Утерянная блажь. Плен

Stasia S.

Сборник содержит части (с 6 по 10), ранее публиковавшиеся отдельными изданиями. Блажь – это фантазия, не имеющая ничего общего с реальностью. О чём принято думать когда видишь насилие? Помочь под страхом смерти или пройти мимо? Что выбрать: сладкий плен или смерть? Что, если у вас отняли святое право выбора с кем и как потерять невинность? Как пережить насилие? Можно ли простить предательство? Как принять и забыть то, что случилось? В какой момент мы действительно утрачиваем детство?

Побег и наказание…

Пятница, 04.06.2004

Вечером мы решили сходить на улицу прогуляться, я давно об этом думала, но не решалась спросить. А тут Павел сам предложил…

Приехала Светлана, наконец отпраздновав своё тридцатилетие, и из гостей вернулся Денис. Так что мы были вполне как большая крепкая семья, только это была чужая мне семья.

Я несмело вышла из входной двери, аккуратно переступая порог, будто всё ещё не веря, что это происходит на самом деле. Мне не верилось, что я чувствую ветерок на своей коже, понимаете ли Вы, что я уже чуть ли не похоронила себя в этом доме…

Мне красочно казалось, я больше никогда не выйду на улицу, никогда не почувствую на коже солнечного тепла и твёрдого асфальта.

Мне было так плохо в этом доме, я устала, устала жить в неволе, незнание убивало меня. Я почувствовала, как подступает ком к горлу и почти прослезилась, но не успела — меня за косу дёрнул Павел. Не знаю, я обернулась на этот жест, но лишь улыбнулась. Мне в тот момент показалось, что он ждёт от меня именно такой реакции. Улыбка на озорную шутку, и ничего больше. Мне было очень страшно в его присутствии.

— Милая, как тебе прогулка? Улыбнулся Павел.

— Тепло, солнышко, хороший день… Растерялась я.

— Свежий воздух какой… Сказал Павел как ребёнок, умилённо.

— Пап, мы можем поговорить? У меня тут темка серьёзная. Спросил нагло Ден, глядя на меня с подозрением.

— Паша, мы тогда пойдём сад посмотрим. Отчиталась Света, даже не спросив меня — может, я не хочу глазеть на их дурацкие цветочки.

— Ой, Светлана, а что там? Увидела я впереди купола палаток, похоже, там был рынок.

Сестра Ирины

Сокова (Сумова (Мишлинова)) Светлана Альбертовна. 01.06.1974

— Базар сельский приехал… Каждую пятницу приезжают… Иногда там можно что-то интересное прикупить. Проговорила собеседница, не отвлекаясь от каких-то ягод в парнике…

— Подойду ближе… Сказала я и прошла чуть вперёд, увидев, как по территории шастает народ — укорачивая себе дорогу.

У меня тут же появилось желание кому-нибудь пожаловаться — может, мне помогут и я выберусь наконец отсюда… Мне было страшно, но в то же время страх гнал меня вперёд. Я уже начала обдумывать, как попросить о помощи.

Насколько хорошо бы он ко мне ни относился, — я живу в неволе и на пороховой бочке. Мне страшно каждый день засыпать, не зная, что будет завтра, как я буду жить и буду ли?

Вопросов гораздо больше, чем ответов. И именно это меня пугало во всём этом безумии. Я посмотрела в сторону входа в дом, там стояли Павел и Денис.

Они о чём-то спорили, было слишком далеко, чтобы что-то услышать, но их выражения лиц меня пугали. Ден курил, отец давал ему затрещины и отбирал сигареты: «вот это точно с ним не вяжется», — подумала я и прошла ещё чуть вперёд…

Практически передо мной из-за кустов вышли две девушки, точнее, там была тропинка… Дорожку скрывал огромный куст сирени, кажется… Плохо я в этом разбираюсь. Мне стало очень интересно, и я решила пройтись за ними, оглянувшись…

— Олька, какой дом красивый… Сказала одна из них…

— Дашка, здесь тот чудик живёт мелкий, который нас клеил на той неделе — помнишь? Сказала другая.

— А чего мы струхнули-то? Перекосило первую…

— Не знаю. Мутный он какой-то! Перекосило и вторую.

— Оля, а смотри, он стоит — пойдём подойдём… Спросила идущая справа девушка у подруги.

