Странная эмиграция

Vysheslav Filevsky

Рассказ о нищем одиноком пенсионере, случайно нашедшем деньги, нанявшем проститутку-латиноамериканку, уехавшем с ней за океан и обретшем счастье в бедной стране в любви к матери проститутки и к ней самой, оказавшейся поистине благородной… Чистая проститутка? Да, роман именно об этом.Автор нарочито не называет стрáны, не желая, чтобы повествование связывалось конкретно ни с какой из них. Книга содержит нецензурную брань.

Напрямки

Пенсия приходила теперь на карту. Чтобы снять её, нужно было проехать один перегон на метро.

В тот особенный день, втягиваясь в воронку входа, Прохор Терентьевич увидел перед собой смуглую женскую шею, обнажённую пучком чёрных волос. Её обладательница пошла брать билет. Не зная зачем, Прохор Терентьевич двинулся за ней… С другой стороны шеи оказалось выразительное и спокойное иноплеменное лицо. Пальцы пересчитывали монеты, губы беззвучно шептали…

Прохор Терентьевич зажмурился. Мужик он был уже никакой. Кто на него мог польститься? — Только хищница бездомная какая или старушка в бескорыстных целях…

Вон, правда, третьего дня потянуло к нему около бака не старую ещё алкоголичку Вику. Да так, что она кинулась от нахлынувших чувств перекладывать добычу из своей сумки в его… Убегать пришлось. Потому что вступать в тёмный мир людей со дна жизни было всё равно, что пойти на болото и броситься головой в трясину…

На движущейся лестнице Прохор Терентьевич встал сразу после смуглянки. Раздумывать было особо некогда… Он легко дотронулся до её плеча и негромко сказал:

— Буду платить. —

Смуглянка достала из сумочки зеркальце, как бы поправляя волосы. А в самом окончании пути, чуть повернувшись, тихо ответила:

— Завтра в семь утра на этом месте…

Прохор Терентьевич пробился к стене. Голова легко кружилась. Внутри было сумбурно. Он облокотился и закрыл глаза.

— Мужчина, вам плохо? —

Рядом стояла прилично одетая пожилая женщина и с тревогой смотрела на него. —

— Нет-нет, сейчас всё в порядке, — ответил Прохор Терентьевич. И, не решаясь в таком состоянии совершать ответственное действие, повернул домой.

Ночью ему не давали покоя любовные сны. Только видел он не свою смуглолицую, а соотечественниц…

Вообще общаться с женщинами лучше всего во сне. После двух неудачных браков Прохор Терентьевич это знал очень хорошо. После своей судьбоносной находки он неоднократно заходил на сайты знакомств. Но всякий раз что-то останавливало его. И он понял, что душа противится обретению подруги. Может быть, потому, что надо будет лязготнёй¹⁰ заниматься, посещать рестораны, чего он терпеть не мог, слушать низменную музыку…

Прохор Терентьевич не без оснований полагал, что нескромные исполнители, равно, как тётки-обыватели, разлагают души. А свою он берёг. Поэтому мысль о покупке любви представлялась Прохору Терентьевичу предпочтительней отношений вживую. Такое, как он думал, душу запачкает меньше. Во всяком случае, кратковременно.

И Прохор Терентьевич открывал сайты проституток. Сиськи и кошёлки его не интересовали. Разглядывал хищные, холодные и развратные лица… Было не по себе. Тем более знал, что жизнь — бандитская, и можно, вызвав кого-то из этих мразей, влипнуть во что угодно… «Нет, нет и нет!» — в конце концов каждый раз говорил Прохор Терентьевич сам себе и выключал компьютер.

Почему Прохор Терентьевич поверил смуглянке, почему решился пойти напрямки? — Этого он объяснить себе не мог. А только на следующее утро без пятнадцати семь, как штык, стоял под движущейся лестницей за спиной дремлющей наблюдательницы в будке… Волнение было такое, что Прохор Терентьевич чувствовал прилив слёз. Был вялым и слабым — ничтожным, одним словом…

Ровно в семь показалась смуглянка. Пока она ехала, Прохор Терентьевич полыхал от стыда.

— Пошли, — сказала она, не глядя. —

Смуглянка встала, ожидая поезд в сторону центра.

— Здравствуйте, — глупо промямлил Прохор Терентьевич.

