Танцуй, Мой Ангел

Virginie T.

Паранормальный роман между человеком в опасности и ангелом Кейтлин уже несколько лет возглавляет американский балетный театр в Нью-Йорке. Одинокая и замкнутая, ее жизнь вращается вокруг танцев, и ее самый большой поклонник-не кто иной, как ее бабушка. Все меняется, когда кто-то начинает приставать к ней. Кто это может быть и с какой целью? Ее бабушка готова на все, чтобы защитить ее, в том числе поставить себя на путь своего таинственного соседа Баракиля.

Глава 3

Кейтлин

Мои родители не изменились ни на дюйм. У моего отца всегда седеющие в бою волосы и пронзительно-голубые глаза, такие же, как у меня, а мама в строгом брючном костюме и шиньоне без торчащей пряди. То, как они на меня уставились, тоже ничем не отличается от того, когда я была маленькой. Как будто я инопланетянка, которую невозможно расшифровать.

— Спасибо, что оказала нам честь своим присутствием, Кейтлин. Ты не торопилас присоединиться к нам! Но ты же знаешь, что твоя мать не может долго стоять на ногах.

У моей мамы действительно есть некоторые проблемы с коленями из-за неудачных суставов, но это больно только в холодную дождливую погоду, а небо сегодня невероятно чистое.

— Привет папа. Это невероятно мягкий сезон, не правда ли? Мы можем даже различить звезды.

— Не будь наглой, Кейтлин.

Эй, да. Мои родители всегда выступали вместе, и особенно против меня. Перед обедом вмешалась бабушка. Более чем коротко так как мы еще даже не в ресторане.

— Давай поедим. Я умираю с голоду.

Бабушка кладет свою руку под мою, и мы молча продвигаемся по тротуару, возглавляя нашу маленькую процессию. У меня неприятное ощущение, что за мной наблюдают. Словно взгляд обжег мне спину, вызвав холодный пот вдоль позвоночника. Я могла бы подумать, что это связано с присутствием моих родителей,тем не менее они никогда не вызывали у меня такой эпидермальной реакции. Я вздрагиваю, осматривая окрестности, но слабое сияние луны и несколько рассеянных уличных фонарей не позволяют мне хорошо различить окрестности, создавая в полумраке зловещие тени.

— Тебе холодно, дорогая?

— Нет, бабушка. Хорошо. Мне просто не терпится вернуться домой. Я устала.

О письмах бабушке я не говорила. Я не хотела, чтобы она беспокоилась обо мне. Она ведет мирную жизнь, и об этом не может быть и речи.

— Когда ты собираешься навестить меня в Виргинии? Чистый воздух и большой простор сделали бы тебе большую пользу.

— Я в этом не сомневаюсь, бабушка, но сезон только начинается, и представления Спящей красавицы затянутся на несколько недель.

— А потом будут выборы для нового балета, который ты, очевидно, выиграешь, потом репетиции для нового спектакля и снова спектакли. Это никогда не заканчивается, Кэт.

Я опускаю голову, стыдясь, что я такая плохая девочка. Эти замечания вполне оправданны.

— Мне жаль тебя разочаровывать, бабушка.

Она останавливается так резко, чтобы посмотреть мне в лицо, что родители нас толкают.

— Ты никогда не разочаруешь меня, Кейтлин Кэт. Ты меня слышишь? Я очень горжусь тобой и твоими родителями.

Она бросает на них пристальный взгляд, на который они могут ответить только положительно.

— Конечно, Кейтлин. Мы рады за тебя.

Это не то же самое, что гордиться, но я бы согласился. Я знаю, что лучше от них не получу. Мы возобновляем нашу прогулку медленными шагами.

— Я просто хочу, чтобы ты открыла для себя что-нибудь еще, кроме танцев. А потом я хотел бы познакомить тебя с Баракиэлем.

— Твой сосед?

Она кивнула.

— Ты никогда не говорила мне его имени. Он очень странный.

— Не суди его, не зная. Он ангел, дорогая.

Но, конечно! Моя бабушка все равно любит всех без различия. Разговор по-детски мог бы на этом и закончиться, но, очевидно, маме пришлось вмешаться, как только она уселась за стол.

— В любом случае вы прекрасно знаете, что у Кейтлин нет времени на любовь, свекровь. Для этого ей нужно было бы заинтересовать кого-то, кроме себя, а это не близко.

