Самос

Xisco Bonilla

Историческая новела, которая повествует о перипетиях семьи греческого рыбака в Первую пуническую войну Альмицес Теопулос, молодой рыбак, живет с семьей на Самосе, греческом острове архипелага Додеканес. Случайное спасение двух жертв кораблекрушения станет причиной трагедии его семьи. Шел 264 г. до н.э, после смерти Александра Великого, противостояние интересов Карфагена и Рима, двух новых супердержав, привело к развязыванию первой пунической войны. В захватывающей драме герои погружаются в военный конфликт, развивающийся вокруг них. Им приходится противостоять своим хозяевам, кризису, болезням и другим поворотам судьбы. Это картина, отражающая обычный быт доримской эпохи на Средиземном побережье, от греческих островов, до Тира, Александрии и Карфагена. Новелла, в которой переплелись судьбы главных персонажей и исторические события, результат тщательного исследования об истории той мало неизвестной, но захватывающей эпохе: Средиземноморье, полное чудес, населенное финикийцами и карфагенянами, римлянами и пиратами, рабами и вольными. Что с ними происходило во времена, когда человеческая жизнь не очень ценилась?

II

— Хватит! — Тельма сердилась на Жаниру, которая слишком уж разыгралась и осыпала песком сестер. — Вот получите же, когда мы придем домой! Сколько раз мама говорила, что нельзя кидаться песком в волосы.

— Нериза первая начала, — хохотала Жанира, набирая комки влажного песка и целясь в девчонок.

— Сейчас мама с папой придут. Тогда получишь от мамы за непослушание. — Жанира на мгновение замерла, обдумывая прозвучавшую угрозу, и снова запустила комок песка в сестру. Девочки рассмеялись.

У Альмицеса подкосились ноги. Толстый карфагенянин лежал на боку напротив двери. Из большой раны в горле сочилась кровь, растекаясь большой лужей по полу прямо у ног паренька. Альмицес поскорее отвел взгляд. Он смотрел на родителей: на столе лежала мама, из ее затылка торчал здоровый нож. Рядом с ней на полу лицом вверх лежал отец. В его груди зияла огромная рана. Красный глубокий разрез зиял на его шее. Альмицес подошел к нему. Он еще был теплым. Смерть, в широко открытых глазах того, кто подарил ему жизнь, отражалась смерть. Мир рухнул в один миг. Паренек со всех ног бросился бежать, подавляя приступы рвоты. Холодный пот прошиб все тело, стало тяжело дышать. Что случилось? За что убили его родителей? Что теперь делать? Вопросы крутились в голове, но ответов на них он не находил. Мальчик, не разбирая дороги, отгоняя пасущихся овец с пути, кинулся к дому Андреаса. Он обязательно поможет, обязательно.

Дом соседа находился неподалеку, в каких-то пятидесяти — шестидесяти шагах. Но, несмотря на такую близость, дома, которые можно было увидеть с пляжа одновременно, не были в прямой видимости друг друга. Небольшая рощица с густым кустарником образовывала естественный забор между участками.

Поравнявшись с первыми деревьями этой рощи, Альмицес вспомнил о трех чужаках, они же пошли в эту сторону. Нужно быть осторожным. Он медленно подошел к границе рощи и отдышался. Раздались какие-то голоса. Мальчик увидел соседа, который стоя пороге беседовал с одним из той троицы. Что же делать? Андреас должен узнать, что случилось с родителями. Эти люди — убийцы. Опасно разговаривать с ними! Страх снова сковал его, пережал горло. Паренек укрылся за деревьями. Андреас казался довольным. Тем временем его собеседник достал какой-то тугой мешочек из складок своей туники и передал его рыбаку. Тот взвесил его в руке, звеня монетами. Альмицес сжал зубы. Как можно быть таким дураком, внезапно с глаз мальчика спала пелена. Андреас, кажется, в сговоре с этими мужиками. Наверняка, он положил глаз на их дом. И этот случай с несчастными карфагенянами на пляже был ему на руку. Он донес на них римлянам, которые их искали. Эти мужики рядом с ним точно римляне, те самые союзники мамертинцев, о которых им рассказывали гости. Мальчика накрыла волна злости и страха. Нужно было немедленно предупредить сестер. Он попятился, стараясь не шуметь, чтобы не выдать себя. Время тянулось бесконечно… Наконец, на безопасной от дома дистанции паренек встал и направился к своему дому. Он прошел мимо него, даже не взглянув в открытую дверь. И бросился бежать со всех ног к пещере.

