Исповедь грешника. Том 1. Гордыня

Zak Dummy, 2022

Божественное наказание.В наше время этого уже никто не боится. Бог умер, мы его убили, а на его место посадили индивидуализм. В итоге получили то, что получили. Ну а что если бог и в самом деле есть, как и божественное наказание, но совсем не такое каким мы привыкли его видеть? Это не ад Данте, не забвение и даже не перерождение в таракана. Нет. Эта борьба, борьба с самим собой и со своими демонами.Содержит нецензурную брань.

Почему?

— Хва-хгра-ха.

Тяжело дыша, всё ещё продолжая всхлипывать, я чувствую, как в ладони, скользящей от крови, хлюпает глазное яблоко.

«Мой глаз. Блядь, блядь, глаз»

Глазница продолжает болеть, напоминая о произошедшем, губы подрагиваю, всё ещё чувствуя боль, а уши звенят от того крика, заполнившего помещение.

«Что происходит?»

Только я понял, что хочу сказать, как зубы впились в губы. Лишь лёгкий стон позволено им издать.

Посмотрел на сплющенное глазное яблоко, покрытое засохшей кровью.

— «Дар господня, язык познающий каждую из тварей, не достойна душа грешника»

«Издеваетесь?»

От злости прикусил губу. Рот окрасился привкусом металла. Холодные руки дрожат, всё кроме блядской надписи в воздухе размыто, но я ощущаю на коже, покрывшейся мурашками, как все смотрят на меня. Десятки глаз.

«Что зырыте?»

Боль заставила память вернуться. Я вспомнил последний стрим, вспомнил что, прострелил башку. Я и правду нажал, я помню ту мгновенную боль. Я точно умер.

«Я ведь прекратил всё это, так почему я до сих пор жив? Почему чувствую боль?»

Уронил голову в поджатые к груди ноги.

«Где я вообще? Что происходит, что это за надписи?»

Боль первое время мешала провалиться в сон, как и громкие разговоры сокамерников. Такое чувство, что они говорят шёпотом, но прямо над ухом. Да и запах крови свербит в носу. Ресницы дёргаются, не давая крови обездвижить их.

Комок в горле мешает дышать. Видимо из-за недостатка воздуха я и отключился.

— Хрван, хрван

Тот же детский голос, но уже кажущийся криком, ударил в голову на манер включённых колонок.

— Чего?

Тело, словно свинцом налилось. Я уже давно не хотел есть сразу после пробуждения, но сейчас кишки словно в морской узел связались. Или же я просто путаю голод с чувством рвоты.

Девочка что-то пролепетала быстро и с каким-то испугом, бросая взгляд в толпу у решётки. Они все смотрят на меня. Опять. Все взгляды пригвоздились ко мне. В толпе я увидел мисс Монобровь.

«Да сбрей уже эту блядскую перегородку»

Я уже хотел проговорить в слух, как глазница взвыл от боли. Я бы не удивился, завидев в нём гвоздь.

Интуитивно я понял, что они ждут меня. Поборов желание показать им всем средний палец и вновь завалиться спать, я встал, не без помощи девочки.

Каждое движение отдаётся в голову.

«Блядство. Мне помогает ребёнок»

Я только заметил, что девочка, которой по лицу не дашь и десяти, ненамного ниже меня. Или я уже брежу. Всё вокруг то и дело размывается, а рот готов выблевать ужин.

«Всё же рвота»

Голова идёт кругом, а боль мешает соображать.

— Халь де зан.

Моно-бровь отдала приказ, держа скрещенные руки у груди. Все последовали за ней.

Вышли в коридор, который так же, как и темница не отличается особой чистотой. Везде пыль, хотя в защиту можно сказать, что нигде нет мусора или посторонних вещей. Лишь каменные стены и решётки в отверстия, которых проникает свет, но явно несолнечный.

Ковыляя, всё что я смог разглядеть или запомнить, так это лампы.

«Керосиновая лампа? Серьёзно? Воняет»

Поднялся по ступенькам на верхний этаж.

Словами не передать насколько болезненным оказался этот путь. Ноги буквально волочились по шершавому полу, издавая режущий звук. Словно шум старого телевизора, не поймавшего сигнал, врубили на полную громкость.