— Я беру две тысячи за обычное. Ты сможешь? —

Это был тот случай, когда из мужчины можно было вить верёвки, даже не держа его за яйца. Поэтому Прохор Терентьевич тихо, но твёрдо ответил:

— Да.

— Сейчас будешь? —

Смуглянка говорила на его языке правильно, но с каким-то очень приятным оттенком. —

— Сейчас я не взял деньги, потому что не предполагал… —

Смуглянка искоса посмотрела на него и широко улыбнулась. Старикашка её явно забавлял. —

— Пенсионер?

— Минимальный.

— Что ж так? — Смуглянка уже беззвучно смеялась. —

— Не сложилось.

— Значит, дурачок, одним словом, а туда же.

— Прости. —

Прохор Терентьевич чувствовал, что мозги у него выгорели уже полностью. И вдруг из глаз смуглянки в него брызнуло нечто:

— У меня сейчас есть немного свободного времени. Поехали ко мне. —

И тут Прохор Терентьевич понял, кто такие зомби. Потому как, не соображая совсем ничего, вошёл в поезд вслед за девушкой…

Место оказалось всего одно.

— Садись, — повелительно сказала смуглянка. —

Прохор Терентьевич, как полный идиот, сел. А девушка встала перед ним, держась за поручни… «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…» — звонко выговорила знакомая тётя… Поезд гудел и постукивал…

«Вот тебе и станция», — подумал Прохор Терентьевич.

— Место для пассажиров с детьми, инвалидов и пожилых людей, — сказала смуглолицая, явно развлекаясь. — Нет-нет, не обижайся: пассажир с детьми это я. — И она залилась тихим, грудным и мягким смехом.

Стоявшие рядом хмуро озирали странную пару и тут же возвращались во глубину своей серости… Всем всё давно приелось, все всё обосрали — было не до них…

«Да-а, чтобы раз услышать такой смех, обращённый к тебе, можно и полжизни отдать…» — был уверен Прохор Терентьевич. Он чувствовал себя полностью уничтоженным. Не понимал уже, где он, что он, почему делает то и сё, зачем тут сидит и куда едет…

Ехали же всего две остановки.

— Сейчас, — сказала смуглолицая. —

Прохор Терентьевич неуклюже и молча поспевал за ней. Прошли минут пять меж домов. Смуглянка вдруг остановилась, согнула и приподняла ножку, поставила на неё заковыристую сумочку и, порывшись, извлекла блестящую маленькую картонку.

— Держи. — И мягким движением руки указала на дом метрах в двухстах. — Крайний подъезд. Домофон у тебя нарисован. —

Затем оборотилась к Прохору Терентьевичу и серьёзно посмотрела на него, будто постигая суть его. —

— Много тебе не надо. Лучше — утром, как проснёшься. Будешь приезжать через два дня на третий с первым поездом метро. Полчаса должно хватать. Поэтому будет скидка — тысячу рублей… — И, поскольку Прохор Терентьевич молчал, добавила:

— Так потянешь?.. Десять тысяч в месяц?.. Да, а зовут меня Лусиана.

…Молчание продолжало длиться. Лусиана с нарастающим удивлением разглядывала странного старика, который был решительно не похож на человеческую мелочь, которую она привыкла подбирать и обслуживать.

— Лусиана, простите, — наконец решился Прохор Терентьевич. — Приходили бы ко мне лучше вы, в квартире прибраться раз, два в неделю. —

Смуглянка громко и заливисто засмеялась:

— Так вот оно что!.. — И быстро согласилась:

— А, пожалуй, ты прав. С твоей-то скромностью так оно будет лучше. А то иначе время потратим, деньги дашь, а ничего не сделаешь… Всё верно. Только плата будет тогда две с половиной… Идёт?.. —

Прохор Терентьевич почувствовал, что потерял голос. Попробовал прокашляться и едва смог прошипеть:

— Идёт. —

Лусиана поняла его. Забрала у Прохора Терентьевича картонку, которую он так и держал в руках. Достала ручку и дала Прохору Терентьевичу. Подставила сумочку:

— Пиши телефон. —

Он накарябал. —

— Позвоню — ответишь в коротком сообщении: адрес. Встречаться будем по вторникам. — Лусиана задорно улыбнулась. — С первым поездом метро. — И, выхватив картонку у полумёртвого Прохора Терентьевича, повернулась и легко, как ребёнок, побежала к подъезду.

«Ну и ява¹¹, однако», — только и нашёлся подумать Прохор Терентьевич.