Она – Пристань. Ambo Valentia

N. Merilion

У нас с Пересмешником была одна беда на двоих – общее тело.Земля пошатнулась и бросилась в лицо, я снова упал. Все из-за проклятого маятника.Пересмешник скучал по Золотому городу, а мне хорошо было в Среднем Секторе.– Скоро. Нас расколет. Я перестану. Узнавать тебя. А ты меня. И мы. Станем воевать.– Пока есть общий план, мы живем мирно.– Нужно. Что-то ещё.– Пусть будет она.– Она?– Она – Пристань.Пересмешник не согласился, а это значило одно: всю жизнь она будет страдать рядом с нами.

Часть II.

Подземелье

Что такое я? Я — это ты.Когда ты смотришь из сердца,борьбы между добром и злом не существует.

В Пустоши я часто вспоминал Отца… Мне нужно было топливо, чтобы выжить. И топливом мне служила ярость.

Я никогда не мог поговорить с Отцом. Ни я, ни Пересмешник. И в этом мы с ним были похожи.

Всякий раз, когда я подходил к Отцу, он спрашивал меня, пришел ли я по делу, есть ли у меня какой-то действительно важный вопрос?

Я был слишком глуп и отвечал, что просто хочу побыть с ним. Но он с негодованием смотрел на меня и говорил, что «просто» не надо, надо по делу.

Я пробовал много раз, пока был глупым. Однажды я попросил Пересмешника подойти к Отцу и пообщаться с ним. Думал, что, может, Пересмешника Отец и правда любит и не оттолкнет его. Но я ошибся.

…и пол подо мной не хотел стоять, и стены били меня по очереди…

Тогда мы с Пересмешником поняли: для Отца нет ничего важнее его дел и его плана. И пока мы были частью его плана, мы были ему нужны.

Плохо помню все то, что сделал со мной Отец, руководствуясь тайным планом. Я попросил Пересмешника запомнить каждую деталь, каждое его действие, каждый жест, но сам предпочел обо всем забыть.

…вспомнить завтра…

Схоронить в своем Подсознании то, что он сделал со мной.

…вспомнить завтра…

Отец всегда говорил, что хочет сделать меня сильнее. Вот только путь, каким он вел нас, был так страшен… что я его забыл…

Однажды ночью я позорно плакал в подушку. У меня жутко болела голова, ломило все тело, будто из меня вырвали половину жизни. Я не помнил, как оказался в кровати.

Мама принесла мне воды, видимо, я кричал об этом. Я видел ее перекошенное от боли лицо.

Я наклонил лицо туда, где была вода в стакане, но она показалась мне черной… Она агрессивно пыталась ухватить меня за глаза… Колючая. А потом она укатилась от моего резкого движения.

Мне казалось, что меня очень много и в то же время что меня нет и наполовину.

Я слышал сотни голосов, сотни своих собственных голосов, и мне было страшно…

Я хотел, чтобы Отец пришел в мою комнату в ту, самую страшную, ночь и объяснил мне, что произошло. Или просто поговорил.

Или просто… зашел.

Но я ждал напрасно. Это была последняя ночь, когда я так ждал человека…

Он не пришел, и я плакал так горько, что даже Пересмешник не смел надо мной смеяться.

Он тихо сидел на полу рядом с моей кроватью и, стиснув зубы, молчал.

Глава 8. Вне Игры

День 31 ведения дневника

Я так давно ничего не записывала. Все потому, что из Пустоты не рождается Слово. Слово рождается из Энергии. И неважно, чем будет вызвана эта Энергия, какой она будет на вкус. Она может быть холодной, ментоловой, пронзающей все тело и порождающей Действие, или же теплой и нежной, погружающей в Мысли. Из Энергии рождается Слово. А внутри меня было так пусто, что безвольно бродящие вдохи и выдохи отчужденно стучались друг о друга.

Я была где-то посередине между сидеть и лежать, облокотившись на спинку мягко освещенной скамейки, на самом краю Главной аллеи. Биолюминесцентные пышные деревья освещали ее, смешиваясь с мраком Подземелья. С любовью посаженные в гелиевые клумбы, они строго перемежались друг с другом, голубые, сиреневые и нежно-бирюзовые.

