Танцуй, Мой Ангел

Virginie T.

Паранормальный роман между человеком в опасности и ангелом Кейтлин уже несколько лет возглавляет американский балетный театр в Нью-Йорке. Одинокая и замкнутая, ее жизнь вращается вокруг танцев, и ее самый большой поклонник-не кто иной, как ее бабушка. Все меняется, когда кто-то начинает приставать к ней. Кто это может быть и с какой целью? Ее бабушка готова на все, чтобы защитить ее, в том числе поставить себя на путь своего таинственного соседа Баракиля.

Глава 2

Кейтлин

Наконец настал день премьеры. Несмотря на всплеск сильно неприятных для меня писем, мне удалось взять себя в руки, сделав в уме максимум пустоты и выпустив через танец все затяжные эмоции во мне. Это было не без труда, так как письма становились все более угрожающими по мере приближения спектакля, и последнее в тот же день пришло не в театр, как все остальные, а прямо ко мне, в мое святилище, мое убежище, которое тогда показалось мне менее безопасным и утешительным. Поэтому хореограф нашел мои выражения слишком агрессивными во время нашей последней репетиции и попросил меня максимально смягчить мои черты лица с помощью макияжа на сегодняшний вечер, но в целом он доволен моим выступлением.

Моя бабушка здесь, я это знаю, я чувствую ее взгляд на себе. Она не успела зайти ко мне в гримерку до начала представления, но я всегда знаю, когда она там. Теперь я чувствую себя спокойнее, что мне очень нужно. Как и любой аутист, шум, толпа-это факторы, которые трудно переносить. К счастью, зал погружен в темноту, и молчаливая публика, сосредоточенная на музыке и танцорах, которые плавно перемещаются по сцене, рассказывая одну из самых известных детских сказок. Я делаю свой вход с несколькими пируэтами на шипах. Я закрываю глаза и позволяю музыке увлечь меня. Я ощущаю вибрацию звуков от кончиков пальцев ног до волос, пульсирующих в такт, занимая все доступное пространство на сцене. Мое сердце бубнит на нотах скрипок, мое дыхание учащается по мере того, как мои шаги приближаются. Я ощущаю все в глубине своего существа: изгнание Авроры, ее уединение среди лесов, радость от того, что она нашла своих, горе от того, что потеряла их сразу же, и надежду на то, что ее наконец-то полюбят. Этот балет создан для меня. Он в нескольких видах прослеживает мою собственную жизнь, с того момента, как я покинул Флориду, до того момента, когда я нашел свое место на сцене. Не прекрасный принц для меня, но все-таки большая любовь: танец. Эта страсть наполняет мое сердце ликованием. Время течет так быстро на сцене. В бешеном темпе, который я не могу осознать. Очень быстро, слишком быстро, балет закончился. Занавес опускается под оглушительные аплодисменты зрителей. Вся эта возня заставляет меня вздрагивать плечами. Я бы хотела убежать, далеко от толпы, но это невозможно. Я первая танцовщица спектакля, и зрители в основном присутствуют чтобы увидеть меня. Мне удалось добиться, чтобы приветствия не затянулись, но это был единственный компромисс, который мне предоставили. Поэтому я стискиваю зубы, когда вся труппа присоединяется ко мне на сцене, и мы вместе здороваемся с публикой, как только поднимается занавес из красного бархата. Комната теперь освещена, что позволяет мне понять масштабы аудитории, который совершил путешествие, и я предпочитаю не останавливаться на этом видении, которое вызывает у меня панику. Я ищу глазами бабушку. Она стоит на своем обычном месте, на балконе слева от сцены, и я сосредотачиваюсь на ее лице. Черты лица не изменились с тех пор, как она в последний раз посетила ее десять месяцев назад. Полагая, что время не властно над ней. Ее серебристые волосы собраны в сложный пучок, а наряд подчеркивает ее тонкую талию. Хотя я далеко, я угадываю ее гордость по взгляду и улыбке. Краем глаза я замечаю рядом моих родителей, но, как и всякий раз, когда они смотрят на меня, их лица ничего не выражают. Ни радости, ни печали. Похоже, мои выступления и успехи оставляют их равнодушными. Интересно, почему они продолжают приходить на мои премьеры, так как они, кажется никогда не наслаждаются балетами. К счастью, занавес наконец опускается, и я могу стереть свою фасадную улыбку, которая создает судороги в моих скуловых мышцах. Вся труппа прыгает от радости и целуется, стараясь избегать меня. Все прекрасно понимают, что я не тактична. Только некоторые танцоры обращают на меня внимание и кивают в знак приветствия.

— Ты жалкая. Ты считаешь себя настолько лучше всех, что даже не можешь радоваться вместе с нами.