— Не-а, смотри — видишь там мужик взрослый? Мне Катька такое про него рассказала — он маньяк… Говорит, он её раз семь за ночь поимел и ещё хотел, но она уже никакая домой уползла. Испуганно сказала вторая, а мне стало интересно — неужели?

Я шла за ними довольно долго, а они наматывали круги, что немного изводило, зато я подумала…

Мне стало жарко — всё-таки уже июнь, а я вышла в кофте, сняв её и складывая, я продолжала думать: «Что я им скажу? Как попросить помощи? Извините, девушки Вы, мне не поможете? Или сразу сказать — позвоните в милицию! Или позовите на помощь»? Что? Что я им скажу?» — Ещё минута, и я увидела калитку впереди, она была открыта, можно было выскочить в неё и кошмар кончится… Но нет, меня схватила за руку Светлана.

— Это что ты удумала? Жить надоело? Трясла меня Света.

— Я не знаю, просто гуляла… Там эти девушки… Но та меня оборвала.

— Пашка разрешает им проходить через территорию, если они не будут смотреть по сторонам, а лишь под ноги… Указала она пальцем на девушек и на асфальт под нашими ногами.

Мне показалось это странным. Девочки обернулись, остановились на мгновенье, будто задумались, глядя на нас, и ускорили шаг, ускользая словно призрак.

Развеялись как утренний туман, я даже подумала на секунду: «Может, мне всё только приснилось». Мне так хотелось, чтобы это был сон, самый дурной сон в моей жизни, ведь сны не могут тебя убить…

Призрачный шанс моего побега был уничтожен и потерян именно в этот момент, когда они ушли, мои силы иссякли.

— Почему они здесь были? Куда ведёт эта калитка? Спросила поспешно я, но Света больно дёрнула меня за руку.

— Если бы ты ушла, он бы не погладил тебя по головке. Пойми, ты сейчас его вещь! Игрушка! И пока ты ему не надоешь или пока не умрёшь — ты лишь его игрушка… Пошли к нему — сама узнаешь… Сказала она, схватив меня за волосы.

— Светлана, пожалуйста, я хочу домой… Хочу к маме с папой — домой… Отпустите меня — я никому не скажу, отпустите меня, пожалуйста! Я Вас очень прошу… Разревелась я, но она не слушала.

Светлана потащила меня за волосы в сторону дома. За что я чётко решила раз и навсегда, что я с ней сделаю…

Подойдя практически вплотную к Павлу, она толкнула меня ему под ноги и сказала что-то ему на ухо…

Я не поняла, что именно она сказала, было не слышно, но меня очень испугала его перемена в лице…

— Малыш…, хочешь домой? Спросил он, как-то натянуто и нежно подавая мне руку, я встала на ноги.

— Хочу… Проблеяла я, ожидая, что будет дальше.

— А чем ты готова пожертвовать ради этого? Спросил он жестоко, показалось мне.

— Не понимаю… Я действительно не поняла, о чём он…

— Почкой или печенью? Переспросил он, а я сглотнула.

— Шутите? Решила я уточнить…

Но он подошёл ко мне вплотную и улыбаясь как маленький ребёнок. «Как невинно», — подумала я…, но тут же была выбита из колеи.

Только Павел сделал шаг в мою сторону, всего лишь один шаг, он ударил меня сильно в живот… Я согнулась пополам, обхватывая руками живот, и сплюнула кровь, кажется, я прикусила язык…

Он взял меня за волосы, намотав их на кулак, выпрямил меня резко и, всё так же приторно сладко улыбаясь, спросил:

— Всё ещё хочешь домой? Мне было очень больно и страшно.

Я отчаянно замотала головой в надежде, что он мне поверит, и он поверил. Или просто сделал такой вид. Мне в тот момент было не до того, чтобы проверять. Отпустив меня, он вытер руку об штаны, точно я грязная, и показал рукой — мол, домой её…, после чего абсолютно со спокойным видом повернулся к Денису.

Меня же за плечо взял охранник и попытался затолкать в дом, но мне было больно двигаться, казалось, что я не могу нормально вздохнуть, было тяжело, больно…

— Ну чего решил? — Я поехал? Поинтересовался Ден…

— Ну чего? Ты всё понял, что надо передать Романову?! Смотри, напутаешь — закопаю… Сказал грозно Павел, после чего Денис со Светой удалились, а хозяин дома, отмахнувшись от охранника, потащил меня в дом сам, больно схватив за плечо…

Я всё думала, кто этот Романов? Мне уже не первый раз попадается эта фамилия, и очень интересно — кто это?