Аж зубы сводит.

Девочка всё это время помогающая идти ни сказал и слова, она то и дело кидала на меня взгляд, но стоило посмотреть в ответ замыленными глазами, как она отвела его.

«Я не вижу глазом»

— Пх

Поднявшись ещё раз по ступенькам, моим, точней моему глазу открылось огромное помещение, заполненное людьми. Пещера с потолками, укрытыми тьмой. Все стены будто бы огромные светлячки облепили. В середину, где установлен каменный плацдарм всё продолжают стекаться силуэты.

«Матерь божья»

Я говорил себе, что повидал достаточно фриков и это так. Что только стоят встречи с подписчиками. И я даже замечал такую закономерность, что чем фриковатее человек, тем сильнее его симпатия ко мне.

Это напомнило, что я со школы ещё привлекал людей со странностями, но сейчас я вижу целый оркестр фриковости, где каждый фриковей другого.

От этого собрания существ, которым, чтобы заглянуть в лицо нужно задирать голову, у меня аж сердце упало в пятки.

Я только проковылял между толпой полупрозрачных людей, которым дохожу максимум до груди. Они что-то обсуждают между собой. В нос ударил запах сырости, словно нырнул в болото. Сквозь их грязно-зеленоватые тела, можно увидеть плавающие остатки еды.

Я аж остановил на них взгляд, но тут плечом ударился о что-то очень твёрдое. Круглые глыбы на мелких ножках, похожие на цыплячьи.

Они вместо разговоров стукаются друг о друга.

Я не успел осознать, как уже стою вокруг десятка разных существ. Целое амбре неприятных запахов с разных сторон бьют в нос, заставляя зубы выть.

По началу меня укачивало, но стоило начать дышать ртом, как всё прекратилось, но вот только беда не приходит одна.

Вереница громких звуков, словно стрелы, выпущенные из арбалета, начали вонзаться в уши.

Но и они вскоре затихли, стоило силуэту выйти на плацдарм. Я оказался в первых рядах, так что хорошо его, точнее её разглядел. Даже одним глазом.

«Глаз. Он ведь на месте? Просто какое-то воспаление. Максимум. Я не мог вырвать его. Просто не мог»

Короткая причёска ежиком, чёрные волосы и взгляд. Не разглядеть цвет её глаз, но взгляд суровый. Я сглотнул от одной лишь мысли, что окажусь под ним.

Её тела невидно за массивными доспехами, но широко поставленные ноги и руки, властно играющие на талии, многое говорят о её внутреннем стрежне.

— Эндалс, ду рель халать!

Последние перешёптывания затихли, стоило строгому, строже только сталь, голосу прокатиться по залу, который размером с футбольный стадион.

«Что за громкий голос»

Соединив руки у живота таким образом, чтобы получился треугольник, она закрыла глаза. Так же поступили и другие. Даже маленькая девочка, стоящая возле, а у кого нет рук, просто наклонились.

Я последовал их примеру, дёргая щекой. Это успокаивает боль.

«Теперь ещё и секта?»

— Дах ма….

Закончив речь, которую я совсем не понял, она повернулась спиной и лишь тогда я увидел наскальный рисунок. Даже странно как не разглядел, но раньше.

«Червь?»

На скале идеально прямой и ровной, словно холст художника, нарисован отвратительный рисунок червя. Отвратительный не в плане, что это мерзко. Нет. В этом случае я бы похлопал.

Отвратительный в плане исполнения. Детсадовец по локоть в краске и то бы лучше написал.

Ни правильных пропорций, ни объёма, да даже точку схода потеряли, про анатомию и композицию я вообще молчу.

«Руки бы оторвать тому, кто это написал»

Просто кривые овалы, соединённые в один элемент. Лишь смотря на него меня корёжит изнутри. Хочется взять карандаш со стёркой и исправить всё это безобразие.

Бабенция на плацдарме ещё некоторое время разливалась речами, прежде чем толпа зашевелилась. Моя группа тоже. Когда Монобровь направилась в один из отверстий в скале я последовал за ней.