Похоже, Агата не исчерпала всю свою энергию на сцене. Она полна желчи для меня. Я предпочла бы проигнорировать ее и повернуться к ней спиной, чтобы достичь к моей личной ложе, но моя соперница решила иначе. Она садится передо мной, преграждая мне проход, и повышает тон так, что все взгляды устремляются на нас.

— Заметьте, у тебя нет ничего хвастаться. Твое выступление не было так здорово. Посредственный предел. Может быть, У тебя есть озабоченность? Тебе лучше уйти из шоу, прежде чем испортить его окончательно.

— Оставь ее в покое Агата. Кейтлин танцевала очень хорошо сегодня вечером. Она была великолепна, как всегда.

Алекс… мой ангел-хранитель, против всех и против вся. Наша история была короткой и малоинтересной, но он оказался мне гораздо лучшим другом, чем любовником. Он единственный, кто приспособился к моей разносторонней природе и моему очевидному недостатку общения. Он быстро понял, что это была не подлость с моей стороны, а мой образ жизни. Он защитник угнетенных и справедливых. Он защитник угнетенных и праведных дел. Мне кажется, я представляю для себя самую большую часть его работы рыцаря-служителя, хотя я не единственная кто пользуется его безоговорочной поддержкой. Я, конечно не против, но Агата никого не любит и заставляет чувствовать это некоторых из нас. Я пользуюсь вмешательством Алекса, чтобы незаметно прокрасться в коридор, пока Агата изрыгает свою желчь тому, кто хочет ее слышать.

Мои коллеги убеждены, что у меня нет характера. Если бы они попытались узнать меня, они бы догадались, что ярость бурлит в моих венах и просвечивает в моих глазах. Ребенком, малейшее раздражение вызывало яростную истерику, во время которой я ломала все, что попадалось под руку. Затем я начала танцевать, и мои припадки были разнесены, пока они не исчезли. Танец был моим выходом, и я не хочу возвращаться. Скорее казаться скучной и безвкусной, чем сумасшедшой. В детстве первый доктор, который посетили мои родители, обвинил их в жестоком обращении. Из 42 признаков жестокого обращения с детьми у меня было более половины-от физических травм до эмоциональных и поведенческих расстройств. К счастью, социальный работник, который был направлен к моей семье для расследования, был обучен аутистическим расстройствам, спасая меня от размещения в приют, которое только ухудшило бы мое психологическое состояние. Идея выразить свои эмоции через деятельность исходит от нее. Благословение. Я стала менее жестокой, поэтому значительное снижение синяков и ран на моем теле, и сосредоточиться в школе стало легче, так как я могла отпустить в конце дня. Сохранялись только бегства. Я никогда не уходила далеко. Я укрывалас у бабушки, ожидая, когда пройдет буря. Достаточно было подумать о ней, чтобы увидеть, как она появляется в моем зеркале. Она единственная, кому разрешен доступ в мою ложу..

— Добрый вечер, Кейтлин Кэт.

Она всегда заставит меня улыбнуться. Несмотря на годы, она продолжает звать меня, как в детстве. Я кладу вату и средство для снятия макияжа, чтобы обнять ее. Вот так. Наконец-то я дома. Достаточно того, что она там, где бы она ни была, чтобы я почувствовала себя успокоенной.

— Добрый вечер, бабушка.

— Позволь мне взглянуть на тебя, моя Кэт.

Она немного отодвигается, и я охотно склоняюсь перед ее осмотром. От неe ничего не ускользнуло, и уж точно не темные круги под глазами, которые теперь видны без маскировавшего их грима.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогая. Только ты слишком много работаешь, и это видно. Тебе нужно отдохнуть.

— Я подумаю об этом, бабушка.

— Она скептически приподняла одну бровь. Она слишком хорошо меня знает.

— Хорошо. Я постараюсь, пока ты будешь здесь.

— Хорошо. Я рассчитываю провести в твоей компании как можно больше времени. С тех пор я уверена, что нам есть о чем поговорить.

Сомневаюсь, но это неважно. Все, чего я хочу, это быть с ней, даже если мы ничего не скажем друг другу. И потом, если мне нечего рассказать, то, может быть, и ей. Я знаю, что она любит свой новый дом посреди глуши. И ее сосед. Особенно ее сосед. Она говорит мне о нем каждый раз, когда звонит. Мне кажется, она мечтает, втайне или нет, о том, чтобы я была с нею. У бабушки еще есть для меня мечты. Она очаровательна.

— Ты готова уйти, Кейтлин? Твои родители ждут нас в ресторане.

Ха да. Знаменитая семейная трапеза! Тот, который состоится только в ночь моих премьер и который сегодня является моим единственным контактом с моими родителями. Тем не менее, несмотря на наше полное отсутствие контакта в оставшуюся часть года, мне абсолютно нечего сказать им, где скорее, я не могу поговорить с ними, и поэтому этот ужин быстро превращается в тихую и неудобную еду, где моя бабушка пытается в течение двух часов воссоздать семейные связи, которые никогда не существовали. Я так же рада этой идее, как и оставить свое место первой танцовщицы Агате.

