Голос бездны

Yustiniana Bonna, 2023

Несколько недель назад дедушка Яна бесследно исчез из поселка, как и многие люди до него. Легенды о нечистых, что окутывают это место, многие считают пустым звуком, а опасения дедушки Яна – безобидным старческим увлечением, из-за которого весь его дом увешан записками с неизвестными символами. По приезде туда парень всячески пытается спасти осенние каникулы от неминуемой скуки, впоследствии чего знакомится с местными ребятами, тамошними нравами, легендами и кое-чем еще…

Глава 2

Воздух покидал мою грудную клетку и устремлялся вверх, принимая неидеальную шарообразную форму, какая могла быть у него только здесь, под водой, поистине самой волшебной стихии из возможных. В легкие стала стремительно набираться жидкость, охлаждая тело изнутри и уничтожая в нем все теплое, воздушное, человеческое. Казалось, я стал единым целым с самой водой. Не осталось ни малейшего дискомфорта, ни даже частички миллиметра расстояния, которое отдаляло бы меня от синей стихии.

Когда последние пузыри воздуха достигли далекой поверхности, казавшейся мне тогда вымышленной, полной несовпадений и несправедливости, я смог осмотреться. Чернота, что укрывала дно под водой, внезапно начала куда-то исчезать, будто бы я стремительно привыкал к темноте. Стали отчетливо видны подводные камешки, неизвестная мне доселе растительность и кое-что еще… Мимо меня проплывало что-то большое, совсем не похожее на известных людям обитателей пресноводных глубин. Кем бы оно ни было, я знал лишь то, что мне некого и нечего было бояться здесь. Я чувствовал себя так, словно все проблемы, страхи и опасности остались там, куда от меня сбежали последние пузыри воздуха. Легким движением остывшего тела продвинувшись чуть вперед, я заметил величественный камень, что расположился на дне. Он был настолько большим и заостренным по краям, что становилось ясно его простое происхождение — эта громадина обвалилась с близстоящей скалы, что черной стеной символизировала конец водных владений.

Приблизившись еще, я уже отчетливо смог разглядеть некое подобие каменного трона. Он выглядел поистине невероятно: высокие, заостренные края спинки, покрытые будто бы сказочными наростами, больше похожими на крупную чешую, что отсвечивали от кое-как пробивавшихся сюда солнечных лучей. Какая-то сила будто влекла меня к камню, и я не стал сопротивляться этому новому чувству. Казалось, что трон — сердце этого места. Заняв его, будто бы свое законное место, принадлежащее мне по праву рождения, я приподнял голову и внимательно посмотрел вперед. Ожидая увидеть прекрасные виды и еле достающие сюда лучи света с поверхности, я замер, увидев совершенно иную картину. Передо мной белели десятки… нет! — сотни женских лиц. Все они были просто неописуемо прекрасны, прекрасны до той невозможности, которую сложно даже вообразить! Их глубокие, сверкающие сказочной голубизной глаза, бледная, чистая кожа, отражающая свет и будто светившаяся от этого, бесподобные волосы, расплывавшиеся по хрупким плечам, по рельефу ровных ключиц, и… рыбьи хвосты?

Что-то в моей груди сжалось с такой силой, что сначала я почувствовал боль, а после внутри завыло от жуткой, невыносимой человеческому духу тоски, отдаваясь болью в висках и потемнением в глазах. Вдруг я начал задыхаться, давиться, но точно не водой — она не могла предать меня. Я неосознанно хватал руками воду вокруг себя, не понимая, почему она так поступает со мной после того, как приручила. Силуэты женщин с хвостами вокруг меня становились все ближе и ближе. Темнота вновь стала укрывать собою дно, не давая ничего рассмотреть, кроме сотен сверкающих презрением глаз среди жидкой черноты. Я чувствовал страх. Да, именно он душил меня, он заставлял задыхаться, но точно не вода! Рыбоподобные существа оказывались все ближе и ближе ко мне, помогая моему страху и отчаянию расти, затмевая разум. Я хотел было закричать, но без воздуха в легких сделать этого было нельзя. Теперь нельзя! Вода отвергла меня и лишила чудесного дара, узрев мой страх перед своим истинным лицом. Я был не готов принять то, что она хотела показать мне, то, что я должен был увидеть, я чувствовал это, но я…

