Фея

Witch Rocks, 2020

Когда твоя жизнь светится неоновыми цветами, рассекая серые тучные университетские будни, обязательно кто-то начнет портить твою жизнь, и ты задумываешься о том, почему именно твой небольшой рост становится эпицентром стёба и несмешных подколов. Но неожиданно всем этим насмешкам объявляет конец капитан баскетбольной команды, защищая тебя, которому, по сути, ты являешься никем. Содержит нецензурную брань.

Депрессия

Возле нашего учебного заведения мы оказались за пятнадцать минут до начала занятий. Саша потопала в спортзал к Артуру (искренне не понимаю, как можно встречаться с баскетболистами, они же тупые, как воробушки), а я осталась ждать брата возле кафетерия. Мы не виделись с ним около трех недель, виноваты во всем его лагеря для спортсменов, соревнования и друзья (хотя я не считаю, что в большинстве проблем виноваты его друзья, просто он все время с ними гулял, а со мной даже чай пить не хотел).

Минуту спустя он так и не соизволил появиться, но уже в коридоре, далеко, где-то в его конце, я увидела фигуру брата, который почему-то бежал. Завидев меня, он повернул в мою сторону и сбавил скорость. Он поправил черную рубашку и спокойно зашагал ко мне на встречу.

Я оставляю ехидные комментарии сама себе, и сама же над ними смеюсь — полное сумасшествие. Илья спотыкается о косяк, но бежит дальше, словно Смирнов — это нечто хуже пиратов.

Кто-то мимо проходит, завидев погоню, посмеялся с моих комментариев. А я заржала еще пуще прежнего. Я любила смешно комментировать происходящее, даже если вокруг меня никого не было. Часто разговаривала сама с собой.

— Тебя надо к психиатру сводить», — сказал Илья, заметив мое любимое «хе-хе-хе».

— Что плохого в том, что я просто могу сама себя развлечь? А если я останусь одна с кучей собак? Что, если меня никто замуж не возьмет? Кто еще сможет меня развеселить? — я замолчала, переваривая свою речь, и снова заговорила: — Хотя бы сойду с ума, а не зарежусь от одиночества и скуки.

Пока мы дальше спорили насчет моей неуравновешенности, некоторых внешних факторов, слов родителей, успел подойти Смирнов. Пока он добирался через меня до брата, я поставила ему подножку и захихикала, когда он споткнулся о мою ногу и чуть не упал.

— Ты что такая борзая, мелкая? — Он подошел ко мне в плотную, состроив грозное и злое лицо. Ему никогда не нравилось, что ему досаждают такие как я. Но что делать? Я же жить без соли не могу.

— Мелкий здесь только коэффициент твоего интеллекта, а я просто МИНИАТЮРНАЯ! То, что ты начинаешь обзываться, скинув все на рост, очень непочтительно и не смешно, сударь. Ваши манеры желают обновлений, — я немного топнула ногой и продолжила: — Где здесь книга жалоб на отдельные личности? — я оглянулась.

Он что-то пробубнил себе под нос и, наконец, перестал мне мозолить глаза своим присутствием.

Смирнов ушел, и мы спокойно могли разговаривать с братом. Я была расстроена, как старое фортепьяно, на котором не играли лет тридцать.

С капитаном нашей баскетбольной команды я знакома со средней школы, как только мы переехали. Он был старше меня на класс и на полтора года, постоянно тусовался с Ильей и еще некоторыми людьми. Ему нравилась его популярность. Девчонки вздыхали по нему, начиная с его десятого класса. Я же всегда была рядом и знала его настоящую цель завоеваний фанаток — набить себе цену.

От воспоминаний и размышлений меня отвлек Илья.

— Ты в депрессии, Ира!

Он не сильно-то и представлял, что такое депрессия. Илья часто мне это говорил, и я всегда с ним в этом соглашалась. Тогда он водил меня в кафе, на вечеринки, в клубы, на концерты, погулять, чтобы развеяться.

Но сейчас я с ним не согласна.

— Я не в депрессии. Я все еще могу улыбаться милым вещам. И смеяться, когда шутки по правде смешные. Я все еще могу разговаривать с людьми. И наслаждаться по истине хорошими и прекрасными днями. Но когда я остаюсь наедине с собой, когда я одна, во мне что-то ломается, и я погружаюсь в печаль, это поглощает меня. Я смотрю в зеркало, и, порой, мне кажется, что я выгляжу не так, вдалеке от того, какой меня все видят представляют, когда обо мне рассказывают. И я скучаю по тому, чего в действительности нет. Я не в депрессии. Я просто печалюсь время от времени. Но я все еще могу найти правильную светлую дорогу в своей жизни. Я все еще могу радоваться и улыбаться, — легонько улыбаюсь.