— Где ты шлялся-то? — Тельма сидела на входе в пещеру. Она увидела в темноте приближающийся силуэт брата. Девушка потеряла уже всякое терпение со своими сестрами и хотела только одного, поскорее вернуться домой. — Я уже устала тебя ждать.

— Я не знаю, что делать, — сказал Альмицес. Его голос дрожал. Слезы текли из глаз. Тельма не на шутку испугалась.

— Ты чего? Что случилось? — спросила его сестра.

— Они мертвы, — только и сказал Альмицес и расплакался. Его сестра обняла брата, успокаивая его, иначе от него ничего не добьешься.

— Сядь, Альмицес, успокойся и расскажи, что происходит, — Тельма как могла успокаивала брата. Младшие сестры отложили игру, нечасто они видели брата в таком состоянии.

— Я подходил к дому, а там, там…. какие-то дядьки, — начал рассказывать Альмицес, постоянно всхлипывая. — Был какой-то крик, я не понял, что это. Но потом увидел, что эти дядьки волокут худого чужака, — мальчик вытер нос рукавом. — Я подождал, чтобы они ушли, и когда зашел в дом… Там, там… Мама и папа… Они их убили… — мальчик вжался в плечо старшей сестры, пытаясь сдержать рыдания.

— Что за глупости ты мне рассказываешь? — Тельма не хотела верить своим ушам. — Ты шутишь? Слушай, на сегодня мое терпение закончилось, твои сестры постарались, — сказала она и взглянула в его лицо.

— Поверь мне, Тельма, — Альмицес посмотрел ей в глаза. — Это правда. У мамы торчит нож из головы, папа не дышит, у него повсюду дырки. И второй карфагенянин лежит мертвый, — мальчик закрыл глаза, чтобы привести в порядок мысли и успокоиться. — Я не знал, что делать, и побежал к Андреасу. Там я увидел, как он разговаривал с теми дядьками, — слезы заблестели на глазах Тельмы. — Андреас болтал с ними, как со старыми знакомыми. Этот дядька достал мешочек с деньгами и отдал его Андреасу. Мне стало страшно, я убежал оттуда, пока меня не заметили.

— Ой, все, пошли домой, хватит глупостей на сегодня. Альмицес, мне не нравятся такие шутки, — Тельма все еще не хотела верить рассказу своего брата, а девочки, до сих пор сидевшие молча, разрыдались.

Погода портилась, ветер настойчиво гнал волны к берегу. Дети вышли из пещеры. Они жались друг к дружке, чтобы защититься от ночной прохлады, и пошли в сторону дома. Жанира не понимала, почему старшие спорят, что же такое случилось вдруг? В чем она провинилась? Почему плачет Нериза? Тельма пыталась успокоить девочку, говорила, что Альмицесу просто приснился кошмар, что все, что он рассказывал в пещере, неправда. Но ее голос предательски дрожал. Альмицес молчал и безудержно плакал.

Наконец, дети подошли к причалу. Альмицес остановил Тельму за руку.

— Лучше будет, если малые подождут нас здесь, Тельма. Им не стоит заходить в дом.

— Все, хватит! Альмицес, ты уверен, что ты все это не придумал? Скажи, что с родителями все хорошо. Скажи, что нечего волноваться, — Тельма больше не могла сдерживать эмоции.

