нему разведать обстановку. Там он увидел серебряное трёхсотметровое здание, на входе которого была табличка, не говорящая ничего определённого: «Принадлежит Правительству России», и чуть ниже: «Вход только для сотрудников!». Так Иванов узнал, что в этом здании, возможно, и сидит враг.

Возвращаясь в тот день домой, он обратил внимание на господина, сидящего в автобусе позади него: где-то он уже видел сегодня эти расклешённые голубые брюки в крупную красно-оранжевую клетку. Господин вышел на той же остановке, что и Иванов. Замешкавшись на пару секунд, чтобы тот подошёл поближе, Иванов внезапно развернулся и схватил незнакомца за горло:

— Следишь?!

Незнакомец от неожиданности чуть не упал и прохрипел:

— Отпустите… Я могу вам помочь.

Иванов слегка ослабил хватку, однако остался настороже. Тот продолжал:

— Вы меня не узнали? Я работаю тоже в «ХимОрге», только вы в поставке продукции, а я — в ОТК. Это правда, я следил, и я догадываюсь… Вот, держите.

Незнакомец медленно, чтобы не провоцировать Ивана, достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги.

— Это план здания, куда вы… Ну, в некотором смысле мы сегодня ездили. У них там секретный центр. Это «КибОрг», они захватят власть, и всем крышка. Я, знаете, этим тоже болел, но уже возраст не тот, а вы молоды. Попасть внутрь несложно, если точно знать, куда идти. Как меня зовут, вы не знаете, лучше, наверное, и не представляться.

На том они и распрощались. Полученный Ивановым лист бумаги содержал грубо нарисованные планы двух этажей. На одном из них красной точкой было отмечено помещение с подписью «серверная». Видимо, туда и должен был быть нанесён удар.

В течение нескольких недель он уточнял информацию. По общедоступным данным, попасть туда было невозможно; здание использовалось только для внутренних нужд гособеспечения и, как теперь узнал Иван, для нужд «КибОрга». Но спустя некоторое время тот же «коллега» дал ему телефон, по которому должен был ответить человек, всё же ведущий приём где-то на средних этажах. Для активной фазы, которая должна была наступить сразу после входа, у Иванова были нужные знакомства, оставалось определиться с датой посещения. Он предполагал пойти туда в начале июля — несмотря на постоянно ухудшающийся климат, это был сезон отпусков. Но однажды он прочёл в газете, что человек, с которым он предполагал действовать далее, смещён со своего поста. Тогда он решил перенести штурм на июнь.

В эту майскую ночь ему не спалось. Он вчера закончил последние приготовления и теперь готов был выступить в любой момент, ожидая сам не зная чего — если угодно, знака свыше. В знаки он не очень верил, но… В семь утра домашний терминал звякнул: уведомление было настроено на получение любых новостей о Баркове или «КибОрге». Прочтя заголовки газет, Иванов пришёл в крайнее возбуждение: облава на Баркова! Медлить далее смысла не было. Заветный телефон не отвечал, и Иванов решил действовать сам.

Итак, весенним утром 20… года человек без прошлого и с достойным настоящим пришёл к зданию «КибОрга». Долго слонялся вместе с отдыхающими, разговаривал со случайными прохожими: он хотел насладиться последним днём сполна. Лениво смотрел на людей, ставших вдруг такими незначительными со своими мелочными заботами. К нему пришло вдруг понимание того, что все они одинаковы. Те (он махнул левой рукой) радуются зарплате и боятся потерять работу. Эти (он махнул правой) упиваются своей ничтожной властью и боятся потерять её. И только он ничего не боится и принесёт миру благо — пусть не великое, пусть такое, какое можно заслужить, заплатив одной человеческой жизнью (о том, что он может банально провести годы за решёткой, он старался не думать: по его мнению, это было не так эстетично).

На этой высокой ноте он внезапно замер. Дыхание перехватило. Ощущение было, будто он увидел привидение: прямо перед ним, рядом с недавно высаженными розовыми кустами, стоял непримечательной внешности мужчина с большим пакетом. Он явно никуда не торопился. Создавалось ощущение, что он засыпает на ходу, но Иванову вдруг стало ясно, что полуприкрытые немигающие глаза незнакомца не упускают ни одной детали. Какой-то отстранённостью его взгляд напоминал самого Иванова.

Возможно ли, что помимо Иванова ещё кто-то имеет счёты к «КибОргу», да ещё и решился на штурм в тот же день? Иванов такими вопросами не задавался.

