Утерянная блажь. Книга 5

Stasia S.

Трагедия с подругой, смерть по цепочке событий, просто стоит пережить, вот только как? Предложение руки и сердца, игры с детством и нежелание взрослеть. Похищение и страхи. Что на этот раз? Конец? Что ждёт героиню в странном особняке? Кто его хозяин? В чьих руках на этот раз жизнь Леры?

Глава 30

Ещё одно прощание…

Вторник 30.03.2004 — 08.04.2004 Четверг

Всё было прилично, всё достойно, похороны проходили как обычно в такой ситуации, но хоронить столь юную подругу было очень больно. Её жизнь только началась и неожиданно для всех закончилась.

Женя так много хотела, так мечтала о большой семье, о детях, о шикарной свадьбе, но этому уже никогда не бывать. Как странно, я раньше никогда не думала о том, что терять людей, с которыми вырос, тяжело.

Родители Жени. Шиловы

Анатолий Евгеньевич 05.10.1954, (Артамонова) Мария Игоревна 17.11.1956

Главная героиня

Котик Валерия Александровна

02.05.1986

Подруга Леры

Зайкова Алина Михайловна

11.07.1986

— Здравствуйте, примите соболезнования, мне будет очень не хватать Жени.

— — Взяла я за руку Марию Игоревну.

— Спасибо, Лерочка… Ты в последнее время была почти всё время с нашей малышкой…

— — С её глаз хлынул поток слёз.

— Спасибо, Лера, но нам так тяжело это принять.

— — Обняв жену, сказал со слезами, стоящими в глазах, папа подруги.

— Мне тоже тяжело, что её больше нет — не позвонить, не погулять, её больше нет.

— — К горлу подкатил ком.

— Примите соболезнования… Мария Игоревна, Анатолий Евгеньевич, держитесь. Тяжело, больно…, но ради Жени — держитесь!

— — Обняла Алина родителей подруги.

— Спасибо, девочки, вы обе самые родные и близкие подруги были. Так жаль, ножом по сердцу слово «были».

— — Мама Жени была на грани снова разреветься, но это понятно.

Поминки затянулись, все устали… Я вернулась домой за полночь и провалилась в сон…

Весь следующий день я провела не в своей тарелке.

Мне было тяжело всё это понять, тяжело принять, как и всем, я думаю. Образ Жени, в свадебном платье лежащей в гробу, — наваждение, что ещё долго будет меня преследовать. Мне снились сны о том, как она танцует в пустом зале, словно на балу далёких лет.

Женя очень красиво хорошо танцевала, занималась в кружке, участвовала в соревнованиях, она и посоветовала однажды Стасе танцы, она привела нашу младшую подругу к себе. Она учила «новенькую» на первых парах.

Мне будет очень не хватать её смеха, её танцев, она останется в моём сердце, я вычеркну обстоятельства её смерти из своей памяти. Она просто ушла раньше срока, и это всё…

Весь день меня не покидал осадок сна, Жека танцует в свадебном платье в центре зала, видит меня, смеясь приближается, что-то шепчет, но я не понимаю… Она неожиданно отталкивает меня и тянет руки к родителям, те обнимают её и растворяются в облаке лёгкого дыма.

Помнится мне — проснулась в холодном поту, что-то ныло. Меня мучило дурное предчувствие. Вечером воскресенья, четвёртого апреля, неожиданно позвонил Слава…

Сказал, что родители Жени отравились газом: «Соседи позвонили в милицию, странно пахло на площадке. Родители Жени мертвы, а на столе записка. В ней было всего несколько слов».

Под их короткой совместной предсмертной запиской лежало незаконченное стихотворение их дочери. Слава позже дал мне фото из дела, копию, конечно. Я была в смятении, увидев те странные строчки, они надолго засели у меня в голове. Я много раз прокручивала их, но не смогла отпустить.

Зачем дана была мне жизнь?

За что она была дана?

За что страдаю и умру?

Ведь не жила я ни секунды…

Кто вспомнит обо мне?

Кто пожалеет и поймёт?

Кто принесёт любимые цветы?

— В мой вечный и спокойный дом…

Я не жила, а значит, не умру

Никто не помнит и не вспомнит…

А кто такая эта Женя?

Кому она была нужна?

Никто не ждал, не потерял…

Чужая в жизни я совсем.

Пусть я чужая для своих,

Тогда мне стать своей

Осталось только для чужих.

Быть может, не поймут меня сейчас…

Зато со временем раскаются о том,

Что не смогли сберечь.

