Опыты литературной инженерии. Книга 2

А. И. Гофштейн, 2021

«Весь мир – это вечные качели… Я не в силах закрепить изображаемый мною предмет. Он бредет наугад и пошатываясь, хмельной от рождения, ибо таким он создан природою. Я беру его таким, каков он передо мной в то мгновение, когда занимает меня». Мишель Де Монтень, «Опыты», 1580 год Повторить «Опыты» Монтеня было бы величайшей нескромностью. Но спустя 431 год можно отчетливо услышать эхо его правоты, наблюдая сегодняшнюю жизнь не очень пристрастно, но с определенной долей юмора. Таким образом, эту книгу и нужно рассматривать, как эхо – часто смешное и отчетливо звонкое.

Магическая таблица

Доктор Полуянов вернулся в необитаемую квартиру около девяти вечера. Жена с тещей кормили комаров на даче, а сын нежился на Золотых песках в молодежном лагере.

В холодильнике доктор нашел всего ничего. Съел это безо всякого удовольствия и завалился на диван с «Независимой газетой».

Что-то сегодня не читалось и не дремалось, хотя доктор Полуянов изрядно устал за день, встретив и проводив около трех десятков пациентов. Грустно размышляя на привычную тему: сколько времени уходит на идиотскую писанину — доктор невольно вспомнил одного из сегодняшних посетителей. Уж очень тот был настырным, въедливым и зловредным. Налицо был психоневроз в комплексе с нейроциркуляторной гипертензией. Пациент, в недавней биографии военный, по темпераменту холерик, отягченный алкогольной наследственностью, размахивал руками, подпрыгивал на стуле и непроизвольно плевался сквозь дырку от отсутствующего шестого зуба справа сверху. Коленный рефлекс продемонстрировал такой, будто его ударило током в триста восемьдесят вольт. Трясущейся рукой попробовал дотронуться до кончика носа, но чуть не попал в рот. Короче говоря, вместо мысленно отведенных на него пятнадцати минут, доктор провозился с ним сорок пять, а может быть, и все пятьдесят.

Возможно, доктор Полуянов, утомленный нервной работой психиатра, и незаметно вздремнул, совсем слегка, но это как-то не зафиксировалось в памяти. Разрозненные мысли проносились в голове смутными цитатами из умных книг, одна из которых появлялась перед глазами чаще и отчетливее остальных: «Курс психиатрии» С. С. Корсакова, издания 1914 года. В красно-коричневой обложке, легко открывающаяся в начале раздела о половых извращениях.

Потом возник образ бородатого Зигмунда Фрейда, похожего на нашего академика Ивана Павлова. Фрейд-Павлов стукнул сухими кулачками по журнальному столику у изголовья дивана господина Полуянова и ехидно осведомился:

— А как у нас, батенька, обстоят дела с либидо?

Какое-то время доктор еще полежал в полузабытьи, потом встал, нащупал в сумерках кухни выключатель электрочайника и пристроился на кухонный табурет в ожидании кипятка. Чайник со скоростным нагревом вмиг взъярился, забулькал и, удовлетворившись, со щелчком отключился от сети. Но доктор Полуянов уже забыл про кипяток. Мысль, которая внезапно пришла ему в голову, увлекла в совершенно неведомые дали.

Если вспомнить, что все болезни его профиля имеют определенные внешние признаки… Как то: поведение, моторика, реактивность, адекватность… Ну, и прочее… И если эти признаки, сформулированные тысячами специалистов далеко задолго до доктора Полуянова, хотя бы тем же С. С. Корсаковым и иже и с ним, объединить в таблицу? Каждому диагностическому признаку присвоить условный балл, а потом по сумме баллов ставить диагноз? Конечно, не так примитивно, но что-то в этом роде. Есть же ведь на свете куча тестов, которыми приходится пользоваться и самому, но тут нащупывается некий универсальный инструмент, который должен: а) волшебным образом облегчить жизнь; б) сократить время приема больных; в) свести к минимуму идиотскую писанину.

Очень кстати доктор Полуянов вспомнил, что его золотопесочный наследник подает надежды в компьютерной области. И совсем неплохо бы загрузить его темой. Вполне может пригодиться в качестве дипломной работы!

Он включил на кухне свет, нашел какой-то листочек бумаги и огрызок карандаша и начал набрасывать скелет идеи, которая увлекала его все больше.

Часам к одиннадцати идея вчерне воплотилась в карандашных докторских каракулях, которые разобрать мог только лично он или, на худой конец, профессионалы-графологи из аптеки.