Как только мы поднялись в угловую комнату, Павел швырнул меня на кровать. «Вот блин, неужели снова?», — пронеслось в моей голове. Но, как ни странно, он не собирался со мной ничего делать.

— Теперь ты будешь жить здесь, со мной, в этой комнате. Сказал он чётко и при этом довольно мило…

— Что значит «с Вами»? А спать я на полу буду? Спросила я, не успев подумать.

— Лерочка, милая, слушай, что тебе говорят, будешь жить со мной… Топай бегом в комнату Дениса и перенеси сюда свои вещи… Павел натянуто улыбнулся, а я решила его не злить и сходила за вещами.

— Я принесла! Доложилась я, придя в комнату Павла.

Он лежал на кровати, обёрнутый полотенцем, а у меня появились недобрые мыслишки. Что он решил со мной сделать? Да, мне было очень страшно, и я уже не знала… Что лучше — отдаться самой или умереть? Что будет менее болезненно?

— Прелесть моя, располагайся, место в шкафу я освободил… Кстати, открой ту сумку справа, там одежда — посмотри, что понравится… Сказал он, потягивая какой-то коричневый напиток из стакана со льдом…

Я посмотрела в сумку и удивилась. Там лежали роскошные вечерние платья и довольно дорогие, все с бирками и абсолютно все моего размера.

— Павел Алексеевич, а можно я возьму это голубое? По-моему я уже оборзевать начала…

— И всё? Спросил тот удивлённо…

— Вот это розовое мне тоже нравится… Сказала я без грамма сомнений.

— Отлично, я так и думал. Иди ко мне! Это прозвучало довольно грубо, но я его почему-то боялась и не спеша подошла.

— Что Вы хотите со мной сделать…? Колени затряслись.

— Раздевайся… Скомандовал Паша.

— Что? Простите? Недопоняла я…

— Я сказал: разделась живо! Сказал он, вставая с кровати, а злить его так не хотелось.

— Хорошо-хорошо… Можно только полегче, пожалуйста, я очень боюсь боли… Заверила я.

И с глазами, наполняющимися слезами, промямлила я последнее. Даже не знаю, что на меня нашло. Руки дрожали, мысли путались, а тело угрожало умереть от разрыва сердца… Мне было очень страшно.

Павел неожиданно подошёл ко мне, медленно наклоняясь, прижимаясь частично своим бедром ко мне, — поставил стакан на стол позади меня.

То, как он поставил свой стакан, его холодность и спокойствие пугали меня, сильно… Такие люди, как он, я так понимаю, на многое способны.

Павел, поставив стакан, просто порвал посерёдке мой топик, и следом сорвал с меня и шорты… Я осталась в нижнем белье, краснела и стала автоматом прикрываться, но он одёргивал мои руки, было неприятно.

Секунда, и он развернул меня к себе спиной, расстегнул одним движением лифчик и прижался к моей попке… У него всё работало… Мне стало так страшно, что я заревела, закрыв руками лицо, горько так… На что он хмыкнул и, отшвырнув меня на кровать, просто ушёл…

Я не видела его два дня. И всё это время я только и делала что думала, думала…, всё время думала. Что там про него говорил Алексей… Пять минут? Или что-то про гуманные меры…?

С какой лёгкостью Павел порвал на мне одежду, у него не было никаких преград к тому, что он мог бы сделать со мной — всё, что ему придёт в голову, но нет?..

Павел меня решил помучить, он негуманен… Маньяк какой-то — психологический… И что он этим добьётся? Затравит меня? Замучает? Я быстрее сойду с ума с такими играми.

Странно, что и Дениса не было. Ни Иры, ни Светы, никого, лишь охрана на выходе из дома, но мне казалось, они гомики, так ворковали между собой. Я даже спускалась вниз, чтобы послушать, — это меня веселило… Они точно были друг в друга влюблены. Это прям невооружённым взглядом видно было.

Странно, очень странно. Наверное, Павел специально взял в охрану голубых, чтоб они девушек его не трогали… Хотя это не моё дело, не так ли?..