А я уйду из жизни…

Чужой мне жизни навсегда.

Я не умру, но я уйду,

Останусь только для себя.

Я успокоюсь и пойму —

Зачем дана была мне жизнь.

Из жизни уйдя, смогу я жить

Не так и не иначе.

Я просто смогу жить…

Не так и не иначе.

Не просто для себя…

Хотя бы для него.

Того, кто так меня достоин,

Вот только кто он?

И как зовут? И где найти?

Я просто хочу жить.

Для этого нужна мне цель,

И всё равно, кто станет ей.

Я просто хочу жить.

Я не жила — существовала.

Без цели, просто так,

Я не умру, но уйду из жизни,

Поставив в сказке точку,

Что вовсе не было в миру…

Stasia S. ©

Как страшно, жизнь вообще страшная штука… Мой стих их довёл? Или то, что написала их дочь? Я виновата? Я не хотела!

Мне до сих пор порой кажется, я виновата во всём, и это очень тяжело… Очень больно так думать.… Снова погибла целая семья, снова трагедия, боль и слёзы, снова это как-то надо пережить, но вот только как — никто не сообщает…

Новый виток отношений…

Как я пережила похороны подруги и её родителей, не знаю, как я пережила все эти смерти? — Я не знаю…

Как это отразилось на мне и отразилось ли вообще? Я тоже не знаю — время покажет, но многие вещи я переосмыслила, многие вещи пытаюсь понять заново, слишком много новых вопросов терзали меня.

Мне предстояло жить дальше, перестать винить себя и заставлять себя думать, что это просто жизнь. Надо понять, что так бывает, и самое главное, что от этого нам с Вами никуда, к огромному сожалению, не деться.

В четверг, восьмого апреля, с самого утра приехал Алексей… Нам было о чём с ним поговорить. Было что обсудить…

Я многое передумала, о многом поразмыслила… В институт я в тот день не поехала — у нас были другие планы… Место учёбы занял кинотеатр…

Друг Леры

Патроновский Алексей Глебович

24.10.1969

Шёл жутко скучный фильм, мы выбрали места на последнем ряду и почти всё время целовались и обнимались, а Лёша ещё и пытался меня ласкать…

Мне всё это нравилось — ему по ходу тоже… Не досмотрев фильм до конца, мы отправились на его московскую квартиру…

Приехали мы довольно быстро. Дома у него хорошо, тесновато, но уютно. Не знаю, почему я каждый раз примиряю чужое жилище к себе, не помню точно, но эта привычка у меня с детства. Надо как-то перестать это делать…

Но особенно мне здесь нравился тот самый диван, где я в прошлый раз уснула. Мы завалились на него, и я начала смеяться.

— Что?

— — Изумился Алексей…

— Смешно просто, чем будем заниматься?!

— — Прохихикала я.

— Тьфу, блин, детский сад…

— — Выругался хозяин дома.

— Что?

— — Теперь удивилась я.

— Да ничего. Умеешь ты кайф обломать…

— — Покосился на меня Лёша.

— Да что не так?

— — Возмутило меня его выражение лица.

— Ну уж сексом сегодня мы точно заниматься не будем… И не смотри так на меня! А то опять истерика случится, только на этот раз у меня. Я тоже живой. Кстати, мы сегодня другим займёмся… Слазь с дивана.

— — Попросил Лёша, подавая мне руку.

— А в чём дело?

— — Мне было неясно.

— Диван разложу, чего… Вроде взрослая, а ведёшь себя как дитё малое и неразумное, вот точно мне Пашка сказал, с такой, как ты, только в куклы играть да сказки читать…

— — Рассмеялся Алексей.

— Это не смешно.

— — Шуточно пихнув его в бок, сказала я.

— Ты, кстати, может, ещё и во время оральных ласк о детстве думаешь…, а? Я уже себя невесть кем чувствую — страшно… Развращаю тут дитё неразумное…

— — Заржал Лёха, заваливаясь на разложенный диван, и утянул меня за собой.

Я упала, и мы стали целоваться… В какой-то момент он перевернул меня под себя и стал гладить моё бедро. А потом вдруг отстранился и задумался.

— Что-то не так?

— — Недоумевала я от его реакции.

— Да нет, просто подумал о Павле, будь он на моём месте — развёл бы тебя, пяти минут бы хватило, ещё бы себя виноватой чувствовала, что, мол, долго уговаривал.

— — Засмеялся Алексей.

— Пять минут — это долго? Что можно успеть за пять минут? Или для него это просто долго?

