Эркюль Пуаро и мисс Мориарти

А. Владимирович

Красивая женщина реже привлекает к себе подозрение, чем мужчина, а потому Эркюлю Пуаро с большим трудом удавалось распутать преступления, совершенные именно красивыми женщинами. Анализ детективных романов Агаты Кристи «Большая четверка» и «Загадка Эндхауза».

БОЛЬШАЯ ЧЕТВЕРКА

После того как Арчи устроился на работу и стал каждое утро ездить в Сити, Агата Кристи с головой ушла в литературу. За время турне у нее в голове скопилось немало увлекательных сюжетов, которые так и просились на бумагу.

Так совпало, что в это же самое время сэр Брюс Стирлинг Ингрэм, владелец и редактор популярного в те годы еженедельного журнала «Скетч», под впечатлением от первых романов Кристи предложил начинающей писательнице опубликовать дюжину рассказов в его известном издании. Агата согласилась. В издательстве платили скупо, а во время турне она обнаружила, что ее еще и обсчитывают. В издательском мире ходили неприятные слухи о банкротстве «Бодлей Хэд» и сидящих на рукописях издателях, которые были не способны выплачивать авторские гонорары и даже оплатить печать тиража какого-нибудь банального художественного романа. К счастью для Агаты Кристи, она была автором детективов, невероятно популярного жанра в начале 20-х годов. За ее опусы издатель держался крепко и даже выплачивал скромные, но хоть какие-то деньги. Издатели же журналов предлагали гораздо большие суммы. Так, за четыре рассказа, написанные за месяц, можно было получить денег больше, чем за роман. И Кристи сосредоточилась исключительно на сочинении небольших рассказов для журналов.

Всю весну и осень 1923 года, раз в неделю, в журнале появлялись детективные рассказы Агаты Кристи. На три летних месяца и сентябрь Агата сделала вынужденный перерыв, ведь ей необходимо было закончить свой роман «Человек в коричневом костюме». А с октября в «Скетче» вновь стали выходить рассказы модной писательницы, большинство из которых вошли позднее в ее сборник «Пуаро ведет расследование», появившийся на прилавках книжных магазинов в марте 1924 года.

К этому времени Кристи начала серьезно подумывать о смене жанра. Детектив ей порядком наскучил, и она хотела попробовать силы в создании чего-то более динамичного и захватывающего¹. На очередной встрече с Игрэмом она договорилась, что с января следующего года журнал начнет публиковать цикл ее рассказов, посвященных мировому заговору и загадочным властителям мира.

Идею для своего цикла она нашла довольно быстро. Все огромные рекламные щиты в лондонском метро и на остановках тогда были обклеены плакатами нового фильма «Тайны доктора Фу Манчи». С них на лондонцев смотрела гигантская фотография со «злобным лицом и сжатыми руками дьявольского доктора», которого в фильме играл ирландский актер Гарри Агар Лайонс. Публика буквально ломилась на фильм, а ловкие менеджеры, почуяв волну, как могли, поддерживали этот ажиотажный спрос, украшая фойе кинотеатров растяжками, имитирующими иероглифы, одевая кассирш и билетерш в экзотические китайские костюмы.

Это сумасшествие напомнило Кристи о первом подобном ажиотаже в книжном мире, когда в 1909 году начинающий, но уже популярный в те годы писатель Эдгар Уоллес обклеил весь Лондон афишами с предложением любому читателю прислать автору письмо с разгадкой загадочного убийства. Рекламными плакатами, которые впервые в истории своими размерами соперничали с театральными афишами, был оклеен в буквальном смысле весь Лондон. А две первые главы романа с описанием таинственного убийства, были опубликованы сразу в нескольких периодических изданиях. Это был первый случай в истории книжной индустрии, когда книгу рекламировали настолько массово и агрессивно.

И пусть этот рекламный ход совсем не окупился, Уоллеса еще долго преследовали читатели, которые прислали правильный ответ, но так и не получили в итоге свой законный выигрыш. Зато издательство Джорджа Ньюнса, которому Уоллес продал свои права на переиздание романа, на протяжении последующих тридцати лет получало прибыль от этой рекламной акции, регулярно допечатывая тираж одного из самых разрекламированных романов в сочетании с рассказом об очередных публикациях или эксцентричных выходках автора. А рекламный прием, использованный Уоллесом, стал популярным анекдотом, которым потчевали издатели начинающих авторов. Роман назывался «Четверо справедливых»².