Это одиночество сводило меня с ума, я хотела есть, ведь с готовкой у меня туго, и вообще мне казалось, что меня тут бросили…

Я уже решила, что сошла с ума, когда поняла, что начала скучать по Паше. Пока его не было, я спала в его постели. Его подушка пахла таким волшебным ароматом, что-то морское, думаю, это был Dolce&Gabbana, но я могу ошибаться…

Я нуждалась в чём-то, чтобы отвлечься, и я поняла, что с ним мне надо подружиться. Как бы мне этого ни хотелось, как бы ни было страшно, как бы ни было противно — мне надо с ним подружиться.

Понедельник, 07.06.2004

Павел приехал при полном параде. Я даже не могла поверить своему счастью. Я чеканулась, это даже уже не было для меня вопросом, лишь сплошные утверждения… Я так скучала по нему, что чуть ли не выла…

Где-то я о таком слышала… Кажется, в программе про психические расстройства. Что-то про патологическую привязанность к агрессору.

— Малыш, как дела? Спросил вошедший в комнату Павел…

— Как дела? Плохо — скучала. Не стала я врать.

— Даже так? Расхохотался он.

— Да, где Вы все были? Спросила я, явно перегнув в наглости.

— Где я был? Тебя это не касается, и не смей даже думать, что я буду давать тебе отчёт, соплива слишком. Он был груб.

— Павел Алексеевич, а как насчёт того, чтобы обо мне позаботиться? Решила я его пристыдить.

— Не понял! Впал Павел в ступор…

— Я есть хочу, и вообще я тут на стенку от скукотищи лезу… Мой страх явно атрофировался…

— Хм, ну да, ну да… О-о-у, я кое-что придумал, куколка… Расплылся он в такой пошлой улыбке.

— Что именно? «Ой, не к добру он такой…» — подумала я.

— Топай в душ, сейчас приду. Сказал он как-то загадочно, а я, глубоко и тяжко вздохнув, поплелась в ванну.

Уже раздевшись и залезая в ванну, я вдруг подумала, а с какого это я перепугу-то пошла в ванну? Мыться посреди дня? — Пожала плечами и включила воду.

Под шум воды я не заметила, как открылась дверь и зашёл Павел, дверь ванны не закрывалась…

Он тихо прошёл за моей спиной и залез в ванну, а я вскрикнула и стала прикрываться, но получалось плохо… Больше было похоже на то, как корова на льду танцует…

— Что-то не так? Пошло спросил Павел…

— Я, я…, я… Возмущена я… Первое, что пришло мне в голову.

— Да? Ну что ты, всё хорошо, ты прекрасна! Сказал он, жадно оглядывая меня.

Я же смотрела ему в глаза, боясь опустить взгляд — ведь он тоже был голый. Не знаю, но мне почему-то было страшно неловко туда смотреть. Неловко было думать о том, что это неспроста.

— Я, кажется, не хочу больше мыться… Мне больше не хочется… Сказала я, сделав попытку вылезти, но Паша схватил меня за плечи и при этом мы чуть не упали…

— Стоять, Зорька! Велел он мне и вырвал из моих рук душевой шланг…

Он стал поливать меня и, в общем-то, мыть… «Какая наглость», — стучала молотом в голове мысль, но я не решалась ничего сделать… Просто стояла и ждала, что будет дальше, делая робкие попытки прикрыться, впрочем, безуспешные…

Павел легко, я бы даже сказала нежно, гладил мои плечи, медленно проводил по груди, избегая области вокруг сосков. Со временем я понимаю, что это было сделано намеренно…

Он трогал мои бёдра, от каждого прикосновения его рук я вздрагивала всем телом в ожидании будущего.

Его рука коснулась моей попки, и я чуть было не наградила его пощёчиной, но вовремя опомнилась…

Павел практически насильно убирал мои плотно прижатые к телу руки. Подавляя любой мой протест против его манипуляций, он сглаживал любое моё сопротивление, мне было не по себе.

Мне было страшно неловко оттого, что он смотрит, оттого, что сейчас происходило… Я боялась хлобыстнуться в обморок и всячески пыталась себя отвлечь, а заодно думала — как отвлечь его?..

— О чём Вы думаете? Спросила я неожиданно…

— Хм, прекрати мне выкать, заколебала уже… О чём я думаю, тебе знать ещё рано, подрасти надо. Сказал он как-то отрешённо.

— Я не хочу больше мыться… Пожалуйста, давайте больше не будем?! Собрала я всю себя ради одной фразы, и то не очень-то уверенно сказанной.