— — Переспросила я.

— Для него? Очень. Такой он человек.

— — Вздохнул Лёша.

— А почему вы с ним обо мне говорите?

— — Заинтересовало меня.

— А ты чего волнуешься?!

— — Заинтригованно спросил мой дружелюбный собеседник.

— Не волнуюсь я, глупости!

— — Хотя мне было не по себе.

— Вы с девками про что беседуете? Мужикам кости моете? А чего бы и нам тем же не заниматься, только девчонкам, а?

— — Спросил Лёха, подмигнув…

— А кто этот Павел? Что из себя представляет?

— — Мне не то чтобы было интересно знать, кто он, а скорее с кем Лёша говорит обо мне.

— У, Паша… Хороший или плохой — не мне решать, бывает грубым, а любит — так как богиню.

— — Широко улыбнулся Алексей.

— Что значит «как богиню»?

— — Решила я уточнить, мне было тогда ещё незнакомо такое выражение по отношению к отношениям.

— Его жена в шелках купалась буквально. А разошлись — он её возненавидел. Иногда он странный, порой его нелегко понять. Бывают моменты, я не всегда понимаю, реально он говорит или шутит.

— — Задумался Лёша.

— Например?

— — Спросила я, укладываясь удобнее.

— Однажды сидим в хате, на нарах скучно…, до поверки ещё пятнадцать минут, мы давай о великом.

— — Почесав подбородок, ответил мне Алексей.

— Что значит «о великом»? Картины?

— — Я не поняла сразу.

— О жизни, малыш. Паша так пронёс, аж охране понравилось. Мы с ним в одной зоне срок мотали, сидели в одной хате.

— — Я оборвала его.

— Хате?

— — Мне показалось странным наименование.

— Камера.

— — Улыбнулся Алексей и снова меня поцеловал, мы перевернулись, и он снова оказался сверху.

Кажется, ему чем-то приглянулось моё бедро, уж очень наглаживал… Мне стало смешно, а Патроновский посмотрел на меня как-то странно.

— Ты чего?

— — Растерянно.

— Щекотно…

— — Улыбнулась я, тогда он поднял руку выше и стал щекотать…

Ненавижу, когда меня щекочут, я очень высоко хохочу в такие моменты, и это вызывает у меня такое чувство — смущает сильно.

— Ты такая красивая, когда смеёшься…

— — Сказал Алексей, отстраняясь.

— Ты куда?

— — Потянулась я за ним.

— Проголодался. Чай будешь с бутербродами?

— — Спросил Алексей, улыбаясь.

— Подожди, о чём мы говорили?

— — Запамятовала я.

— О Павле, кажется.

— — Хитро посмотрел на меня собеседник.

— Расскажи о нём ещё, пожалуйста.

— — Попросила я.

— Зачем?

— — Спросил поспешно Лёша.

— Просто.

— — Растерялась я.

— Я ревную.

— — Улыбнулся Лёша.

— Мне просто интересно. Говорят, скажи мне, кто твой друг…

— — Я не договорила.

— Я знаю, от чём ты.

— — Покачал головой Алексей.

— Какой он?

— — Подтолкнула я рассказчика.

— Паша такой необычный. Интересный, образованный, сразу видно, что он очень умный и дотошный. Очень любит, чтобы всё было по его и не терпит отказа ни в чём. Никогда лишнего не скажет, не сделает, но и сам не плошает.

— — Рассказывал Алексей, лёжа на спине рядом со мной и перебирал пальцами кончик моей косы, играя с вплетённым бантиком.

— Что значит «не плошает»?

— — Положив голову на грудь Лёши, спросила я осторожно.

— Если что-то пойдёт не так, как хочет он, не так, как договорились, так отделает, что маме только по реконструкции узнавать придётся. Человек слова и дела. А ты чего интересуешься-то так рьяно?

— — Спросил вдруг Лёша…

— Так просто… Вдруг когда-нибудь придётся познакомиться.

— — Отшутилась я.

— Не дай Бог тебе когда-нибудь с ним встретиться. Поняла?

— — Вдруг очень серьёзен стал Лёша, он так в лице изменился, что мне стало не по себе.

— А что такое? Я что-то не так сказала? Я не понимаю!

— — Заинтересовала меня его перемена в лице, мне кажется, он побаивался этого Павла.

— Лера, он не будет с тобой носиться, как я, или даже так, как Кира, он тебя либо трахнет, либо убьёт целкой.

— — Сказал зло Лёша.