Подскочив на кровати, я не сразу понял, где нахожусь. Крик застрял где-то в сухом горле, а перед глазами все еще стояли жуткие образы. Машинально протянув слегка трясущуюся руку влево, я нащупал в темноте полулитровую бутылку с водой. Открыв ее, я выпил не меньше половины за раз, после чего продолжил жадно глотать воздух. Я оставил там воду на подобный случай. И я всегда оставляю рядом с собой бутылку воды. Не проходит и ночи без того, чтобы я не воспользовался ею.

Сев на край кровати, я закрыл горячее лицо руками и громко выдохнул. Мне снились всякие сны, но такие странные и жутко реалистичные по ощущениям — впервые. Было довольно иронично, что в воде я мог дышать, поскольку сильно в ней нуждался и в реальности. Это заставило меня улыбнуться на мгновение. Должно быть, новые впечатления и бурное воображение дали такой пугающий результат. Не было никаких причин для паники. Не было… Я опустил руки и мой взгляд уперся в черный прямоугольник ободранной стены. Перед тем, как лечь спать, я снял все эти бумажки и вынес их во двор в тех самых ящиках, что мы привезли. Без них комната не была такой жуткой, однако стены выглядели совсем непрезентабельно. Из-за того, что я ободрал скотч и клей, на которые были плотно прикреплены записки, слезла и побелка. Придется нам либо белить стены, либо клеить обои. Ни то, ни другое мне особо не нравилось, но решив, что побелка все-таки лучше поклейки, я смочил руки водой и протер ими лицо. Мне стало легче. И всегда становилось. Сделав еще пару глотков, я наконец вернулся в кровать. Прямо над моей головой, под потолком, располагалось маленькое и единственное в комнате круглое окно. Свет, попадающий сюда через него, освещал стену прямо напротив меня. Так, смотря на ободранную часть стены и думая то о ремонте, то о кошмаре, я все же уснул. Наутро перед моими глазами все еще вспыхивали яркие образы из снов, мешая сосредоточиться на реальной жизни. Опустошив бутылку воды, я кое-как спустился вниз, несмотря на раннее время. Я был приучен вставать рано, вместе с отцом. Наверное, в этом была виновата школа, которую мне приходится посещать шесть дней в неделю с первой смены, за исключением, конечно, каникул и праздников. Но я не жалуюсь. Из-за таких ранних подъемов я стал помогать отцу с завтраком и наконец-то научился готовить хоть что-то, кроме яичницы с противной корочкой внизу, которой я всегда давился до слез.

***

— Что там? — увидев через окно коробки, в которые я вчера смиренно поскидывал дедушки амулеты и записки из комнаты, спросил отец. Вчера он весь вечер провозился на кухне с печью, пылью, да готовкой, а потому ни одну из подобных вещиц он и пальцем еще не тронул. Не успел. Вот и сейчас он стоял у плиты, жарил фирменную яичницу и непринужденно глядел в мутное от разводов и пыли окно, пока я резал небольшие помидорки для легкого салата.

— Ну так я хлам выбросил из комнаты вчера. Как-то не хотелось спать с этими значками на стенах… Вдруг еще какой-нибудь черт придет. Я к такому еще не готов.

— Настолько не хотел с ним встретиться, что вынес ящики за пределы дома?

— Ага, — я усмехнулся. — А к тебе никто там не приходил? Вдруг я уже общаюсь не с настоящим тобой, а… каким-нибудь выходцем из преисподней. А ну-ка, соли яичницу, чтобы я видел.