***

— Ир, ты ходишь все это время очень угрюмой, — сказала Саша после первой пары. — О, смотри, на стенде объявление вывесили, — я цокнула. Александра постоянно смотрит объявления универа. Ей нравится это — следить за людьми, за их расписанием, экзаменами, вечеринками. — О, а нам вечер танцев устраивают. В семь, сегодня.

— Что? — тихо переспросила я. — «В честь столь знаменательного дня — 2 сентября — начала учебного года — мы приглашаем второкурсников и третьекурсников факультетов на шестом, седьмом и восьмом этажах на вечер танцев. Ждем вас в девятнадцать ноль-ноль в актовом зале». Но… я не пойду! Не заставишь!..

***

Я стояла возле выхода из университета и пила какао, ждала Сашу. На выход отправлялись баскетболисты. Ну вот и правильно, нечего им тут делать. Моего брата с ними не было. А все потому, что он ушел раньше и уже поцеловал меня в щеку, куда-то намылился, явно. Во главе этих великанов шел Миша. Повелитель великанов. Артур шел последним, и он заметил меня.

Я спряталась за стену. Не хочется слышать дурацкие насмешки. Интересно, а великанам сложно искать пару? Они же такие здоровые. Очень здоровые.

Они вышли из университета. Артур пожал всем ребятам руки и сказал, что подождет Сашу, но пригласил к себе Смирнова. Черт! Руслан и другие ушли. Эти же зашли в универ, и Горячов направился в мою сторону.

— Вот сволочь, — тихо выругалась я и продолжила допивать какао.

— Привет, Ир, — поздоровался парень моей подруги.

— Привет, мелкая, рад тебя видеть, — губы его расплылись в яростном оскале, но никто, похоже, кроме меня не заметил этого.

Между нами была война — многолетняя, беспощадная и беспричинная. Я просто ненавидела его. Мечтала, чтобы он исчез из моей жизни, чтоб мы никогда с ним не пересекались. Но, видимо, мои молитвы самому Сатане не были услышаны, и я просто страдала, строила планы мести.

— А я как-то тебя не очень.

— Ир, ты свободна сегодня, вообще сейчас? — Я поняла, к чему он клонит.

— Я не против.

— Вот и славно.

— Что «не против», что «славно»?

— Тебе не понять. Ты слишком тупой и здоровый, — грубо ответила я, продолжая попивать шоколадный напиток с трубочки.

Саша пришла через две минуты, оправдалась тем, что задержал декан ее кафедры. Мы пошли к Артуру. Точнее поехали на его машине. Пф, слабак. Я с шестнадцати на мотоцикле училась кататься.

Доехали мы быстро. Слишком быстро, даже удивительно, что не было ни одной пробки.

Аня сидела у себя и переписывалась с подругой.

— Тук-тук, — постучала я. — Можно? — она повернула голову и большими глазами посмотрела на меня.

— О, Ирка. Тебя Артур привел?

— Да. Еще Саша тут и Миша, — сказала я. Не привычно называть этого упыря по имени.

Анька притащила лимонад и печенье, и мы сели с ней на кровать. Учить.

Сначала была биология. Дурацкий предмет. Ненавижу биологию и все, что с ней связано. У меня пусть и были хорошие оценки по этому предмету, но я всей душой ненавидела его. И сейчас ненавижу. Я объяснила ей: как, что и зачем. Объяснила новую тему и разобрала старую. На биологии мы решили закончить и просто разговаривали.

Насколько я знаю, ей нравится Руслан — баскетболист нашего универа. Очень странно, ведь он не имеет с девушками отношений более трех дней. Я таких людей не понимаю. Он ведет себя как шлюха — лишь бы удовлетворить свои потребности. Меняет девушек. Это как-то… мерзко? Наверное. Аня говорит, что он как-то приходил к Артуру в гости. Приставал к ней, чуть не поцеловал. Но, как сказала девушка, «помешал» всему брат. Не знаю, как она, но я была бы благодарна своему брату.

Потом мы заговорили с ней о мире, мировых проблемах, проблемах людей, проблемах студентов, проблемах подростков. Единственной проблемой в нашем разговоре было лишь то, что она очень замкнутая и грустная.

Я часто даю ей совет. И сейчас она нуждалась в моем совете как никогда. Пусть даже если голубоглазая не говорила об этом. Я видела. Чувствовала.

— Поверь мне, я знаю, как это. Я знаю, как плакать в душе, чтобы никто тебя не услышал, я прошла через это. Я знаю, как ждать, когда все уснут, чтобы рассыпаться на части. Ты просто хочешь, чтобы все плохое закончилось. Я в точности знаю каково это — когда никто о тебе не беспокоится и не волнуется. Я тоже была в этом возрасте. И я помню это…