«Ну наконец-то, я думал, что уже не выдержу. Как только попаду обратно в темницу, лягу спать… А я разве отсюда пришёл?»

И вновь ступеньки, ну хорошо, что в этот раз пришлось спускаться, но блядь как же долго. В этот раз каждый лестничный проём показался в разы длиннее.

«А разве мы не возвращаемся?»

Так я подумал, когда мы прошли уже третий проём. В уши проник металлический лязг.

— Мальде рика де мор.

Остановившись в зале, из которого ведут три пещеры, Моно-бровь отдала тому самому парню из угла указания, и он пулей рванул в левый проход.

— Ыт с мих.

Ту она начала показывать пальцем на двух и говорить одно и тоже. Когда очередь дошла до меня, она с особым презрением показал и на девочку.

По её указке толпа из десяти человек разделилась на пять групп.

«Значит я с ней»

Я посмотрел на девочку, и она почему-то виновато улыбнулась. Сердце завыло от этой улыбки, даже сильнее чем от боли.

Вот уже и пуля вернулась, держа в руках вываливающий инвентарь золото-копателя. Тут и помятые вёдра и кирки. Вывалив всё перед группой, он повторил заход. Все молча дождались пока он привёз тачку, заполненную кирками. Тяжёлыми на вид.

— Ачал.

Стоило Моно-брови дважды хлопнуть как все взяли по одной кирки и последовали за ней в передний проход.

Девочка тоже не осталась в стороне. Она даже не смогла поднять кирку. Ей пришлось волочить орудие труда. Понятно почему. Я и сам с трудом смог поднять кирку размером почти с меня.

«Только не говорите, что сейчас я должен махать ей?»

Пройдя через пещеру, я увидел других существ, махающих кирками. Их острые части, успевшие за долгие годы проржаветь, падают на зелёные глыбы раскалывая их на кусочки.

Ноги подкосились от одной мысли, что в таком состоянии придётся заниматься подобным. Я даже сомневаюсь, что смогу нормально поднять эту кирку, а про размахивать вообще молчу.

Нас отвели на пустой участок, который размером в два раза превышает общий метраж моей студии. Повсюду синие кристаллы. Они освещают каждую неровность каждый камешек, каждый изгиб стены.

И видимо это привлекает насекомых, которых в то же мгновение, как они выпячивают коричневые головы из маленьких отверстий в стене, отпугивает шум.

Девочка подошла, словно по привычки в угол и надув щёки, пыжась подняла кирку. Не сказать, что она ударила по цветному камню, нет скорей уронила на него кирку. Откололся маленький кусочек размером с ноготок.

Пару раз моргнув, он потух

А столько счастья в лице, будто бы она раскрошила камень, как это сделали другие за это же время.

Она, быстро передвигая маленькими ножками, бережно принесла эту кроху к тачке, стоящей посередине.

«Я сейчас расплачусь»

И в самом деле усталость уже не так заботит. Про глаз, из-за которого я вижу лишь половину от обычного, успел позабыться на этот промежуток. То, как она, надрывая пупок раздобыла этот камешек и то, как обрадовалась, хотя за это время другие успели сделать чуть ли не в сотню раз больше, чем она, можно восхищаться ещё долго.

Судя по недовольным взглядам Моноброви и остальных, она тащит их вниз.

«Видимо у команды есть определённая норма»

Сжав кирку, я, волоча ноги, подошёл к другому камню возле неё. Замахнулся так, что боль ударила в глаз. Напряг вялые мышцы, напоминающие тряпки. Соприкоснувшись, остриё соскользнула в бок.

«Лучший в худшем исполнении теперь я»

Руки не смогли удержать, и кирка отлетела в сторону. От резкого движения корпуса, боль скакнула в голову, уложив меня на колени.

«Блядство»

Я даже и того маленького камешка не отколол. Осталась лишь царапина. Вернув кирку под презрительные взгляды озлобленных рабочих, повторил, уже ударяя ровно. Вышло. Откололся кусок размером с мизинец.

Ещё раз пять и я уже устал. Голова разболелась, живот скрутило, ноги подкашиваются, про глаз то и дело стреляющий адской болью, не стоит и говорить.

