Эффект Ноцебо

Vladi N, 2022

Тиффани потеряла всех, кого любила. Горечь одиночества изменила ее. Но вскрывшиеся обстоятельства заставляют наступить себе на горло и принять новую, навязанную жизнь.Киллиан всегда был белой вороной: в семье и за ее пределами. Никто из родных не понимал и не принимал его суть. И это сделало его жёстким, беспринципным, не способным прощать.Они не виделись четырнадцать лет. И теперь судьба беспощадно столкнула их лбами.Содержит нецензурную брань.

Глава

4

Smells Like Teen Spirit — Nirvana

Тиффани

— Расслабься, заноза, — Ник вытаскивает две мои сумки на улицу, пока я с тяжёлым сердцем осматриваю то, что больше никогда не будет моим домом. — Сейчас у тебя начнется лучшая жизнь.

— Ага.

Меня съедает такая тоска, что не передать словами. Здесь я повзрослела, была счастлива, умирала от горя. Эти стены столько памяти в себе хранят. Не верю, что отец все это с такой лёгкостью потерял.

Мои плечи накрывают тяжёлые ладони. Чувствую, что Ник хочет что-то сказать, но не решается.

— Давай уже, умник, что там в твоей светлой голове назрело?

— Я просто хотел сказать, что мне очень жаль, Тиф. Твой отец и мне не был чужим.

Тяжело выдыхаю, нахлынувшими эмоциями перемалывая по новой все свое нутро, и кладу ладонь поверх его, так и не поворачиваясь. Мужчина опускает свой подбородок мне на голову и обнимает со спины, тяжестью тела даря какое-то равновесие и спокойствие. И нет в этом жесте ни капли интимности — только та любовь, которую может подарить член семьи.

— Поехали? — откашливаюсь, прочищая хриплый голос. — Хочу просто отрубиться и ни о чем не думать.

— Череда тяжёлых дней, понимаю, — оборачиваюсь прямо на завораживающие глаза. У каждого из братьев они играют разными красками: Ник — эдакий напомаженный богатенький сынок, чья голубая радужка манит на сексуальные подвиги с ее обладателем, Чарли выдает ими глубокий ум — даже цвет меняется к серому, когда тот задумчив. А Киллиан… Смотришь на него и боишься. Его, себя, всего.

— Есть такое.

Николас погрузил мои немногочисленные вещи в багажник своего Porshe, помог мне, как истинный джентльмен, устроиться в спортивном салоне, и через несколько секунд с оглушительным ревом дернулся с места. Я вертелась из стороны в сторону, чтобы успеть зацепить хоть кусочек своего, уже прошлого, дома, но скорость была слишком большой. Разочарованно откидываюсь на спинку и поджимаю губы.

— Чтобы не растягивать болезненные ощущения.

Хоггард наваливает громкости стереосистеме, чья мощь рассекает напряжённый воздух в салоне, выдавая на полную первые гитарные аккорды Smells Like Teen Spirit. Удивлённо распахиваю глаза и поворачиваюсь к счастливой физиономии Ника, трясущего в такт музыке головой.

— Помнишь?

— Шутишь? Конечно!

— Давай как тогда, а?

На мгновение отпускает руки и на манер барабанщика перебирает ими в воздухе в такт доносящийся музыки. И я, впервые за долгое время, открыто и заливисто смеюсь, воспроизводя в памяти все картинки детства. Где наши семьи все ещё вместе, на заднем дворе поместья Хоггард, отцы на всю слушают Нирвану, а мы с Ником будто тот самый Курт Кобейн. Складываю руки так, будто держу гитару и перебираю струны. Мужчина смотрит с каким-то нескрываемым трепетом, заставляя меня немного смутиться.

— Так по смеху твоему скучал, по тебе скучал. По нам. Заноза.

Щемящая тоска глубокой лужей растекается по организму, топя в себе мое сердце. Волны сожаления о потерянном времени разносят мурашки по всему телу, вызывая дискомфорт.

— Прости… Что все так получилось… — все, что могу вымолвить.

— Вина родителей. Не нас.

Рубит голосом, чего от Ника не ожидала. На смену вечному разгильдяю пришел чуткий понимающий человек, но буквально через пару минут снова вернулся тот самый беззаботный весельчак.