— Пошли! Вылез Павел Алексеевич из ванны и подал мне полотенце…

Уже в комнате он подтолкнул меня к кровати и запер дверь на ключ… «О Боже» — подумала я и плюхнулась на кровать. Мне хотелось рыдать от бессилия, но слёз не было. Я не знала, что мне делать…

Павел медленно подошёл ко мне, и подав руку, поднял на ноги с постели. После чего нежно стянул с меня полотенце.

Мне было дико неловко, а он оглядывал меня с ног до головы и ещё к тому же крутил по кругу.

Он рассматривал меня как товар на витрине, и это бесило. Мне было серьёзно обидно от его обращения со мной, но, как Вы понимаете, я ничего не могла с этим сделать.

Не знаю, правда ли то, что про него говорил мне Алексей? Правда, что-то рассказывала Ирина, я не знаю, но, мне кажется, после того удара в живот, он может сделать со мной всё, что душе будет угодно.

Поймите меня правильно, я просто хотела отделаться малой кровью. Я не хотела страдать, зачем? — Ведь он всё равно сделает это со мной, но я хотя бы буду цела костями и сохраню свою вполне привлекательную внешность. Надеюсь только на то, что не для гроба, а для жизни. Я отчаянно хотела выжить…

После разглядывания моей наготы хозяин дома завалил меня на кровать и стал целовать моё тело…

Падая на постель, я видела, как он наступает коленом на край кровати, как он наклоняется надо мной, нависая с полминуты…

Видя это, я думала лишь о том, чтобы мне не было больно, я уже не надеялась, что он отпустит меня девочкой. Я была уверена, что если Павел не захочет сейчас, то получит это в следующий раз. Всё равно как, — мне было уже всё равно. И, как говорят, моё мнение к сожалению, совсем уже не котировалось.

Паша начал свои поцелуи с моего пупка, это было щекотно и весьма, мне кажется… Я даже хихикнула немного от прикосновения его тёплых губ к моему животу.

Впрочем, тут же мне стало стыдно, и я извинилась, но услышала только: «Тихо, детка, не бойся!», — это звучало совсем не страшно…

Он стал подниматься к груди, а я давилась, чтобы не рассмеяться, сконцентрировав своё внимание на какой-то жуткой картине на стене. Кошмар какой-то из разряда: «Брат квадрата Малевича». Я зависла слегка, разглядывая жуткий треугольник.

Мне было приятно то, что делал в тот момент со мной Павел. Сквозь страх — приятно, но я не знаю почему, это было выше моих сил. Я, подсобравшись с духом, стесняясь, предоставила ему свою шею…

Его поцелуй в ушко заставил меня съёжиться, но он, удержав мой подбородок, поцеловал меня в губы. Впрочем, вот после поцелуя в губы он почему-то рассмеялся сам, но продолжил целовать мою шею…

Мне было приятно и нет, это трудно объяснить — я плохо понимала всё происходящее. Больше я склонялась к тому, что происходящее мне нравится, но не с ним… Или, может, просто не сейчас — не он в моих мыслях…

Пока я углубилась в родные мысли, Павел стал целовать меня прямо под пупком и опускался ниже… Я вздрогнула, поспешно дёрнулась и прикрылась, но он очень быстро подавил эту манипуляцию…

Он разжал мои руки и отбросил их в стороны, словно те — тряпочки, а потом с силой раздвинул мне ноги и стал целовать там…

Мне инстинктивно хотелось извиваться, и я вырывалась, но он крепко меня держал. И, каюсь, через «пару» секунд, я сдалась. Я уже мечтала, чтобы он не останавливался… Это было божественно… Я не хотела, чтобы это заканчивалось…

Мне не понятно, как так, но чувствовала я себя свободной, даже почти расслабилась, пока он там, ну вы понимаете…

Я на автомате перебирала его густую шевелюру, и, каюсь, дёрнула в процессе распада на атомы, а он спустил.

Мне было очень хорошо, но всё, как говорят знающие люди, не вечно…, и, получив удовольствие, я должна была подарить его Павлу…

«Вот чёрт!» — подумалось мне, ведь я его так боялась, а вдруг я его укушу? Или, может быть, ему не понравится?

Я сомневалась, но я всё же взяла его «друга» в рот, а для начала облизала — да, я уже знала, что надо делать, к тому же посмотрела пару фильмов.

Наигравшись, стала сосать… Блин, мне не верилось, что я это делаю… С ним было тяжелее, нежели с Лёшей. У Паши эта штучка больше, точнее толще как-то… Фу, извращение какое-то.

