Repulse

Yaroslav Timonin

Дорога как эскапизм, как источник вдохновения, как призма для рефлексии, как экзистенция, как место уединения, как место встречи.

Часть II

29 августа, 21:59, Ереван

Вечерний и незнакомый город, который хочется назвать ночным из-за резко опустившейся темноты. Хаос из неисповедимых траекторий сотен прогуливающихся людей, разговоров, шума колёс и сигналов автомобилей, ярких цветовых пятен одежды и электрического освещения, контрастирующих с тёмными тонами зданий и выраженно трагичными мелодиями уличных музыкантов.

Чёртовы музыканты выбили почву из-под ног. Конечно, они не чёртовы, я всегда любил послушать такое. Но сейчас всё слишком походило на рекламную брошюру туристической компании. В голове не могла без сопротивления устояться мысль, что виденное во влогах про путешествия будет настолько непосредственно, без обмана ради красивой картинки. Символ оказывался на деле вовсе даже не символом, а настоящей действительностью. Национальные инструменты, песчаные и коричневые оттенки архитектуры, битком набитые улицы в рабочий понедельник, повсеместное пренебрежение правилами дорожного движения, дорогие чёрные мерседесы, чередующиеся с потрёпанными, но чистыми белыми седанами противоположного ценового сегмента, гремящая из колонок музыка, весело кричащие дети. Сложившаяся за последние пару лет, и откровенно радовавшая способность не строить никаких ожиданий привела к тому, что удивляла сама способность удивляться, и это приводило в смятение. Дурацкое противоречие. По идее, удивлять должно было вообще всё, но по факту же способность трансформировалась в ожидание, что удивлять не будет ничего. Последняя мысль, в сочетании с озвученной выше, сигнализировала о слегка завышенном градусе цинизма. Впрочем, плюсов от этой черты немало, так что стоит десять раз подумать, прежде чем начинать какое-либо противодействие. Что ж, снова учимся удивляться.

31 августа, 11:52, Ереван

Парапет лестницы гармонично выполняет роль и стола, и скамейки. Расположенный парой пролётов ниже внутренний дворик гостевого дома прикрыт сверху каким-то кустарником, из зелени которого местами виднеются оранжевые бутоны цветов. Рядом примкнулся балкон, собранный чёрт знает из чего; кажется, здесь можно увидеть строительный материалы нескольких исторических эпох. От крыши над ним к стоящей под углом соседней панельке протянулись обвитые плющом провода. Пятиэтажка строилась явно позднее и уже параллельно автомобильной дороге, шума которой здесь, на удивление, почти не слышно.

Голова ещё влажная после утреннего душа. Несмотря на относительно раннее время, воздух уже горячий. Кофе и сигареты, чурчхела и черешня. Банально? Разумеется. Хуже ли от этого? Ничуть.

У неё замечательно получается заводить маленькие, казавшиеся мне такими лишними разговоры; вчерашний таксист, отвёзший нас домой от озера Севан — тому пример. Это забавляло, в том числе и по первым моим мыслям в подобные моменты. Что-то вроде «Только не это, и без того же хорошо». Однако подобные взаимодействия играли роль некой пряности. Не обязательно вкусной, но придающей блюду более выраженный и запоминающийся характер. Становилось всё интереснее: произошли бы эти знакомства, будь я один?

Картонные стаканчики с black bean juice и большим количеством осадка стояли в деревянном подносе: утренний бонус от хозяина, который и навёл на эти размышления. Дальше — больше: приглашение посидеть за столиком, ещё один бонус — два полных бокала коньяка и спелые, ароматные персики; знакомство с девушкой, снимающей комнату на первом этаже; больше часа разговоров и обмен контактами, и поражающая воображение уместность именно такого времяпрепровождения. Последнее, а именно некая спонтанность, отвлечение от планов в пользу момента, казалось, в путешествиях обретало особую ценность, поскольку обыкновенно происходило в условиях довольно чётко ограниченного времени. Лёгкость общения, которой не хватало в иных обстоятельствах, заставляла проводить некоторое сравнение, и объективные факты говорили о том, что значимые различия на самом деле минимальны. К слову, снова возникла идея, вызывающая улыбку, но потенциально открывающая дорогу новым впечатлениям: снять отель в своём городе. Антураж поездки — вполне легальный способ на время усилить собственные ощущения и способности памяти к запоминанию. Так и запишем.

