Подарок отца. Книга пятая. Леди золотой кувшинки

Semfira SG Grangel

Что делать отцу, отчаявшемуся увидеть своих наследников. Разве, что пойти на обман. Но не всегда получается, как задумано. Питер, согласившись выполнить волю отца похитить девушку, не предполагал, какие ему предстоят душевные испытания. Вопреки своему желанию молодой человек влюбился в невесту, предназначенную другому. Его сердце разрывалось между чувствами к девушке и сыновним долгом. Но леди Ровена, влюбившись в Питера, похитителя её сердца, с первого взгляда, боролась за любовь своего рыцаря!

Редактор Екатерина Петрова

© Semfira SG Grangel, 2022

ISBN 978-5-0056-6775-5 (т. 5)

ISBN 978-5-0051-3995-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Англия, Дувр

Побережье Ла-Манша

Август, 1202 год

Мосты сожжены!

Последний корабль английской королевской армады ушёл из бухты в Кале.

Но леди Ровена, всё ещё продолжала стоять на берегу Ла-Манша, отрешённым взглядом вглядываясь в даль, в след, едва виднеющимся очертаниям удалявшихся кораблей.

Она отказалась от своего заветного желания вернуться домой.

Ей всего лишь оставалось взойти на борт корабля короля Англии Иоанна Безземельно следовавшего со своей армадой кораблей на континент для защиты осаждённого неприятелем замка Мирабо и освобождения своей матери леди Элиенор. И под покровительством сэра Роберта Гилфорда, возглавившего войско выставленного замком Гилфорд короля, вернуться с ним в Нормандию в замок Алансон. То, что сэр Роберт Гилфорд, был дядя её новоиспечённого супруга сэра Питера Гилфорда, никак не повлияло на решение девушки остаться в Англии.

Решение принимало её девичье сердце.

Услышав топот копыт быстро приближающейся лошади, девушка оглянулась.

Ровена сразу узнала Питера. Сердце подпрыгнуло в груди от переполнявшей радости.

Он нашёл её снова! Она счастливая радостно заулыбалась.

Ровена босая по щиколотку в воде стояли и носком подбрасывала воду, терпеливо дожидаясь его. Чтобы не намочить бриджи она закатала их повыше, под самые колени. Вода была теплая, с берега дул лёгкий бриз и ничего не возвещало о надвигающейся грозе в лице её супруга.

Питер, увидев девушку ещё издалека, беззаботно гуляющую по берегу, обрадовался и почувствовал облегчение. Но лишь на миг. По мере приближения к ней, возмущение и гнев от пережитого за время пути нарастал в его душе. Поровняв своего коня со своей молодой супругой, неожиданно осознал, что оказался совершенно не готов к их встрече.

Вчера сбылась его мечта, они стали мужем и женой, но столько всего произошло за этот долгий день. И очередная выходка Ровены была последней каплей его терпения. Она сбежала с брачного ложа, усыпив его сонным зельем.

И сейчас, чтобы не наломать дров сгоряча, ему требовалось некоторое время всё обдумать и успокоиться.

Да, он растерялся, более того, как оказалось, совсем не был готов встретиться с глазу на глаз с молодой супругой. К тому же, пока не представлял, каким образом ему поступить в данной ситуации с беглянкой.

Конечно, умом он оправдывал её поступок, допуская, что всё произошло непреднамеренно, и даже допускал, что в некотором роде сам виноват, но не до такой же степени, чтобы ни свет, ни заря мчаться снова за ней от замка Гилфордов до самого берега Ла-Манша. И притом пребывая в постоянной тревоге о ней!

Да, он был зол на неё и притом настолько сильно, ведь она могла в любой момент покинуть Англию и вернуться домой в Алансон, а он так и не сказал ей самого главного…, но, заметив радостную улыбку на милом лице, был обескуражен и полностью обезоружен.

Сердце гулко ухнуло в груди. Ровена явно ожидала его.

Питер спешился, но не торопился приближаться к ней.

Повернувшись к своему коню, стал проверять и нервно поправлять упряжь, тем самым, дав себе отсрочку и время.

Умного в голову ничего не приходило. Не так-то оказывается просто.

Ровена, заметив хмурое лицо Питера, сразу же остановилась.

Улыбка медленно погасла на лице девушки. Она так ждала его и за всё время ожидания ни разу не подумала о том, возможно Питер будет не рад их встрече и более того быть в гневе. И никакой романтики в маленьком путешествии не усмотрит.

Но девушка даже и не предполагала, до какой степени был, сердит её супруг.

Она срочно должна что-то предпринять. Она не могла его потерять. Набравшись храбрости, беспечно елейным голоском протянула:

— Питер, почему так долго?

Но сразу же осеклась, увидев его перекошенное лицо от злорадной улыбки.

Питер скрипнул зубами, ему срочно необходимо пристроить руки, чтобы ничего не наделать сгоряча. Пытаясь унять нарастающий гнев, поднёс руку к голове и запустил свою мощную пятерню в волосы и нервно провёл ладонью по голове.

Видимо его жена совершенно не понимала, какой опасности подвергала себя.

А он не был готов потерять её снова.

Глядя исподлобья на Ровену и удивляясь наглости его новоиспечённой супруги, нараспев произнёс:

— Выходит, моя драгоценнейшая супруга, совершенно не догадывается, что именно меня так задержало! Не так ли дорогая?

Питер пытался говорить, как можно спокойнее, но Ровена почувствовала, как внутри у него всё клокочет от гнева.

— Питер, я всё время по тебе скучала. Каждое мгновение! — произнесла девушка, скромно потупив взор и делая вид, что не замечает его язвительного тона.

— Скучала? Так, так, так! Что-то не вижу особой радости на твоём личике, дорогуша? Разве так жена встречает любимого мужа после долгой разлуки?

Но всё же взгляд Питер немного смягчился, услышав, что Ровена по нему скучала.

— Питер, ты очень на меня сердишься? — прикусив губу, проговорила она, едва сдерживая улыбку.

— Я вижу, жёнушка, тебе смешно? А мне так нет! Очень интересно, что же тебя так веселит? Вот я бы на твоём месте совсем не улыбался.

Ровена хмыкнула и добавила:

— Питер, просто я задумалась, ты пустился в дорогу, чтобы вернуть меня или своего коня?!

Он усмехнулся и совершенно растаял, как кусок масла на огненной сковородке. Этой невинной шуткой ей удалось пробить брешь в его сердце, и гнев постепенно стал испаряться. Он даже не успел удивиться, как быстро произошли перемены в его душе.

Эта девушка могла легко развеять все грозы на самом мрачном небе. Но он так быстро не поддастся её чарам, не для этого так быстро гнал лошадей.

Теперь настал черёд его жёнушки прибывать в неизвестности и постараться усмирить его гнев.

Пришло время расставить все точки в их отношениях!

Его жена, наконец, должна признать его главенствующую роль в их браке. Его сердце дало бешеный толчок, а если она откажется подчиниться его воле? Ведь такое бывало уже не раз. Он тут же отогнал тревожные мысли.

Он не сможет её отпустить ни под каким предлогом.

— Трудный вопрос ты мне задаешь. А как сама думаешь? — медленно проговорил он, но в тоне его уже не было гнева.

— Думаю, что после сегодняшней ночи ты во мне окончательно разочаровался и решишь отправить меня восвояси.

Он громко засмеялся и ответил:

— Ну, что ж, похоже, ты добилась своего, только сначала найдём подходящий корабль.

Он заметил искренний испуг на её побледневшем лице и усмехнулся мысленно, удивляясь наивности Ровены, неужели она действительно предполагает, будто он отпустит свою супругу от себя, особенно после всей этой беготни.

Да ни за что!

Разрази его гром и молния!

— Ты взаправду намерен меня отправить домой или только дразнишь? — она с укоризной смотрела на него и ждала ответа, но, не дождавшись, требовательно добавила: — Разве ты забыл, что я теперь твоя жена?! На веки вечные!

Он снова засмеялся с сарказмом, услышав смехотворные упреки.

— Да?! Возможно! — его брови сошлись на переносице, пытаясь что-то припомнить и с обиженным видом, снова заговорил: — Мне кажется или я на самом деле…, ах! — удивлённо воскликнул Питер. — Хотя, пожалуй, припоминаю что-то…, вчера, кажется, я якобы женился! — Питер сделал многозначительную паузу и снова продолжил: — Только вот, дорогуша, в чём загвоздка, первой брачной ночи ведь не было!? И поэтому считаю, я вправе отказаться от своих обязательств! — и притворным голосом снова воскликнул, поддразнивая её: — Ах!

Закончив свою тираду, Питер с превеликим удовольствием наблюдал, как брови Ровены от удивления или возмущения поползли вверх, его заявление явно задело девушку, и он к величайшему своему удовольствию решил до конца отыграться на ней, за побег, за всё, что она ему тут устроила. За все её эти «ах!»

Ровена растерялась, но лишь на миг. Потрясение было настолько сильным, она готова была заплакать. Но она себе напомнила, она леди Алансон, но потом поправила себя, нет, она ведь теперь леди Гилфорд. К тому же и знамя Гилфордов у неё! Она так просто не сдастся!

Питер между тем продолжал:

— Да, теперь точно припоминаю! Я, в самом деле, кажется, женат. Но за то время, что женат, уже сто, нет, тысячу раз, нет, каждый миг, жалел об этом. Ах!

Он на повышенной ноте, наконец, закончил свой монолог.

Девушка решительно шагнула к нему навстречу.

— Ровена, отойди от греха подальше, не то пожалеешь! — предостерёг её Питер.

Она не послушалась. Ведь ей, если Питер откажется от неё, совершенно нечего терять и сделала решительно ещё один шаг. Она подошла к нему совсем вплотную, прикрыв ладошкой его рот, чтобы он перестал сыпать гневными тирадами и своими этими «ах!» совсем не к месту. Она прижалась к его груди.

Питер стоял не шелохнувшись, едва дыша. На миг, прикрыв глаза.

— По всей видимости, девочка, ты не очень боишься моих угроз? Не так ли? Мы тут на берегу совершенно одни и никто не придёт к тебе на помощь.

— Боюсь, Питер, но уверена, ты меня не обидишь. Ты мой славный рыцарь. Мне не хочется плыть на тот берег без тебя, мой разлюбезный супруг на веки вечные. Поэтому предпочитаю, чтобы ты поругался на меня, — она пальчиком дотронулась до его груди, тело Питера обдало огнём от этого невинного прикосновения, а она тем временем продолжала: — И перестал так гневаться. А когда выслушаешь меня, возможно, простишь. Ты ведь всегда так поступал! Не правда ли? — произнесла девушка умоляющим тоном.

Прикосновения тела Ровены слегка охладили его пыл.

Серо-голубые глаза бесстрашно смотрели в его серые, заглядывая в самую душу, бередя её. Он едва не утонул в глубине этих прекрасных глаз. Питер тут же смутился и совершенно сбился с мысли, удивляясь самому себе, как быстро поддался чарам своей молодой супруги.

Ничего не изменилось с момента их знакомства.

Близость девушки туманила его разум, он уже с трудом соображал и лишь буркнул:

— Что-то не припомню такого.

А когда её нежные руки коснулись его груди и заскользили вдоль его тела медленно вверх, совсем перестал что-либо припоминать.

Ровена на этом не остановилась. Приподнявшись на носочки, охватила руками за его шею и, пригнув голову Питера к себе, нежно коснулась губами его губ.

Питер не сдержался от такой невинной ласки. Обхватив девичье тело своими руками, жадно прижал к себе. Поцелуй длился целую вечность. Теперь он знал, что ему делать со своей яростью.

Питер почувствовал, как постепенно теряет контроль. А Ровена наслаждалась и таяла в объятиях любимого.

Молодожёны не заметили, как оказались на песке. Хотя на улице уже вечерело, и на ночном небосклоне появились первые звёзды, но было всё ещё тепло. С моря дул тёплый бриз. Его руки жадно блуждали по телу девушки, а она всем телом льнула к любимому. В голове Питера мелькнула сладчайшая мысль, вот теперь он может не останавливаться, и только осознание этого придавало ему остроту и полноту ощущений.

Всё последнее время молодой человек мечтал об этом счастливом моменте и дне, и, по всей видимости, их первая ночь любви пройдёт на самом берегу под ночными небом и звёздами. Дожидаться возвращения домой совершенно не намерен, слишком велик риск, что его молодая жена снова сбежит.

Он неожиданно припомнил недавнее видение, как занимался любовью с Ровеной на берегу среди цветов под ночным звёздным небом, и в тот самый момент даже сочинил песню под навеянный мотив. Он помнил этот запах цветов, моря. Неужели всё сейчас происходило на самом деле?! Похоже, именно так и было и притом на самом деле! Он перевёл взгляд на небо и сразу же увидел ту самую звезду, на которую загадал, быть навечно с любимой. И вот его пожелание сбывалось!

Губы Ровены шептали его имя.

Он, глядя в затуманенные глаза любимой, усмехнулся. «Отправить её на тот берег» и как ему могло взбрести в голову подобное сказать.

Он отстранился от неё и встал.

Ровена сразу же ощутила холод одиночества.

— Питер, любимый ты куда?! — испуганно воскликнула она.

— Потерпи, любовь моя, надо же что-нибудь постелить на песок, для нашего ночлега.

Ровена немного смутилась, но кое-что, вспомнив, предупредила тут же его:

— Питер там, в седельной сумке твоего коня лежит знамя вашего рода. То самое.

Питер засмеялся, но, вспомнив, что рыцари требовали доказательства невинности невесты, промолчал и не стал напоминать об этом в такой счастливый момент. Он лишь проговорил:

— Оказывается, ты у меня запасливая.

— Нет, просто боюсь, что тебе никто не поверит, — ответила Ровена, и скромно опустила ресницы. Лёгкий румянец покрыл её щеки от смущения.

Он, не спеша, достал из седельной сумки знамя и плащ и расстелил их.

— Иди сюда ко мне, любимая! — позвал Питер.

Он продолжал удивляться своей супруге, куда подевалась её решительность. Сейчас она олицетворяла саму скромность.

Ровена немного нервничала и не стала уточнять, почему знамя рода Гилфордов оказалось у неё с собой, раз Питер не спрашивал. Между ними теперь не должно быть секретов, но всё же решила умолчать о подробностях. К тому же всё вышло совершенно случайно. Анфред, её наставница, при подготовке к брачной ночи с сэром Гилфордом сделала копию знамени, которая теперь висела в самом центре в зале замка Гилфорд над помостом, где за столом обычно сидели хозяева замка и их приближённые. Покидая замок в спешке, поменять обратно у них не было возможности, а оставлять знамя в качестве улики в комнате Ровены было бы сверх безрассудства. Да и вряд ли кто заметил бы подмену. Поэтому Анфред забрала настоящий флаг Гилфордов с собой.

Хотя, что теперь об этом говорить, тревожно вздохнула Ровена.

Она признавала, что совершила много ошибок и прекрасно осознавала также, что натворила не меньше разных глупостей.

Но кто не ошибался!

Откуда ей было знать, что именно Питер станет её супругом, а не его отец сэр Гилфорд! И ей совершенно ничего не нужно было делать, из того, что сделано, и уж тем более совершать побег.

И особенно… заботиться о первой брачной ночи.