«Вычислили!» — первым порывом Ивана было бежать куда глядят глаза, но, сообразив, что бегство ему точно не поможет, решил подождать. На всякий случай ненадолго ушёл из сквера, убедился, что за ним никто не следует, а вернувшись, увидел, что все уже разошлись. Напугавший Ивана незнакомец, уже без пакета, заходил в здание «КибОрга». Видимо, был всё же из этих, упивающихся. Иванов снова позвонил по номеру, владелец которого мог бы впустить его внутрь. На этот раз трубку взяли. Спросив только фамилию, мужской голос на той стороне несколько растерянно, как показалось Иванову, произнёс: «Заходите». Подождав ещё десять минут, Иванов вошёл внутрь. Его взяли сразу.

Возможно ли, чтобы дерзкое, хотя и обречённое на провал нападение одиночки на могущественную организацию, к тому же имеющую прикрытие на государственном уровне, осталось без внимания Федерального сыска? Едва ли.

***

От кого: объект 783400043943144-1.

Кому: МВС/КС, дежурный 2; МВС/ФС, дежурный 2.

Копия: Золотарёв А. Е.

Важность: низкая/уведомление (авт.).

Тема: запланированная атака на объект.

Состояние: отражение атаки, ПОМОЩЬ НЕ ТРЕБУЕТСЯ.

***

Генерал Золотарёв был назначен начальником бывшего отдела Баркова больше недели назад, однако никаких дел ему ещё не поручали. Ощущение было, будто его спровадили подальше с глаз долой. Садясь сегодня рано утром в вагон метро, он с тоской думал, что, похоже, застрянет здесь надолго. С одной стороны, это было существенным понижением в должности (как в своё время и для Баркова, некстати вспомнилось Золотарёву), с другой — руководство, похоже, не видело иного способа навести порядок в отделе, где зрел бунт. Но до сих пор Золотарёв занимался передачей дел, а на новом месте ограничивался кадровыми указаниями и старался свести активность отдела к минимуму. Сегодня, впрочем, день обещал быть свободным, потому он ехал на метро, чтобы через три часа выйти в сером городе рядом с местом своего нового назначения — Серым домом, как его называли. Он знал, что отдел сегодня пустует, и пока что просто хотел пообщаться с секретарём и осмотреть рабочее место.

Золотарёв уважал бюрократические процедуры, поэтому билет он не стал покупать, а ещё вчера выписал его через техника, предупредив его, что, возможно, на неделе переедет с семьёй. Отправил сообщение о своём приезде секретарю и тут же выбросил всё это из головы; гораздо больше его волновало, что сын, только что закончивший с отличием третий класс, может из-за переезда потерять право на личные занятия в школе, ради которых он последний год и совершал подвиги на ниве учёбы. По горькому опыту сослуживцев Золотарёв знал, что связи здесь не помогают: образовательные учреждения, кроме узкопрофессиональных, не входили в РУРК¹. Конечно, он написал во все инстанции, но вежливый тон ответных сообщений оставлял мало надежды. С этими невесёлыми мыслями он опустил шторку, решив пару часов поспать.

Разбудил его сигнал терминала: три сообщения, одно — о хулигане в правительственном здании (знать бы, где это… Судя по номеру, где-то на севере города — и зачем по таким поводам Сыск дёргают, к тому же отдел защиты снабжения, а не сооружений?), другое — из Комитета по образованию — его он прочтёт позже, и третье — от секретаря. В последнем говорилось, что сегодня в отделе один из техников проводит профилактику оборудования связи, но вроде никаких сбоев в работе это повлечь не должно. Ну и замечательно. Золотарёв достал планшет. Список неблагонадёжных, составленный ГВКИИ анализа служебных отношений, занимал почти две страницы. Золотарёв пробежал его глазами и нахмурился: он точно помнил, что вручную добавлял туда оператора Семёнова, однако теперь эта фамилия куда-то пропала. Может, память подводит? Насколько Золотарёв знал, после ручных правок списки уже не должны были обновляться автоматически. Но кто знает… Золотарёв, в отличие от того же Баркова, не очень внимательно следил за новшествами, считая это делом технического подразделения. Секунду посомневавшись, он всё же добавил Семёнова в список. Не то чтобы этот Семёнов был подозрительным, просто Золотарёву показалось странным, что достаточно опытный сотрудник последние пару лет занимался исключительно третьестепенными делами — вроде сопровождения Криминального сыска и т. п. Нужен ли такой сотрудник в отделе? Бунт бунтом, а работать тоже кому-то нужно. Золотарёв намеревался поговорить с ним при случае, чтобы составить своё мнение. Возможно, даже вызвать сегодня для встречи, а заодно, если запросит Криминальный сыск, отослать его туда сопровождением. При мысли об этом Золотарёв поморщился и проворчал себе под нос: «Дожили, Федеральный сыск помогает допрашивать хулиганов». Он открыл справочник и удивлённо прищурился: здание по указанному в сообщении адресу хотя и числилось государственным, однако не имело никакого закреплённого ведомства, только в примечании с грифом ДСП значилось: «передано в аренду до 31.12.20… года». Прежде чем подключать старые каналы, Золотарёв решил попробовать разузнать о здании через своих новых подчинённых. Как раз будет и повод познакомиться. Он уже было подготовил извещение для Семёнова, но в последний момент передумал: сперва всё же зайдёт, поговорит с секретарём. И, возможно, с кем-нибудь из техников, раз уж у них профилактика.