— Он на такое способен?

— — У меня что-то ёкнуло внутри. Будто чувство дежавю, не знаю…

— Слушай, он и не на такое способен. Его бизнес, то, чем он зарабатывает себе на жизнь, — это очень страшные дела.

— — Скинув с себя меня, резко сказал Алексей.

— Всё настолько серьёзно?

— — Мне стало страшно.

— Неважно, переспит он с тобой или убьёт — что так, что так — это будет жестоко. По части девок, если они ему нравятся, он беспощаден.

— — Странно сказал Алексей, поглаживая мою косу в руках.

— Что не так?

— — Мне показалось, он что-то не договаривает.

— В его вкусе всегда, кстати, были только блондинки. Пока ты послушна и мила — ты богиня, но потеряешь его интерес — ты труп. Я не шучу, Лера…

— — Он так странно на меня посмотрел, с таким страхом в глазах.

— За что ты сидел? Ярослав Марвин говорил — за врачебную ошибку…

— — Мне было интересно. Тем более я хотела сменить тему. Меня начинал пугать «Павел» уже на расстоянии.

— Ярик не сказал тебе правды?!

— — Удивился Лёша.

— Какой правды?

— — Охнула я.

— Он заставил меня провести операцию их отцу.

— — Будто нехотя ответил Алексей, идя на кухню.

— А что с ним было не так?

— — Стало мне интересно, и я прокричала в след, Лёша вернулся минут через десять.

Пока его не было, я кое о чём думала, точнее, кое о ком, о Павле. Меня действительно стал очень пугать этот человек. Было страшно и странно слушать даже не то, что рассказывает о нём Лёша, страшно было слушать как.

Его голос местами менялся, казалось, он вот-вот дрогнет. Алексей определённо очень боялся своего друга, но мне было интересно узнать — не преувеличивает ли о своём «товарище» мой «друг».

— Что было не так с отцом Марвиных?

— — Спросила я повторно, когда Алексей вошёл снова в комнату.

— Рак, неоперабельный.

— — Задумался Алексей.

— Всё было настолько плохо?

— — Расстроилась я.

— Да, я им тысячу раз сказал, что это только навредит. Виктор понял, а младшенький нет…, упёрся рогом.

— — Зло сказал Лёша и снова вышел из комнаты.

— Что случилось?

— — Заинтересованно спросила я, вновь увидев его.

— Когда их отец умер у меня на столе, младший Марвин посадил меня и лишил будущего.

— — С грустью сказал Лёша, ставя на стол поднос с кофе.

— А потом что?

— — Спросила я, беря чашку.

— Старший помог с апелляцией/кассацией, а после отсидки помог вернуть разрешение на работу, но я смог устроиться только в частную клинику к бывшему пациенту.

— — Задумавшись, ответил мне Лёша.

— По знакомству?

— — Улыбнулась я.

— Точно…

— — Улыбнулся Алексей.

— Расскажи…, мне очень интересно.

— — Беря бутерброд с тарелки на подносе вслед за Лёшей.

— Я когда-то оперировал его и весьма удачно. Удачно для того, кому давали месяцев шесть… Он до сих пор жив-здоров, а взяли меня на постоянную работу, когда я вытащил дочь этого пациента практически с того света после аварии. Собирал по кускам ноги, не поверишь — она даже ходит. Правда, хромает здорово, но ходит на своих двоих, а это уже немало.

— — Алексей выглядел радостным.

— Почему Ярослав с тобой так поступил?

— — Спросила я, и лицо Лёши очень сильно изменилось.

— Младший Марвин всегда был балбесом.

— — Лёша поставил свою чашку обратно на поднос и сел на диван, потянувшись, обнялся с подушкой.

— Ясно, а можно кое о чём личном спросить…?

— — Спросила я осторожно.

— Что ты ещё спросишь?

— — Зевнул Лёха.

— А вот ты мне скажи, у девочек ясно как чего, а у мальчиков как? Ты же медик всё-таки…

— — Мне было неловко спросить напрямую.

— Ты о чём?

— — С сомнением в голосе и на лице спросил Лёша.

— Ну про это… Ну ты должен понимать… Про то…, это самое…

— — Мне кажется, я даже покраснела…

— Н-да, странная ты. Тебе пять лет, что ли? Ну подрастёшь — узнаешь.

— — Шутливо сказал Алексей.

— Ну я серьёзно…

— — Попыталась я настоять.

— Ты думаешь, я расскажу?

— — Серьёзно заметил мой собеседник.