— А-а, нечисть не может есть соль, да? — он улыбнулся и посолил еще не готовую еду.

— Вроде бы да, — я пожал плечами. — В одной песне слышал «И поляжет от соли Ночная Царица…».

— Кто подразумевается под этим именем?

— Может, вампирша? Самая крутая из всех. — без особо интереса предположил я.

— Мне было бы жалко убивать солью женщину.

— Я бы не хотел себе мачеху-вампира… — я невольно поморщил нос.

— Причем тут это? Мне соли жалко.

Закончив с завтраком, отец ушел на работу и поручил мне убраться на кухне. Я, конечно, рассказал Артему, что и как на работе, но мы планировали встретиться прямо на месте, а теперь выходило, что он там будет один, без меня. Я рассчитывал, что так мне удастся поближе познакомиться с ним, втереться к нему в доверие, а там, быть может, какие-нибудь деревенские «экспириенсы» появятся на туманном темно-сером горизонте. Еще до начала моей грандиозной уборки я набрал Артема, дабы предупредить о моем отсутствии в обители механиков. Он же совсем не расстроился, но даже попросил меня после уборки прийти к ним и помочь Соне с конструированием своеобразного террариума. Я не видел ни единой причины для отказа, а потому охотно согласился. Это было бы неплохой альтернативой к сближению с Артемом. К тому же, мне было интересно узнать, для кого же этот самый террариум предназначался. Не думал, что деревенские держат в доме животину, помимо банальной облезшей кошки и цепной псины у калитки.

Уборка кухни вместе с помывкой посуды заняла у меня менее получаса, ведь основную часть работы отец выполнил еще вчера. Это радовало. Но только это. Как оказалось, мои кеды так и не высохли после вчерашнего купания сначала в грязи, а затем в воде. Надевать их сейчас было бы глупо и больше похоже на мазохизм. По закону деревни, у всех дедушек в сараях хранятся различные снасти и приспособления для рыбалок, ну и тому подобное. Учитывая тот факт, что мой дедушка любил не только по ягоды ходить, но и рыбку ловить, у него точно должны были быть резиновые сапоги или болотники. И я не сомневался, что это хранится в его новеньком сарае.

Схватив связку ключей, которую я вчера тут же и бросил, я вышел на улицу в домашних дедовых тапочках — все равно собирались их утилизировать. Пройдя по все еще мокрой дощатой тропинке, я убедился, что мои джинсы чисты, и с облегчением выдохнул. Не хотелось явиться в гости в грязной одежде. Не без труда подобрав нужный к сараю ключ, я отпер дверь и осторожно заглянул в темноту. В нос сразу ударил едкий запах сырости. Воздух внутри был прохладнее, но менее насыщен влагой, нежели снаружи, несмотря на то, что солнца там, в сарайчике, не было никогда. Я щелкнул выключателем, который белым квадратом выделялся из темноты прямо рядом с дверью, и сарай наполнился тусклым, противным желтым светом самой дешевой лампочки, что низко свисала с потолка на черном корявом проводе приличной толщины. Осмотревшись, я обнаружил в углу те самые рыболовные снасти, о которых грезил. Пробравшись к ним сквозь нагромождения хлама, я уже хотел было ловко схватить резиновые сапоги, но задняя часть моей кофты, видимо, за что-то зацепилась, и уже в следующее мгновение на меня посыпался пыльный и одновременно пропитанный влагой хлам в виде полупустых ящиков, мешков и прочего. Из-за этого погрома в воздух поднялось больше количество пыли, которая не обращала внимания на недельные дожди, находясь под хорошо выполненной крышей. Я закашлялся и не смог без слез открыть глаза. С трудом выбежав из сарая, я стал жадно глотать свежий, влажный воздух. Я уже было подумал, что мне снова придется пить воду, но все обошлось. Отдышавшись, я понял, что у меня побаливало плечо и пощипывала щека. Протерев кулаками влажные глаза, я снова заглянул внутрь. Хламом, что чуть было меня не прибил, оказались старые газеты, журналы и какие-то тетради. Я решительно не понимал, для чего нужно было хранить эту макулатуру, если можно было ее сжечь в той же печи дома или бани. Это ведь двойная польза: и печь натоплена, и хлама меньше. Отец всегда отвозил сюда мои школьные тетради и дневники в конце учебного года, потому что тут они использовались с пользой, нежели у меня на полке.