— Давай, Тиф, вступай! Поехали!

Снова возвращаю руки в положение на гитаре в воздухе, и мы с Хоггардом орем во все горло:

"With the lights out, it's less dangerous

Here we are now, entertain us

I feel stupid and contagious

Here we are now, entertain us

A mulatto, an albino, a mosquito, my libido"

В поместье появляемся поздно, так и проорав песни всю дорогу. Я знаю, что Ник пытался отвлечь меня, и за это ему очень благодарна. На входе встречаемся с Чарли, который на ночь глядя покидал дом.

— Тиффани, папа сказал, что ты решила остановиться в моей части дома. Твоя комната третья справа по коридору. Там уже все подготовили, — мужчина улыбается, застегивая на ходу пальто. — Я рад, что ты с нами. Если нужна будет помощь, то я всегда на связи. Ник, забьешь мой номер Тиф.

— А куда это ты намылился, целомудренный ты наш, в одиннадцать то вечера? — младший Хоггард забавно прищуривает глаза, как в детстве, когда братья не брали его с собой играть, чем вызывает мой невольный смешок, — а ты чего веселишься, заноза?

— Тебе двадцать три года, а ведёшь себя, словно недавно восемь исполнилось.

Теперь уже и Чарли хохочет. Подмигивает мне, направляясь к выходу в гараж. Так странно наблюдать за этими двумя взрослыми красивыми мужчинами, которые отпечатались в моей памяти детьми.

— Тиф, меня сегодня не будет, так что все крыло полностью в твоём распоряжении.

— Ох, неужто наш мальчик нашел себе подружку, — всплескивает руками младший брат и манерно вытирает несуществующие слезы кончиками пальцев. — Господи, когда он так вырос!

Со всей дури луплю его по затылку, вызывая только сдавленное"Ай", и благодарю Чарли. Когда мужчина уходит, Ник ведёт меня в крыло брата, попутно возмущаясь силе моего удара.

— Такая мелкая, а лупишься, как Тайсон! — трёт огромной ладонью затылок. — Тебя надо Киллиану сдать, чтобы ты на груше свою спесь отрабатывала.

— Он что, занимается боксом? — выгибаю в удивлении бровь.

— Отец отдал его в бокс сразу после того, как случилось то, что случилось. Сама понимаешь, — киваю, — у Киллиана были проблемы с агрессией. Там он хоть немного мог выплеснуть эмоции. Тренер говорил, что у него талант. Но брат упорно не хотел заниматься профессионально. А упорства ему не занимать.

— Я заметила, — задумчиво тру подбородок, — и что же, он так и лупит грушу?

— Как тебе сказать… Кил очень закрытый. Мы даже не знаем, чем он занимается. Отец предлагал ему место в любой из отраслей семейного бизнеса, но тот отказался. Я в курсе, что, если ему надо выпустить пар, он идёт на ринг. Но не более. Правда иногда мне кажется, что род его увлечений не является законным.

— Что ты имеешь в виду, Ник? — останавливаюсь и сверлю взглядом лицо собеседника, пока дыхание срывается на бег.

— Ничего, Тиф. Просто предположение. Не забивай себе голову. Мы пришли.

Николас распахивает массивную дверь, за которой простирается длинный светлый коридор. Оглядев количество дверей, которые ведут из него, нахожу выделенную мне спальню. Хоггард уверено проходит вперёд и затаскивает через порог нужной комнаты мои вещи. Захожу следом, поражаясь размерам помещения — огромное пространство, центр которого занимает двуспальная кровать с мягкими бортами и изумрудным покрывалом в тон стенам. Вся остальная мебель — шкаф, туалетный столик, книжный стеллаж и рабочий стол — темное резное дерево. Красиво, стильно и дорого. Машинально бросаю взгляд на дверь, ведущую, предположительно, в ванную. Довольно выдыхаю, осознавая, что мне здесь нравится.

— Ну, вот ты и дома, — последнее слово режет слух похлеще противного скрежета. — Располагайся. Но, к слову, ты всегда можешь переехать ко мне.

Нахально растягивает лицо в улыбке, а я же кривлюсь от всколыхнувших мое воображение фантазий.