Знамя Гилфордов сейчас было с ними!

И невероятным образом получилось даже весьма кстати.

Она припомнила, как рыцари замка роптали и требовали от сэра Гилфорда подтверждения невинности взбалмошной и безрассудной невесты! Дикость конечно! Но сейчас ей придётся подчиниться их требованиям. Она дала себе слово, такое будет всего лишь однажды, когда она потакает желаниям безумцев! Но чего не сделаешь ради любимого!

Ей предстоит всё исправить.

И теперь следы первой ночи останутся на знамени Гилфордов.

После присяги верности, которую принесут ей по возвращению в замок эти самые рыцари, они обязаны будут почитать её как леди Гилфорд, хозяйку замка, с гордостью мысленно заключила Ровена.

Сэр Роберт Гилфорд первым напомнил ей сегодня перед отправкой в Нормандию, что она теперь леди Гилфорд.

Ровена подняла глаза к небу и снова увидела, ту самую звезду, на которую загадала своё пожелание в день своего рождения, когда они с Питером плыли на корабле в Англию. Желание быть с любимым! Это желание сбывалось! В душе, наконец-то, во царил покой.

До её сознания стали доходить слова Питера.

— Да, мне и так никто не поверит, предъяви я хоть тысячу доказательств твоей невинности, дорогуша. Твой побег позор на мою голову. Ещё долго не смогу смотреть в глаза даже курам и дворовым собакам, не то, что своим воинам, да и всей округе.

Ровена засмеялась.

Шутливый тон Питера позволил девушке немного расслабиться.

— Питер, тебе не так уж не повезло. Леди Магдалена уснула на собственной свадьбе на плече сэра Освальда под шум и громкую музыку во время свадебного пира. Так, спящую, он унёс её в спальню новобрачных.

— Представляю, каково было ему на следующий день после появления на глаза гостям, и сколько же насмешек пришлось снести бедняге?

Питер задал свой вопрос полным сочувствия шутливым тоном и заботливо укрыл их свои плащом, придвигая молодую супругу к себе поближе.

— Ничего подобного, — тут же возразила девушка и ещё плотнее придвинулась к нему, — они две недели не покидали спальни, — проговорила Ровена, улыбаясь и вдобавок чмокнула супруга в подбородок.

— Вот как! И чем же они занимались? — прикинулся непонимающим Питер, целуя супругу по очереди в брови, глазки, щёчки, шейку.

Ровена засмеялась и зажала плечом шею, от щекотки по её телу пробежала волна.

— Тем же, чем и всегда, то седлали кобылку, то жеребца.

Питер припомнил момент, когда Ровена бесцеремонно улеглась на него и оседлала. Вот это откуда у неё, подумал он. Весело засмеялся и нежно притянул её к себе и, подминая под себя, проговорил:

— Боюсь, девушка, сегодня мы будем седлать только кобылку. Ну, а уж потом видно будет.

Ровена смущенно уткнулась ему в грудь. Вдруг перестала улыбаться и, сменив сразу шутливый тон, серьезно спросила:

— Питер, почему вечером ты мне не сказал, что хочешь взять меня в жены? Почему заставил страдать ещё целую вечность?

Он перевернул её на спину и лег сверху, глядя в её глаза, серьезно произнёс:

— Прости, если причинил тебе боль. Но я был уверен, что ты меня правильно поняла.

— Питер, я поняла тебя так, как ты сказал, что завтра стану твоей, и ты сам всё устроишь. И я решила, раз так мало значу для тебя и притом только на одну ночь, уеду не прощаясь. Мне хотелось, чтобы ты задумался и понял, что именно теряешь.

Он удивлённо приподнял брови и заговорил уже более шутливым тоном, хотя глаза его оставались серьезными.

— Ах, вот почему ты убежала?

— Ты всё шутишь? Но если бы я вчера уехала, ты бы больше меня не увидел.

— Любимая, я всё равно нашел бы тебя. — самоуверенно заявил Питер.

— Нет, Питер, я не собиралась ехать в Алансон.

— Как не собиралась? Ты же сама всё время просилась домой.

— Да, это так, но сначала поехала бы в Лондон, продала твои платья. Подождала там некоторое время, пока не ослаб твой надзор за Ла-Маншем. Затем собиралась нанять охрану и отправиться в Германию к деду сэру Гюнтеру, а в Алансон отправила бы послание и сообщила, где нахожусь. Ты бы не нашёл меня. А позже получила бы развод с сэром Гилфордом.

Питер молчал.

Он вдруг отчётливо осознал, что такое она могла проделать в любое время, так и не услышав его слов любви.

— Ровена, ты меня простишь?

— А ты меня?

— Ровена, ты давно знаешь?

Питер резко замолчал.

Но девушка сразу догадалась, что её супруг спрашивает про слуховое окно в стене.

— С тех самых пор, как ты подменил в кувшине сонное зелье, предназначенное для тебя.

Он засмеялся и уткнулся ей в шею и нежно поцеловал.

— Выходит, всё, что я слышал всё это время, ты говорила специально, зная, что я подслушиваю? И намеренно несла всякую чушь.

Ровена улыбнулась, наслаждаясь поцелуями Питера. Он, скользнув губами по её шее, опустился ниже и коснулся губами отвердевшего соска. Ровена уже теряла нить рассуждения, но она должна договорить.

— Если бы не Анфред, то ещё красочнее рисовала бы для тебя картины. Это она щадила твои нежные ушки.

— Вот, значит, кому мне говорить спасибо. Так это Анфред. — проговорил Питер и уткнулся носом в ложбинку между грудей любимой. — Теперь я её должник.

— Да. Дома все считали, что у меня прекрасный дар странствующих трубадуров и артистов придумывать разные истории.

— Представляю.

Ровена слегка прикусила ему ухо, хохотнула и, подавив смешок, продолжила его поддразнивать:

— Питер, а когда чуть позже встречала тебя в зале, мне больших усилий стоило скрыть смех под страхом разоблаченья. А когда, мой дорогой, ты, так неожиданно переехал в соседнюю с моей комнату, сразу догадалась, что мои актёрские таланты были оценены по достоинству тобой. Мне не хотелось тебя разочаровывать и дальше, поэтому старалась для тебя изо всех сил, как могла.

Ровена засмеялась, уткнувшись носом ему в грудь.

Питер теперь припоминал непонятные ухмылки, улыбочки Ровены и Анфред. Они обе просто потешались над ним.

Каким же глупцом он казался им? И во всём виновата проказница, его молодая жена. Отрешённо вздохнув, решил, что пора заканчивать с выяснением, тем более и так всё ясно, а за разговорами ночь пролетит незаметно. А он намеревался укрепить свои брачные узы, завершив брачную ночь, и откладывать её до возвращения в замок не собирался. Кто знает, что его молодой женушке взбредёт в следующий миг с её-то разносторонними талантами. Откинув все размышления, закрыл её рот поцелуем. Девушка не протестовала. Его губы стали настойчивыми. Он стал покрывать поцелуями щеки, брови, подбородок, шею. Руки нежно касались её тела, как будто он боялся спугнуть ангела. Когда губы сместились ниже, они сразу наткнулись на кулон, его подарок.

Он улыбнулся.

— Ровена, ты с собой взяла моё сердце?

— Да, Питер. Я взяла с собой самое ценное. Твоё сердце!

Питер слегка отстранился и произнёс шепотом:

— Ровена, я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Питер, — ни на секунду не задумываясь, ответила девушка.

— Ты станешь моей… моей женой навеки?

— Я буду, Питер, твоей женой навеки.

— Питер, ты станешь моим супругом навеки вечные?

— Девушки не делают предложения.

— Я уже не девушка. Я твоя жена навеки.

— Леди Ровена Гилфорд, я твой супруг навеки вечные! — проговорил Питер. Пусть будет, так как хочет его жена.

И вдруг все глупости, которые они натворили в прошлом, перестали иметь какой-то особый смысл, а возможно ничего и не было вовсе. Были только счастливые влюблённые леди Ровена и сэр Питер.

Их задорный счастливый смех разносился в ночной тишине в дюнах.

Воины Питера, расположившиеся на ночлег на пригорке невдалеке от места, где устроили свою брачную ночь Питер и Ровена, всю ночь ворочались, пытаясь заснуть. Больше всего их забавляло и удивляло, куда подевался гнев их командира, который они наблюдали во время пути, когда он гнал лошадей. А на рассвете они наблюдали картину, как внизу у берега резвилась парочка новобрачных. И никто из них не сказал бы, что Питер огорчен отсрочкой брачной ночи.

Молодожены были счастливы.

Ровена забежала в воду, не останавливаясь, несмотря на то, что вода с утра была прохладной и приятно обжигала кожу. Она любила купаться в реке около своего родового замка, но просторы залива завораживали и притягивали взор. Морская гладь простиралась до самого горизонта. Ровена видела всю эту красоту впервые так близко! И ощущение увиденного было для неё ни с чем не сравнимо, разве что золотистые просторы полей, но голубая морская гладь это нечто особенное, и она наслаждалась каждым мгновением полностью, отдавшись своим чувствам.

Всё вокруг казалось чудесным!

— Питер, посмотри кругом вода. Такой песчаный берег! — восхищенно восклицала Ровена.

Она плавала, наслаждалась водой. Питер лежал на берегу в воде, легкие волны то и дело накатывали на его тело и плавно отступали. Ровена, заметив, как он лежал неподвижно с закрытыми глазами, подплыла к нему, накрыла его своим прохладным телом. Нежно поцеловала. Питер открыл глаза, его руки обняли девушку и нежно ласкали её нежную, упругую и влажную кожу.

— Жена моя. Любовь моя.

— Муж мой. Мой господин.

Он, улыбаясь, спросил, не веря в то, что его жена произносит эти слова, да ещё они слетели с её губ с такой легкостью и так приятно ласкали слух.

— Неужели, господин?

Она поцеловала его в подбородок, улыбалась, а в глазах играли смешинки.

— Не сомневайся, господин мой.

— Сейчас проверим. Ты поцелуешь меня? — его голос прозвучал повелительно.

— Хоть сто раз подряд.

Он перевернул её на спину и стал покрывать поцелуями её нежное, упругое тело. Они снова занимались любовью. И если бы Питер хоть на миг вспомнил о своих воинах, то застал бы их за любопытнейшим занятием, но этого не случилось. Эти негодяи, без зазрения совести наблюдали за любовной игрой его и Ровены.

Наслаждаясь обществом своей молодой жены, он забыл обо всём и обо всех на свете. Сейчас на всём белом свете существовали только они одни, и целый мир принадлежал, только им двоим счастливым влюбленным.

И когда Питер нёс на руках обнаженную свою молодую жену леди Ровену, к месту их ночлега, то смотрел с восхищением и любовью только ей в глаза, как и она не сводила своего нежного взора со своего любимого супруга сэра Питера, крепко руками обхватив его за шею. Она нежно улыбалась ему лучезарной улыбкой самой счастливой женщины на свете и беззаботно помахивала ногами, одновременно наслаждаясь близостью его теплого тела.

Питер наклонился к её лицу и с нежностью потерся носом о её нос.

Ровена снова засмеялась. Этот нежный невинный жест заставил затрепетать девичье сердце. Питер любит её, и она чмокнула его в щеку.

Двое влюблённых, увлечённых друг другом, не заметили, что у места, где остались следы их бурной ночи любви, сидел, как ни в чём не бывало, сэр Томас. Он сидел с таким невозмутимым видом рядом на песке, а в зубах жевал травинку и с нетерпением ожидал, когда же, наконец, обратят на него внимание. И лишь только когда он закашлял для приличия, решив напомнить о своём присутствии и существовании, то заметил, как смутил молодожёнов.

Питер замер с Ровеной в руках.

Оправившись от потрясения, опустил Ровену на землю. Ровена в мгновение ока подняла свою одежду, разбросанную небрежно вблизи их ночевки и, спрятавшись за Питера, начала быстро одеваться. От волнения руки отказывались девушку слушаться, для неё было так неожиданно, что кто-то их застал в таком виде.

— Питер — это просто немыслимо! Почему ты меня не предупредил, что мы с тобой здесь не одни? — её возмущению не было предела.

Питер громко засмеялся.

— Ровена, любовь моя, как будто бы это тебя остановило.

Она смутилась ещё больше, услышав замечание супруга.

Ей очень хотелось пнуть его изо всех сил ногой. Он явно намекал, что именно она его соблазняла. Вот бесстыжий…, вот наглец…!

Возмущению Ровены не было предела.

— Ты выставил меня на посмешище! — продолжала возмущаться она.

— Ну, хоть в этом…, хотя замечу, моя дорогая, и без моей вины, мы теперь квиты.

Ровена надула губки, Питер просто злопамятный тип, как оказалось. И ему крупно повезло, что он не принимал в этом спектакле участия! И она решила перенести свой гнев на другого человека.

— Сэр Томас, вам никогда не говорили, что не прилично подглядывать?

Ровена была рассержена и не знала, на ком отыграться.

Питер её тут же поддержал.

— Да, Томас? Вам что, делать было нечего? А что ты сейчас делаешь здесь?

— Ничего, — ничуть не смущаясь, произнёс Томас, не показывая никаких эмоций. — Просто все интересуются, когда мы возвращаемся?

Изумлению Ровены не было предела.

— Все?! — вопрос замер у неё на устах.

Она в опасении подняла глаза и увидела воинов Питера, которые сидели на пригорке наверху обрывистого берега, как зрители в амфитеатре в Древнем Риме на бое гладиаторов, только здесь они наблюдали совсем другое.

Глаза и рот Ровены расширились от удивления.

Девушка резко повернулась к Питеру и обвинительным тоном спросила:

— Ах, ты знал, что за нами наблюдают?!

Она начала колошматить Питера кулаками.

Питер, не ожидавший ничего подобного, пропустил один удар в челюсть. Он попытался остановить Ровену и, когда руки её были за спиной плотно зажаты его рукой, поцеловал. Затем, отстранившись, он засмеялся и примирительно произнёс:

— Ровена, будет тебе сердиться, я сам забыл обо всём на свете, как только увидел тебя. Не переживай. Они никому ничего не расскажут.

Ровена после его правдивых слов смягчила свой взгляд, но голос ещё звучал строго:

— А я думала, ты их призвал в свидетели моей невинности.

— Боже! Ровена, мне это было совершенно безразлично в тот момент. — сказал Питер, но, заметив на лице Ровены сердитое и обиженное выражение, добавил: — Хотя не скрою, теперь мне приятно узнать, что я твой первый и последний господин.

Ровена немного успокоилась, узнав, что Питер ничего не подстраивал.

Она от волнения теребила край своей одежды, больше ей ничего не приходило в голову, но руки срочно надо было куда-то подевать. Щеки девушки пылали от смущения. Боже, думала она, теперь все будут обсуждать её недостойное поведение. Новобрачной, считалось, надо было быть очень скромной, а она вела себя с Питером уж точно не так.

Она решила не смотреть в сторону сэра Томаса.

Ровена была уверена абсолютно, что прочла в его взгляде осуждение.

Питер тем временем поднял знамя, на котором они провели ночь, видя, как Томас всё время косится в эту сторону.