Немалую роль в популяризации последующих романов Эдгара Уоллеса сыграло издательство Ходдера и Стоутона, которое отказалось от привычной практики публиковать книгу небольшим тиражом. В 1923 году издатели впервые стали использовать новую стратегию, теперь они выпускали книгу огромным тиражом, что значительно удешевляло ее себестоимость, а сэкономленные средства пускали в рекламу. Например, читатель всегда мог узнать романы Уоллеса по желтой обложке, и наверняка в каждом книжном киоске он видел плакат, призывающий «сделать это в год Эдгара Уоллеса», при этом явно подразумевалось, что читатель должен купить еще одну книгу этого автора. В итоге это привело к тому, что все книжные прилавки были буквально забиты романами Уоллеса. Так, по официальной статистике каждая четвертая книга, купленная тогда в Англии, принадлежала именно перу Уоллеса.

Агата Кристи должна была поставлять свои рассказы в еженедельный журнал раз в неделю, а потому сочиняла сюжеты буквально на автомате, вытаскивая из своего подсознания, как ей казалось, самые успешные примеры самых продаваемых книг. В этот момент Агата Кристи вспомнила о «Четверке справедливых», точнее, о трех преступниках, которые ищут замену убитому четвертому номеру, а заодно спасают Англию. Нисколько не смущаясь, она начинает серию рассказов под общим названием «Человек под номером Четыре», где рассказывает читателям о «шайке международных преступников», состоящей из китайского главы, американского финансиста, французской научной сотрудницы и загадочного англичанина, который занимается убийствами по заданию Четверки.

Сначала цикл развивается в соответствии с хорошо продуманным планом — Пуаро действительно отыскивает информацию о трех членах Четверки и бросается в погоню за четвертым номером. Однако ближе где-то к середине книги, вероятно, когда ранние задумки были уже исчерпаны, цикл сбивается на повторы, а на пути Пуаро все чаще встречаются китайские преступники. Очевидно, влияние рекламы оказалось сильнее здравого смысла, и Кристи, поддаваясь влиянию общественных страхов, никак не могла для себя решить, кто же все-таки страшнее — загадочные китайцы, которые «все на одно лицо», действующие по указанию своего главы, или неуловимый англичанин, обладающий невероятным актерским талантом и способный перевоплотиться буквально в любого.

Сакс Ромер и Фу Манчи

Первый сборник рассказов Сакса Ромера о докторе Фу Манчи вышел в октябре 1912 года³. Это была серия эксцентричных вариаций на популярные в детективе темы, довольно слабые подражания Гастону Леру, Жаку Фатреллу и, конечно же, Артуру Конан Дойлу.

К началу 20-х годов Ромер опубликовал три сборника рассказов о докторе-злодее. Жене он признался, что устал от происков дьявольского доктора и подумывал даже об «убийстве», но не решился на эту авантюру, поскольку вовремя вспомнил о печальном опыте старшего коллеги. Сам писатель больше увлекался Египтом, эзотерическими идеями и религиозными символами. Он написал немало романов и рассказов, посвященным этим темам, но ни один из них не пользовался успехом, равным тому, что пришелся на рассказы о докторе Фу Манчи. Зловещий китаец неожиданно для многих стал почти фольклорным героем, сгустком коллективных страхов и расистских стереотипов. К слову, Ромер делал попытки начать новую серию историй, в которых действовали бы совсем другие китайцы, менее злобные и более реалистичные. Но читающая публика все равно требовала от издателей только продолжения истории о Фу Манчи. Спустя десять лет писатель наконец сдался, он продолжил серию о дьявольском докторе и написал еще несколько романов и сборников рассказов, которые по-прежнему пользовались небывалым спросом.

Во всех рассказах и романах Сакса Ромера Фу Манчи противостоит инспектор Найланд Смит, бывший окружной комиссар. С ним автор знакомит читателей в своем первом рассказе, а также его другом и по совместительству рассказчиком доктором Петри. Эта традиционная для детектива парочка борется с кознями китайского злодея на протяжении всего цикла рассказов и романов. Здесь же, в первом рассказе, мы находим весьма подробное описание зловещего доктора:

Представьте себе человека, высокого, худощавого, похожего на кошку, с высокими плечами, с бровью, как у Шекспира, и лицом, как у сатаны, с гладко выбритым черепом и узкими и длинными притягательными глазами зеленого кошачьего цвета. Вложите в него всю жестокую хитрость всей восточной расы, накопленную в одном гигантском интеллекте, со всеми ресурсами науки прошлого и настоящего, со всеми возможностями, если хотите, богатого правительства, которое, однако, уже отрицало любые сведения о его существовании. Представьте себе это ужасное существо, и вы получите мысленный образ доктора Фу Манчи, желтую опасность, воплощенную в одном человеке⁴.