Наконец добыв себе сапоги, я переобулся, взял из дома гитару, закрыл дверь и направился к жилищу Артема. Благо, я еще помнил, где оно. Дедушкины сапоги были мне велики, а потому чувствовал я себя в них не супер комфортно. Спустя, наверное, минут семь, я уже открывал хлипкую деревянную калитку, что закрывалась на черную от ржавчины щеколду, с которой свисали капли холодной воды. Видимо, в поселках все было основано на доверии, раз никого не смущали такие ненадежные конструкции. Но, если не считать хлипкого и убогого деревянного заборчика, двор этот был очень красивым, как я и замечал ранее. Только теперь я задумался о том, что это вполне себе могли быть ручные работы. Неужели недомеханик занимался вырезкой из дерева?

После нескольких легких постукиваний в дверь я уже было приготовился скромно ждать, но дверь открылась чуть ли не сразу. Я едва ли успел принять удобную позу для ожидания и намочил ладони, которыми оперся о мокрые деревянные перила, дешевая голубая краска на которых неприятно впивалась в кожу своими неровностями.

— Привет. — как-то недружелюбно сказал я, когда София открыла дверь. Тут же я жутко постыдился своего ледяного тона — из-за дискомфорта ладоней и неожиданного открытия двери, я произнес это так, будто увидел приведение, а не коротышку.

— Привет… — ответила она и посмотрела на меня снизу вверх большими зелеными глазами, обрамленными длинными полупрозрачными ресницами. — Что это?

— Что?

Я переживал о том, что сейчас она спросит, почему я так поздоровался с ней, и, заведомо зная, что ничего не смогу сказать, я пытался придумать хоть что-то, параллельно отвечая на вопрос.

— На лице… — она показала на свою щеку, где ничего не было, кроме грязи многочисленных веснушек, покрывавших ее лицо. Только спустя несколько секунд до меня дошло, что она говорит о моем лице.

— Это?.. — я коснулся пальцами раненой щеки и тут же одернул руку. Было больно. Пальцы, которым удалось коснуться раны, были в кусочках уже свернувшейся крови и комочками попавшей в нее пыли. — Уронил в сарае груду хлама на себя. — я криво улыбнулся, не понимая, что со мной, и почему я выглядел как полный идиот несколько секунд назад. — Есть чем протереть?

— Да! Грязь точно нужно убрать. Сейчас что-нибудь найду, — закрыв за мной дверь, сказала Соня и быстрыми шагами коротких полных ног направилась на кухню. Если честно, меня как-то удивило то, что она говорит о грязи, будучи жительницей этого поселка, который сам по себе был похож на серое пятно грязи.

Пока я ставил свои огромные сапоги с кусками глины на подошве так, чтобы ничего нигде не испачкать, девчонка уже успела вернуться с влажными салфетками в руках. Не сразу заметив ее, я быстро встал с колен, когда закончил с парковкой обуви, и случайно задел гитарой, что была на спине, Соню.

— Черт!.. прости… — увидев, как она потирает подбородок, поспешил извиниться я. От такого стыда мои щеки тут же вспыхнули, мне стало жарко и стыдно. Захотелось просто выйти и зайти заново, будто ничего за прошедшие несколько минут не произошло, а лучше вообще вернуться домой и лечь в холодную постель.

— Да все в порядке… — она улыбнулась, а после, взглянув на меня, тихо засмеялась, но, заметив мой растерянный взгляд, перестала хихикать и пояснила: — Ты так порозовел, что я не сдержалась. Извини.