— Тельма, прошу тебя, им там нечего делать! — Тельма все поняла по глазам брата. Наверное, и в правду, что-то случилось… Тельма повернулась к младшим сестрам, но что сказать им не знала.

— Нериза, я хочу, чтобы ты осталась здесь у причала с Жанирой. Перестань плакать и присмотри за сестренкой. А мы с Альмицесом глянем, что там. Ты справишься? — Девочка кивнула головой, вытерла рукой нос, взяла малышку за руку и села с ней на берегу. Ветер усиливался, поднимая тучи пыли, приходилось жмуриться, чтобы уберечься от мелких песчинок.

— Жанира, — Тельма повернулась к малышке, — помоги Неризе собрать ракушек, они нам пригодятся, а мы с Альмицесом сходим за мамой, договорились? — Девочка улыбнулась ей и кивнула. Она наклонилась и в сгущающихся сумерках стала искать ракушки в песке.

Тельма и Альмицес направились к дому. Она крепко схватила дрожащую руку брата. Чем ближе они были к цели, тем медленнее шли, готовые бежать, если кто-то вдруг покажется среди деревьев. Так они подошли к дому. Вокруг никого. Все спокойно, даже слишком спокойно, — подумалось Тельме. Дверь все еще была открыта, как и рассказывал Альмицес.

Они остановились на пороге, зайти внутрь было страшно. Их взгляды пересеклись. Брат не шутил. Тельму прошиб холодный пот, сердце бешено заколотилось. Дети сжали руки и вошли. Сладковатый запах крови наполнил все вокруг. Взгляд Тельмы наткнулся на тело карфагенянина. Все так, как рассказывал Альмицес. Лужа крови растеклась по полу, распространяя вокруг неприятный запах. У стола лежал отец. Тельма склонилась над ним. Ее глаза наполнились слезами. Слова застряли в горле. Девушка приподняла его голову и нежно поцеловала в лоб. От контакта губ с едва теплым безвольным телом отца девушка содрогнулась и чуть не потеряла сознание. Альмицес положил руку на плечо сестры, скорее подбадривая себя, чем успокаивая ее. Прошло несколько минут, но детям показалось — вечность, полная чувств и эмоций. Тельма нежно положила отца на пол. Ее руки были испачканы кровью. Слегка пошатываясь, она подошла к маме. Альмицес помог ей обойти тело отца и подойти к столу. Смерть настигла маму внезапно, сзади, как будто подтверждала, что роду человеческому доверять нельзя. Ее тяжелое неподвижное тело лежало вниз лицом на столе, пригвожденное ножом, который торчал у самого основания черепа. На полу около нее рассыпана кухонная утварь, видимо, убийцы застали ее врасплох, когда она готовила ужин. Сломанные скамьи валялись на полу. Похоже, здесь развернулась борьба. Все прошло не так быстро. Тельма подумала, что ее отец и карфагенянин сопротивлялись как могли. На руках и теле Гермеса зияли раны. Борьба не была равной.

— Тельма, что нам делать? — Альмицес безнадежно рыдал. Как было бы здорово, если бы сестра могла найти способ вернуть их родителей и положить конец этому кошмару.

— Я нее знаю. Кто мог такое сотворить с ними. За что? Они же никогда никому не сделали зла… — девушка вытерла рукой слезы, и кровь отца размазалась по ее щекам.

— Я уверен, что это римляне. Они же зачем-то взяли с собой второго карфагенянина. Если бы это были грабители, они бы всех убили, — сказал Альмицес, обводя глазами жилище.

— Надо идти в трактир. Телемако поможет нам, — девушка была убеждена, что сын трактирщика поможет найти им приют и помощь. Она хотела, чтобы это было так. У них больше никого не было. — Потом вернемся за мамой и папой.

— Да, пошли скорее. Я боюсь, что девчонки пойдут за нами и увидят все это.