Моя мать все более и более ожесточается. Интересно, почему она заставляет себя прийти ко мне, когда ей этого явно не хочется. Моя бабушка, наверное, не зря. Она умеет быть очень убедительной. Я хотела бы сказать своей семье, что я люблю их, но для этого мои родители должны были бы принять меня такой, какая я есть, и они никогда этого не делали. Сегодня уже слишком поздно, и мое молчание каждый раз воспринимается как отказ. На самом деле это скорее принятие ситуации. Как всегда, моя бабушка служит буфером в наших конфликтных отношениях. Я считаю, что без нее не было бы никакого взаимодействия между моими родителями и мной вообще.

— Закажем. Для такой старушки, как я, уже поздно.

Я выбираю свои блюда, но меня угнетает тишина за нашим столом и гул разговоров других клиентов. Бабушка хорошо меня знает и жмет мне руку под столом.

— Давай, у тебя есть время.

Я поспешно встаю, игнорируя маму, которая уже начинает скулить. Воздух снаружи меня бесит. Легкий ветерок ласкает мои голые ноги и розовеет щеки. Я наслаждаюсь тишиной ночи, чтобы сделать несколько шагов, прежде чем прислониться к стене и поднять глаза к небу. Ни единого облачка, и звезды мерцают на этом великолепном черном бархатном ковре. Я могла бы просидеть там несколько часов, чтобы этот покой вторгся в мою измученную душу. В детстве я мечтала улететь и танцевать на облаке. Тем не менее, звук шагов слева от меня заставляет меня остолбенеть и понять, где я нахожусь. Я одинокая женщина в темном переулке Нью-Йорка. Я выпрямляюсь, неприятное ощущение овладевает моими кишками. Я поворачиваюсь и направляюсь к двери ресторана. Я не очень далеко, и все же расстояние вдруг показалось мне огромным. Я чувствую, что кто-то идет за мной. Я в этом уверена. Звуки шагов. Резкий вдох. Мне это не нравится, и глухая тоска сжимает мой желудок, а мое сердце колотится. Я ускоряю шаг, с облегчением добравшись наконец до своей цели, и благодарю швейцара, который берет на себя инициативу, давая мне пройти без необходимости замедлять ход. Укрывшись за стеклянными дверями, я оборачиваюсь, но замечаю только пустынную и безмолвную улицу. На горизонте никого нет. Мое сердце возобновляет более спокойный ритм, но моя голова остается застрявшей в режиме тревоги. Эмоции смешиваются во мне, грозя вызвать приступ аутизма, какого я давно не испытывала. Я убегаю в одну из кабинок туалета, запираюсь и корчусь на себе, на полу, раскачиваясь взад-вперед. Мне нужно танцевать, чтобы превозмочь страх, который меня поглощает, только это невозможно в данный момент. Поэтому я пытаюсь переориентироваться на себя и сделать пустоту в своем сознании. Легче сказать, чем сделать!

Затем каблуки стучат по кафелю перед моей дверью. Я инстинктивно отступаю, но меня загораживает кювет у меня за спиной.

— Кейтлин Кэт? Ты в порядке? Я заметила тебя в холле, но ты не вернулась к столу.

— Услышав голос бабушки, я вздрогнула. Я предпочитаю сосредоточиться на этом, на ней и ее голосе, подсчитывая в голове. Вдохновение, 1, 2, 3, 4. Действия, 1, 2, 3, 4. Повторяю упражнение пять раз подряд. Бабушка, пройдя туда и обратно вдоль всех кабинок, останавливается перед дверью моей.

— Открой мне Кэт. Я уверена, что ты здесь.

Я протягиваю руку, чтобы отпереть замок, и бабушка осторожно открывает его. Ее глаза грустны, когда она смотрит на меня. Она присела передо мной на корточки и погладила меня по волосам, как всегда делает, когда чувствует, что меня мучают.

— Что происходит, дорогая?

Я не хочу об этом говорить. Не сейчас и тем более не здесь. Я все расскажу. Мне это нужно. Но я бы сделала это дома, в безопасности своего дома. Если я все еще в безопасности, то в этом я уже не уверена.

— Твои родители любят тебя, Кейтлин Кэт. Просто они не знают, как вести себя с тобой. Они не могут понять тебя.

— Знаю, бабушка. Это неважно.

Я бы предпочла, чтобы она положила мою реакцию на счет этой неудобной еды, на данный момент, во всяком случае.

— Пойдем, дорогая. Не лежи на полу, ты простудишься на этой мерзлой плитке.

Она помогает мне подняться и поправляет нижнюю часть моего платья, которая слегка откинута назад.

— Ты уже успела показать свои трусики, дорогая.

Ето отражение натягивает на меня улыбку, и мы присоединяемся к нашему столику рука об руку.