«Бесит»

И этот звук кирок, усталых вздохов, нервные перешёптывания. Всё это только подливает масла в огонь. Да и то, что, я не вижу половину от обычного, играет на нервах.

«Почему они все такие громкие?»

Я вообще не понимаю зачем, продолжаю работать киркой. Для чего? Зачем? Как я тут оказался? Но за свою жизнь я понял истину. Если что-то не понимаешь, повторяй за другими. Избежишь многих проблем.

«Ничего, я ведь проработал год разгружая фуры с грыжей в спине. Подумаешь кирка»

Не могу сказать точно сколько прошло времени. Тут нет солнца, его заменило нечто похожее на керосиновые лампы, а часы обычная колба в дальнем углу возле входа. Она размером с меня и чем-то напоминает песочные часы. Тоже состоит из двух широких частей и тонким проходом посередине, только вместо песка, там непонятная синяя жидкость, стекающая вниз каплями.

И если она отмеряет, когда этот ад закончится, то я готов хоть сейчас проломить себе божку киркой.

«Не прошло и одной десятой части?»

Зубы заскрипели от злости, но сделать ничего не могу. Сбежать слишком опасно, повсюду огромные монстры, да и я не понимаю, где нахожусь. От одной лишь мысли руки покрываются холодным потом.

«Блядское блядство»

Плюнув на всё, продолжил работу.

«Ладно, просто разрушу этот камень, тогда и посмотрю сколько останется»

Я решил использовать принцип разделяй и властвуй. Как я понял, смогу полностью разломить его где-то за одну сотню хороших ударов.

«Один, два….»

Вот так я и взмахивал. Ни одного лишнего движения. Чем больше движений, тем сильнее боль. Лишь взмахи и счёт. Один определённый скрипт, один удар, один вдох, один выдох, один результат в виде камня, размер которого варьируется.

Я не собирал камни, это бы сбило концентрацию, я сосредоточился лишь на звуках кирки.

Все звуки постепенно начали затихать, прямо как тогда, когда я беру в руки карандаш. Чувствую пульсирующую боль в глазу, но она не моя. Сейчас не моя. О ней не нужно думать.

Ноги ноют. Хочу просто присесть.

А руки и голова вся в тумане, но сейчас это только помогает. Можно спрятаться за этим туманом от всего внешнего.

Удар, удар, удар.

«Стрим, которого я так ждал, выстрел, странное место с людьми. Глаз… я вырвал себе глаз. Выдрал блядский глаз. Мать твою, что вообще происходит?»

Боль вернулась, кирка вновь отскочила от камня. Вдох, выдох, и я опять потерялся в тумане.

«Я в чистилище или же аду? Все такие большие, даже ребёнок, странные монстры.

Какие-то надписи. Новая татуировка»

Раз за разом я прокручивал эти мысли. Смотрел на произошедшее недавно под разными углами, словно наблюдатель.

«Да, я всего лишь наблюдатель. Пока лишь наблюдатель. Да, я смотрю фильм, погружаясь в него и даже сочувствуя героям, но я не они. Я лишь наблюдатель»

Циклично, постоянно возвращаясь к началу. Я и не заметил, как раскрошил очередной камень.

«Отлично. Пособираю всё и возьмусь за другой»

Обернувшись, чтобы приметить тачку, я унюхал мерзкий запах гнилого мяса. Глаза успели обработать лишь чёрный силуэт. Кожа покрылась мурашками от тёплого воздуха, ударившего в лицо.

Лишь моргнув, я разглядел сморщенное лицо и улыбку, покрытую водянистыми волдырями, в которых что-то двигается.

И зубы жёлтые, по которым стекает зелёная слюна.

Онемев от холодного страха, я вдохнул желтоватым воздух, который выдохнула бездонная пасть.

Ещё раз моргнул. Два жёлтых глаза, налитые кровью и окруженные морщинами, моргнули в ответ.

— Хрха.

Существо, подражая мне замерло, улыбнувшись ещё сильнее и издав адский смешок, от которого пробрало до самых костей.

А огромные уши, похожие на слоновьи, будто бы способны услышать, как замерло моё сердце.