Сакс Ромер был настолько доволен этим описанием, что слово в слово повторил его в одном из рассказов своего второго сборника, изданного в июне 1915 года. Очевидно, столь яркое описание произвело неизгладимое впечатление прежде всего на самого автора, а потому его фрагменты в разных вариациях, словно лейтмотив, мы можем встретить во многих историях, созданных спустя много лет, пока будет создаваться цикл. У этого бесконечного повторения была и другая сторона медали, вот как точно и выразительно сказал однажды Джулиан Саймонс о Саксе Ромере: «Он был одним из тех привлекательных, сводящих с ума персонажей, которые наполовину верят своим собственным фантазиям».

Сакс Ромер — псевдоним английского писателя Артура Генри Уорда, который родился в бедной ирландской семье в Бирмингеме. Родители были алкоголиками, а после того как в 1901 году его мать скончалась от пьянства, будущий писатель взял себе второе имя Сарсфилд и попытался устроиться на государственную службу.

Провалив экзамены, необходимые для получения должности, Артур был вынужден устроиться на службу в лондонский офис «Гонконгского и Шанхайского Банка». Примечательно, что сослуживцем писателя был такой же юный Пелем Гренвил Вудхауз, будущий писатель. Впрочем, молодые люди недолго продержались на скучной работе.

Вудхауза выставили после того, как он по большому секрету, а точнее, под воздействием алкоголя рассказал всем о том, что изобрел «надежнейшую схему кражи денег из банковского хранилища». Для этого требовалось загипнотизировать главу офиса. Банковские работники, однако, юмор не оценили и не стали разбираться, правда ли это [Эта и другие шалости Вудхауза красочно описаны в его книге «Нью-Фолд», где он описывает работу в «Новом азиатском банке», как «чтение романа, менеджера спрятавшегося за конторкой и бухгалтерскими книгами». В этих историях появляется и его коллега Артур Уорд, который помогает главному герою писать статьи для журналов, «перевирая скучную и беспримерную тупость энциклопедических статей из тысячи слов». Вудхауз за время своей работы в банке отправил в различные редакции 62 статьи, анекдота или рассказа]. К моменту своего увольнения английский сатирик зарабатывал на сочинении пародий не меньше, чем в банке. А благодаря своей репутации спустя десять недель был принят в штат журнала «Глоуб», куда раньше отправлял свои сочинения.

Спустя год вылетел и Артур Уорд. Судя по тому, что писатель всегда так старательно замалчивал этот факт своей биографии, выставили его отнюдь не за добросовестное отношение к работе. Тогда будущий писатель попытался по примеру своего друга и бывшего сослуживца снискать себе славу на ниве журналистики. Но, в отличие от Вудхауза, у которого за спиной были обеспеченные родные из гонконгского магистрата, Артур без каких-либо связей и особых талантов на много лет завис в должности внештатного журналиста. От случая к случаю он писал статьи для журналов и газет и сочинял скетчи, а также тексты песен для мюзик-холла. Как говорится, «не везет в работе…». Уорду тоже повезло, ведь именно в это время он встретил любовь своей жизни — Элизабет Роуз.

Жена вспоминает, что четыре года они прожили вместе почти впроголодь, прежде чем она дошла до крайней точки. Элизабет буквально заставила мужа взяться за литературный труд, невзирая на отказы, писать и писать новые рассказы и рассылать по всем известным ему журналам. Эта настойчивость была вскоре вознаграждена: в один день ему пришло сразу два письма с сообщением о том, что его рассказы приняты.

Но свои знаменитые рассказы о Фу Манчи писатель создаст лишь десять лет спустя. Первым же толчком к созданию историй о китайском дьяволе стала статья для «Тит-Битс», популярного издательского проекта Джорджа Ньюнса, владельца нескольких периодических изданий, в числе которых был и журнал «Стрэнд», где печатались рассказы о Шерлоке Холмсе. Статья «Опиумные логова Лондона» вышла анонимно 1 января 1910 года, но доподлинно известно о том, что ее автором был Сакс Ромер. В статье анализируются причины роста курильщиков опиума, а в качестве виновников названы китайцы, живущие в одном из пригородов Лондона — Лаймхаусе. Автор весьма категорично утверждает, что каждый преступник, пристрастившийся к курению опиума, либо покупает его в китайском районе, либо курит в одном из китайских притонов. С доказательствами в статье было довольно плохо, автор ссылается на интервью главы детективного отдела Нью-Йорка, одного из последователей криминальной антропологии Чезаре Ломброзо и капеллана тюрьмы Сан-Квентин в Калифорнии. Причем все трое в итоговом выводе названы «авторитетами в области криминологии».