Они, оглядываясь, вышли из дома и направились в деревню. Короткая дорога туда пролегала мимо дома Андреаса. Альмицес напомнил, что сосед явно был в сговоре с убийцами их родителей, поэтому дети решили спрятаться в тени деревни. Когда они были недалеко от дома соседа, раздались шаги. Они направлялись в их сторону. Тельма и Альмицес укрылись в кустах. Наступавшая темнота была их союзником.

–…Нельзя оставлять следов. Все это должно выглядеть, как нападение разбойников.

— Не волнуйтесь, я сделаю все в лучшем виде, — они узнали голос Андреаса. — Сначала прикопаю этого, а потом пойду к Теопулосам и закончу дело.

— Убедись, что все чисто. Я не хочу оставлять свидетелей, — собеседники подошли так близко, что Альмицес и Тельма могли их хорошо рассмотреть, не боясь быть обнаруженными. На незнакомце была коричневая туника, которая частично покрывала его торс.

— Не волнуйтесь, я позабочусь о детях. Они в пещере на пляже. Обычно их отец забирает, вот и ждут его. Иногда они там даже спят. Завтра деревня будет шуметь: разбойники не пощадили даже детей. — Андреас мерзко захихикал и сплюнул в сторону, где прятались Альмицес с сестрой.

— Ладно, давай обмоем это дельце, — римлянин похлопал Андреаса по плечу. — Мы никогда не обманываем тех, кто нам помогает. Часть мы тебе выплатили, остальное можешь забрать завтра в деревне. Мы будем ждать тебя в трактире, как только взойдет солнце, — и они вдвоем зашли в дом Андреаса.

Тельма была в ярости. Скорбь и растерянность сменились гневом. Брат еле сдерживал ее, чтобы она не бросилась на мужчин, услышав их слова. Дети напряженно дождались, чтобы мужчины скрылись за дверью.

— Нам нельзя в трактир, Тельма.

— Но нам нужна помощь. Где ее искать?

— Ну не в трактире же! Сама слышала, что они там живут. Они разделаются с нами, как только мы попадемся им на глаза. Я думаю, они и второго карфагенянина убили, скорее всего про него и говорили. Это его Андреас должен закопать, а потом заняться нами. Ни Телемако, ни его отец не смогут нам помочь.

— Что же тогда делать, Альмицес? — в затуманенной от горя голове Тельмы не рождалось ни одной мысли.

— Надо уходить, Тельма, — принял решение Альмицес, — возьмем только необходимое и сбежим с девочками. Помни, они в первую очередь пойдут в пещеру, чтобы разделаться с нами.

— Куда идти, Альмицес? У нас нет никого, не к кому идти.

— Нет, есть, — лицо Альмицеса просветлело. — Надо добраться до дяди Кастора. В прошлом году я с отцом был у него в гостях. Помнишь?

— Мы же не знаем, где он живет. И не знаем, будет ли он рад нам. Помнишь, мама его на дух не переносила.

— Он живет на Косе. Помню, что нам стоило усилий найти его, но больше некуда податься. Я надеюсь, что вспомню дорогу к его бухте. — Альмицес обнял сестру. Они не знали, куда идти, но знали, что нельзя медлить ни минуты. — Все, Тельма, пойдем домой, соберем еды и воды, потом за девочками, наверняка, они уже ждут нас.

Дети вернулись домой. Свет, зажженный Гермесом, все еще горел. Веселые отблески пламени скакали по телам бывших обитателей дома. Помня, что в любую минуту тут мог оказаться Андреас, Тельма и Альмицес в спешке собирали провизию, которую могли унести, стараясь не смотреть на своих родителей. Альмицес уже сказал Тельме, что путь мог занять всего один или два дня, но лучше перестраховаться. Парень подошел к нише в стене, где отец обычно прятал мелочь, словно клад. Деньги им не помешают. Альмицес покосился на тело отца, словно он обкрадывает его, забирает все сбережения, доставшиеся тяжелым трудом. Тельма тем временем собрала сушеную рыбу и фрукты в большую корзину, не забыв о двух бурдюках с водой, которые мама рано по утру принесла из деревни. Вдруг у дверей раздался шорох.