— Наконец-то вы вернулись. Наши блюда были поданы уже целую вечность и скоро будут холодными. Что ты делала, Кейтлин? Ты раздавала автографы?

Я могла бы смеяться над ним, если бы только не хотела плакать. Мама убеждена, что я предпочла славу семейной жизни рядом с ними. Как она ошибается! То, что я выбрала, — это нормальность, свобода. В конце концов, я решила освободить свой разум от всех чувств, которые бомбардируют меня в течение долгого времени, чтобы жить мирной жизнью,хотя большинство людей не считают ее такой банальной. Правда, фотография меня в костюме классической танцовщицы стоит на половине городских автобусов, и я регулярно появляюсь в специализированных журналах. Однако все, что я вижу, я делаю то, что мне нравится. И до последнего времени мне удавалось абстрагироваться от всего окружающего меня сена.

— Ты хотя бы присядь, пусть мы наконец начнем!

— Простите. Конечно.

Правда, как часто бывало, я терялась в мыслях и застыла возле стола. Поэтому я занимаю место на стуле, и трапеза проходит, как и все остальные, в почти религиозном молчании, только перемежаемом фразами моей бабушки, которая отчаянно пытается возобновить диалог между всеми нами.

— Может быть, завтра мы вместе сможем посетить город?

— Конечно, нет! У нашей национальной Звезды, безусловно, есть чем заняться, чем проводить время с нами.

Определенно. Моя мать никогда не простит мне того, что я такая, какая есть: независимая. Когда мне поставили диагноз аутистических расстройств, она расстроилась, так как мои истерики были неуправляемыми, но она также сказала себе, что она всегда будет нужна мне рядом, чтобы вытащить меня, и ей понравилась эта идея. Она думала, что я навсегда останусь маленькой девочкой для ее мамы. Будущее показало обратное.

Я предпочитаю отвечать бабушке, чтобы не ссориться с мамой.

— Я не работаю завтра. Нам дают День свободы. Мне просто нужно потренироваться утром, а потом я вся твоя.

— Настоящее чудо! Это не должно происходить часто, так как ты даже не успеваешь позвонить нам!

— Вмешалась бабушка, как всегда.

— Я с удовольствием побываю на острове Эллис. Мы еще никогда туда не ходили.

Я тоже никогда туда не ступала. Оказаться застрявшей на пароме никогда не волновало меня больше, но уйти, хотя бы на несколько часов, от Большого шишок и своих забот в компании бабушки-очень заманчивая идея.

— Отличная идея, бабушка. Мы отправимся туда после обеда. Я позабочусь о том, чтобы билеты доставали до репетиции.

— И ты даже не спрашиваешь, хотим ли мы присоединиться к тебе, конечно!

Я подавляю застрявший в горле комок. Моя мать не пощадит меня сегодня. Похоже, пришло время свести счеты. К сожалению, я не в состоянии это вынести и предпочитаю быть послушной, принимая на себя ответственность за то, чтобы сломать подлокотник моего кресла, хрустнув пальцами по нему.

— Папа, мама, не хотите ли вы завтра поехать с нами на остров Эллис?

— Ну, представь себе, что мы не можем. Мы работаем завтра. Мы не в состоянии, когда мадам решает уделить нам немного своего времени!

Все ради этого! А потом они будут упрекать меня в том, что я не прилагаю никаких усилий. Я так сильно прикусываю язык, чтобы не закричать, что кровь заливает мне рот. Очень хотелось, чтобы эта трапеза закончилась, чтобы я могла наконец, укрыться дома и снять напряжение. Я устроила для этой единственной цели целую комнату с зеркалом и перекладиной у стены. Личный мини-танцевальный зал, который сослужит мне хорошую службу, если я смогу закрыть глаза этой ночью.

Наконец-то я у себя! Мои удобные доходы позволяют мне иметь этот большой 4х комнатный дом в самом центре Нью-Йорка, недалеко от Американского театра балета, без необходимости ездить на общественном транспорте. Настоящая роскошь для меня. Я везде хожу пешком, и это меня очень устраивает. Я отпираю дверь и делаю знак бабушке, чтобы она шла впереди меня. Она хорошо ходит для своего возраста, я все еще чувствую, что она устала, и я уверена, что она задерживается, чтобы завладеть ее комнатой. Потому что у нее своя комната в моем доме. Я никогда никого не приглашаю, кроме нее, поэтому третья комната была обставлена в соответствии с ее вкусами и пристрастиями.

— Взгляни Кейтлин Кэт. У тебя под дверью просунули письмо. У тебя был бы тайный поклонник, о существовании которого ты бы скрыла от меня?