В дальнейших своих рассказах о Фу Манчи Сакс Ромер любит рассказывать о курении опиума и о том, что одна затяжка из его трубки сбивает с ног даже опытных курильщиков. Еще больше автор обожает описывать клубящийся дым или горящую смолу. Но в повседневной жизни Сакс Ромер совершенно не переносил запах опиума. Вот как в порыве откровенности он рассказывает об этом: «Опиум в моем случае никогда не мог быть пороком. Я попробовал трубку много лет назад, но быстро понял, что мой желудок не приспособлен для этого конкретного развлечения. Я был сильно болен и с тех пор избегаю опиума».

Еще одним толчком к написанию рассказов стала очередная публикация в «Тит-Битс» в виде интервью с «лидером китайской революции» доктором Сунь Ятcеном. Доктор уверял собеседника, что «борется против маньчжурской династии, которую простые китайцы ненавидят за годы несправедливого правления. Число маньчжур составляет от полумиллиона до миллиона. Число китайцев 400 миллионов, а маньчжуры получают половину официальных должностей на любом уровне…, а потому в Китае нет достойного правительства. Кругом угнетение, а коррупция проникла во все сферы власти».

Но интервьюер допустил промашку, описав лидера революции как тихого китайца, одетого как обычного европейца, отлично говорившего по-английски и даже позволявшего себе отпускать иногда шутки. Этот образ как-то плохо вяжется с образом борца, вырвавшегося из застенок и вдохновлявшего миллионы бедных и голодных соотечественников подниматься на борьбу с угнетателями.

Из текста интервью быстро становится понятно, что этот европеизированный китаец пытается манипулировать настроением читателей-англичан, рассказывая об ужасных пытках с единственной целью, явно желая вызвать жалость к борцам и собрать как можно больше средств на борьбу с коррупционным режимом: «Пытки, которым подвергался обвиняемый в течение трех дней… столь жестокие, как самые ужасные пытки, когда-либо известные с варварских времен…. Используются всевозможные виды механических инструментов для причинения мучительной боли. Любимая форма пыток — привязать человека к раскаленной печи и постепенно поджаривать его…»

Удивительно, насколько близки эти описания ужасов к тем, которые Сакс Ромер использовал в своих рассказах о китайском злодее. И действительно, рассказы о Фу Манчи появились вскоре после того, как революция в Китае положила конец маньчжурской династии и была основана Китайская республика доктора Сунь Ятсена.

Все эти политические события были, однако, забыты, зато писатель обожал повторять выдуманную историю о том, как появились на свет первые истории о дьявольском докторе. Якобы он получил заказ от одного из журналов — какой именно он так никогда и не мог вспомнить — с предложением написать статью о китайской колонии в Лаймхаусе и о деятельности некоего «мистер Кинга», криминального авторитета, который, по слухам, контролировал не только игорные заведения на территории китайского квартала в английской столице, но и большую часть торговли опиумом.

Ромер любил напускать тумана в своих историях и всегда с небывалым восторгом рассказывал о том, что на протяжении нескольких недель выслеживал «мистера Кинга», следуя наводке информатора Фонг Ва, прежде чем действительно увидел то, что и описал затем в своих знаменитых рассказах. Но это сообщение несколько расходится с другой его историей, рассказанной в иное время, о том, что он когда-то снимал комнату в Лаймхаусе вместе с неким А Цонгом, китайским врачевателем и парфюмером. В один из вечеров Цонгу сообщили, что в одном из баров можно будет увидеть «малайского Джека». В этом кафе он и увидел прототипа Фу Манчи: «Я сформулировал такого персонажа, но отсутствовали многие важные детали. Я вообразил человека, который контролировал Тонги — эти таинственные союзы, объединенное членство которых исчислялось шестизначными числами — человека, который мог бы рассорить правительства, возможно, изменить нынешний курс цивилизации. У него были качества Цезаря; он был бы человеком высокой научной культуры; его внешний вид оставался не доработанным…. Затем в эту важную ночь я увидел высокого и достойного китайского джентльмена, вышедшего из машины перед зловещим домом. На нем было пальто с меховым воротником и, насколько я мог разобрать, меховая шапка из тех, что когда-то ассоциировались с Кемалем Ататюрком. Его сопровождала арабская девушка, тоже закутанная в меха. Дверь дома открылась. Пара вошла. Машину увезли. Я лишь мельком увидел водителя. Но доктор Фу Манчи в тот момент сложился как образ: наконец он ожил».

