Фаетон. Книга 5. Троянский конь

V. Speys

Герой книги в Реабилитационном Центре космонавтов встречает свою первую любовь и продолжает подготовку к новым испытаниям космических летательных аппаратов, что влечет за собой невероятные и непредвиденные приключения…

Глава четвертая

Леонид вышел в фойе, окунувшись в привычную, после шумной латиноамериканской компании, тишину. На аллее, ведшей в столовую, он столкнулся с группой бенгальцев, расхаживающих в исподнем белье, которое было им выдано в санчасти центра. Обычаи этого народа были воплощены в подштанниках с болтающимися завязками и полотняных белых рубашках на выпуск, полагающихся к исподнему комплекту. Очевидно, они прибыли совсем недавно на реабилитацию и руководство центра в лице главврача не успело проинформировать о порядках лечебницы. Иностранцы, о чем—то оживленно беседовали, неторопливо направляясь в столовую. Леонид с любопытством стал наблюдать за группой бенгальцев. У входа их встретил сам главврач и отвел в ближайшую беседку, что были разбросаны в укромных местах парка. Леонид же проследовал внутрь. С бенгальцами он столкнулся, на выходе из столовой. Они были уже одеты по европейской моде в пестрых безрукавках, тщательно заправленных в мятые хлопчатобумажные брюки, затянутые кожаными ремнями.

Библиотечный корпус находился в нескольких метрах от столовой и в читальном зале, куда он вошел, стоял ароматный запах восточных пряностей, доносившейся оттуда. Людмила Петровна, библиотекарь центра, работавшая не один десяток лет библиотекарем, встретила его обворожительной улыбкой, скрывающей, как ей казалось, возраст.

— Чем могу служить, юноша? — игриво сверкая серыми глазами, встретила посетителя она.

— Здравствуйте, Людмила Петровна. — Вежливо поздоровался Леонид.

— Можно просто, Люда. — Уточнила библиотекарь. Улыбка медленно сходила с ее лица и, чтобы удержать последние отблески доброжелательности, угасающей улыбки. Леонид успел, выдавливая слова, как затвердевшую зубную пасту из тюбика, — Людмила Пет…, Люда, мне бы в библиотечной сети порыскать найти кое-что?

На вновь сияющем лице Людмилы Петровны отобразились доброжелательные морщинки вокруг сияющих молодостью серых глаз, — Конечно, конечно, юноша. А, что, если не секрет? — не дожидаясь ответа, добавила, — Наверное, стихи о страстной любви, одинокого юноши, к такой же одинокой, страдающей по нем, девушке? — при этом глаза ее закатились в романтическом порыве к воображаемому роману о двух влюбленных сердцах.

— Да, — он хотел сказать, — ″Да нет″. — Но вовремя передумал, добавляя, — Вы, Людмила, наверное, писали стихи в…, — запнулся, снова поправился, — в школе?

— Да что вы, юноша, я пишу их сейчас. Вот послушайте:

— «…Тихой, вкрадчивой, ходьбою,

Ночь, наполнена тобою,

Улицей прошла.

Утро, светлою зарёю,

Лучезарною игрою,

Следом привела.

День, зажегся ясным светом,

И лучом, в янтарь одетым,

Засиял огнем.

Только нет тебя со мною.

Не согрета я тобою.

Блекнут краски днем…»

Людмила Петровна вздохнула при этом, глаза ее увлажнились. Видно так и не встретила она свою любовь, работая здесь в реабилитационном центре долгие годы библиотекарем.

Чтобы как—то утешить бедную женщину, Леонид сказал, что-тоже пишет стихи. Глаза библиотекаря снова обрели прежнюю игривость: — Обязательно прочтите. Не стесняйтесь. Я вас внимательно слушаю? — она с крайним, и каким то, не естественным для ее возраста, любопытством, уставилась своими огромными серыми глазами на Леонида, облокотившись на стойку локтями, и подперев подбородок ладонями обеих рук, приготовилась внимательно слушать. Леонид, смущаясь и краснея, стал вспоминать школьные стихи, когда—то давно, посвятив их однокласснице, влюбившись без памяти:

— ″Я, вечер, помню, наш с тобой!