— Томас, по-моему, ты уже удовлетворил своё любопытство, — недовольно пробурчал Питер. — Можешь идти всех успокоить. И пусть собираются в путь. Сейчас отправляемся, только по дороге захватим Анфред в хижине рыбака.

Постепенно Ровена позабыла о своём смущении.

Более того, теперь рыцари удовлетворены и перестанут злословить, успокаивала она себя.

Получилось, как получилось.

Отряд с новобрачными, не спеша, возвращался домой в замок Гилфорд.

Ровена ехала вместе с Питером на его коне и всю дорогу радостно улыбалась. Счастье переполняло девичье сердце и радовало душу. Она любит Питера, он любит её, и они теперь муж и жена. Такое же глупое и счастливое выражение лица было и у Питера. И ничего другого для счастья, казалось, им и не надобно в этой жизни.

Но, однако, сейчас леди Ровену беспокоили некоторые моменты, которые в порыве счастья вылетели у неё из головы совершенно.

Молодой воин Питера, Гендель, посланник с её письмом домой в Алансон, вернулся с континента. Он, ещё до прибытия за ней Питера, передал ей ответ из дома: послание от младшей сестры Беатрис. Сначала Ровена не придала особого значения некоторым моментам послания, мысли её в это время были заняты совершенно другим, но сейчас, когда они возвращались в замок, у неё появилась возможность поразмыслить над загадками. Она припомнила тот самый момент, который её беспокоил. Вышивка, которую ей передала сестра, была свёрнута и перевязана кожаным шнурком для волос. Вроде бы на первый взгляд ничего необычного в этом не было для постороннего человека, но вот Ровена, когда все страсти воссоединения её с супругом улеглись, испытывала взволнованность по этому поводу.

Сестра всего лишь отправила ей кожаный шнурок для волос.

Но для Ровены было в этом нечто весьма странное и непонятное.

Откуда Беатрис могла знать, что она потеряла свой шнурок во время путешествия? Ведь она потеряла его у водопада во время трагичного происшествия, о котором сейчас в самый счастливый день совершенно не хотелось ни вспоминать, ни уж тем более думать.

Ровена допускала мысль, возможно, сестра просто так на всякий случай послала шнурок для волос. Но отчего-то Ровене казалось, что это был шнурок именно тот самый, который она потеряла. Во всяком случае, он был такой же точь-в-точь! Она, сейчас держа его в руках, уже в который раз, пересчитала все узелки на нём. Даже количество узелков, которые Ровена делала на своём шнурке каждое утро незаметно от похитителей после пробуждения, было таким же. Их было столько, сколько ночей они с Анфред были в пути в обществе похитителей.

Будь её мысли смелее, она готова была признаться себе, что шнурок был именно тот самый, который она потеряла у водопада, когда она с Питером в спешке покидали то злосчастное место. Но это было просто невероятно! И именно от этого факта на душе Ровены было неспокойно.

Ровена решила по возвращению в замок, когда появится минутка для размышлений подумать о невероятном совпадении основательно, возможно посоветоваться с Анфред.

И, более того, она должна обязательно поговорить с Питером о том происшествии у водопада. Он теперь её супруг и обязан посвятить её в свои секреты. А сейчас она собиралась насладиться своим медовым месяцем и первым днём семейного счастья. Она непроизвольно погладила жемчужного рыцаря, которого вышила на красном бархате перед самым похищением.

Сколько воды утекло с тех пор.

Питер, заметив этот жест, плотнее прижал к себе Ровену.

Ему показалось, что она загрустила. Сначала он подумал, что до сих пор от смущения после их первой брачной ночи, но, когда супруга достала из своей сумки и развернула красный бархат, решил, что она грустит о доме, о родных. Жалеет, что осталась. Видимо, поэтому он не сдержал свой порыв и прижал её покрепче. Бархат тот самый, о котором рассказал ему при встрече на пути в Дувр его молодой воин Гендель, передавший послание для его супруги из дома. Сам не зная, почему так поступил: хотел ли подбодрить супругу или это был собственнический инстинкт.

Он заглядывал через её плечо. Ровена рассматривала жемчужного рыцаря и пальчиком проводила по бусинкам. Ему вдруг захотелось быть этим рыцарем. Рыцарем для своей леди, как говорила сама Ровена. Он, довольный, улыбнулся, представив, что Ровена сейчас думает именно о нём, как и он о ней.

Отряд с молодожёнами вернулся в замок. Все любопытные сразу же высыпали во двор поглазеть и из первых уст узнать все подробности случившегося происшествия. Ведь Питер так стремительно покинул замок, что никто ничего толком так и не понял, особенно те, кто спал сладким сном, отведав сонного зелья Анфред.

Многие спорили, прибьёт ли молодой хозяин свою молодую жену или просто высечет для острастки. Уж больно непочтительно девчонка ведёт себя с господином.

Но были и такие, которые сомневались, что на эту девицу вообще есть управа и справится ли с ней Питер?

Старожилы настаивали на порке.

Питер, быстро спешившись, помог спуститься Ровене и, не выпуская, подхватил молодую супругу на руки, понёс свою драгоценную ношу в дом, нисколько не обращая внимания на собравшихся советчиков и зевак. Проходя мимо одного из рыцарей, на мгновение задержался и громко, чтобы многие слышали, с гордостью произнёс:

— Сэр Юстас! Там в седельной сумке, — он повернулся к нему с Ровеной на руках и мотнул головой в сторону своего коня, которого сейчас держал под уздцы его паж, — лежит ваше долгожданное знамя! Там все требуемые вам доказательства невинности моей госпожи, а сэр Томас и все остальные будут нашими свидетелями. Можете взять его и убедиться сами.

— А что, я ни чё. — промямлил смущённый сэр Юстас и пропустил молодых.

— А теперь, — Питер гордым взглядом окинул толпившихся вокруг любопытных зевак и твёрдым, не терпящим возражения тоном добавил: — Дорогу мне и моей госпоже! — Он на миг остановился и добавил: — Леди Ровена Гилфорд моя и ваша госпожа. Прошу почитать её, как хозяйку замка Гилфорд.

Он чувствовал себя настоящим победителем и был горд, в его браке нет изъяна, и он не позволит, чтобы хоть кто-нибудь сказал плохое слово о его молодой жене. Даже после того, как она совершила побег.

Он всем дал понять, что безмерно счастлив, а его невеста невинна.

Он первый её мужчина, и они выяснили все недоразумения.

А лицо его госпожи-жены, светящееся любовью и счастьем, заставило замолчать даже самых заядлых сплетников и злые языки.

Все, не сговариваясь, расступились перед ними.

Вокруг стоял гул одобрения.

Питер почти летел на крыльях любви по ступенькам вверх в комнату новобрачных.

Сэр Гилфорд, радостный и полный счастья, наблюдал за происходящим. Как только молодожены скрылись из виду, он и сэр Джон плотным кольцом обступили Томаса

Они долго и с нетерпением ждали начала его рассказа, но тот не спешил, и как будто нарочно испытывал их терпение. То сначала решил пойти поесть, то испить воды. Видите ли, его, усталого с дороги, сильно мучили голод и жажда.

Старикам даже показалось, он измывался над ними намеренно.

И притом, как мог, пока сэр Гилфорд, потеряв всякое терпение, преградил ему путь и, насупившись, посмотрел на сэра Томаса в упор. Его взгляд сэру Томасу не предвещал ничего хорошего, и он решил отставить шутки в сторону.

Исчезновение Питера было таким внезапным и стремительным, никто не мог понять, что же стряслось на самом деле.

Одни догадки и волнения.

Сэр Гилфорд не находил себе места всё время отсутствия молодых новобрачных в замке, и сэр Джон его постоянно поддерживал.

Более того, сэр Джон был ещё вдобавок обеспокоен исчезновением своей зазнобы Анфред.

— Голубые волны, — начал сэр Томас, но, получив тычок в бок от сэра Джона, продолжил: — так вот…, песчаные дюны…, ночное небо…, звёзды и двое влюблённых…, просто сказка.

Он заржал, как сивый мерин, и этим закончил свой рассказ. Сэр Гилфорд и сэр Джон переглянулись и опять уставились на Томаса.

— Чего ты тянешь, будто кобылу за хвост, говори немедленно! — приказал сэр Гилфорд.

— Чего я вам ещё могу добавить к тому, что уже рассказал? Надо было просто видеть собственными глазами? Зрелище не для слабонервных.

Сэр Гилфорд нервничал и терял терпение. Он потирал руки.

— Море любви, говоришь? Звёзды, говоришь? — не унимался он и всё выпытывал у Томаса подробности.

— О, ещё какой, — поддразнивал Томас. — Мы все были свидетелями. Я думаю, не солгу, если скажу, ничего подобного не видел. Питер везунчик, хотя, конечно, есть и свои прелести в их браке.

Томас громко и раскатисто рассмеялся.

Сэр Гилфорд нахмурился.

— Что ещё за намеки, говори, если есть что сказать?

Его голос прозвучал угрожающе. Ему не терпелось узнать подробности.

— Да ничего я не знаю, — тут же стушевался Томас. Возможно, позволил себе лишнего, намекая на резвость молодой леди Гилфорд, и добавил: — Это просто мои предположения. Леди Ровена та ещё штучка! Мне кажется, она слишком хороша для нашего Питера. Боюсь, что нашему мальчику будет не до развлечений на стороне, и уверен, сэр Гилфорд, у вас не будет побочных внуков, а у Питера бастардов. Наша леди Ровена — огонь! Питеру понадобится много воды и сил, чтобы он не сжёг всё в округе. Думаю, ему хватит с лихвой тех развлечений, какие ему предоставит ваша невестка.

Сэр Гилфорд расплылся в довольной улыбке.

Больше всего ему понравилось, что Томас сказал «наша леди Ровена», это были, пожалуй, самые лучшие слова за всё последнее время. Девушку признавали, как свою, а значит и как хозяйку замка и жену Питера. Рыцари безропотно приклонят перед их госпожой колено и присягнут на верность. Слова Томаса были как целительный бальзам для израненной души сэра Гилфорда.

Сбылась долгожданная мечта! Всё, о чём он мог только мечтать! Он ликовал.

Настроение сэра Гилфорда заметно улучшилось. Он испытывал успокоение и умиротворение одновременно.

Наконец-то он заснёт сегодня сном праведника!

Да здравствует благодать, которая, наконец-то, во царит в их замке!

Сэр Гилфорд от души громко раскатисто засмеялся, и этот смех подхватили его друзья, стоявшие бок обок с ним.

Свершилось!

У них будет наследник!

— Что ж я рад за Питера, — проговорил сэр Гилфорд и подтолкнул локтем улыбающегося сэра Джона. — Ну что я тебе говорил, дружище? Вот, что значит порода!

Сэр Джон пожал плечами. Он не возражал против заявления друга.

— Я рад за тебя, Гилфорд! Надеюсь, в скором времени, увидим внуков, — в его сердце кольнуло. Ему тоже хотелось такой радости, прогнав мимолётное наваждение, проговорил: — Похоже, Питер настроен бойцовски, — сэр Джон говорил, но его задумчивый взгляд был прикован к Анфред. Она стояла недалече и строила ему глазки. Ему не терпелось покинуть своих друзей. Сэр Джон виновато кашлянул: — Кхе, кхе. Я извиняюсь, друзья мои, кажется, меня сегодня ждут маленькие развлечения. Прошу прощения ещё раз и позвольте вас оставить.

Сэр Гилфорд, который давно уже заметил пылкие взгляды этих двоих, засмеялся и, пребывая в радостном настроении, произнёс:

— Да ладно уже, иди! Знаем мы твои маленькие развлечения.

Питер тем временем внёс свою драгоценную супругу в комнату и, опустив на кровать, проговорил:

— Ну что, Ровена, как ты там говорила? Твои дед и бабка не выходили две недели из комнаты.

— Питер, что такое ты задумал? Неужели решишься на подобное?

Ровена улыбалась. Она смотрела на своего супруга недоумевающим и не верящим взглядом.

— Я думаю, мы им не уступим.

Ровена насторожилась и не на шутку заволновалась.

— Питер, к чему такие крайности? Они просто очень долго не виделись. И очень сильно скучали друг без друга. К тому же были уверены, что потеряны друг для друга.

Ровена говорила, и, довольная, улыбалась. Она до сих пор не могла до конца поверить в происходящее.

— Душенька моя, ты тоже до последнего не знала, сама же говорила. И я не был уверен, что станешь моей. Моей женой, — он поправил себя, вспомнив, как ввёл Ровену в заблуждение этой фразой, и поэтому в этот раз сказал, как надобно это говорить ей.

Он мысленно с превеликим удовольствием произнёс ещё раз, «моей женой». Хотя ему было достаточно просто «моей», этим и так всё сказано. Питер лёг рядом с ней, крепко обняв, устало, вздохнул при этом. События минувших дней возымели свои последствия. Теперь, лежа в собственной постели и держа в объятиях свою жену, он постепенно расслабился и усталым голосом произнёс:

— Мне до сих пор не верится, что ты моя на веки вечные. И двух недель, как мне кажется, будет недостаточно, чтобы убедиться в этом.

Он снова устало вздохнул и провалился в сон. Утомление после длительного путешествия и волнения минувших дней сделали своё дело.

Две недели для молодожёнов пролетели незаметно, как один день. Король и его свита уже давно отбыли на континент, да и остальные гости после пиршества к тому времени уже успели все разъехаться по домам.

Жизнь в замке Гилфорд постепенно возвращалась в своё прежнее русло.

Сэр Гилфорд поначалу радовался уединению молодоженов, но, в конце концов, и он заскучал. Что ж это такое получалось, размышлял и в тоже время сердился он, опять вдвоём с сэром Джоном.

Этот старикашка ему уже порядком надоел. Правда последнее время и тот пропадал всё время в обществе Анфред. Один мальчишка Джейми постоянно крутится рядом с ними. Одно радовало — малец хорошо играл в шахматы, а вот по стаканчику с ним не пропустишь.

Сэр Гилфорд глубоко вздохнул и окинул тоскливым взглядом пустую залу, лишь храп сэра Джона, сидевшего рядом, периодически нарушал тишину. Общение с Анфред, видимо, выматывало его друга. Сэр Гилфорд улыбнулся Джейми и подмигнул на очередной раскатистый храп сэра Джона, мысленно прикидывая, скоро ли будет слышен детский смех его внуков. Его унылое настроение прервали неожиданные и тревожные звуки, доносившиеся с главной сторожевой башни.

По всей видимости, прибыли незваные гости.

Этого ещё не хватало!

Принесла ведь нелёгкая!

Последнее время от гостей ничего хорошего ожидать не приходилось, ворчал про себя сэр Гилфорд. А больше всего его волновало, чтобы гости…

Неприятная мысль мелькнула и кольнула в сердце.

— Кого это к нам несёт? Как ты думаешь, старина? — обратился он к сэру Джону, дремавшему рядом с ним сидя в кресле, и, не дождавшись ответа, быстро поднялся на ноги, и отправился на стену замка узнать о происходящем.

Дожидаться доклада он не стал, уж очень тревожно и неспокойно было на душе сэра Гилфорда.

Питер также услышал позывные со стен замка.

Он нехотя высунул руку из-под головы, продолжавшей сладко спать женушки. Поднялся с кровати и, прикрываясь одной шкурой, подошёл к окну. Не спеша, отворив створку, выглянул в окно.