Эти суперописания загадочного китайца очень напоминают описание китайского злодея у Агаты Кристи⁵. Ли Чан-йен — «мозговой центр Большой Четверки. Он — их движущая сила. Поэтому назовем его Номер Один».

…вершит всякие гнусные дела (Держит мир в напряжении, дестабилизирует обстановку. Перевороты, которые иногда случаются то в одной стране, то в другой, не обходятся без его участия. Некоторые влиятельные люди говорят, что всегда существуют силы, которым выгодны всякие кризисы.)

Возьмите ту же Россию. Там налицо были признаки того, что Ленин и Троцкий — всего лишь марионетки, подчиняющиеся чьей-то воле. Доказательств у меня нет, но уверен, что они плясали под его дудку.

…

…он страдает тем же недугом, что и многие великие умы прошлого — от Акбара и Александра Македонского до Наполеона, — жаждой абсолютной власти и манией величия. Раньше необходимым условием завоевания власти было наличие мощной армии, теперь же, в наш век, Ли Чан-йен использует целый комплекс мер. У него свои методы. Я знаю,… что огромные средства он выделяет на подкуп и пропаганду. Есть сведения, что на него работают и многие выдающиеся ученые.

…

Я знаю лично всех более или менее заметных в Китае деятелей, и вот что я вам скажу: те, кто прорвался на руководящие посты, — на самом деле вполне заурядные личности. Ничего выдающегося. Они марионетки, которыми управляет умелый кукловод, настоящий мастер своего дела, и этот мастер — Ли Чан-йен. Сегодня он, в сущности, правит там бал.

…

Он даже никогда не покидает своего дворца в Пекине. Но время от времени дергает за нужную веревочку… да… или за несколько… и тут же что-то происходит⁶.

В отличие от рассказов Ромера, Пуаро так никогда и не встретился лицом к лицу с китайцем. Даже очутившись в штаб-квартире Большой четверки, в подземелье под Фелсенским лабиринтом, Пуаро и Гастингс видят троих представителей и пустой стул с накидкой китайского мандарина. Агата Кристи лучше понимала тщетность попыток прикрыть загадочными описаниями величие злодея, пустота гораздо загадочнее.

Еще никогда я так сильно не ощущал, насколько реален Ли Чан-йен, насколько могуществен, хотя кресло его было пусто. Даже находясь в далеком Китае, он контролировал события и руководил всеми действиями своей преступной организации.

Все эти истории Ромера стоит принимать во внимание, но, безусловно, с поправкой на богатое воображение писателя, способного поверить в свою же собственную фантазию. И действительно, эти воспоминания слишком напоминают сюжет его очередного бестселлера «Желтые тени». По словам его жены, писатель всегда был мечтателем, часто оторванным от повседневной реальности, он был «полон ирландского очарования и рыцарского обаяния Старого света».

Если помните, в «Большой четверке» одна из глав также разворачивается в Лаймхаусе: «Когда же мы подошли к докам, я сразу понял, что попал в самый центр Китайского квартала». Именно там Пуаро впервые проявляет себя не только как сыщик-интеллектуал, но и как опытный спецназовец, способный светошумовыми гранатами оглушить противника и освободить взятого в заложники Гастингса.

Но примечательно здесь другое. Описывая передвижение Гастингса по подвалам этого невзрачного квартала, они добираются до описания роскошного дворца: «Длинная комната с низким потолком была сплошь задрапирована шелками, нарядно мерцавшими в ярком свете ламп. Пахло благовониями и восточными пряностями. Вдоль стен стояло пять или шесть обитых китайским шелком кушеток, а на полу лежало несколько ковров работы китайских мастеров».

Описывая эту комнату в восточном стиле, Кристи сравнивает ее с роскошным дворцом из «Тысячи и одной ночи». Исследователи находят параллели в экзотических описаниях штаб-квартиры Фу Манчи и британским изданием «Тысячи и одной ночи», вышедшим в 1911 году, с иллюстрациями Эдмунда Дюлака, подражавшего персидским и индийским миниатюрам.