— Ты гораздо выразительнее, чем думаешь, Кейтлин Кэт. Не делай этого, дорогая. Эта еда важна для нашей семьи.

— Ты думаешь!

— конечно. Для меня это очень важно. Я хочу воссоединить сына и дочку.

Эти умоляющие глаза… мне давно хотелось иметь такие же. Это наверняка изменило бы мою жизнь!

— Ты манипулятор, бабушка. Мне просто нужно переодеться, и я готова.

— Ты самая лучшая девочка на свете.

— Я в этом не сомневаюсь.

Она останавливается перед дверью и протягивает мне конверт, который был засунут под нее. Я хватаю ее дрожащими руками. Я начала опасаться курьеров.

— И Кэт, надень, пожалуйста, красивое платье. Я не хочу, чтобы твоя мама впала в истерику, увидев тебя в рваных джинсах, как в прошлый раз.

Увидеть его лицо в тот момент действительно стоило того. Тем не менее, у меня нет сердца, чтобы улыбаться. Я разворачиваю кроваво-красный конверт, заранее зная, что в нем. Все письма с угрозами, которые я получила, были идентичны этим. Я сразу узнаю полный гнева почерк, покрывающий бумагу. Она грубая и жестокая, как словами, так и рисунком, настолько сухая и выдержанная, что создавала дыры в листе под скороговоркой жестов.

"Ты меня не послушала. Я сказал тебе, что ты моя, и запретил показывать всем свою задницу. Ты должна была уйти от себя, когда у тебя была такая возможность, вместо того, чтобы быть твоей шлюхой. Теперь дело за мной. Ты будешь танцевать только для меня. Я пришел за тобой».

Мое дыхание короткое и отрывистое, а руки так дрожат, что лист падает на пол. Он впервые написал о своем намерении прийти ко мне, потому что это мужчина, в этом нет сомнения. Первые же письма, дошедшие до меня, заставили меня думать о слишком притяжательном поклоннике. Он рассказывал в своих письмах о жизни супружеской пары, которую он представлял для нас, с большим подкреплением непристойных высказываний. Со временем описания стали более сырыми, а высказывания-более угрожающими. Он перешел от ‘Я возьму тебя во все стороны ‘к"я буду насаживать тебя на свой член и трахать тебя, пока ты не закричишь от боли". Он также упрекает меня в отсутствии реакции и участия в нашей паре. Какая пара? Я не знаю никого настолько крутого, чтобы выдумать со мной какую-нибудь похабную историю. То, как он меня представляет, ясно показывает, что мы не знакомы. Видимо, он решил исправить этот факт. Я достаю из сумочки мобильник, пытаясь восстановить контроль над собой. Так как письма стали источником беспокойства, я передаю их директору балета, который связался с полицией. К сожалению, на данный момент у инспекторов нет никаких зацепок, и, по их словам, беспокоиться не о чем. Il я слышала, что большинство анонимных сталкеров никогда не переходят к делу. А как же остальные? Мне не дали ответа. Считайте, что я параноик. Ладно, я немного. Допустим, у меня есть естественная склонность все экстраполировать. Но пришло время прекратить эти письма.

— Кейтлин! Ты была великолепна. Отзывы зрителей очень хорошие.

— Спасибо, сэр, но я звоню вам не для этого.

Я слышу, как он вздыхает в трубку. Я ему тоже не нравлюсь. Он терпит меня, потому что я ему полезна. Я приношу ему большие деньги, и он чувствует себя вынужденным прилагать со мной усилия.

— Что я могу сделать для тебя?

— Я получил новое письмо.

— Мы уже об этом говорили. Ты должна пройти мимо и выбросить их, не открывая. Этот человек никогда не пойдет на такое.

— Вообще-то, я получила одну из них у себя дома, а одну проскользнул в мою гримерку..

Наступившее молчание успокаивает меня. Может быть, меня наконец-то примут всерьез.

— Оставь их в охране, когда выйдешь из театра. Я передам их в полицию.

— Спасибо, сэр.

— Ничего, Кейтлин. Наслаждайся своим вечером. Ты заслужила это. Увидимся завтра и поговорим о расследовании.

— Хорошо. Увидимся.

Я испытываю облегчение от этого звонка. Я просто надеюсь, что с этими новыми письмами сделают все правильно. Я уже достаточно боюсь окружающего мира, не прибавляя страха психопата.

Я быстро готовлюсь. Не то чтобы я спешила разыскать родителей, но мне не терпится избавиться от этих проклятых писем, вид которых я терпеть не могу на своем туалетном столике. Я покидаю театр после последнего взгляда в зеркало, доверяя курьерам безопасность.