Ему в лицо пахнул прохладой утренний, слегка влажный воздух.

Слышались звуки не только горниста, но и петухи голосили ему в ответ.

Питер зевнул, поморщился и протёр ещё сонные глаза, кого могло принести в такую рань. Взгляд Питера привлёк отец, спускавшийся по ступеням с замковых стен. Он шёл, не спеша, и чего-то бормотал себе под нос, явно ругаясь. Питер, конечно же, ничего не расслышал из того, что говорил отец, слишком далеко было, но по его реакции предположил, что это не враги.

Сэр Гилфорд не вернулся в дом, а дал распоряжение часовому на воротах поднять решётку и опустить мостик, и остался ждать, когда появятся гости. Питер вдруг подумал, если это снова Джеральд, то… он даже не знал, что сделает. А, впрочем, какая теперь разница. Ровена его жена! Джеральду придётся с этим фактом смириться.

Затем ворота открылись, в них въехал небольшой конный отряд.

Отец поздоровался с гостями и повёл их в дом.

Питер присматривался некоторое время и, никого не узнав, даже не представлял, кто бы это мог быть, но, видя, что отец принял их дружелюбно, сразу же успокоился и вернулся в теплую постельку к сладко спавшей жене. И как только он лёг, она, сонная, тотчас же прижалась к нему, по-хозяйски закинув на него руку и ногу. Он также положил свою руку на бедро жены и нежно по-хозяйски погладил ладонью.

Питер совершенно разленился за эти две недели, нежась в объятиях молодой жёнушки.

Он никого не ожидал в гости и поэтому принял наиболее подходящее для него решение, полагая, если будет в том необходимость, за ним обязательно пришлют. Ему совершенно не хотелось покидать ставшую такой привычной теплую, мягкую постель и сладкую молодую женушку. Крепко прижав её к себе, со спокойной совестью продолжил прерванный сон.

Ровена так и не просыпалась.

Молодожёнов разбудил громкий и настойчивый стук в дверь.

Этот стук в дверь раздался совсем неожиданно.

Питер резко оторвал голову от подушки, протёр глаза и пристально уставился на дверь, гадая, кто бы это мог быть. Машинально взглядом поискал подходящее оружие на случай, если это враг. Такая привычка выработалась у него с годами воинской службы. Хотя домашние стены, близость жены расслабили, разнежили его, и он на время совершенно утратил бдительность.

И вот теперь Питер не мог сказать толком, сколько прошло времени после того, как он крепко заснул в объятиях с Ровеной.

Ровена тоже проснулась, приподняв голову, сначала удивлённо посмотрела на дверь, а затем ничего непонимающим вопросительным взглядом уставилась на Питера.

К ним никто за время затворничества не ломился в дверь, тем более так бесцеремонно и нагло.

Видимо, на самом деле стряслось несусветное.

Она забеспокоилась, заметив напряжение и некоторую взволнованность на лице мужа.

Питер всё же встал с постели и нехотя пошёл открывать дверь.

Пока Питер шёл к двери, дурное и непонятное предчувствие охватило его. Кто бы это мог быть? Он успел только снять засов и открыть дверь, как отлетел от внезапного удара, нанесенного в челюсть. И плашмя рухнул на шкуру лося, аккуратно разостланную на полу у камина.

Ровена от неожиданности вскрикнула. В испуге вскочила с постели, она, ещё не окончательно проснулась и, не осознавая, что происходит, кинулась на помощь к Питеру. Но тот быстро оправился от удара и уже сидел на полу, одной рукой упираясь в пол, а другой, потрогал челюсть, проверяя, нет ли повреждений. Затем потряс головой, а уж потом только взглянул на пожилого седовласого мужчину, стоявшего молча, скрестив на груди руки. Он на миг склонился над поверженным.

— Ровена, если я правильно понимаю — это твой знаменитый и пресловутый дед, сэр Освальд? — проговорил Питер, всё ещё потирая ушибленное место.

Ровена смущённо и растерянно смотрела на деда. Уж кого-кого, а его она точно не ожидала увидеть сейчас и притом так скоро. Это было совершенно внезапно и так неожиданно… Ей даже стало неловко.

— Да. — растерянно проговорила она.

— Я его сразу узнал по удару. Теперь знаю, кто тебя научил такому удару, — недовольно проворчал Питер.

Сэр Освальд громко и раскатисто засмеялся. Ему понравилось, этот наглец оказался с чувством юмора и, более того, не утратил его, даже будучи повергнутым противником. Сэр Освальд, выпустив пар, слегка смягчился и заговорил уже примирительно:

— Надеюсь, вы, молодой человек, не в обиде? Хотя, смею заметить, мои руки ещё очень сильно чешутся. Не знаю, как поступят сэр Гюнтер и леди Магдалена, но, думаю, ваши беды только начинаются.

— Бабушка и дедушка Гюнтер тоже здесь?! — воскликнула удивленная Ровена, совершенно сбитая с толку.

Она не знала радоваться ей или огорчаться. И вообще, что делать? При других обстоятельствах она бы запрыгала от радости, но только не сейчас. Оба лишь на миг взглянули на неё, но ничего не сказали и снова уперлись друг в друга свирепыми взглядами, намереваясь разобраться между собой по-мужски без всякого женского вмешательства. Питер горько и с досадой в голосе издал нечто похожее на смех. В его смехе слышались истерические нотки.

— Зная вашу внучку, — начал Питер с сарказмом, — леди Ровену, могу себе представить, — ответил молодой человеку сэру Освальду.

Ровена отвернулась от Питера, обидевшись на его слова. Но лишь на миг. Её обида на Питера длилась совсем недолго. Прекрасно зная характер бабушки, всё же решила вступиться за мужа и привлечь в союзники деда.

— Дедушка, он ничего плохого мне не сделал, если не считать похищения, — категорично заявила она.

Она не позволит этим мужланам самим всё решать.

— Ровена, деточка, удивляюсь! Ты ещё его защищаешь?! — недоумевал сэр Освальд. — Вот уж не думал, что так всё обернётся! Значит, Гилфорд не привирал, похваляясь перед нами, что у вас всё сладилось, — последние слова он произнёс не как вопрос, а как констатация фактов.

— Дедушка! Питер мой супруг, хочется вам этого или нет, но это так!

Брови сэра Освальда взлетели от удивления вверх. Но в глубине души он восхищался своей внучкой. Повернувшись к Питеру, заговорил с ним:

— Твоё счастье, что у тебя есть заступница, иначе разговор был бы совершенно другим, — и снова обращаясь к Ровене, не глядя в сторону Питера, ворчливо добавил: — Одевайся, девочка, да поторапливайся. Мы все тебя ждём внизу. И своему подзащитному помоги одеться и спуститься вниз. Учти, бабушка долго дожидаться не будет. Сама поднимется. Уж ты её знаешь.

Больше не говоря ни слова резко развернулся и вышел из комнаты. Его стремительно удаляющиеся шаги, звуки шпор на сапогах угрожающе разносились по коридору и гулким тревожным звуком отдавались в душе Ровены.

Девушка заволновалась. Ей так и не удалось выяснить, как подействовали её слова защиты на деда. Одно она знала точно, его недовольный тон ничего хорошего не предвещал. И радоваться им надо было уже лишь тому, что дед в сердцах сразу не прибил Питера. Видимо, сэру Гилфорду удалось предотвратить ураган, а это давало некую надежду на прощение Питера её семьёй.

Ровену внезапно охватило волнение, с которым она не могла справиться и дрожащими руками подала Питеру его одежду. Тот грубо выхватил её.

Ровена молча отвернулась и отошла от него к окну. И уставилась на витражный узор в окне. На неё смотрела белая лилия, нимфея, и рядом жёлтая в лучах солнца казавшаяся золотой кувшинка. Ровена рассуждая про себя, задавала в который раз вопрос «А кто она?». И вот сейчас, глядя на это изображение, вдруг увидела явственно ответ. Она всё поняла, и ответила сама себе: если белая лилия — её бабушка леди Магдалена Алансонская, и сейчас она здесь в замке, внизу в гостиной. Жёлтая кувшинка — это она сама, леди Ровена Гилфорд, хозяйка замка. Сэр Гилфорд как будто давно знал ответ на её вопрос!

Ровена всё больше всматривалась в этот великолепный витраж искусной работы. Так вот, что означали на флаге Гилфордов желтые цветы. Это кувшинки, и одна из них теперь леди Ровена Гилфорд!

Питеру стало неловко за вспышку гнева и своё недостойное поведение. Прекрасно понимая, что необоснованно срывается на девушке. Ему впору злиться было на самого себя, а не на неё. Подойдя к супруге сзади и, обхватив руками, притянул к себе. Питер нежно поцеловал её в плечо, шею.

— Прости, любимая. Погорячился. Мне нет оправданий, но сама подумай, я впервые в такой переделке и совершенно не знаю, что делать? И в полной растерянности.

— Хорошо, Питер. — проговорила Ровена и устало вздохнула при этом.

Она продолжала неотрывно смотреть на витраж. Вернее, она всматривалась в жёлтую кувшинку, понимая, что ей теперь никогда не стать леди Алансон.

Питера охватила тревога, близкие прибыли за Ровеной, и он спросил:

— Что ты делаешь, любимая?

— Смотрю на желтую кувшинку и теперь знаю ответ.

— Какой? — поинтересовался он.

— Я желтая кувшинка.

— Нет.

— Нет? Почему нет?

— Ты золотая кувшинка и королева наших будущих цветов-кувшинок.

— О, Питер! — она расцвела в улыбке. — Я так тебя люблю.

— Я тоже тебя сильно люблю, моя дорогая королева, леди-кувшинка.

Ровена вся затрепетала и в кольце его рук повернулась к нему, прекрасно понимая, что сейчас не самое удачное время выяснять отношения. Вместо этого, обняв супруга обеими руками, тесно прижалась к его груди. Ища защиты сама, не зная от чего, но ей сейчас нужно быть сильной и помочь супругу.

— Питер, готовься! Сейчас только настало время твоих испытаний, а ты уже не знаешь, что делать, — проговорила она. Ровена не стала говорить, что она также в растерянности. Зачем об этом знать её супругу. — Неужели, дорогой мой, тебе никогда не приходило в голову задуматься, что когда-нибудь тебе всё же придётся встретиться с моими родственниками? — она горько усмехнулась. — И если ты помнишь, то я тебя предупреждала, с леди Магдаленой шутки плохи. И она меня обязательно разыщет! — она вздохнула и затем добавила: — Нам с тобой неслыханно повезло, если бы она нашла меня чуть раньше, то ты точно никогда не стал бы моим мужем.

— Поясни, — проговорил Питер, пристально глядя на неё.

— Хорошо. Скажу. В нашем роду женщины выходят замуж исключительно по любви!

— Что ты этим хочешь сказать, дорогая? Если бы у тебя был выбор, то ты выбрала бы другого?

Ровена улыбнулась, но промолчала.

— Но ты ведь вышла замуж по любви? Не так ли? — допытывался Питер.

В его голосе слышалась тревога. Он пристально вглядывался в глаза супруги, ища ответ на свой вопрос. Новоиспеченный супруг с большим нетерпением ждал ответа.

Ровена молчала. Не дождавшись ответа, повторил свой вопрос:

— Ровена, ответь мне?

Питеру стало не по себе. Если она вдруг скажет «нет», это означает, что для него всё кончено. Он не переживёт, если будет по-другому и потеряет любимую навсегда.

— Питер, возможно, вы меня и заставили бы выйти замуж не по любви, но я бы в том случае не задержалась в замке. Так что не волнуйся, у нас есть небольшой шанс остаться вместе.

— Ты меня весьма обнадежила, — грустно и с лёгким сарказмом произнёс Питер и, спохватившись, добавил: — Госпожа моя, думаешь, нашему браку что-то угрожает? — и, не дожидаясь от Ровены ответа, продолжил: — Только помни, ты теперь моя жена, и никто тебя не отнимет у меня, хочешь ты этого или нет. Если не отдал тебя Джеральду, отцу, то другим у меня ещё больше причин тебя не отдавать.

— Питер, ты забываешься! Это они должны были отдать меня замуж за человека, которого я полюблю всем сердцем. Они мои родственники, нравится тебе это или нет. И мне теперь придётся из кожи лезть вон, приложить не мало усилий, чтобы доказать им, как я желала этого брака.

— Могу себе представить.

— А какие теперь тебя ждут испытания, не знаю. Даже представить не могу, но знай, бабушка так просто это дело не оставит.

— О, боже! — взмолился Питер. — Я не предполагал, что и после свадьбы мне придется бороться за обладание вашей рукой, миледи, — добавил он с еле скрываемым раздражением. Он некоторое время задумчиво смотрел в окно, потирая рукой место от удара, нанесенного сэром Освальдом. Рассуждая вслух, не Ровене, а скорее сам себе, сказал: — Получается, что это вовсе не конец. За какие грехи мне на голову свалилось такое испытание? Ну, отец, удружил!

Ровена от досады слегка прикусила губу, с одной стороны ей было жаль Питера, а с другой стороны его слова задели девичью гордость. Более того, она ведь ни в чём не виновата. Она нервно вздохнула. Неужели Питер готов отказаться от неё из-за того, что родственники нашли её и не одобрили его поступка. А что он собственно хотел? Конечно, ему предстоит пройти нелёгкое испытание, ведь в глазах её семьи он на самом деле преступник, похитивший их чадо из родного дома. Её вина лишь в том, что она влюбилась в этого преступника и притом с первого взгляда. Да к тому же стала его женой. Теперь во всём должна помогать ему и, возможно, им придётся пройти эти испытания вместе. Они ведь одна семья.

Больше всего Ровене не хотелось вражды между их семьями.

А до этого момента всего один шаг.

Ровена задумалась.

Она полюбила всем сердцем здешних обитателей и своих родственников очень любит. И сейчас только от Питера, его терпения зависит, будет вражда или мир.

Ровена немного успокоилась, уверенная в принятии верного решения, и, напомнив себе, что она теперь леди золотая кувшинка, проговорила:

— Питер, сейчас начнётся самое главное твоё испытание.

Слова Ровены вернули его на землю. Он повернулся медленно на её голос.

— Я слушаю тебя, любимая, внимательно.

Ровена почувствовав, что завладела его вниманием, продолжила:

— Твои близкие нашли, что я подхожу для тебя. Ты им доказал, что достоин меня, но мои родственники плохо знают тебя. Сам рассуди, что они знают о тебе? Только лишь самое плохое. Ты вторгся на их территорию. Бесцеремонно похитил их чадо. Как, по-твоему, после этого они должны относиться к тебе? Подумай хорошенько. Подозреваю, тебе придётся всю оставшуюся жизнь доказывать, что ты достоин моей руки, — она усмехнулась, почувствовав, что они теперь поменялись ролями. — Тебе, милый мой, не позавидуешь!

Питер отметил резон её слов, лишний раз, позавидовав выдержке своей жены. Похоже, ей всё нипочём. Он усмехнулся, вспомнив, как она про себя сказала «леди-кувшинка».