В ход пошел уже третий завалявшийся в пустой хлебнице листочек бумаги. Взять хотя бы того сегодняшнего пациента. До неприличия агрессивен, с кучей комплексов — готовая иллюстрация для студентов-медиков второго курса. Но ведь сталкиваться с подобными типами приходится чуть ли не ежедневно… А мы его в таблицу! В таблицу его, миленького! Что, не лезет со своей дистонией? А мы дистонию введем в виде дополнительных коэффициентов. Сюда же — дебилизм, кретинизм и маразм! Нет, это все — в отдельные графы. Нельзя валить в общий котел соматику, физиологию и невропатологию!

В два часа ночи доктор пощупал совершенно остывший чайник и снова включил его. Сахар в виде сухого остатка еще вчера наблюдался в глубокой тарелке, в которую доктор пересыпал его из неудобной сахарницы для удобства пользования. На сей момент к борту тарелки полукольцом припаялась желтоватая от чайной заварки масса, похожая на ледяную корочку в луже. Доктор не стал ее соскребать ввиду позднего часа и ледяной прочности, а просто наклонил чайник и налил в тарелку то, что предполагал выпить. В ту же тарелку он погрузил пакетик чая, удерживая его за фирменную ниточку. И когда забереги по краям тарелки растаяли, повертел в ней подвернувшейся под руку столовой ложкой. После этой процедуры от чая стало отчетливо пахнуть куриным бульоном.

До приезда сына из Болгарии доктор Полуянов смог продвинуться в развитии идеи еще на несколько пядей. К тому времени он купил пачку быстрорастворимого сахара-рафинада, искоренив раз и навсегда проблему последовательного пересыпания сахара сначала в сахарницу, а затем в тарелку.

Сын приехал загорелый, как арап Петра Великого, неузнаваемый и суетливый. Постоянно норовил ускользнуть из дому, ссылаясь на таинственную занятость, за которой отчетливо просматривалась некая особа противоположного пола и то же хре́ново либидо! Взнуздать и запрячь отпрыска никак не удавалось. Но мимолетный интерес к проблеме сынок проявил лишь тогда, когда папа намекнул ему на поощрение с его, родительской, стороны. То есть на не безвозмездность ратного труда.

К концу августа с дачи возвратились жена с тещей, перемыли посуду и перестирали в доме все, что смогли найти. Быт стал на накатанные рельсы, а сынуля в промежутках между свиданиями состряпал на компьютере нечто, что требовало квалифицированной корректировки специалистом. Омрачал эту идиллию скандал с женой, которая в исписанных доктором листочках опознала неоплаченные счета за квартиру и телефон.

За это время доктора Полуянова пару раз посещал тот отставной полковник без шестого зуба справа сверху. Лучшего объекта было не сыскать! Действительно, случай в практике незаурядный и сложный. Поэтому доктор даже радовался приходу бешеного пациента, старательно выявляя в нем компоненты расстройств для своей магической таблицы. Доктор уже был в курсе дела о роде войск ветерана, о географии его перемещения по стране, о страшной истории с казнокрадом-генералом, и о касательном пулевом ранении, полученном во время пьяной охоты. Доктор был также просвещен о том, что команды нужно отдавать раздельно, в два приема. Например:

— Нале-во!

А команда «шагом марш» подается обязательно под левую ногу! Если бы не беспечные каракули доктора Полуянова, то сестрички из регистратуры, являющиеся по закону военнообязанными, вполне могли бы пополнить свои знания в области фортификации таким термином, как «откопка окопа способом отрывки приямка» или популярной армейской гиперболой «окоп полного профиля для стрельбы с лошади стоя». Но доктор настолько увлекся многообещающей идеей, что начисто позабыл о своих кураторских педагогических обязанностях в отношении младшего медицинского персонала.

Психиатр по инерции выписывал пациенту какие-то снадобья, которые, по словам страждущего, то вызывали во рту страшный сушняк, то поднимали мочиться по три раза за ночь.

Тянуть с постановкой окончательного диагноза было уже нельзя: лютый пациент грозил закидать жалобами Верховный суд и даже Страсбург. Доктору пришлось насильно усадить сына за компьютер и начать ходовые испытания программы.

Сверяясь с бланками рецептов, на обороте которых доктор имел привычку наносить свои заметки, пару раз совершив перенос одних симптомов и синдромов из графы в графу, автор магической таблицы, прикусив губу, нажал на итоговую клавишу “Enter”, чтобы воочию увидеть результат своего вдохновения. Машина не взъярилась электрическим чайником. Она по-старушечьи пошамкала исходными данными и ехидным жирным шрифтом высветила в графе «диагноз»: «ИДИОТ».