В Подземелье я уже пробыла целый месяц. И ворох событий, случившихся за этот период, был непредсказуем. Я открыла для себя новый прекрасный мир. Раньше я думала, что Подземелье — это пустынное мрачное место. Да, мрачное, но нет, не пустынное. А еще магически красивое. Сбежав из Среднего Сектора, я стала много общаться с господином Альба, встретила живого и невредимого Пита: оказалось, его тоже кто-то спас из той стеклянной камеры. Я познакомилась со множеством новых людей и получила то, чего хотела, — живое общение. Но самое главное… вопреки истине, которую узнала, я искала его в каждом. И везде встречала его отсутствующее лицо, которое никогда не видела… и уже не увижу. И Пустота была моей спутницей.

Но… обо всем по порядку.

После моего сообщения с просьбой о помощи господин Альба без каких-либо вопросов скинул мне адрес, куда я должна была явиться как можно скорее. Это был закрытый магазин, расположенный в двух кварталах от Пункта помощи. Я обогнула его с внутренней стороны, поспешно подбегая к уже ожидавшим меня господину Альба и неизвестному молодому человеку.

— Повезло, что помощь тебе потребовалась в выходной, — господин Альба кивнул незнакомцу, и тот легким движением руки разрезал пленку, опоясывавшую магазин. Тем временем господин Альба достал маленький аппарат, который необъяснимым образом подобрал код к браслету и освободил меня от ненавистной оковы.

— Все это зафиксируется, — я в панике посмотрела на равнодушные уличные глазцы, подсматривающие за гражданами.

— Не переживай, Вериан ослепил их на пару минут. Не время задавать вопросы, — и господин Альба подтолкнул меня ко входу в магазин. Сам он зашел следом за мной, а Вериан остался снаружи, забрал мой браслет, запер за нами дверь, и я услышала, как он заново опоясывает магазин защитной пленкой. С каким спокойствием и точностью они оба действовали, будто не в первый раз экстренно спускали непутевых преступников в Подземелье.

Господин Альба большими шагами направился к лифту.

— Здесь вход в Подземелье?

— И не только. Это ближайший путь к Пункту помощи. Чтобы ты шла якобы по делу и лишь в последний момент свернула с заданного маршрута. До того, как медик поймет, что что-то пошло не так, считанные минуты. Он вызовет патруль.

Двери лифта бесшумно открылись от касания ладони господина Альба. Мы зашли в тесный темный лифт.

— Получается, нужно только знать место входа, и любой может оказаться в Подземелье?

— Любой, но только в сопровождении одного из нас. Будь здесь в одиночку кто-то не из Подземных, двери бы тоже открылись, но это был бы простой лифт, ведущий на нижний этаж магазина. Спасибо Хаку Аттеосу.

— Теперь меня будут искать.

— Теперь да. Сбегая в Подземелье таким срочным образом, ты закрываешь себе возможность вернуться в Средний Сектор.

— Хак Аттеос — создатель «Зеркала»?

— Да, главный хакер Подземелья.

Дальше мы спускались молча. И только когда двери лифта настороженно раскрылись, господин Альба коротко рассказал мне о пункте досмотра.

Пункт досмотра должен был пройти всякий входящий и выходящий из Подземелья вне зависимости от степени своей причастности к нему и положения.

Людей на пункте не было, лишь оборудованный детекторами коридорчик.

Я зашла в него и, подчинившись команде недружелюбного женского голоса, подняла руки вверх. Далее мне задавали вопросы, сначала простые: имя, возраст, должность в Среднем Секторе, уровень дохода, правша я или левша. А потом самые главные: какова причина моего спуска в Подземелье и надолго ли я спускаюсь.

Господин Альба сказал, что отвечать нужно максимально честно и развернуто. И сказать, что я явилась сюда жить.

Далее я прислонила палец к отверстию в стене, у меня взяли кровь.

Аппарат выдал мне синюю пластинку, которую, согласно инструкции, я обернула вокруг большого пальца правой руки. В окошке появился дыхательный баллончик, как только я взяла его в руку, на его корпусе высветилась фраза: «Возможно новое начало». Поспешно выйдя из коридора, я стала ждать господина Альба.