— Что это было? — подпрыгнула Тельма. — Это Андреас?

— Крысы, — с отвращением ответил Альмицес, показывая рукой на грызуна, который принюхивался к крови карфагенянина.

— Все, пошли, Андреас может прийти в любой момент. — Альмицес кивнул. Он подошел к матери и нежно поцеловал ее в последний раз. Потом стал на колени около тела отца и попросил у него благословения для того, чтобы он смог увести своих сестер в надежное место. Тельма тоже нежно попрощалась с родителями. Прежде чем уйти, она взяла две монеты из мешочка в руках брата и положила их в рот родителям, чтобы они могли расплатиться с Хароном за переправу в Аид. Дети встали и, сохраняя осторожность, направились к причалу. Они постоянно оглядываясь, чтобы вовремя увидеть Андреаса.

Ветер немного стих, убывающая луна еле-еле освещала ночь. Сестра и брат шли быстрым шагом и размышляли о том, что осталось позади. Альмицес с грустью вспоминал отца, с которым еще утром рулил лодкой. Как же резко изменилась их жизнь всего за пару часов!

— Мы забыли теплые вещи. — Тельма резко развернулась.

— Ты что? Нам туда нельзя, там уже может быть Андреас, — остановил ее Альмицес. — Зачем тебе вещи?

— Ветер, девчонки могут замерзнуть. Сегодня ночью будет холодно. Вон какие тучи идут, — девушка показала на небо. — И мы не можем так просто бросить маму и папу.

— Успокойся. На лодке хватает одеял на случай непогоды. Нам на всех хватит. А для родителей мы уже ничего не можем сделать. Там сейчас очень опасно. Пошли, девчонки уже ждут нас.

Причал уже был различим в ночи. По мере приближения на лицах Тельмы и Альмицеса проявлялось беспокойство: сестер не было нигде видно.

— Куда они уже подевались? — голос Тельмы дрожал. — Я же сказала им никуда не уходить.

— Не знаю, может, вернулись в пещеру?

— Пойдем их искать!

— Нет! — голос Альмицеса был тверд. — Помни про Андреаса. Он не должен нас увидеть. Надо сначала посмотреть на лодке.

На пристани не было ни единого следа сестренок. Альмицес подошел по скрипучим доскам к лодке. Бледная луна снова спряталась за тучами, в темноте было невозможно рассмотреть, что там внутри.

— Они там? — Тельма была в растерянности.

— Ничего не вижу. Погоди, я сейчас поднимусь. — Он запрыгнул на палубу. Кажется, я складывал эти веревки, — подумал он, откидывая разбросанные концы из-под ног.

— Вы уже здесь? — спросила, зевая, Нериза. Альмицес вздрогнул.

— Как же ты меня напугала! — парень сделал шаг назад. — Тельма, они здесь. — и ножки старшей сестры сразу же застучали по причалу.

— Где Жанира? — спросил Альмицес Неризу. — Она с тобой?

— Да, она здесь, — девочка приподняла сети, которые остались на лодке. Под ними спокойно спала малышка. — Просто очень хотелось спать. И чтобы вам не мешать, мы поднялись на лодку. — Альмицес с облегчением улыбнулся. Все здесь.

— Боже, как же мы переволновались. Как хорошо, что все хорошо.

— А где папа? — Неризе очень хотелось пойти домой и уснуть в своей кроватке.

— Солнышко, мама и папа уже не с нами. — Тельма, сдерживая слезы, гладила сестру по волосам. — Какие-то разбойники ворвались в дом и убили их. Нам нужно бежать, мы не можем вернуться домой. — Тельма не догадалась смягчить правду и тут же об этом пожалела.