Вечерний сумрак лег.

И взгляд, девичьей красотой,

Что за собой увлек!

На кладке ты стоишь ручья.

И стройный тополиный ряд.

Ты говоришь мне: — Я ничья!

Деревья в лад шумят.

— А, чья, чья, чья? —

Спросил вдруг пеньем Соловей.

И вторя песне соловья,

Сказал я: — Будь моей! ″

— Какие прекрасные стихи. Скажите, а вы не пробовали печататься? — вспоминая свой горький опыт в попытках, в какой-нибудь провинциальной газетенке напечатать хоть что-нибудь из своих многочисленных любовных стихотворений, спросила Людмила Петровна.

— Да мне, как—то это не приходило в голову. — Ответил Леонид, — Людмила, так вы мне выдадите ноутбук.

— Да! Да! Конечно. Садитесь вон туда за самый лучший столик, я сейчас подключу интернет.

Леонид уселся на указанное место и принялся просматривать, на объемной, мерцающей голубоватым свечением, четкой картинке, информацию, меняя ее прикосновением своих пальцев, так, словно нажимал на невидимую клавиатуру. Его интересовало все связанное с гравитационной природой тяготения. Возможные исследования в области выталкивания пространством материи, и связанные с этим явлением феномены. Искомую статью ему удалось найти в бюллетене Академии Наук УССР за 1985г. В ней Академик Колесников Валентин Альбертович, доктор физико—математических наук сделал сенсационное открытие под названием «Объяснение природы происхождения гравитации», датированной 24 апреля 1985 годом. Леонид прочел ее и решил подробно записать для более глубокого осмысления. Заглянув на форум по откликам ученных на сделанное открытие и не найдя там ни одного положительного отзыва, Леонид принялся переписывать статью на листках писчей бумаги шариковой ручкой. Людмила Петровна, украдкой наблюдавшая за действиями Леонида, следила со своего монитора за его поисками. Через некоторое время она вышла из—за своей стойки, подошла к Леониду и положила ему на стол копию статьи, которую успела отснять на бумагу со своего монитора. Кразимов поднял на нее удивленные глаза.

— Людмила, спасибо! Но, я все же изложу ее обыкновенной шариковой ручкой на этих вот листках для того, чтобы вникнуть в ход рассуждений профессора и дополнить может быть своими выводами и замечаниями.

— Извините, Леонид, я вам хотела помочь. — Зардевшись, ответила библиотекарь.

— Давайте-ка сюда, мне копия пригодится, для сверки со своими выводами.

Библиотекарь ушла за свою стойку и углубилась в чтение книги, а Леонид продолжил переписывать статью, подробно, излагая мысли профессора, на бумаге, углубляясь в теорию открытия происхождения гравитации:

Итак, выталкивающая сила пространства возникает из—за разности численных значений плотностей материи и пространства, равенства между

которыми нет, для каждой конкретной плотности существования пространства и материи, есть пределы, к которым стремятся эти плотности.

На основании открытия можно сделать вывод, что Вселенная состоит из двух плотностей пространства и материи, в которых действует выталкивающая сила.

В плотности пространства, действует выталкивающая сила материи, которая способствует концентрации пространства в пространственную плотность, пространственное тело.

В плотности материи, действует выталкивающая сила пространства, которая способствует концентрации материи в материальном теле.

Эти выводы никоим образом не противоречат философской трактовке существования пространства и материи: ″Пространство — это форма бытия материи. ″ [2], стр.59…61., а лишь дополняют наше представление о единстве пространства и материи.

Итак, исходя из вышеизложенного, можно так же сделать вывод, что материя возникает из пространства при достижении пространственным телом предела плотности материи, а затем концентрируется, под действием сил выталкивания пространства, в материальные тела.