— Да уж! Мне есть, отчего волноваться. Признаюсь, никогда со мной подобного не было, — заметив на её лице довольную ухмылку, добавил: — Вижу, моей госпоже, леди-кувшинке весело? Но помни, дорогуша, ты, теперь моя жена на веки вечные, и только смерть разлучит нас. Я не отступлюсь от тебя, что бы мне ни пришлось пережить снова.

Его голос немного смягчился. Первые порывы досады прошли. Сейчас казнил себя, что сорвал свой гнев на Ровене. Она-то ни в чём не виновата. Но он действительно не на шутку испугался, что прибывшие родственники могут отнять у него счастье, только начавшее зарождаться. А больше всего он боялся, как поведёт себя его жена в данной ситуации. Ровена до их свадьбы всё время настаивала, чтобы он отпустил её домой. И вот теперь у неё появился шанс покинуть его. И притом беспрепятственно. И никакие доводы не удержат её, пожелай она его покинуть. Но, услышав от своей молодой супруги предложение о помощи, обрёл дух и силы к борьбе.

Питер на миг с облегчением опустил веки: его леди-кувшинка остаётся с ним. Она не собирается воспользоваться случаем и покинуть его. Она его жена и любит его. Теперь счастье только в его руках! И он будет бороться за него до последнего вздоха. Но последняя фраза Ровены всё же не давала покоя и немного поколебала его уверенность. Так ли она хотела стать его женой на самом деле или вышла за него, потому что у неё не было другого выбора?

Это ему сейчас нужно было знать важнее всего на свете.

Ровена прекрасно понимала своего мужа и волновалась об их будущем не менее него. Бабушка не потерпит, если на неё здесь оказывалось давление, поэтому ей придётся проявить всё мастерство театрала и убедить леди Магдалену не разрушать только что зародившегося и такого хрупкого их семейного счастья. Между ними было много всякого, и это не должно мешать их счастью. Она нервно прошлась по комнате, совершенно не догадываясь об истинной причине страхов Питера. У неё и в мыслях не возникло попытаться покинуть его, а именно это тревожило Питера больше всего. Она снова подошла к нему, заглянув в его глаза, и с тревогой в голосе произнесла:

— И вот что ещё тебе, милый мой, скажу: для них не самое главное, окажешься ты сильнее или умнее, а важно, как ты этим воспользуешься. Ведь ты теперь лорд, глава семейства, а лорд должен уметь заботиться о своей семье, вассалах, вилланах, замке, земле, прилегающей к замку и всеми твоими поместьями. Леди Магдалена обязательно тебя спросит, как ты будешь приумножать свои богатства — грабежом или разумно обрабатывая свои земли?

Питер смотрел пристально в глаза своей молодой супруге. Он, наконец-то, осознал, какое сокровище ему досталось, с которым он ни за что не собирался расставаться. Её слова, совет, быстро привели его в чувство и придали сил для борьбы. И если ему надо сразиться ещё с одним, да хоть с тысячей драконов, ради их счастья — готов пойти на всё. Ровена с удовлетворением наблюдала, как у неё на глазах Питер менялся в лице и стал тем, кем она его хотела видеть и представить своим родным: сильным, мужественным, и даже взгляд его стал увереннее. Она с трудом сдержала улыбку, подумав, Питер боится встречи с её родственниками. Да.

Питер быстро взял себя в руки, хитро улыбнулся ей, взяв её руку и поднёс к губам.

— Любимая, я тебя прекрасно понял, — он подмигнул ей. — Спасибо, что поддерживаешь меня. По всей видимости, — добавил он, — твоя бабушка не очень жалует мою службу при дворе? Но ведь я же не занимался грабежом, а выполнял долг перед королём и отечеством!

— Бабушка думает, что это одно и то же.

Ровена не стала говорить Питеру, что леди Магдалена не очень-то жалует короля Джона. Это вовсе не обязательно знать Гилфордам.

— Вот даже как!

Питер решительно взялся за свою одежду, и в комнате повисло неловкое молчание, каждый думал о своём. Ровена, чтобы скрасить эту неловкость стала помогать ему, одеваться. Справившись с его одеждой, наконец-то, нашла силы посмотреть своему супругу в глаза и заставила себя улыбнуться. Заботливо стряхнула невидимые пылинки с его сюрко и невольно залюбовалась им. Уж больно он был хорош сейчас. Ровена была уверена, бабушке обязательно должен понравится её избранник. Похититель её сердца. Не может не понравиться. Она тепло улыбнулась ему и заботливо произнесла:

— Питер, иди с богом и развлекай гостей, а мне пришли Анфред. Как только оденусь, сразу же спущусь вниз к тебе на подмогу. И помни главное: не надо хвастать перед бабушкой своей удачливой службой при дворе короля Джона.

— Ровена, душенька, обижаешь…, — протянул Питер, — как ни как, а мои заслуги были хорошо оценены королём Иоанном. Не забывай об этом, дорогая, — шутливо добавил Питер намеренно обиженным тоном.

Ровена прекрасно понимала, что Питер храбрится перед ней. Удивляясь, как такой смелый в бою человек боялся встретиться с её родственниками и намеренно оттягивал этот момент. Видимо, Питер всё-таки чувствовал за собой вину.

— Ты мне так и не ответила.

— О чём ты, супруг мой?

— Ты действительно выбрала бы другого? — проговорил он перед самым уходом.

Ровена, улыбаясь, проговорила в ответ, в глазах её были смешинки:

— Кто знает! — но потом, увидев, как Питер начал хмуриться, добавила со счастливой улыбкой на лице: — Иди уже.

Она решительно подтолкнула к двери своего муженька, который явно не спешил покидать комнату и тянул время.

— Не задерживайся.

— Скоро спущусь… — ещё раз попыталась успокоить его Ровена и добавила: — Не могу же я предстать перед моей семьей в таком виде?

Для пущей убедительности она развела руками, показывая, что стоит в одной ночной сорочке, которая совершенно не скрывала её наготы. Это сразу возымело действие, и Питер отправился на встречу со своими новыми родственниками. Будь они не ладны, мысленно выругался он. Питер шёл по коридору, улыбаясь, неужели он выловил у замка Алансон прекрасную леди-кувшинку.

Ровена сама не знала почему, но создавшаяся ситуация начинала забавлять её. С одной стороны, она обрадовалась неожиданному появлению своих близких. Сознание того, что они её нашли, было приятно и в то же время придавало уверенности в силе, могуществе и влиянии своих предков. От осознания этого девушку переполняла гордость за свою семью. В тоже самое время будущее пугало и настораживало. С Питером у неё пока всё прекрасно складывалось, и родственники сейчас оказались здесь совсем некстати! Нервозность Питера тому свидетельство. Но сказанные последние слова супруга она восприняла со всей серьезностью и трепетом. Он хотел знать её мнение, вышла она за него замуж по любви или по принуждению. Конечно, она вышла по любви. Она влюбилась с первого взгляда и даже загадала на счастливую звезду, чтобы мужчина её девичьих грёз, её рыцарь, стал единственным её возлюбленным. И сейчас она искренне желала помочь Питеру, но перед леди Магдаленой, зная её твёрдый и неприступный характер, чувствовала себя совершенно бессильной.

Тут звезда не помощница.

Ровена тяжко вздохнула.

Возможно, только искренняя любовь может растопить сердце леди Магдалены. Ровена верила в это всем сердцем!

Анфред не заставила себя долго ждать, женщина уже давно и терпеливо околачивалась за дверью спальни и с большим нетерпением ожидала встречи с госпожой. Служанка уже знала о появлении в замке её хозяев, но не спешила им показываться на глаза, не переговорив прежде с Ровеной.

— Анфред, я вот думаю, что же предпринять? — заговорила с ней девушка. — Да, кстати, ты с ней уже виделась, говорила?

Ровена явно имела в виду бабушку. Но даже вслух пока боялась произносить имя леди Магдалены.

Та в ответ только развела руками и проговорила:

— Что ты, голубушка. Даже сэру Джону велела никак не проявлять в присутствии леди Магдалены ко мне никакого интереса. Даже смотреть в мою сторону. — Анфред вздохнула. — Я так боюсь.

Ровена с задумчивым выражением на лице смотрела на свою верную служанку. Затем села перед зеркалом, облокотившись на согнутую в локте руку, её пальчики нервно постукивали по губам. Анфред не сомневалась в способностях девушки и искренне надеялась, что та обязательно что-нибудь придумает. И Ровена не заставила себя долго ждать, нараспев пытаясь собрать воедино свои мысли начала говорить:

— Во-первых, всех надо убедить, что Питер, мой супруг, совсем не скуп. Не так ли?

— Конечно, так, — ответила Анфред и нервно вздохнула.

Она чувствовала себя настоящей предательницей и очень виноватой перед леди Магдаленой. Её мимолётное счастье с сэром Джоном подошло к концу. А ведь счастье было так близко.

— И для этого мне надобно предстать перед гостями во всем великолепии. Не так ли?

— Всё так. — соглашалась Анфред.

— Вот только не знаю, в каком платье мне стоит спуститься к столу. Пересмотрела всё и не могу решить, в каком именно?

— Детка, советую голубое, — Анфред улыбнулась, обрадовавшись, что отчаяние госпожи немного рассеялось. — Оно всегда приносило удачу. Когда ты его одевала, Питер был сам не свой.

— Анфред, но мне теперь надо угодить не Питеру. Понимаешь меня?

— Ровена, деточка, если все заметят, что Питер не в себе, когда ты рядом с ним, а он точно будет облизываться, как кот, отведавший сметаны, то и на остальные вещи посмотрят по-другому, — Анфред сделала паузу и добавила: — Неужели сердце твоих родных не дрогнет, увидев, как вы любите друг друга и подходите друг другу? Тебе надо не им угодить, а бороться за свою любовь.

— Анфред, ты, как всегда права! Что бы без тебя, родная, делала? Не представляю.

— Будет вам, госпожа. Скажете тоже, — но в душе женщины сразу потеплело от слов воспитанницы, и она добавила: — Безусловно! Против этого леди Магдалена точно не устоит. А как она будет удивлена! — предположила Анфред.

Она представила, каким будет удивлённым лицо леди Магдалены, когда та увидит свою внучку в новом свете. Ведь дома Ровена не вылезала из кожаных бридж и короткой туники. Леди Магдалене придётся удивляться ещё многому и постигнуть, какие перемены произошли с молодой госпожой, которая сейчас рылась в нарядах, как самая настоящая модница.

Знала бы бабушка, какой стала их Ровена…

— И что бы я без тебя делала, дорогуша!? — произнесла Ровена, оторвав голову на миг от сундука, и одарила служанку загадочной улыбкой.

Ровена решительно вознамерилась отстаивать свою любовь. Показать своим родственникам, как счастлива в браке.

В это время к ним в комнату как настоящий вихрь ворвался Джейми, а за ним появилась… Ровена застыла в изумлении и безмерной радости. Такая неожиданность. Она радостно воскликнула:

— Беатрис!

Она стремительно направилась на встречу к сестре. Ей с трудом верилось в происходящее. Сестра здесь!

Беатрис кинулась к Ровене и Анфред в объятия. Они втроём заплакали от счастья. Хорошо Джейми был вместе с ними. Мальчик для приличия покашлял, пытаясь таким образом напомнить о себе. Ровена отстранилась и проговорила:

— Сестрёнка, как ты выросла! Похорошела!

— Ровена, это ты у нас красавица, тебя просто не узнать. Вернее, вас можно поздравить, Ваша светлость! Какой восхитительно красивый наряд. Ты настоящая принцесса. В Па-де-Кале я подружилась с нашей новой подругой, юной королевой Изабеллой. Она рассказывала мне, но я не могла поверить, теперь вижу всё своими глазами.

— Как прекрасно, что ты тоже подружилась с нашей Изабо!

— Да. Она пригласила меня на праздничное торжество по случаю второй годовщины венчания их с королём Иоанном.

— Как прекрасно, но, думаю, всё зависит от бабушки.

Джейми снова покашлял. Он с гордостью смотрел на леди Ровену.

— Ах, да! Джейми, извини. Беатрис, позволь тебе представить моего верного друга Джейми.

— Джейми — это моя родная сестра Беатрис и тоже моя лучшая подруга.

Джейми с любопытством рассматривал Беатрис и поклонился ей в знак почтения, а Беатрис присела в реверансе в ответ, мило улыбнувшись при этом, и все дружно засмеялись.

Правила хорошего тона и этикета были соблюдены.

Ровена как всегда занималась воспитанием мальчика.

В это время и весьма кстати в их комнате появился мастер Склай. Он услышал задорный весёлый смех дружной компании ещё будучи в коридоре. И на этой ноте, радостный, впорхнул в комнату. Он только что вернулся в замок с рыбалки, вернее он искал идеи и вдохновение для новых платьев. И, услышав, что в замке появились достопочтенные гости, сразу же поспешил к Ровене, своей ученице. И, как настоящий мастер переодеваний, был уверен, что его помощь понадобится девочке всенепременно. Его воспитанница должна появиться перед знатными и важными гостями во всём великолепии и блеске.

Леди Ровена заслужила этого триумфа, и он тоже.

Ему хотелось, чтобы родственники по достоинству оценили его старания над образом леди Ровены Гилфорд и старания самой милой леди, самой замечательной его ученицы. Не менее способной ученицей, как и сама королева Изабелла.

Он гордился ими обеими.

Беатрис и Джейми с восхищением наблюдали, как мастер Склай в довершении наряда Ровены укладывал ей волосы, переплетая жемчужной нитью.

Беатрис тоже приодели в платье Ровены.

Мастер Склай, Анфред и Джейми любовались сёстрами.

Джейми радостно вздохнул, у него теперь две прекрасные леди.

Некоторое время спустя Ровена и Беатрис, наконец-то, спустились в зал во всём величии и блеске.

Но это того стоило!

Ровена была счастлива в окружении своей маленькой свиты под руку с сестрой. Как ей не хватало всё это время Беатрис. Хорошо, что с ней здесь всё время была верная Анфред и у неё появились новые друзья Джейми и мастер Склай. Её друзья шли рядом с ней. Правда, Анфред так и не решилась показаться на глаза леди Магдалене и хотела остаться наблюдать за ними из-за угла. Питер пошёл навстречу компании к ступеням, чтобы проводить к столу. Анфред, заметив, что шлейф платья Ровены вот-вот зацепится за уступ ступеньки, и ещё шаг — и ткань натянется, и может произойти конфуз, забыв о своих переживаниях, подхватила край шлейфа платья и с важным видом проследовала за юной госпожой. Ровена по очереди подошла к гостям: сэру Гюнтеру, сэру Освальду и в последнюю очередь к леди Магдалене, в приветствии целуя каждого в обе щёки.

С бабушкой, конечно, ей было боязно встречаться.

Каждого, поцеловав, направилась к своему месту, где её поджидал Питер, намеренно не замечая удивленных возгласов гостей. В такой одежде её никто из этих троих гостей не предполагал увидеть.

Ровена всегда предпочитала удобную одежду, и сейчас она была похожа на самую настоящую придворную даму.

Во всяком случае, ни в чём ей не уступала. И Анфред, чинно таскавшая за своей госпожой шлейф, выглядела вполне уместно. Присутствующие в зале сидели с открытыми от удивления ртами.

Ровена выглядела просто великолепно и величественно со своей свитой.