— Даже не знаю, как расценивать твое выражение лица, заноза. Оскорбиться или развеселиться.

— Уж нет, Николас, я, пожалуй, пас. Не хочу смотреть, как ты таскаешь потрахаться очередную влюбленную в тебя девицу, а утром без зазрения совести говоришь:"Прости, сладкая, это всего лишь секс".

Ник тут же заливается громким хохотом.

— Какого ты обо мне мнения, оказывается.

— А что, скажешь неправда?

— Правда, — даже не краснеет. — Дай свой сотовый, забью номера.

Пока мужчина обновлял мой список контактов, я заглянула в ванную, с удовольствием для себя отмечая просторную светлую комнату, где я окажусь сразу же, как только останусь одна.

— Готово, забирай, — Хоггард протягивает мне трубку, пятясь спиной на выход. — Там все наши номера. И под всеми подразумеваю пятерых членов семьи, — многозначительный взгляд. — Все, заноза, отдыхай. Увидимся завтра.

Ник внезапно толкается ко мне и чмокает в лоб. И так же быстро, как и подошёл, ретируется из моей комнаты.

Моя комната.

Странное ощущение. Здесь ни по пониманию, ни по эмоциям нет ничего моего. Но сегодня я так устала, что буду думать обо всем завтра.

Сбрасываю с себя все вещи и направляюсь в душ. Стоит только встать под обжигающие струи воды, как тело накрывает полное расслабление. Нет ни мыслей, занимающих все мое время, ни оголенных чувств — только оглушающая пустота, приносящее долгожданное облегчение.

Мое мокрое разгоряченное тело внезапно простреливает такой волной жара, что я еле стою на ногах. Ещё не ощущая рядом, чувствую, что не одна. Сердце начинает лихорадочно качать кровь, оглушительно тарабаня по вискам. А когда тяжёлые шершавые ладони оказываются на моей талии, то все внутри просто останавливается.

Не могу ни пошевелиться, ни слова произнести — меня будто оглушило. Все жизненно важные процессы застопорились только на ощущениях, которые дарят чужие руки.

Грубые пальцы напористыми движениями касаются обнаженной кожи, вырывая рваные вздохи. Вода по-прежнему течет, застилая глаза, только теперь не даруя долгожданное блаженство, а усиливая откровенность возникшего обстоятельства.

Я голая, мокрая и уязвимая. Мужское дыхание осело на моей шее, а тяжёлая бляшка ремня упёрлась в поясницу. Грубая джинсовая ткань трётся о ягодицы, заставляя испытывать дискомфорт, граничащий с диким забытым возбуждением.

Когда моей спины касается голая мокрая грудь, я разворачиваюсь, уже зная, кто за спиной. По пояс обнаженный, он возвышается над моей головой, закрывая пространство позади. Сильный, высокий, красивый. И абсолютно не знающий границ и контроля над собой. Струи воды очерчивают его рельефную грудь, стекая к не менее фактурному прессу. Крепкие руки, окантованные черными линиями татуировок, легли на мою талию, крепко сжимая кожу. Вскидываю голову и встречаюсь с залитыми похотью глазами. Теперь они почти черные — увеличенные зрачки практически полностью поглотили голубую радужку. Взгляд мечется по моему телу, цепляясь за грудь, живот, лобок. И, наконец, зрительный контакт застигает меня врасплох.

— Какого черта ты забыл здесь, Киллиан? — пытаюсь звучать раздражённо, но сиплый голос выдает именно те чувства, что плещутся убийственными волнами внизу живота.

— Тебя, красивая. Сказал же, что ты должна жить у меня.

— Я… — горячая ладонь легла мне на ребра, выбивая весь воздух, — я ничего тебе не должна.

Рука резко накрывает грудь, непроизвольно вызывая у меня стон. Жгучее удовольствие пронзает тело, рассыпаясь миллионами искр. Мужчина развязно облизывается и опускается ниже, прикладываясь к моей шее. Пытаюсь подавить рвущиеся наружу вздохи, забыв о стыде, но когда острые зубы прикусывают плоть, полностью отключаюсь.

— Я. Хочу. Тебя. А я всегда получаю то, что хочу, Тиффани.