Попытки других репортеров найти в Лаймхаусе мистера Кинга или других личностей, хотя бы отдаленно напоминающих Фу Манчи, ни к чему не привели. А рассказы Сакса Ромера тем временем раскупались как горячие пирожки, издатели предлагали внезапно получившему популярность писателю все новые контракты, дельцы всех мастей, обратившие свое внимание на новую захватывающее направление искусства — кино, даже предлагали помощь в перенесении историй на экран. Писатель был захвачен возможностями изобретенного и ставшего таким популярным бренда и пытался максимально заработать на нем. Об этом свидетельствует и интересная парфюмерная история. Ромер запатентовал духи и одеколон с запахом опиума, которому дал название «Хонан», по аналогии с китайской провинцией, «печально известной своими маковыми полями». Одеколон поступил на рынок в особой упаковке. Так, к пробке была прикреплена косичка, а на коробке были изображены бамбуковые заросли. Презентацию в центральных универмагах проводил актер в китайской одежде. Гиганты парфюмерной индустрии быстро осознали возможности новой ниши, и спустя всего лишь пару месяцев на полках магазинов красовались красочные упаковки «Opium» и «Addict».

Эта авантюра многое говорит и о ее создателе, человеке, готовом заработать на популярном бренде. Но если в парфюмерии ему не очень повезло, ведь здесь были другие законы и возможностей переиграть основных игроков у Сакса Ромера не нашлось, то в литературе положение было совсем иным. Бренд дьявольского доктора закрепился за Саксом Ромером, и все попытки подхватить или внести нечто новое были лишь пародиями или подражаниями.

А журналисты настойчиво пытались добыть у Ромера сведения о том, где же и когда он встречался с дьявольским доктором или мистером Кингом. И вот однажды писатель обронил, что получил сведения от инспектора Йео из подразделения полиции, следившего за порядком в Лаймхаусе, но, как позднее выяснилось, инспектор Йео был вовсе не сотрудником полиции, а всего лишь известным торговцем опиумом.

Ромеру пришлось оправдываться, и он на ходу придумал еще одно «объяснение», что, мол, он знает тех, кто действительно стоит за делом о смерти Билли Карлтон.

Газеты в то время как раз трубили о смерти девушки-хористки, которая вернулась в свою квартиру на Савой-Корт после бала в Альберт-Холе и скончалась от передозировки наркотиков и снотворного. Газетчикам удалось выяснить, что Билли Карлтон покупала дурь в Лаймхаусе, в одной из лавок принадлежавших Блестящему Чангу, так называемому «Королю наркотиков».

Чанг прибыл в Англию в 1913 году, где организовал успешный и легальный бизнес. Информация о том, что он контролирует продажу опиума и кокаина, ни для кого и не была секретом, но дело никогда не доходило до ареста. Чанг действительно обожал дорогую одежду с меховыми воротниками и костюмы с Сэфил-Роу. И журналисты предположили, что Ромер списал своего Фу Манчи с Чанга. На что писатель лишь указал на несогласование в дата (первые рассказы о дьявольском докторе появились на год раньше) и в привычной для него таинственной манере добавлял, что на самом деле «вдохновлялся тем, кто стоит выше Чанга по положению».

На деле же первый сборник рассказов о зловещем китайце Сакс Ромен начал писать во время работы над биографией Маленького Тайча, популярного артиста из Мюзик-холла. В биографии, впрочем, больше напоминающей роман с описанием экзотических приключений, Ромер живописует читателям истории, которых никогда не было на самом деле. Например, посещение Великой пирамиды, чем был очень увлечен сам автор. Подобных воображаемых историй в биографии было больше, чем фсамих актических сведений, может, именно поэтому Маленький Тайч позднее отрекся от этих мемуаров.

Зато книгу высоко оценил бывший коллега Ромера, П. Г. Вудхауз. Он пишет: «Где факты и вымыслы были так хорошо перемешаны, что немногие могли отличить одно от другого…»

Здесь, возможно, впервые и прозвучала китайская тема, которой на время увлекся Ромер. Обычно после выступления Тайча в Мюзик-холле публику развлекал китайский фокусник Чунг Лин Су. Под этим псевдонимом скрывался некто Уильям Эллсуорт Робинсон из Нью-Йорка, у которого действительно была жена-китаянка, игравшая роль ассистентки во время трюков. Робинсон отрастил волосы и заплетал их в косичку, а грим довершил его превращение.

Робинсон любил эффектные трюки — доставал чашу с золотой рыбкой из-под мантии, выпускал голубей или уток из-под скатерти на столе, жонглировал металлическими кольцами, выпускал огненные струи, совершал прочие традиционные приемы иллюзиониста. Но сочетание экзотики и манипуляции оказывало на публику воистину волшебное действие.