Питер, в то время пока Ровена здоровалась со своими близкими, проводил к столу леди Беатрис, а затем подошёл к Ровене, и совершенно бесцеремонно, как показалось леди Магдалене, взяв девушку под руку, проводил к столу, где усадил её рядом с собой, не выпуская руки Ровены. Пальцы их рук сплелись, что не ускользнуло от пытливого взгляда недавно прибывших родственников, которые смотрели на молодоженов во все глаза с пристальным интересом.

Питер только успел шепнуть своей супруге:

— Спасибо, любимая!

Он поднёс к губам пальчики Ровены, и нежно коснулся их.

Она вопросительно посмотрела в его глаза и, сообразив, что он имел в виду помпезный выход к столу в окружении свиты, как будто они так делали постоянно, мило улыбнулась.

Между молодоженами витал дух их любовного секретика, не укрывшийся от пытливых глаз гостей.

Леди Магдалена больше всех удивлялась своей внучке. Она готова была увидеть всякое, но, чтобы та одела платье?… Это была одна из первых причин, озаботивших бабушку Ровены и сбивавшая с толку. Она окинула внучку требовательным и критичным взглядом.

Во всём наблюдалась безупречность.

И тут её взгляд переместился на вещицу, которую беспрестанно теребила на своей груди Ровена. «О!» про себя отметила леди Магдалена. На груди внучки красовался великолепный голубой топаз в виде сердца. Он переливался ярким свечением каждый раз, когда руки Ровены касались его и нервно теребили.

Заготовленная леди Магдаленой тирада так и осталась при ней. Скорая на слово, сейчас сидела в безмолвии и с интересом наблюдала за внучкой, совершенно не узнавая её. Вот такие разительные перемены произошли с их девочкой за столь короткий промежуток времени.

Леди Магдалена молчала, и никто за столом не решался заговорить первым и нарушить молчание. В зале воцарилась тишина, грозившая вот-вот перерасти в гнетущую неловкую ситуацию. Сэр Гилфорд, решив заполнить паузу, возникшую с приходом Ровены, на правах хозяина задал вопрос, леди Магдалене, совершенно не подумав, но это первое, что пришло ему на ум:

— Леди Магдалена, а как вам удалось узнать, где Ровена?

Этот вопрос вертелся у него в голове всё время с момента, как Алансоны переступили порог замковых ворот и его дома.

Леди Магдалена пристально посмотрела на него.

Этот вопрос прозвучал весьма некстати и притом настолько, что всё возникшее, с приходом Ровены со своими сопровождающими, очарование было разрушено в один миг. Леди Магдалена уже была готова признать, что брак пошёл на пользу внучке. Её девочка сияла от счастья, как майская роза, но тут леди Магдалена вспомнила все переживания, выпавшие на их долю за время нелёгкого путешествия.

А особенно припомнила слова одной леди.

Леди Корделии, первой фрейлины королевы Изабеллы, которая присоединилась к ним в пешей прогулке ещё там в Кале в сопровождении королевы Изабеллы после аудиенции с королём Иоанном, перед отправкой в осаждённый неприятелем замок Мирабо.

Леди Корделия весьма любезно поведала в доверительной беседе, что была расстроена браком между Ровеной и Питером. И весьма опечалена расставанием со своим любимым сэром Питером. Сэр Питер, красавчик-сердцеед, как, оказалось, был её женихом. Они стали даже любовниками. На что ей сразу же заметила леди Магдалена, что это было с её стороны весьма неосмотрительно. Но ведь леди Корделия искренне верила и ожидала, что летом они вот-вот поженятся.

Но король и сэр Гилфорд решили её судьбу иначе. Они решили поженить сэра Питера с леди Ровеной, а её решили выдать замуж за брата сэра Гилфорда Роберта Гилфорда. Конечно, безусловно, леди Ровена и сэр Питер красивая пара, но будут ли они счастливы, если их вынудили пожениться? Эти слова такой любезной леди Корделии упали в душу леди Магдалены, как ростки пшеницы в благодатную почву, тем более она что-то подобное сама предполагала и сейчас пребывала в смятении, и это ей не нравилось. К тому же леди Корделия показалась ей вполне искренней, а её доводы были весьма убедительны. Тем более она была очень красивая знатная леди и притом первая фрейлины королевы Изабеллы. Более того, Питер вполне мог увлечься этой леди. Поэтому у леди Магдалены не было оснований сомневаться в искренности этой молодой женщины.

А, увидев сейчас внучку после долгой разлуки, спускающуюся по ступеням во всей красе, засомневалась, что Питер мог предпочесть леди Корделию их Ровене.

Любой мужчина, находящийся в здравом уме, преклонил бы сейчас колено и, не задумываясь, сделал предложение её девочке.

Леди Магдалена испытывала гордость за свою внучку.

Но было всё же что-то странное в этой всей истории, и нужно немного времени, чтобы разобраться. Особенно её тревожили предположения о сговоре сэра Гилфорда и короля Англии Иоанна Безземельного. И всё же она ответила сэру Гилфорду, правда с неохотой и весьма недовольным тоном:

— Мы уже отчаялись найти нашу девочку, по всем дорогам разослав гонцов. На всякий случай сыщики отправились на поиски в нескольких направлениях вверх и вниз по течению реки. И вот в лесу наша младшая внучка Беатрис, наш самый лучший следопыт, обнаружила кострище, прибежище похитителей. Но не оно навело её на след, что именно это то самое пепелище, которое мы ищем. Среди пней она обнаружила увядшую лилию.

Про букву «Р» леди Магдалена решила утаить и сказать Ровене при личной встрече, если Беатрис первой ещё не рассказала сестре о своих приключениях.

Сэр Гилфорд с интересом посмотрев на Беатрис, проговорил:

— Какой смышлёный следопыт.

— Да. — не без гордости проговорила леди Магдалена. — Это дало хоть и небольшую, но надежду о пребывании на этой стоянке женщины, и, возможно, нашей девочки Ровены. Более того, находка Беатрис нам показалась неким предзнаменованием, знаком. А сама Беатрис была уверена в принадлежности этой лилии сестре. Моё сердце подсказывало то же самое. Затем наше внимание привлёк очень интересный след подковы, который оставляла одна из лошадей. Следопыт предположил, что на лошади был тяжелый груз. Подковы утопали в землю более, чем у других лошадей. Следовательно, на ней было либо два седока, либо она была нагружена сильнее других лошадей. Нами было решено весь дальнейший путь следовать за этой лошадью. Этот след иногда терялся, путался. У нас были и другие варианты, но они после тщательных расследований не дали положительных результатов. Свидетели, встречавшиеся на пути, видевшие след этой подковы, посылали в разные стороны, и мы немного сбились со следа, но, в конце концов, он вывел нас к Ла-Маншу. И вот на пути в Кале встретились с королём. Он нас просветил, сначала насчёт следа, а потом поведал всё остальное и некоторые подробности пребывания Ровены в вашем замке, сэр Гилфорд. Встреча с ним лишь ускорила наши поиски, мы уже и так были на верном пути.

Леди Магдалена умолчала и об их таинственной находке у водопада. Не время и не к месту сейчас говорить об этом.

Ровена тихо хихикнула, припомнив связанные события с этой подковой, и, посмотрев на Питера, прошептала ему:

— По всей видимости, сэр Питер, ваши подковы во всех случаях хороши!

— Ровена, — он повернул к ней своё лицо и, пристально глядя в её глаза, крепко сжал её пальчики и шутливым тоном ответил ей одними губами, — моя госпожа, я очень долго не забуду тебе эту лилию, — картинно вздохнул и проговорил: — Как я мог проглядеть её между пней?

— Представить себе не могу, мой любезный супруг.

— Это всё ты, дорогая. Речная нимфа с первой нашей встречи свела меня с ума. Не мог ни о чём другом думать, как только о тебе, и о таких мелочах, подобных белой лилии, совершенно всё вылетело из головы. Это непростительно и на будущее мне хороший урок.

Ровену ничуть не испугали его угрозы. В его глазах она видела пламенную любовь и страсть, она ответила ему, послав воздушный поцелуй, и улыбнулась ослепительной улыбкой.

Леди Магдалена, наблюдая за их улыбочками, влюбленными взглядами и нежным шёпотком, всё больше хмурилась. Двое голубков ворковали, несмотря на неловкую ситуацию, постоянно возникавшую при разговоре, а этим двоим, по всей видимости, было мало дела до создавшейся тяготящей ситуации. А больше всего её беспокоила не только безвозвратная потеря своей любимой, ненаглядной внучки, леди Магдалену обижало то, как мало заботили Ровену пережитые ими всеми тревожные моменты и волнения за неё.

Она сама прекрасно видела, что её девочка влюблена.

А вот Питер Гилфорд оставался пока для неё загадкой!

Бабушка пребывала в замешательстве и не знала, что ей делать и как следует поступить: сердиться на то, что внучка довольна своим нахождением здесь и полностью наслаждается или радоваться вместе с молодой четой. Но всё же обида и предостережения леди Корделии взяли верх над милосердием, и чаша весов склонилась к требованию справедливости.

Несмотря на радость и беззаботное поведение молодожёнов, возмездие должно свершиться.

Леди Магдалена поражалась беззаботности своей внучки. Никогда не ожидала и не предполагала такого легкомыслия с её стороны. Всё время с момента похищения они так за неё волновались, места себе не находили, потратили столько сил на поиски внучки, а она сидела сейчас за этим столом и мило улыбалась, как ни в чём не бывало, своему похитителю.

Видимо, этот дьявол, так она в сердцах окрестила Питера, вскружил бедной девочке голову.

Она невольно залюбовалась своим новоявленным родственником. Питер действительно внушал ей тревогу. Уж больно интересный молодой мужчина.

В нём чувствовались отвага, мужество, сила, грация.

Его волевой подбородок…

По всей видимости, не одно девичье сердце разбил этот негодяй!

Она вспомнила горькие слёзы на лице бедной леди Корделии, которая плакалась ей, как разбил её сердце этот рыцарь.

Теперь леди Магдалена вполне могла поверить искренним слезам леди Корделии. Та рассказала ей давнюю историю, как она была невестой сэра Питера, и перед его отъездом в Палестину ей пришлось уступить его притязаниям, но в тот раз он не женился на ней, и если бы не его брат Роберт, то она вполне могла бы от такого позора наложить на себя руки. Но когда Питер вернулся из Палестины, она к тому времени овдовела, и он, не желая жениться на ней, сославшись, что на Востоке привык к свободным отношениям с женщинами, вынудил её сойтись с ним снова. И после нескольких лет совместной жизни у них должна была быть свадьба этим летом. Леди Магдалена тогда её слушала с особым вниманием и уже прониклась к этой молодой женщине сочувствием, теплом и доверием, пока рассказ не коснулся её внучки Ровены. Корделия, видимо, втянувшись в рассказ полу выдуманной истории, совсем забыла, что исповедовалась и жалилась на свою горькую судьбу бабушке той ненавистной ей соперницы, и немного пересолила свою горькую историю. Леди Магдалена после того, как Корделия отозвалась о её внучке как о расчетливой, распутной, безнравственной девице, дальше перестала слушать рассказ, ведь она прекрасно знала свою внучку. Но вот теперь, глядя на этого пресловутого сэра Питера лорда английского королевства, вполне могла допустить, что её внучка Ровена могла потерять голову из-за него так же, как и молодая вдовушка. Ей не хотелось верить в то, что рассказала тогда леди Корделия, но она одна единственная, кто отважился с ней на откровение.

С каждым мигом в душе леди Магдалены поднималось возмущение и неприятие её новоявленного родственничка. Но всё же она должна к нему присмотреться повнимательнее ради её внучки. Ей не хотелось верить, что такой внимательный, красивый, один его взгляд чего стоит, мог так некрасиво поступить с леди Корделией. Да и с Ровеной он тоже поступил не должным образом, и если бы не рассказ сэра Гилфорда, что это именно он виновник и инициатор похищения, то она сразу бы записала этого красавца Питера в отъявленные негодяи.

Да, к нему, пожалуй, стоит присмотреться…

Всё может быть, что Гилфорд покрывает проступок своего сына и берёт всю вину на себя.

Да, стоит присмотреться к ним обоим, рассуждала леди Магдалена.

Возможно Гилфорд уже не тот, которого она знала прежде…

Ровена с тревогой наблюдала, как менялась в лице бабушка, всё сильнее хмурясь. И чтобы хотя бы немного смягчить напряжённую обстановку, попросила музыкальный инструмент у проходившего мимо её кресла слуги. Затеяла это представление девушка неспроста, ей, конечно же, хотелось, чтобы первым спел Питер. Чтобы гости по достоинству оценили её избранника. Но, опасаясь, что бабушка будет против его пения, девушка решила сначала спеть сама. Закончив свою песню под бурные одобрения гостей, как бы невзначай передала инструмент Питеру и попросила спеть его балладу, которую он сочинил для неё.

Леди Магдалена, была застигнута врасплох, услышав его пение и искренность слов песни, немного смягчила свой гнев и неприязнь к молодому человеку. С большой неохотой признавая, что и голос его неплох, и сама баллада недурна. Будучи ценителем разных искусств и будь она не так сердита на семейство Гилфордов и в частности на самого певца, и, не кривя душой, вполне могла сказать, что баллада великолепна, а исполнение на высоте, но сейчас она могла лишь признать, что пение весьма неплохо. Но ради справедливости скрепя сердце всё же признавала, что такое мог написать только влюбленный человек или очень опасный сердцеед. К сожалению, переживания их семьи за благополучие Ровены всё ещё были свежи в душе женщины. Но её видимо никто не понимал, и от этого испытывала досаду и обиду. Твёрдая уверенность, в виновности Питера крепко держала в своих тисках сердце леди Магдалены, не давая ей права смягчиться.

Она ещё хозяйка замка Алансон и обязана настоять на своём.

Похититель должен понести наказание.

Ровена, не догадываясь о мыслях и переживаниях бабушки, уверенная, что сердце леди Магдалены после их пения оттаяло, встала из-за стола, чтобы отправиться в свою комнату. Питер тоже поднялся со своего места, намереваясь последовать за своей молодой супругой, но леди Магдалена окрикнула их уже быстро поднимающихся по ступенькам и тоном, не терпящим возражений, проговорила:

— Сэр Питер, надеюсь, вы найдете разумными мои слова… — леди Магдалена сделала паузу, и Питер вдруг почувствовал, как его сердце пропустило удар, а в голове пронеслось: «кажется, началось…», а леди Магдалена тем временем продолжала, внимательно наблюдая за реакцией Питера: — И так как мы не признаем действительным этот брак, ввиду того, что он был заключён под давлением на девушку, вы, молодой человек, немедленно переселитесь в другую комнату. И во избежание различных недоразумений у дверей комнаты Ровены будет стоять нам преданный охранник.

Молодожены после таких слов замерли как изваяние там, где стояли.

Питер обескураженным взглядом обвёл залу и остановил его на отце, ища его поддержки, или хотя бы какого-нибудь возражения.

Но тот словно воды в рот набрал.