— Н-е-е-е-е-т, — девочка разрыдалась, не желая понимать слов сестры. — Я хочу к маме-е-е-е-е, — сестренка бросилась было к краю лодки, чтобы убежать домой. Но Альмицес успел схватить ее за руку.

— Котенок, нельзя домой. Андреас хочет убить и нас, — он нежно обнял ее.

— Альмицес, смотри! — воскликнула Тельма, показывая в сторону дома. В темноте можно было рассмотреть слабый свет, который сочился из распахнутой двери. На пороге мелькнул чей-то силуэт.

— Это Андреас, он уже ищет нас. Тельма, быстро подготовь лодку, — он поставил Неризу на пол и спрыгнул на пристань. Последний раз он ступает на него.

— Что ты делаешь, Альмицес? Андреас скоро будет здесь! — паренек промолчал. Он решительно подошел к лодке Андреаса и ножом принялся резать паруса.

— Альмицес, скорее, он идет сюда! — мальчик обернулся в сторону дома и увидел быстро приближающийся к ним мужской силуэт. Мужчина их заметил. С парусами было покончено, Альмицес скинул весла с лодки в воду и вернулся на пристань.

— Тельма, быстрее, отдай швартовые! — крикнул Альмицес, перерезая веревки, удерживающие лодку соседа у берега, и сталкивая ее в море. Он снова обернулся. Андреас уже был слишком близко. Тельма скинула с лодки швартовые, и Альмицес оттолкнул ее от причала и запрыгнул на борт.

— Эй, подождите! — кричал им Андреас. Он был почти у причала. Тельма и Альмицес схватились за весла и, каждый со своего борта, со всех сил принялись грести. Лодка Андреаса, лишенная управления, с болтающимися по бортам швартовыми, подгоняемая ветром, уходила от берега.

— Стойте, черт вас подери! — Андреас, уже стоял на причале и смотрел, как дети уходили из его рук. Он кинулся туда, где стояла его лодка, и снова разразился ругательствами. Она качалась на волнах в двенадцати локтях от причала, и они уносили ее дальше в море. Он бросился за лодкой в воду.

— Альмицес, Андреас прыгнул в воду, он хочет догнать свою лодку, а потом и нас. — Нериза со страхом смотрела на берег, внимательно следя за соседом.

— Не волнуйся, у него нет парусов. Нериза, вот весло. Гребите, девочки! — Паренек передал весло сестре и стал поднимать парус. Он это делал триста раз, когда соревновался с детьми других рыбаков. Доведенными до автоматизма движениями он с легкостью подготовил лодку к плаванию. Сестры в это время усиленно гребли.

— Андреас уже на лодке! — испуганно закричала Нериза, которая не отрывала глаз от соседа, боясь, что он догонит их. Мужчина ухватился за борт лодки, поднялся на нее и принялся разворачивать паруса. Ветер набрал силу, и волнение на море усилилось. Тучи разбежались, открывая луну. Она осветила своим слабым светом пространство вокруг. Альмицес обернулся, его сосед протянул руки в их сторону. Наверное, он снова их проклинал, когда увидел, что мальчик сотворил с его парусами. Но ветер уносил его проклятия в сторону.

— Тельма, Нериза, все, хватит. Теперь нас несет ветер, Андреас не сможет нас догнать.

— Мне уже все это не кажется хорошей идеей, Альмицес. Ветер усиливается, волны растут. Я боюсь. — Тельма с беспокойством смотрела в волнующееся море.

— Доверься мне, я знаю все подводные рифы здесь, мы без проблем их пройдем. Поплывем на юг по каналу, чтобы отойти от берега, потом на восток, к Косу. Ну а там… Будем надеяться, что дядя будет рад нам. Главное, что мы спаслись и от Андреаса, и от этих римлян. Ну а сейчас постарайтесь вздремнуть. — Нериза была напугана происходящим не меньше старших. Она спряталась от ветра под одеялом и легла рядом с Жанирой, которая все также безмятежно спала. Тельма накрылась другим одеялом и легла чуть поодаль от девочек, на носу. Альмицес остался у руля, как заправский моряк, и вел лодку мимо подводных каменных ловушек, притаившихся вокруг бухты.