Вынув изо рта, я его стала облизывать и щекотать языком, по крайней мере, пыталась. Это всё проклятое кино Дениса. Там и не такие знания почерпнёшь…

Мне казалось, я всё делаю правильно и Павлу нравится, он даже вроде постанывал, а мне было довольно забавно слышать такие звуки, и я инстинктивно начала ускоряться.

Ещё несколько секунд, и он закончил, облив мне шею и грудь…, я вовремя отвернулась, но всё равно мне было очень неприятно.

«Господи, какая гадость!» — подумала я, но я ничего не сказала… Его лицо было счастливым, и мне не хотелось менять это выражение…

Павел, взяв какие-то вещи, ушёл, а я пошла мыться, на всякий случай приткнув шваброй дверь…

Даже не знаю, думала, это поможет мне чувствовать себя спокойнее, я лила на себя воду из душа, сидя в ванной и плача. Мне было противно и страшно, но я не могла ничего поделать со своим невольным положением, и от этого было только хуже.

Я понимала то, что Павлу нужно больше и он это получит так или иначе, но я не знала, хватит ли у меня сил вытерпеть это испытание с достоинством…

Когда я вышла из ванной, то меня позвали кушать, а после, вечером, мы пошли гулять… Впервые для меня готовил Павел, до этого еду готовила или привозила готовой Ирина. Видимо, она сказала ему, что из меня повар никудышный.

На столе стояли пельмени, в тарелке был порезан огурец и в блюдце нашинкованная зелень. Также стоял чай, всё вкусно выглядело, но аппетита не было…

— Огурцы свои, из сада, зелень тоже… Я не знал, ешь ли ты это, всё отдельно поставил. Почесал мизинцем Павел впадинку под носом.

— Можно мне, пожалуйста, молока в чай? Спросила я, усаживаясь за стол.

— Гадость… Поёжился Павел.

— А мне нравится. Пожала я плечами.

— Белому другу тоже, особенно после огурцов. Сказал смеясь Павел, но молока немного капнул.

— У меня довольно крепкий желудок. Какие планы на вечер? Осторожно спросила я, запивая пельменьку чаем…

— У меня на тебя отличные планы. Развлекательные, я бы даже сказал. Подмигнул мне Павел, щёлкая по носу.

— Насколько развлекательные? Больно будет? Спросила я, глотая ком.

— Слушай, расслабься! Чего тебе Ирка про меня наболтала? Я, пока добрый, бить не буду. Рассмеялся он, а мне подурнело, переволновалась.

— Не надо меня бить, я буду послушной… Допила я чай, подозрительно на него смотря.

— Посмотрим на твоё поведение, там подумаем, может, и не буду. Собрал он посуду в раковину и жестом показал, что хочет, чтобы я помыла, а сам облокотился о стол.

— Ладно, а когда я помою, что будем делать? Спросила я, закатывая рукава на рубашке.

— Даже не знаю… Ну, если бить тебя нельзя, можно пойти погулять… Как-то неуверенно, посверлив меня взглядом, спросил мой новый «друг».

Вечерний свежий воздух, какое-то чувство свободы, совершенно несовпадающее с реальностью — это чувство пьянило меня…, но мне хотелось быть свободной, а не только вдыхать её крохи.

— Лера, держи, ты заслужила! Протянул мне Павел мобильник…

— А что мне с ним делать? Кажется, очень глупый вопрос задала я ему.

— Позвони домой, но без глупостей! Сказал он удивлённо.

При этом в его голосе чувствовалась реальная угроза… Я не могла поверить своему счастью… Мне даже не пришло в голову, что он сделал не по доброте душевной, а чтобы поиздеваться.

— Алло, мама?! Мамочка, привет… Заревела я…

— Валерия…, Лерочка, где ты, мы тут с ума сходим… Заревела и она…

— Мам, я Вас с папой очень люблю и Альку… Мам… Проревела я, и Павел отобрал у меня телефон…

— Хватит, милая… Сказал он с невозмутимой улыбкой.

Я удивлённо посмотрела на него, а он улыбнулся, и я убежала в дом плакать… «Всё-таки он садист», — подумала я…

Он пришёл ко мне часа через два, я вспоминала стих, который мы переписали с Лёшей, и тихонько его напевала. Всё-таки эта неопределённость — что со мной будет, это пугало меня, я скучала по родителям, очень, я так хотела домой…

Девочка-хамелеон

Мне с тобою общаться легко,

Говорить, и смеяться, и слушать.