По всей видимости, сэр Гилфорд предоставил право защищаться перед гостями сыну самому. Питер нервно сглотнул и, возмущенный, воскликнул:

— Леди Магдалена! — он едва сдерживался, чтобы не заговорить на повышенных тонах с леди, которая старше его и притом значительно. Но сдержался, своевременно вспомнив, что всё-таки виновен перед этой семьей. Он слегка откашлялся для пущей уверенности и твёрдым голосом произнёс: — Прошу заметить! Леди Ровена моя жена. Она дала супружеский обет перед алтарём, и брак наш был совершён.

Леди Магдалена была готова к его возмущению или возражению. Она ожидала услышать нечто подобное. Сопляк, подумала она, ещё не знает с кем вздумал тягаться, и как ни в чём не бывало, ответила:

— Это ничего для нас, Алансонов, не значит! Брак был заключен под давлением и без нашего на то согласия. И только на этих основаниях брак можно аннулировать и притом в два счета! — выпалила она. Леди ликовала и добавила в довершение: — Даже сам король не мог нам вразумительно и твёрдо ответить, по своей ли воле вышла замуж Ровена. И более того похищение всё-таки имело место быть!

Питер растерялся от такого натиска, не зная, что ответить. Леди была права на счёт похищения. Он в её глазах слыл как настоящий негодяй.

— Бабушка, — вмешалась Ровена, — это всё в прошлом. Мы с Питером любим друг друга. Более того, бабушка, король Иоанн жаловал Питеру титул лорда!

Леди Магдалена пропустила мимо ушей слова внучки.

Сказанные внучкой слова были совершенно не к месту и едва не вывели леди Магдалену из себя. Она вовремя сдержалась, чтобы не вспылить. Похоже, Ровена не ведает, что говорит. Она совершенно ей не помогала.

Леди Магдалена устало вздохнула, не так-то просто договориться с Гилфордами, вернуть им Ровену, особенно когда сама Ровена этого не желает.

И это было столь очевидно. Леди Магдалена совершенно не узнавала внучку.

Неужели дарованный королём титул лорда так ослепляет её девочку.

Хотя, что там говорить, все вокруг будто с ума по сходили. Со всех сторон только и было слышно: «Ваше сиятельство! Ваша светлость» девочка вполне могла потерять голову.

— Ровена, детка, ничего не бойся. Ты сейчас просто напугана, и тебе надобно хорошенько осмыслить твоё согласие на этот брак. Разлука на каких-то несколько дней с твоим якобы супругом не помешает тебе, детка, принять правильное решение, — она смягчила голос и разговаривала с ней как с малым дитя. — Сама хорошенько подумай, разве у тебя был выбор, не считая этих состязаний и прочего. Эти напыщенные твои новоявленные родственнички не оставили тебе его, и ты предпочла выйти замуж за Питера.

— Бабушка, уверяю тебя, у меня был выбор, — чуть не плача произнесла Ровена, пыталась достучаться до леди Магдалены и убедить её отказаться от такого жесткого решения.

— Дорогие мои, если вы намерены спорить со мной, то мы немедленно покидаем этот дом и отбываем на континент. И сразу же начнём добиваться скорейшего аннулирования брака, — заявила она категоричным тоном, нетерпящим возражения.

— Позвольте-ка! — воскликнул возмущённый сэр Гилфорд.

Он не стерпел и решился, наконец, вмешаться. Видя, как его мечта вот-вот рухнет, а он сидел смиренно слушал и ничего не предпринимал.

Все взгляды присутствующих устремились в его сторону, и он продолжил:

— Вы забываете, дорогие мои гости, что наши молодожены две недели не покидали своих покоев… и уже две недели вместе делили ложе!

Вокруг во царила тишина.

Он обвёл взглядом изумлённых новоявленных родственников.

Слова Гилфорда прозвучали для них как гром среди ясного неба, настоящим откровением. И они только сейчас, наконец-то, начинали осознавать, что их девочка действительно вышла замуж.

Смогут ли они с этим смириться?

Сэр Гилфорд, заметив, что полностью завладел вниманием гостей, продолжил:

— И, возможно, уже зародился будущий наследник Гилфордов. И я так думаю… негоже — ему быть без матери!

Он говорил так будто бы дело с ребёнком уже решенное.

Леди Магдалена метнула в его сторону гневный взгляд.

Да, сэру Гилфорду не стоило говорить всего того, что он сейчас наговорил.

Она явно испытала настоящее потрясение и, пожалуй, даже больше всех сидевших за этим столом. Мало того, до неё только сейчас дошло, что Питер и Ровена на самом деле женаты, и её девочка уже не та, что была дома в их замке.

Она уже стала взрослой женщиной.

И, как ни прискорбно, но с этим им всем придётся смириться. Всю дорогу она гнала эту мысль, но сэр Гилфорд высказался как нельзя откровенно.

И это откровение было для неё настоящим потрясением.

Её маленькая Ровена, которую она всё время лелеяла, теперь замужняя женщина. Смогут ли они когда-нибудь смириться с этой новостью? А сэр Гилфорд приготовил новый удар, что, возможно, Ровена уже ждёт ребёнка, но и это не самое ужасное, с этой мыслью, как и с браком, она как-нибудь бы смирилась, но те последние слова, что ребёнок останется у Гилфордов, возмутили леди Магдалену до глубины души.

— Если будет ребёнок, мы его прекрасно воспитаем, и он будет наследником Алансонов и Ербе!

Сэр Гилфорд не собирался уступать, не для того он столько приложил усилий, столько волнений и тревог пережил, чтобы вот так просто взять и отдать долгожданного наследника.

— Похоже, леди, вы забываете, что на наследника мы имеем больше прав. К тому же, это моя затея, а не ваша.

— Уму непостижимо! Такая неслыханная наглость! Преступление приписывать себе в заслуги!

Леди Магдалена непроизвольно положила руку на кинжал.

— И, тем не менее! — в сердцах проговорил сэр Гилфорд.

— Нет, похоже, сэр Гилфорд, это вы забыли, чем мне обязаны?!

Леди Магдалена решила прибегнуть к своим старым заслугам и освежить их в памяти Гилфорда. Не убеди она в те старые давние времена Гилфорда выступить со своим войском в поддержку Анри Анжуйского, законного наследника английского престола, где бы он сейчас был? Да и его защитник нынешний король Иоанн Безземельный потомок Плантагенетов и сын Анри… Где бы они оба сейчас были?!

— О, нет, что вы, леди Магдалена, слишком хорошо всё помню. Лишь именно по вашей милости долго не женился, и теперь, если вы разобьёте сердце моему мальчику, вы нас лишите шансов на наследника. Видите ли, в нашем роду все однолюбы. Зная, как Питер беззаветно любит нашу Ровену, он не скоро оправится от потери супруги. Поэтому, так и знайте, мне придётся приложить все усилия, пусть, даже если это будет стоить мне жизни, но этот ребёнок останется здесь, в замке Гилфордов!

Леди Магдалена была ошеломлена, неслыханной наглостью Гилфорда.

Она вдруг отчётливо осознала, что, если уже зародился в чреве Ровены наследник, так просто им не покинуть замок Гилфордов. Более того, её возмутило, как он сказал «нашу Ровену». Но в душе она почувствовала гордость за внучку. Не про каждого так скажут. Видимо, ей здесь на самом деле хорошо.

Она осмотрелась по сторонам.

Из рассказов королевы Изабеллы она наслышана, что здесь в замке Гилфорд всем заправляет леди Ровена. И власть её не ограничена.

Да, в замке царил уют.

Холостяцким жилищем его точно не назовёшь.

На столе застелена скатерть с вышитыми ажурными узорами.

Она присмотрелась внимательнее к узорам и узнала Алансоновские мотивы.

Она вздохнула.

Ровена здесь стала совершенно самостоятельной и, видимо, со всем успешно справлялась. Гостей обслуживала разодетая прислуга, на столе серебряные столовые приборы.

Даже приём короля Ровене удался.

Юная королева очень хвалила её внучку. И даже с ней подружилась.

Леди Магдалена испытывала гордость за внучку.

Да, в Ровене она не сомневалась, а вот сэр Питер не давал ей покоя. Несмотря на то, что все его нахваливали. Вот только леди Магдалену не проведёшь. Она должна всё выяснить до их отъезда домой, и сама во-отчую убедиться, что отпрыск Гилфорда не менее достоин их драгоценной Ровены.

Ровена в сердцах топнула ногой.

Это было уже совсем не смешно, ещё немного, и все возьмутся за ножи. Она заметила жест бабушки, как та опустила руку на кинжал, и тон сэра Гилфорда не предвещал ничего хорошего. Ровена впервые за всё время пребывания в замке видела его таким жёстким и решительным. И была благодарна, что дедушки сэр Освальд и сэр Гюнтер пока держали нейтралитет. Но она точно знала, что в случае чего те сразу же вступятся за бабушку. Срочно нужно было спасать положение, пока Питер не подключился.

— Эй, опомнитесь! — проговорила она. Все взгляды разом устремились на неё. — Вы все, как я вижу, забываете одну вещь, только мы с Питером вправе решать вопрос нашего будущего и нашего ребёнка.

Сэр Гилфорд с удовлетворением посмотрел на Ровену настоящую леди Гилфорд, а леди Магдалена, побагровела от гнева и метнула в её сторону угрожающий взгляд, понимая, что та, своими необдуманными словами лишает её возможности настоять на своём.

— Детка, иди в свою комнату! — произнесла она тем же тоном, нетерпящим возражений. Она решила отправить Ровену с глаз долой, пока та своими заявлениями совсем всё не испортила и не свела на нет все усилия леди Магдалены. Она прекрасно осознавала, что теряет позиции, и всё надежды Алансонов на грани краха. Немного подумав, она приняла решение отступить. Но пусть не надеются, что она так просто сдастся. И уже чуть мягче, понимая, что всё же не стоит преждевременно настраивать Ровену против себя, добавила: — Ты пока в столь нежном возрасте дитя и ещё не можешь самостоятельно решать такие весьма важные и деликатные вопросы.

Ровена зная, что с леди Магдаленой бесполезно спорить, заплакала от обиды, но всё же осмелилась возразить.

— Бабушка ты же всегда говорила, что я выйду замуж только по любви, и что теперь? Выходит, ты это всё твердила для отвода глаз.

— Ровена, если не покинешь нас немедленно и ещё только одно слово, будешь лишена своего наследства в пользу Беатрис! Раз ты поддерживаешь этих негодяев, похитителей и намереваешься оставить Алансон без наследника.

Питер усмехнулся, взял за руку Ровену и крепко сжал её пальчики. Он готов был на всё, лишь бы Ровена осталась здесь с ним.

— Если только в этом дело, леди Магдалена, то в этом беды большой не будет.

Питер явно погорячился, сказав эти слова, но совершенно не жалел об этом.

— Ах, значит так! Лишение наследства Ровены, вас, молодой человек, вполне устраивает?! — возмущенно проговорила леди Магдалена.

Она была огорчена, разочарована. Питер так быстро отказался от приданого. Более того, этот козырный шаг, который она припасла напоследок, совсем не возымел действия, на которое рассчитывала леди Магдалена. Она чувствовала себя очень скверно, что пришлось прибегать к столь неприятному шантажу. Но слово вылетело…

— Леди Магдалена, если вас устроит, то отказ от наследства Ровены будет как компенсация за моё недостойное поведение. Мы согласны таким образом загладить вину Гилфордов перед Алансонами. — в это время кашлянул своевременно сэр Гюнтер герцог Кёльнский. Питер посмотрел в его сторону и добавил: — И, конечно, вами, сэр Гюнтер.

Питер, договорив, просто засиял от гордости и своего заявления.

Какая неповторимая глупость.

И это муж Ровены? Её девочки Ровены. Он такой простофиля или что-то задумал? Леди Магдалена была ошеломлена и находилась в растерянности, все её аргументы исчерпаны, а она совсем не удовлетворена происходящим.

Она не могла поверить в происходящее и остается, по всей видимости, ни с чем. Что ей это приданое, совсем не это главное! Она почувствовала, как этот мальчишка-зазнайка победил её, умудренную опытом женщину.

Леди Магдалена была возмущена до крайности.

Она была повержена.

Этот мальчишка просто настоящий негодяй, так быстро без всякой борьбы взял и сдался. Если так просто отказался от наследства Ровены, он либо глуп или по-настоящему любит Ровену. Одно из двух, но в искренность этого поступка женщина абсолютно не верила.

Леди Магдалена беспомощно оглянулась на сэра Освальда и сэра Гюнтера, ища в их лице поддержки, но, увидев, как эти двое потягивают винцо из погреба Гилфорда, по их лицам сразу поняла, эти готовы пойти на мировую. Особенно сэр Гюнтер, который всю дорогу, пока они добирались в замок Гилфордов, отзывался о мальчишке всё время хорошо.

Он, видите ли, с ним вместе в крестовом походе хлебнул всякого. И отзывался о нём как об отважном юноше, не лишённом дерзкого ума. Вот только он был уверен, что юноша погиб в песках пустыни. А, на деле как оказалось, жив и промышляет похищением невест, дополнила про себя леди Магдалена. Что с Гюнтера взять, он не растил малюток без отца и матери. Но потом одёрнула себя, ведь Гюнтер тогда со смирением принял решение леди Магдалены не отдавать ему девочек Ровену и Беатрис взамен на позволение Элсбет, его дочери их овдовевшей невестке, вступить в повторный брак. От досады женщина глубоко вздохнула и произнесла:

— Сегодня, так думаю, мы все не в состоянии разрешить создавшуюся ситуацию. Полагаю, не стоит горячиться и спешить. Так и быть, мы остаёмся. Пока остаёмся. На неопределённое время.

В зале послышались вздохи облегчения и одобрения. Она наблюдала, как засияли от радости глаза у Ровены, а Питер готов был праздновать победу. Это задело самолюбие женщины, теряющей самое ценное. Мальчишка победил. Пока победил. Но она не собиралась поддаваться, во всяком случае, без боя. Её не обманут, как обманывают влюбленную Ровену, его красивые глазки. Питер всё больше вызывал у леди Магдалены симпатию и в то же время подозрение. Она никак не могла раскусить его тактику. И поэтому решила сделать отсрочку, но лишь для того, чтобы передохнуть. Уже не тот у неё возраст. Ей необходимо поднакопить сил и тщательно обдумать следующий шаг. Как жаль, что манёвр с наследством не удался, Питер не стал артачиться и отказался от него. Ну что ж, придётся закинуть удочку с другой стороны. Стоит лишь найти слабое место у этого, она признавала, что Питер, очень красив, и это прекрасно понимал сам, зазнайки, так окрестила его леди Магдалена. Весь в отца, самоуверенный, целеустремленный, очень решительный и совершенно не предприимчивый. Хотя нет, отец его не упустил шанс получить приличную сумму для своего войска в былые времена, а сын его оказался более бескорыстен. Леди Магдалена упорно искала в Питере изъяны и недостатки и, не находя их, всё больше и больше раздражалась от этого.

— А так, как ещё не известно, есть ли наследник или нет, — она всё-таки решила подлить масла в огонь и настоять на своём. — Вы, дорогие мои, будете спать в разных спальнях. И вот когда мы убедимся, какие последствия вызвали ваши отношения, тогда и будем решать этот вопрос.

Ровена была поражена. Питер был возмущен до глубины души и в сердцах воскликнул:

— Что значит отношения! Позвольте-ка! Попрошу выбирать выражения! Ровена моя законная супруга!