Постепенно ветер усиливался. Волны набирали силу, но еще не угрожали лодке. Нериза крепко обняла Жаниру. Она боялась, что, если лодку качнет, малышка упадет в воду. Девочке не спалось. Мысль о родителях не шла из головы. Она не хотела верить рассказу старших детей. Что означает, что она больше не увидит маму и папу? Почему их убили? От кого они бегут? Слишком много вопросов для маленькой девятилетней девочки. Она же еще не рассказала папе, что хочет быть рыбачкой, как он. Надо было собраться с духом и сказать ему об этом напрямую. В деревне не было ни девочек, ни женщин-рыбачек, ведь это считалось мужской работой. Нериза очень завидовала брату в тот день, когда папа сказал, что Альмицесу отныне предстоит выходить в море рыбачить с ним каждый день. Мама никогда ее не понимала… Однажды Нериза сказала ей, что ей не нравится работать в море, и что она хочет ходить в море с Альмицесом и папой. Мама тогда наказала ее и запретила выходить из дома целых два дня. Что теперь будет? Она тосковала по родителям, и слезы текли из глаз в такт волнам, разбивавшимся о борт.

Тельма свернулась калачиком на носу, голова болела. Неужели все это происходит в реальности? Проклятый сосед… Проклятый трактирщик, зачем он пустил римлян в трактир? Проклятые карфагеняне, не могли выплыть в другом месте? Она понимала, что больше никогда не увидит любимого Телемако. Но именно это как раз волновало меньше всего. Планы на свадьбу с ним растворились с той же скоростью, с какой развивались последние события. Тельма часто спорила с мамой, но как же ее теперь не хватало. Она вспоминала, как по утрам она готовила еду на всех по старинным рецептам, которые мама хранила в голове, как мама ругалась, если Тельма не соблюдала рецепт и добавляла что-нибудь новое. Она никогда не понимала, почему мама порою ненавидела весь мир, хотя знала, что у нее было трудное детство. А теперь ей было так одиноко перед лицом их злоключений, как тогда, когда она упала в расщелину рядом с пляжем, и начался прибой. Она просила тогда сестер отойти на безопасное расстояние и не переживать за нее, а Альмицес побежал за родителями, и они спасли ее. Кто их теперь будет защищать? Как теперь заботиться о сестрах и брате? Ей вдруг стали понятны чувства, которые испытывала мама. Люди не ангелы, они только и ждут возможности навредить соседу, воспользоваться чужими несчастьями, чтобы самим процветать. Она вдруг почувствовала себя чужой в этом мире, хрупким существом среди подкарауливающих несчастий.

Альмицес почувствовал усталость в руках. Уже несколько часов он вел лодку на юг и мягко повернул руль, чтобы сменить курс на восток, стараясь не разбудить сестер маневром. Почти сразу после отплытия пришлось прибрать парус из-за нараставшего ветра. Он с легкостью обошел все подводные рифы залива. Он знал, что Андреасу их не догнать: чтобы починить паруса тому потребовались бы часы, да и весел у него не было. Паренек вернулся в мыслях к утренним событиям, когда скорпена скакала по палубе, и с грустью улыбнулся. В памяти отец подбадривал его, пока он стоял у штурвала, направляя лодку к бухте. Рука на руле ослабла, чуть не выпустив его, и он вернуться в реальность. Альмицес крепче сжал стерно. Он дойдет до Коса, там сестры будут в безопасности. А там… Четкого плана мести Андреасу у него не было, но он обязательно ответит за предательство. Правда, непонятно, как примет их дядя, но это вторично. Не захочет возиться с ними — и не очень-то и хотелось. Лодка есть, он умеет рыбачить, значит, и еда у них будет, выкарабкаются как-нибудь. С божьей помощью, и мальчик поднял глаза в небо.