И так же можно сделать вывод, что пространство возникает из материи при достижении материальным телом предела плотности пространства, а затем концентрируется, под действием сил выталкивания материи, в пространственные тела.

В нашей материальной плотности конкретное подтверждение ″поглощения″ материи наблюдается в Космосе белыми карликами и черными дырами. На основании вышеизложенных выводов можно сказать, что белые карлики и черные дыры — это материальные тела, где достигается равенство плотности вещества пределу плотности пространства, что и приводит к превращению материи, в этих системах, в пространство, которое затем выталкивается материей и концентрируется в пространственные тела.

Возникновение вещества из пространства наблюдается в кольцах Сатурна, как наглядный пример достижения пространственным телом предела плотности материи, а затем выталкивается пространством на поверхность Сатурна.

Закончив писать, Леонид задумчиво стал смотреть в окно. Удивительно, столько прошло десятилетий, а проблема гравитационной силы так и не решена. Он нашел на форуме несколько отрицательных отзывов на открытие профессора Колесникова. С какой язвительностью писали ученые замечания на его работы. Конечно, открытие меняло коренным образом представление ученого мира о природе Вселенной, конечно, это не могло нравиться многим, кто долгие годы делал имя в ученом мире на структуре строения Вселенной. Терять такую кормушку никому не хотелось и те, кто был против открытия, делали все, чтобы не дать ход новому взгляду на строение мира. Но ответы профессора были настолько корректны и умны, что мерк язвительный укол очередного ассистента, который, пытаясь, подольстись руководителю, своему профессору, давал свои критические замечания. Вот одно из таких ″замечаний″:

″У пациента (пациента зачеркнуто и далее), ой ошибся, много забавного в его работах″, подпись, Некто. На что профессор отправил на форум ответ этому некто, а именно, следующее:

″На реплику придворного Шута: «This is nonsense, stupid!»

Уильям Шекспир, ″Король Лир″ акт 1, сцена 4. ″ в переводе с англ., звучит как: ″Это вздор, дурак! ″

У профессора были и другие ответы, но все они несли в себе только сострадание и боль за то, что ученый мир не хочет понимать суть проблемы, а тем более нарушать свое комфортное существование в науке. Следы профессорских работ теряются в тех далеких 80 годах двадцатого века. За это время и в начале двадцать первого века, ученные углублялись в изучение микромира. Были построены и запущены мощные коллайдеры. И самый крупный из них на границе Франции и Швейцарии. Но ответа на природу гравитации он так и не дал. На пороге половины двадцать первого века, ученные всего мира, бьются над проблемой происхождения гравитационной силы безуспешно.

Леонид вздохнул, взгляд его остановился на стройном Кипарисе за окном. Было уже 20 часов 10 минут. Еще сияло солнце, испуская угасающие вечерние лучи заката на верхушку кроны. Выключив свой компьютер, он перевел взгляд на рыжую копну крашеных волос Людмилы Петровны, видневшейся из-за библиотечной стойки.

— Людмила! — окликнул он библиотекаря.

— Да! Я знаю. — Поспешила ответить женщина, — Что, Вы мне скажете?

Это озадачило Леонида: — ″Что она хочет этим сказать? И на что надеется? ″, — подумав, он нашелся: — А что вы бы хотели услышать?

— Ну, — игриво, закатывая глаза, начала говорить библиотекарь. — Что время позднее. Ну, что рабочий день у меня до восемнадцати ноль, ноль.

— Но, библиотека в вечернее время работает до двадцати ноль, ноль. — Сделал попытку возразить Леонид. Людмила Петровна залилась краской. Не нашлась, что сказать. Он встал из-за стола, подошел к стойке.

— Спасибо, Людмила. — Коротко ответил и вышел в коридор. Закрывая за собой дверь, услышал в след: — Какая я ему Людмила? Я Люда…