Леди Магдалена проигнорировала его слова и обратилась к Ровене.

— Так что Ровена иди в свою спальню и хорошенько всё взвесь, а, чтобы никто не тревожил твой покой и пытался оказывать давление на твоё решение, — она пристально посмотрела на Питера, намекая на то, что он, возможно, будет угрожать или принуждать её, — у твоей комнаты поставим нашу охрану, как и говорила ранее…

Последнее замечание она произнесла более громко, подчеркивая, что эти слова касаются не Ровены, а предназначены больше для Питера, но видя, как он побагровел и готов был взорваться от возмущения, добавила: — И не только возле твоих дверей, но и под окнами.

Наконец-то леди праздновала триумф, невозмутимо глядя на этого наглеца, который совсем изменился в лице и готов был лопнуть от злости. В этот миг она ощутила всю полноту власти и считала эти предосторожности совсем не лишними. Он украл у неё Ровену — самое ценное, не считая Беатрис, что было у них с Освальдом, и поэтому должен за всё ответить.

Возмущение Питера, которое он не мог скрыть на своём лице, да и не старался этого сделать и всем своим видом подчёркивал, как он недоволен, росло.

Он хотел что-то сказать, но его одёрнула Ровена.

Леди Магдалена видела его состояние и удовлетворенно вздохнула. Наконец-то, досадила этому молокососу и стёрла с его самоуверенного лица самодовольную ухмылочку. Она, довольная сама собой, улыбаясь, спросила:

— Вы с чем-то не согласны, молодой человек?

И пусть только попробует нарушить запрет, злорадствовала она. У неё есть козырь в руках: они сразу же покинут этот замок, и Ровена уедет вместе с ними. Но праздновала она свой триумф совсем не долго. Питер не стал закатывать истерику и тут же успокоился.

Ровена тоже быстро сообразила, что лучше не спорить сейчас с бабушкой, иначе будет ещё хуже, и незаметно для остальных предупредительно ткнула своим пальчиком в бок Питера. Этого жеста ему было достаточно, чтобы прийти в себя. Он мгновенно взял себя в руки, полагаясь на свою жёнушку, и ровным голосом, смиренно, что весьма озадачило леди Магдалену, произнёс:

— По-моему, леди, моё мнение никому неинтересно, так что я уступаю вашему почтенному возрасту, — и при этом церемонно поклонился.

Услышав укол в бок пальчиком Ровены, он сразу отрезвел.

Он разгадал жест любимой правильно. Вовремя сообразив, что спорить со старой женщиной, одержимой жаждой мести, совершенно бесполезно. Пока бесполезно. К тому же он и в самом деле испытывал чувство вины и был сейчас благодарен своей жене за этот своевременный тычок в бок. Ярость быстро улетучилась, и он смог спокойно мыслить и не стал возражать, лезть из кожи вон. Он отметил для себя, хотя, всё может быть, и ему это только показалось, но леди Магдалена огорчалась каждый раз, когда он вёл себя по-рыцарски, и начинала радоваться, когда злость переполняла его.

Да, с этой леди ему надо быть очень осторожным, предупредил он себя мысленно, если не хочет потерять свою любимую. Эта женщина ищет любой повод для ссоры и так ждёт, когда же он споткнётся. Самое разумное сейчас во всём подчиниться воле этой женщины, не оспаривая её решений, и главное не сердить. Дать ей время свыкнуться с ситуацией. В конце концов, этой леди придётся признать его своим родственником.

Питер смиренным голосом произнёс:

— Надеюсь на вашу житейскую мудрость и здравый смысл. Подумайте хорошенько, правильно ли вы поступаете со мной и вашей внучкой. И, возможно, нашим наследником.

Он гордо поднял голову и направился вслед за уже покинувшей зал его женой. Леди Магдалена возмущенно усмехнулась, передернув плечом, воскликнула:

— О, какой гордец! А каков нахал!

Она возмущалась ещё некоторое время, особенно сказанным им последними словам насчет её мудрости. А также она была огорчена, что и здесь этот наглец сдался так же быстро, не оставив ей ещё поводов для возмущения и не дав ей возможность выместить на нём весь свой накопившийся за долгий путь поисков их девочки гнев. Но резкости в голосе леди Магдалены уже не было. Так как не было поблизости предмета её возмущения. И в то же время она восхищалась выдержкой этого негодяя.

Безусловно, встретившись с этим молодым человеком при других обстоятельствах, и попроси Питер руки внучки, так бы рьяно она противилась его обаянию и придирчиво искала в нём изъян, задавала она вопрос себе. И сердце предательски отвечало: нет.

Сэр Гилфорд в душе ликовал, ему не хотелось забегать вперёд, но, по всей видимости, леди Магдалене Питер начинал нравиться, хотя она ещё всячески сопротивлялась его обаянию. В конце концов, и это неизбежно, так полагал и верил он, великодушное сердце Магдалены смягчится, и она уступит. Но, а между тем суд да дело, в его замке появится наследник Гилфордов.

Леди Магдалена взглянула на него именно в тот момент, когда легкая усмешка коснулась его лица.

— Сэр Гилфорд, рано радуетесь. Неужели надеетесь, что так просто уступлю. Я всё равно придумаю для вашего сыночка какое-нибудь испытание и притом такое, что он, бедолага, не в силах будет его выполнить.

— О, леди Магдалена, в вашей изобретательности нисколько не сомневаюсь. Но к чему такая жестокость? Со временем, а я в этом уверен, вам всё же придётся признать, что мой мальчик хорош и самый подходящий супруг для вашей, вернее нашей, девочки, — с гордостью за сына проговорил сэр Гилфорд и после некоторой паузы продолжил: — Более того, Ровена нам каждый день готовила своего рода испытания, так что Питер уже прошёл вашу Алансоновскую школу. Дай Бог, чтобы ему это помогло.

Леди Магдалена громко засмеялась.

— Узнаю свою девочку. Молодчина! Так, значит, она задала вам тут перца!

Первая прекрасная новость за весь вечер. Глаза её вспыхнули от радости. Она сомкнула пальцы рук и нервно потерла ладони.

— Да, Магдалена, не без этого! Девочка нам тут и наперчила, и насолила.

— Ну, что ж, посмотрим, на что способен ваш сынок, которого вы так нахваливаете.

— Бывало всякое! Бывали моменты, когда хотелось отправить девочку обратно, — с восторгом продолжал сэр Гилфорд, — но это в прошлом, к великому нашему счастью. Ну а вообще, мы с ней совсем не скучали и, более того, ни о чём не жалеем. Наш замок был полон жизни и огня всё время пребывания Ровены в здесь и, если вы лишите нас радости жития, мы все впадем в тоску и уныние.

— Сэр Гилфорд, ответьте только честно, как мог Питер пойти на такое? — спросила леди Магдалена решив сменить душещипательную тему.

— О, это вовсе не его вина. Во всем виноват один только я. Всю жизнь, Магдалена, жалел, что не похитил тебя, — он взглянул на Освальда, который после этих слов нахмурился, — ведь у меня было много шансов это сделать, но гордость, зная о твоей любви к другому, мне этого не позволила. И прекрасно понимал, что ты не будешь со мной счастлива. Но всегда задавал себе вопрос, а вдруг бы ты меня полюбила. И готов был воспитывать сына, которого ты ожидала.

Сэр Освальд предупредительно покашлял, напоминая о своем присутствии Гилфорду, и заявил:

— Э, Гилфорд, ты эти шутки брось, похитить мою Магдалену…

— Вот поэтому я и не хотел такой участи для своего сына Питера. Тем более, он влюбился в Ровену с первого взгляда, да и девочка также сразу его полюбила. И более того мой мальчик не собирался в ближайшее время жениться, а Ровена вынудила его пойти на этот шаг, так что теперь он от неё ни за что не отступится.

Сэр Освальд видел, что Гилфорд уже немного захмелел и начинал говорить вещи, которых только и ждёт услышать Магдалена, поэтому решил перевести разговор в другое русло и пошутил:

— Магдалена, так Мартин всё-таки мой сын?

Сэр Гилфорд даже не догадывался, что сболтнул лишнего и своими речами дал новую пищу для размышления Магдалене. Она недоумевающим взглядом смотрела на сэра Гилфорда, испытав легкий укол в сердце. Это его неожиданное заявление её сильно расстроило. Как так: Питер не хотел и не собирался жениться на её девочке! Она призадумалась. Никак не прореагировала на глупость сэра Освальда. Тоже ревнивец выискался, Мартина нет в живых, уже столько лет, как он погиб в крестовом походе. И внучек они воспитывали без него. Хотя если он столько лет сомневался, то похищение Ровены должно опровергнуть все его сомнения. Ведь тогда бы Мартин и Питер были бы сводными братьями.

Она вдруг разозлилась на Освальда, разгадав его уловку, видимо, он нарочно пытался отвлечь её. Но не удастся! Тоже мне, в благородство решил поиграть. Она вернулась к разговору сэра Гилфорда:

— Гилфорд, что ты этим хочешь сказать? — вопрос сам собой вырвался из её уст.

— Хочу сказать, Питеру пришлось стойко сопротивляться чарам девушки, но она боролось за его любовь до последнего дня, и победила его упрямство.

Час от часу не легче, недоумевала леди Магдалена:

— Ты хочешь сказать, что это Ровена соблазняла его, — не верящим тоном произнесла она и мысленно спросила себя: «Неужели это правда?» И тут же сама себе мысленно ответила: «Нет, такого просто быть не может. И всё же, неужели леди Корделия оказалась права?!»

— Да, ещё как! — подливал маслица в огонь, ни о чём не подозревавший сэр Гилфорд. Он по простоте душевной хотел открыть глаза леди Магдалене, что Ровена безумно любит Питера, совершенно не догадываясь, что леди Магдалену интересовали как раз доказательства истинной любви Питера к Ровене. А тот продолжал: — Не один нормальный мужчина не смог бы устоять против её натиска, а Питер, молодец, устоял.

Сэр Гилфорд громко смеялся, гордый за своего сына, не подозревая, что леди Магдалена его слова неправильно истолковывала. Более того, он заронил в ней сомнения, действительно ли Питер так же сильно любит Ровену, как и она. А тем временем поведал полную историю пребывания Ровены в замке.

Увлечённый своим рассказом, он не заметил, что своим рассказом не только обидел её, как воспитавшую Ровену, но и своим упорством, всё больше и больше сеял сомнения в душе старой женщины. Она окончательно утвердилась в своих подозрениях, любит ли вообще Питер её внучку?

Леди Магдалена продолжала молча слушать рассказ Гилфорда о пребывании в их замке Ровены, совсем не внимательно, можно сказать, даже рассеянно. В это время мысли леди были совершенно о другом.

Она даже в какой-то момент растерялась. Необдуманное заявление сэра Гилфорда вертелось навязчивой идеей в голове. К тому же, связано ли с этим, смирение Питера, не проводить ночное время в постели с Ровеной.

Уцепившись за скоропалительные выводы, как за спасительную соломинку леди Магдалена, пришла к окончательному решению: Ровена должна вернуться домой.

Следовательно, за эти две недели необходимо, во что бы то ни стало убедить внучку вернуться с ними домой.

Беатрис перед сном зашла к Ровене, и некоторое время успокаивала сестру. Все девичьи разговоры они оставили до утра. Беатрис о многом хотелось расспросить сестру. У Ровены было не меньше вопросов к младшей сестре, но сейчас она была не в состоянии говорить ни о чём другом, как только о своей разлуке с Питером.

Анфред, уложив спасть Джейми, тоже пришла в комнату к Ровене помочь ей переодеться ко сну.

Перед этим заходил, и мастер Склай посочувствовать своей воспитаннице.

Ровена, получив искреннее сочувствие и поддержку от друзей, немного успокоилась. Но больше всего ей хотелось сейчас увидеться с Питером, со своим любимым.

Как он там без неё? Ведь он сейчас не меньше её переживал о случившемся в зале. Об их разлуке.

Но утешить его сейчас некому, беспокоилась Ровена.

Анфред и Беатрис с приходом леди Магдалены сразу же покинули комнату Ровены. Все понимали, что им тоже нужно поговорить с глазу на глаз. Перед уходом, Беатрис улыбнулась и послала воздушный поцелуй сестре, а та, поймав его рукой, прижала к сердцу.

Беатрис довольная засмеялась. Сестра не забыла их маленькие секретики.

Перед сном леди Магдалена зашла к Ровене, ей захотелось ещё раз увидеться и поговорить с внучкой с глазу на глаз. Леди Магдалена переживала, они были в разлуке всего два месяца, и этого времени оказалось достаточно для охлаждения родственных чувств.

Леди Магдалена совсем не узнавала прежнюю Ровену. Всегда покладистая, рассудительная, но сейчас… Ей даже показалось, что за это время они стали совершенно чужими.

Леди Магдалена надеялась увидеть радость на лице своей внучки, когда та появилась в зале, но девочка, по всей видимости, совсем не обрадовалась их появлению в замке. Она должна всё-таки наладить их отношения, вернуть любовь, доверие Ровены.

Что-то надо было срочно предпринять, но что?

Леди Магдалена впервые за последнее время пребывала в растерянности и страхе. Она совершенно не хотела вновь потерять своё чадо, которое с таким трепетом вырастила в тепле, заботе, любви. Она будет бороться за свою девочку, несмотря на то, что Ровена сильно изменилась и против Гилфорды.

Леди Магдалена присела на край её постели и, взяв руки внучки в свои, ласково проговорила:

— Дорогая моя девочка, сейчас мы одни, и ты можешь не бояться и сказать всю правду, не таясь. Поделиться со мной своими беспокойствами и тревогами, как в былые времена. Ты моя старшая внучка и ничего между нами не изменилось. Я тебя по-прежнему люблю, — участливо произнесла леди Магдалена.

— Бабушка, я тебя тоже очень люблю. И дедушку Гюнтера, и дедушку Освальда, и сестрицу Беатрис. Но что мне ещё добавить ко всему сказанному ранее? — Ровена вздохнула. Лучше уж сказать всё как есть, решила она. — Если бы я не любила Питера, то не вышла бы за него замуж и, более того, у меня была возможность убежать, но я ею не воспользовалась. И уж так случилось, но я влюбилась в него, как только его увидела, — виноватым тоном ответила Ровена.

— Может, он принуждал тебя? — не унималась леди Магдалена, которая всё ещё не могла поверить словам своей внучки. Разве можно так безоглядно влюбиться в своего похитителя? — Ты его боишься? — предположила она, предприняв ещё одну попытку добиться правды.

— Больше всего на свете боюсь его потерять! — перебила леди Магдалену Ровена. Она не могла больше слышать этого и позволить бабушке дурно думать о своём возлюбленном. — Бабушка, ты, возможно, мне не поверишь, но Питер не был со мной грубым, если ты это имеешь в виду и, более того — это именно я леди Ровена Алансон, позабыв про стыд и гордость, соблазняла его, прибегая ко всякого рода хитростям и уловкам и даже зелью, но он, — она не знала, как лучше сказать, — стал моим любовником только после свадьбы, и больше мне нечего тебе добавить. Да, мне стыдно за своё недостойное леди Алансон поведение, но у меня есть оправдание моего поступка. Я влюбилась. Влюбилась по-настоящему!

Конец ознакомительного фрагмента.