— Ну пожалуйста!

— — Заканючила я.

— Эх, не буду я тебе рассказывать терминологию… Хотя расскажу про девушку, мне тогда было меньше, чем тебе сейчас…

— — Я его оборвала.

— А почему терминологию не будешь?

— — Мне стало непонятно.

— Потому что там большого секрета нет. Почитай книжки, вон там, на второй полке то, что тебе нужно.

— — Сказал Лёшка, указывая пальцем направление.

— А что там с девушкой? Сколько ей было лет?

— — Вставая с дивана, я поставила чашку с остатками кофе на поднос и подошла к шкафу, после непродолжительных поисков вытащив книжку, показала Лёше — тот кивнул, а я раскрыла и начала листать.

— Ей было двадцать семь. Она была у младшего Марвина репетитором по математике, кажется.

— — Задумался Алексей.

— А как ты с ней познакомился, если она со Славой занималась?..

— — Растерялась я.

— Пришёл как-то за ним по просьбе батьки его, а увидел Лиду и не смог отпустить.

— — Вдруг рассмеялся Лёша.

— Почему? Что в ней такого?

— — Спросила я, найдя нужный мне раздел в книге.

— Зацепила, так уж зацепила… Закидывал её цветами, записками с признаниями, встречал, провожал.

— — Улыбаясь, ответили мне.

— И чего, долго ты за ней ходил?

— — Мне стало интересно.

— Всё как надо, через три месяца она сдалась. Многому, кстати, меня научила именно она.

— — Улыбаясь, Лёша провёл пальцем по странице и потыкал в нужный абзац, я стала читать, а он понёс поднос на кухню.

— Чему научила тебя Лидия?

— — Спросила я, когда Лёшка вернулся.

— Тому самому.

— — Рассмеялся Алексей, тыкая на книжку в моих руках… «Энциклопедия половой жизни», 1990 год. Мне стало так неудобно, кажется, я даже покраснела.

— Чему именно научила?

— — Мне было неловко.

— Да много чему, преподаватель от бога, так объясняет, что лично я бы уже, будь мы наоборот, чокнулся от злости, а она ничего — держится.

— — Рассмеялся Алексей.

— Учеником был прилежным?

— — Спросила я хитро.

— Учеником я был весьма вредным, но как никогда старательным. Опыта в два года хватило, чтобы совсем в грязь лицом не упасть…

— — Смеялся Лёша, глядя на меня.

— Прости, с каких лет ты этим занимаешься?

— — Удивилась я, потому что получалось, что я в таком получала паспорт.

— Опустим этот момент, там были свои проблемы и интересы, тебе это знать не обязательно.

— — Покачал он головой.

— А потом что? Встречались? Долго вместе были?

— — Кажется, меня зацепило.

— Встречались мы около года. Потом женился в восемнадцать на её сестрёнке, а той тогда было на год больше. Я не сразу понял то, что с женитьбой мы явно рано…, гулял по-чёрному.

— — Став серьёзным, сказал Лёша.

— А почему гулял?

— — Меня заинтриговал факт такого действа.

— Да не знаю. Жена меня бесила, разводиться не хотелось, вроде дома чисто и поесть всегда по первому требованию положат.

— Пожал он плечами.

— И долго Вы так?

— — Спросила я поспешно.

— Не очень, в какой-то момент получилось, что мы всё же зашли в тупик и развелись, но она, оказывается, беременна была.

— — С грустью в голосе сказал Алексей.

— А обратно не думал вернуться?

— — Спросила я без задней мысли.

— Обратно разруливать поздно было, да и другого она нашла, потом он, вроде, не против малыша был.

— — Грустно сказал Лёша.

— Всё хорошо?

— — Решила я уточнить.

— Да, нормально, кстати, мы у них на квартире были, помнишь, тогда, когда мне плечо с боком подстрелили… Ты её платье надела… Но не суть…

— — Кажется, потеряв нить разговора, Алексей задумался.

— Ты общаешься со своим ребёнком?

— — Спросила я без задней мысли.

— Спустя месяц где-то после их свадьбы меня посадили, ребёнка маленьким и не видел даже.

— — Кажется, ему было очень тяжело вспоминать то время.

— А после того, как вышел из тюрьмы?

— — Решила уточнить я.

— А после того, как я вышел, Илья папкой другого человека считает — пусть дальше считает. Чего ему жизнь ломать…

— — Лёша неожиданно запнулся.

— Всё нормально?

— — Спросила я вновь.

Конец ознакомительного фрагмента.