В 1904 году он добавил в свое выступление новое действие. Теперь он ловил пули руками. Эта часть представления называлась: «О том, как господин Су сбежал от бандитов боксеров на китайский манер». Фокусник приглашал нескольких зрителей из зала подняться и пометить своими инициалами круглые пули, которые лежали на специальной тарелке. После этой процедуры двое рослых детин в доспехах брали пули из тарелки и заряжали их в допотопные мушкеты весьма устрашающего вида, наводили их на фокусника и стреляли, а Су ловил пули с инициалами с помощью своей тарелки. Это была самая завораживающая часть выступления, ради которой и собиралась публика. Этот фокус видел и Сакс Ромер.

Для самого Су-Робинсона этот трюк однажды стал последним в жизни. 23 марта 1918 года во время выступления в северном Лондоне что-то пошло не так и пуля буквально прошила его правое легкое. Спустя несколько часов фокусник скончался в больнице. А газеты пестрели дикими предположениями: месть Тонгов? убийство или самоубийство?

По предложениям исследователей, именно Су-Робинсон и стал настоящим вдохновителем для образа Фу Манчи. Американец, ради эпатажа смешавший китайские народные и лучшие европейские костюмы, натолкнул Сакса Ромера на идею о создании зловещего китайца.

Об этом говорит даже имя персонажа. Дело в том, что имя «Манчи» просто невозможно воспроизвести на китайском языке, и является выдумкой писателя. А частица «Фу» — слишком многозначное слово, с набором значений от «сияющий» до «вечный», но, согласно китайской грамматике, оно должно стоять вторым после первого имени.

Оружием дьявольского доктора являются редкие грибы и бациллы экзотических ярких насекомых с множеством ног («мои смертоносные министры») и дьявольские орудия пыток, больше напоминающие реквизит иллюзиониста. Вот как характеризует доктора Фу Манчи бывший коллега по работе в банке П. Г. Вудхауз в своей книге «Время коктейлей», написанной за год до смерти Ромера: «Профессор Мориарти, Доктор Фу Манчи и Пиковый туз, и это всего лишь три. И каждый из них был из тех, кто бросит кобр тебе в дымоход или заправит твое пиво малоизвестными азиатскими ядами, как только взглянет на тебя…»

В качестве своих помощников Фу Манчи использует армию негодяев, головорезов и даже зомби. Но все вместе это говорит о некоей театральности и неестественности задумок Ромера. Но когда в качестве катализатора выступает пылкий «патриотизм» стремительно схлопывающейся империи, происходит чудо. Фокус удался.

Джон Бакен и Номер Четвертый

Как вы помните, Агата Кристи озаглавила свой цикл рассказов «Человек под номером Четыре». И действительно, в первой половине истории, известной нам под называнием «Большая четверка», Пуаро пытается отыскать загадочного Четвертого номера, внешность которого меняется от рассказа к рассказу:

палач-экзекутор

…

…плотный мужчина в форменной одежде привратника.

…

Это был широкоплечий, краснолицый увалень с густыми усами и хриплым голосом. А теперь он вполне может выглядеть как благообразный господин с гордой осанкой. Никаких усов. Глаза самые обыкновенные, форма ушей — тоже. И великолепные вставные зубы, а они у всех ровные да белые.

…

Его видели многие, но при этом никто не обратил на него внимания. Поскольку он приехал в повозке мясника». «… он был гладко выбрит, среднего роста и выглядел точно так, как помощник мясника».

…

Этот человек — актер. Он не надел синие очки и не приклеил бороду. Тем не менее ему удалось изменить свое лицо, но не это главное. Главное, что он вжился в образ.

И тот человек из Ханвелла, который посетил нас, выглядел именно таким, каким я представлял привратника из психолечебницы. Да, этот человек гениальный актер, я давно это понял.

Эти и другие манипуляции с внешностью героя наводят нас на мысли о шпионской подоплеке этих историй. И действительно, первая встреча Номера Четвертого и Пуаро больше напоминает нам сцену из знаменитого романа Джона Бакена — «Тридцать девять ступеней».

Я уже вставлял ключ в дверной замок моей квартиры, когда вдруг заметил рядом с собой незнакомого человека. Не понимая, как и откуда он вдруг появился, я невольно вздрогнул. Худощавый мужчина с коротенькой каштановой бородкой и пронзительными голубыми глазками. Впрочем, я тут же признал его как одного из владельцев или квартиросъемщиков квартиры на самом верхнем этаже, с которым мне уже приходилось сталкиваться на лестнице нашего дома.

— Скажите, могу я поговорить с вами? — вежливо спросил он. — Может быть, позволите мне зайти? Не беспокойтесь, буквально на минутку. — Ему, похоже, не очень-то удавалось заставить свой голос звучать спокойно, хотя он всячески пытался компенсировать это успокоительным поглаживанием моего плеча.