Золотарёв вынул из кармана таракана и пустил его побегать по дивану. Таракан петлял у самого края, будто стараясь вырваться за пределы, обозначенные его нейроповодком. Обычно это зрелище успокаивало, но сейчас генерал почувствовал иррациональное раздражение: такое поведение, хотя для насекомого и вполне естественное и отвечающее его инстинктам, напомнило об этом дурацком несвоевременном назначении, из-за которого он теперь ехал в метро как… Да, как таракан на поводке. Он со злостью приказал таракану вернуться в карман, тот только недовольно шикнул и побежал, перебирая лапками, в своё жилище.

Вспомнив про третье сообщение, Золотарёв достал терминал и прочёл его; как он и предполагал, «с великим сожалением… Квоты исчерпаны… Вы можете обжаловать…», но внизу была сделана приписка от руки: «если Вы меняете место работы, отправьте ответным письмом дату и номер приказа, а также повторно напишите заявление, сегодняшним числом. Возможно, удастся поменять Вашего ребёнка с другим, отъезжавшим в тот же день, если место ещё не занято». Приписка давала призрачную надежду, и Золотарёв тут же ответил, приложив копии приказа о своём назначении, удостоверения и прочих общих документов. Наскоро набросав на экране заявление о переводе сына на очное обучение, на всякий случай приложил к нему помимо автоматической электронной подписи отпечаток пальца и, достав стилус, подписал его ещё и от руки. Сделав всё это, он взглянул на часы, зеленеющие у двери купе.

Ему оставалось около часа спокойного сна.

Глава 4. Виктор

Барков, сидящий на скамейке в парке, следил за Виктором. Примерно без десяти восемь Виктор, оглядевшись, положил пакет в кусты и не торопясь направился в сторону небоскрёба, сверкавшего в лучах утреннего солнца.

От ожидания Арсена начинало подташнивать: пакет-сквер, сквер-пакет… Вокруг ходили люди, никак не желающие наконец разойтись, хотя до начала рабочего дня по идее оставалось всего ничего. Какой-то человек заглянул, казалось, прямо в глаза Виктору; Семёнова передёрнуло, ему показалось, что этот невысокий горбатый мужчина заглянул ему прямо в душу. Человек шарахнулся и чуть ли не побежал куда-то в сторону. Солнце, будто посмеиваясь над гуляющими людьми, начало вылезать из-за тучи. Семёнов вскочил с табурета и стал вышагивать по комнате, бросая недовольные взгляды на экран. Пройдя в очередной раз мимо стола, он, наконец, услышал в наушниках голос Виктора:

А ночью выплывет луна.

Её не слопали собаки:

Она была лишь не видна

Из-за людской кровавой драки².

Семёнов бросился к столу. В углу экрана стали видны серые кусты. Арсен со вздохом скомандовал: «Пуск, подъём три метра», и увидел, как земля ушла вниз. Покрутив камерой и убедившись, что внимания он не привлёк, дал команду подняться ещё на четыреста метров, однако дрон завис на уровне второго этажа: видимо, так работала система подавления дронов близ здания. Семёнов перевёл его на ручное управление и, отведя в сторону, поднял до уровня верхних ажурных конструкций, где были видны антенны. Похоже, они защищали здание только снизу, во всяком случае, никаких сбоев в управлении больше не было. Чуть ниже виднелась громадина здания «КибОрга», глядя на которое, Семёнов поневоле вспомнил больную на голову героиню Войнич. Один из людей-муравьёв внизу подходил ко входу. Семёнову хотелось думать, что это Виктор, но с такой высоты деталей было не разглядеть, а переключаться на него сейчас было чревато потерей управления.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Реестр учреждений с регулируемой коррупцией.

2

С. Есенин «Весна».