На ее и без того розоватых щеках появилось еще больше румянца от смеха. Я усмехнулся в ответ, все еще чувствуя себя полным идиотом. А ведь я очень хотел произвести на эту мышку впечатление самого крутого городского индивида, задавить ее своей харизмой и использовать девчонку как мостик к ее братцу.

После того, как я протер рану на щеке, Соня обработала ее перекисью. Сначала она было хотела применить зеленку, но я сопротивлялся до последнего и в итоге одержал победу. Мне не хотелось несколько дней носить на лице зеленое пятно, которое, к тому же, будет все вокруг пачкать. Даже в городе я никогда не позволял мазать зеленкой мое лицо, ведь это испортит весь мой внешний вид, исполненный исключительно в синих и черных тонах. После «процедур» мы наконец занялись тем, ради чего я вообще сюда пришел — строительством террариума. Мне, признаться, все еще было стыдно, и в подобной ситуации с девушкой (хотя Соня и не была той, внимание которой я жаждал получить, но я привык производить впечатление на всех дам без исключения) я бы просто ушел, но не теперь. Все это приходилось терпеть ради нехитрой цели.

— Это нужно скрепить с потолком, — сказала она, когда я взял первую деталь искусственного дерева для громадного аквариума с имитацией, как я понял, естественных условий для какого-то животного, высотою чуть больше меня.

Кивнув, я поднял деталь к потолку аквариума и тут же чуть не уронил ее. Сморщившись от боли, я машинально схватил ушибленное в сарае плечо.

— Что такое? — ловко перехватив деталь и осторожно положив ее на пол, спросила Соня.

— Плечо там зацепило, наверное. — сняв темно-синюю кофту, я бросил ее на пол и приподнял рукав футболки, тем самым оголив раненое плечо. Тут же нам обоим показался приличного размера синяк. Но, как я уже понял, помимо никак не мешающей синевы, мне будет больно поднимать эту руку, да и, скорее всего, двигать ею в принципе.

— Нужно было сразу приложить что-то холодное. — со знанием дела сказала Соня.

— Ничего страшного. Я смогу продолжить сборку. — я махнул здоровой рукой в сторону боковых деталей.

— Как?

— Потерплю. Не так уж и больно. Скорее, это было просто неожиданно.

Какие-то секунды она еще наблюдала за моим лицом, после чего вернулась к работе.

— А для кого террариум-то? — присев к кучке деталей, я стал неспешно перебирать их здоровой рукой.

— Для Полины и Артема. — улыбнувшись, сказала Соня и кивнула куда-то за меня.

— А Артема-то за что? — я посмеялся, представив его в этом стеклянном доме.

— Артем — это мой ящер. Брат проспорил, поэтому я назвала ящера его именем. А Полиной зовут черепашку.

— Какая-то Полина проспорила? — повернувшись назад, я увидел тот самый контейнер с Полиной, который вчера привлек мое внимание, и точно такой же рядом с ним с Артемом, как я полагаю.

— Нет, — усмехнулась она. — Я сама не знаю. Почему-то, когда я ее только увидела у Нади, моей кузины, то сразу сказала, что это Полина.

— Я думаю, ей и правда подходит. — приблизившись к Полине, кивнул я. На меня смотрела небольшая черепашка размером где-то меньше ладони и хлопала бусинками-глазами. — Но я надеялся, что ее будут звать Надей. — тише добавил я, на что в ответ Соня коротко посмеялась.

— Надя бы мне тако-о-е устроила, сделай я так.

— Боевая сестра?

— Не то слово. Ей палец в рот не клади, она тебя всего съест.

— Буду относиться к своим пальцам внимательнее.

— Стоило бы. Еще один такой поход в сарай и…

— Это произошло случайно…

— Да ладно тебе. — она улыбнулась и с прищуром взглянула на меня через круглые очки, поднимая очередную детальку.