31 августа, 17:03, Вагаршапат

Размытые пятна теней от деревьев неровно ложатся на широкую дорожку, перспектива которой упирается в ступени, а затем и колонны песчаного цвета храма. Издали навстречу, с настолько же неуместным, насколько и добавляющем стиля, смартфоном, шагает молодой священник в полностью чёрном одеянии в пол. Шелестящие под лёгким ветром кроны образуют над дорожкой арку, которая смягчает давление солнца. Вокруг почти никого, вокруг почти тишина.

Произошла рекурсия. В этом тихом месте пришло и осознание потребности в нём. Месте, куда можно удалиться от текущих дел, даже если сами они — удаление от текущих дел. Забавно. Поездки на дачу под Тверью последние пару лет доставляли всё больше удовольствия. Может быть, это признаки старости, хотя в остальном настроение и желания говорили об обратном. Может — результат продолжительной накапливающейся усталости от психического напряжения — и в том смысле, что обычно саму усталость пытаешься вылечить не спокойствием, но не менее яркими впечатлениями противоположной направленности. Кроме плюса и минуса требуется ещё и ноль. Свой личный лимб, в котором внешние воздействия сведены к минимуму с обоих полюсов, место, где можно остановиться, подумать и создать нечто из блуждающих в пространстве разума мыслей.

31 августа, 19:35, Ереван

Разделённое надвое пространство. Его нижняя половина различных оттенков серого, песчаного и зелёного, вычерченная тысячами граней домов, многоэтажек, дорог, парапетов, фонарей, крыш и ступеней, восходящих к этой точке, покорённой одиночками, парочками и компаниями юных, молодых и пожилых. Выше — десятки километров обзора, небо, покрывшее всё воздушной дымкой, переходящей от голубовато-зелёного и бирюзового к пастельным оттенкам оранжевого, на фоне которого вырисовывается синеватая горная гряда, увенчанная громадой Арарата.

Открывающийся вид умиротворял и дарил в некотором роде ощущение, что всё это не зря. Бесконечные рабочие часы, дни, пролетающие в суете бесчисленного количества дел и задач недели, нервы, бросаемые в бездонную топку, иллюзия движения — но всё же. Всё же какое-то движение было. Вид этот был маркером — или, например, маркой — отметкой об одном из пройденных этапов такого долгого и такого молниеносно короткого пути. В зависимости от обстоятельств, настроения, состояния, положения дел любые верстовые камни, достижения, полученный опыт могли обесцениваться практически до нуля — но это своего рода неизбежность. Когда же консистенция или же, лучше сказать, экзистенция была в норме, находилась в стабильной позиции, те самые контрольные точки воспринимались иначе. В конце концов смысл всему — или, если хотите — каждой вещи создаём мы сами. Это не всегда получается, но это не повод не пытаться, иначе есть риск, скорее даже тенденция скатиться к ценностному нигилизму, который в практическом плане обыкновенно не несёт с собой ничего хорошего. Короче, создание воспоминаний, запечатлевание образов — полезно — даже с гедонистической точки зрения, за которую так легко цепляться перед пропастью свободного и беспощадного потока бессмысленности.

Мне нравилось быть в этом месте в этот момент. Откровенно нравилось. Про себя я понимал, что по какой-то причине получаю удовольствия немного меньше, чем мог бы; возможно, немного меньше, чем должен был. Но по крайней мере разумом я осознавал ценность момента и понимал, что отпечатанная в памяти картинка будет иметь смысл — и придавать его — и в дальнейшем. Это радовало. К тому же состояние покоя — тоже благо. Это ведь гораздо больше походило на покой, чем на апатию.

Конец ознакомительного фрагмента.