Равнодушно пожав плечами, я открыл входную дверь и молча, кивком, пригласил его войти. Не успели мы оказаться внутри, как он вдруг совершенно неожиданно ринулся в мою дальнюю комнату, где я обычно курил и писал письма, а затем так же стремительно прибежал назад.

— Скажите, вы заперли дверь? Точно? Вы уверены? — лихорадочно спросил он и, не дожидаясь ответа, сам нервно закрыл ее на цепочку. Затем, чуть отдышавшись, продолжил: — Простите, ради бога, простите за такую вольность. Впрочем, надеюсь, вы меня поймете. Дело в том, что я думал о вас всю прошедшую неделю. Так уж случилось… У меня, видите ли, возникли кое-какие серьезные проблемы. Вы не могли бы оказать мне добрую услугу? Ну, так сказать, по-соседски…

— Так сказать, по-соседски я конечно же готов вас выслушать, — не повышая голоса, ответил я, проходя в гостиную. — Но, учтите, это все, что я могу вам обещать. — Почему-то меня начали очень беспокоить нотки непонятной нервозности в голосе этого худенького и на редкость дерганого соседа.

На журнальном столике рядом с кушеткой у меня стояли спиртные напитки. Он тут же схватил бутылку с виски, налил себе чуть ли не полный бокал и буквально в три глотка выпил. Если не быстрее… Да, похоже, дела у него были более чем серьезные…

— Простите, ради бога, еще раз простите, — снова произнес он. — Понимаете, сегодня мне не совсем по себе. Дело в том, что на данный момент я как бы мертв…⁷

Агата Кристи использует в «Большой четверке» расхожую идею из популярных шпионских романов о группе лиц, пытающихся преступным путем захватить власть над миром. Она также почти буквально повторяет первый поворот интриги, использованный Бакеном в его триллере:

Войдя в квартиру, помню, с еще дымящейся сигарой во рту, я первым делом открыл дверь дальней комнаты. Свет в ней не горел, что показалось мне довольно странным — неужели Скаддер, не дождавшись меня, уже лег спать? Так рано?

Я зажег свет, бросил взгляд на кушетку. Она была пуста. Но затем… затем в дальнем углу увидел то, от чего моя сигара упала на ковер, а спина покрылась противным холодным потом: мой гость лежал, распростершись, на спине, а из его груди торчала рукоятка длинного ножа. Буквально пригвоздившего его к полу…

Пусть не ножом в спине, но мертвого гостя обнаруживает Пуаро в своей квартире, после чего начинаются его необыкновенные приключения.

Между триллером и детективом

Эту шпионскую составляющую подмечают многие исследователи ее романов. При этом в данной серии хорошо заметно, как идет борьба между двумя жанрами — детективом и триллером. Коротышка с нафабренными усами и лысой яйцевидной головой постоянно вмешивался в дела международного синдиката и регулярно расстраивает преступные планы. Впрочем, преступники, действующие с мировым размахом, тоже не сидят на месте. Дело идет к финальной схватке, в которой Пуаро погибает. Только вот Агата Кристи была примерной ученицей, она тоже хорошо помнила, чем закончилась схватка между Конан Дойлом и читателями после того, как он сбросил своего героя в бездонную пропасть. О том, что Кристи вспоминала прародителя детектива, когда работала над «Большой четверкой» свидетельствует и еще одна ее пародия — уже на Майкрофта Холмса.

— Вы меня удивляете, Гастингс. Разве вы не знаете, что у всех знаменитых сыщиков есть брат, который был бы более знаменитым, если бы не его природная лень.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Стоит заметить, что к 1924 году Агата Кристи написала два детективных романа («Загадочное происшествие в Стайлз» и «Убийство на поле для гольфа») и два триллера («Таинственный противник» и «Человек в коричневом костюме»).

2

Более подробно об этой истории можно прочесть книге А. Владимирович Эдгар Уоллес

3

В первых трех сборниках Сакса Ромера о Фу Манчи его имя пишется через дефис (Фу-Манчи). Но после выхода в 1929 году первого голливудского фильма «Таинственный доктор Фу Манчи» автор убрал дефис во всех последующих произведениях и переизданиях. Для удобства я буду давать имя китайского доктора без дефиса.

4

Мой перевод

5

Интересно, что сходство этих героев подметил Дэвид Суше, исполнявший роль великого сыщика в сериале «Пуаро Агаты Кристи».

6

Здесь и далее я цитирую текст романа «Большая четверка» под редакцией М. Макаровой и А. Титова.

7

Здесь и далее я цитирую роман в переводе И. И. Мансурова.