Ощущая тепло твоих рук,

Мне так просто забыть себя.

Мне порой столь легко и понятно…

Так тепло и легко с тобой рядом,

Так легко, что проблемы уходят,

В отступление уходят немедля.

Что ночью, что днём я иная совсем.

Мой день протекает подобно цветку,

Я — цветок в саду посреди сорняков.

Лишь невинный садовый цветок…

А ночь для меня — расцвет тёмных сил,

Я подобна кошмару в ночи.

В ночи, когда тени восходят на трон.

Я внутри наливаюсь проклятьем…

Я другая совсем с тобой…

Я могу быть одной и пустой.

Но, примерив сотни лиц для тебя,

Я могу быть другой — настоящей, как жизнь.

Лишь моя оболочка — мой внешний вид.

Внешность — мой главный предатель.

Днём и в ночи на лицо я как вечность.

Вечно другая и такая чужая.

Лишь в душе я немного теряюсь,

С тобой я меняюсь — взрослею…

И порой я подобна медали…

Я бываю пассивна, скромна.

Я с тобой половинка медали:

То наивна, как кукла, то грешна и развратна.

Не губи меня рано, пойми:

Я невинный цветок, что жизнь познаёт…

Stasia S. ©

Я сидела за столом в комнате Павла и писала в новый импровизированный дневник, как прошёл мой день.

Павел Алексеевич подошёл ко мне сзади, как ни в чём не бывало и довольно мягко поцеловал в плечо… Я немного дёрнулась от неожиданности и повела плечом, но он, дёрнув меня за косу, поцеловал наполовину в губы, наполовину в щёку.

После чего Павел не спеша снял джинсы и рубашку… Я не прислушивалась, просто ждала, что будет дальше.

— Я никогда не спала с мужчиной. Сказала я, не глядя на него.

— Я в курсе. Ты думай, что я большой и плюшевый медвежонок… Издевался он.

— Я серьёзно. Выключив свет и подойдя к кровати.

— Поверь мне, Лера, я тоже серьёзно. Сказал Павел со вздохом и потянул меня на себя.

Меня слегка потряхивало, я сжалась у стены, а он смеялся… Мне было очень неловко, я не знала, как мне расслабиться, а он ещё и издевается.

Отвернувшись и сжавшись в позу эмбриона, я почувствовала, что Паша двигается ближе. Не знаю, как Вам объяснить и поймёте ли Вы меня, но он принял позу как бы обтекаемо моей и, прижав к себе, обнял… Мне было тепло и даже уютно, не знаю, но я не чувствовала опасности и мне было совсем не страшно.

Вторник, 08.06.2004

Утром я проснулась, как ни странно, отдохнувшей, Паша спал рядом, и это меня даже не напрягло.

Единственное что, я боялась через него переползти, — его нога лежала на мне, — мало ли проснётся и ругаться будет.

Я смотрела на него и думала о том, какой он разный, каким милым «плюшевым мишкой» может быть Павел. Каким монстром, с другой стороны, он может стать, если его раздразнить. Это было сложно для меня.

Мне, двадцатипятилетней, пришла в голову мысль, что тогда я вполне могла бы его задушить во сне… Или я могла зарезать его, и я была бы свободна только потому, что без него терялся смысл во мне.

Восьмого июня 2004 года я настолько кровожадной ещё не была, и, возможно, это хорошо, но с другой стороны, мне не пришлось бы тогда пережить этот кошмар…

— Ты чего? Приоткрыв один глаз и почесав под пупком, спросил Павел.

— Просто смотрела и думала… Честно призналась я.

— Милая, ты меня пугаешь! Иди сюда… Подмяв под себя меня, проговорил ворча Паша.

Он целовал меня, я чувствовала вес его тела на себе, чувствовала его запах, я чувствовала, что живу, но не той жизнью — это не моё, поймите меня правильно, пожалуйста, я жила не по своей воле…

Почувствовав своим бедром то, чего явно сейчас не ждала, я ойкнула, а Павел покачал головой и ушёл… Он не сказал мне ни слова, его просто не было какое-то время и всё тут. Мне снова предстояло быть какое-то время одной.

Я не знаю, даже не понимала тогда себя, я скучала по нему, но в то же время надеялась на то, что он будет в отлучке побольше. Я не видела и не слышала, когда он вернулся, но шестнадцатого июня я проснулась довольно рано.