Он вышел очень скоро, на его большом пальце появилась белая пластинка.

— Долго ходить с ним? — спросила я архивариуса.

— С пластырем или баллончиком? — он не дождался моего ответа. — Тебе и с тем, и с другим — всегда. Когда почувствуешь, что воздуха недостаточно, вдохни через баллончик. А на этой синей пластинке зафиксирована вся информация о тебе. Цвет пластинки означает твой статус в Подземелье. Синие — для тех, кто живет здесь, не имея возможности выхода в Средний Сектор, белые — для тех, кто спускается по выходным. Также на этой пластинке будет твой персональный финансовый счет. Жители с синими пластинками должны найти себе работу в Подземелье. Жители с белыми имеют работу в Среднем Секторе и служат Подземелью извне. Ты все поймешь чуть погодя.

Мы подошли к широкой квадратной двери и приложили наши пальцы к сканеру. Двери раскрылись — и передо мной предстало Подземелье.

Глаза заслезились от непривычных цветов. Я выросла среди серости, а тут увидела голубое, зеленое, оранжевое и очень много сиреневого. Подземелье прямо пылало сиреневым цветом, а над нами — густая чернота.

Первое, чему я удивилась, — масштабы. Длинные коридоры-тоннели. Пешком можно было идти целую вечность, поэтому на некоторых участках вместо пола были установлены траволаторы. Первый в моей жизни траволатор привез нас с господином Альба в Регистрационную, где на синюю пластинку мне закодировали доступы в мою комнатку, в Обеденную и Овальный Зал, выдали персональный монитор для выхода в «Зеркало» с безлимитным доступом, который имели все жители Подземелья.

Господин Альба заботливо попросил в Регистрационной перевести с его счета часть средств на мой. Я спорила с ним и отказывалась, но мы сошлись на том, что, как только заработаю, я ему все верну.

Он провел мне экскурсию по самым основным местам: мы посетили мою комнатку, она была совсем крошечной, в десять квадратных метров, в ней помещались лишь кровать и столик, встроенный в стену. Туалеты и душевые были общие на этажах. Он показал мне, в какой стороне находится Овальный Зал и как добраться до Обеденной. А потом мы вышли на главную аллею с чудо-деревьями, и он сказал, что ему нужно идти по делам.

Но прежде чем попрощаться, я задала ему мучивший меня вопрос, ответ на который и поверг меня в Пустоту.

— Господин Альба… Помните, я вам сказала ник моего друга из «Зеркала». Вы что-то узнали, но я по глупости не дала вам договорить.

Я видела, как смотритель Архива смутился от этого вопроса: по всей видимости, он его не ждал. По крайней мере, сейчас.

— Узнал. Твой друг не из Подземных. Мне жаль, если ты надеялась найти его здесь. Его аккаунт был зарегистрирован в Среднем Секторе. Но информации об аккаунте нет никакой.

Кажется, он попрощался со мной, сочувственно заглянув мне в глаза, а потом удалился.

Кажется, я шла по аллее с дивными деревьями, но не видела их больше.

Кажется, я устроилась на работу и, кажется, я ела в Обеденной.

Но абсолютно точно Пустота разверзлась внутри, и, чтобы не сгинуть в ней окончательно, я совершила трюк. И стала Вне Игры.

День 32 ведения дневника

Вчера было записано так много слов, что я сильно устала.

Сегодня расскажу о моем месте работы в Подземелье. Я работаю помощницей помощника Вождя.

Нет, это далеко не моя заслуга. Это все старания господина Альба. Он хотел пристроить меня на ту работу, которая не будет меня обременять, на которой у меня будет много свободного времени для чтения книг, привезенных им из Архива.

Этой должности не было ранее, она и не требовалась, ведь у Вождя был помощник, который справлялся со всем. Его правая рука. Им не нужны были лишние люди. Но господин Альба имел вес в Подземном городе и явно был здесь кем-то более значимым, чем в Среднем Секторе в роли смотрителя Архива. Поэтому ради меня ввели эту должность.

Я чувствовала себя виноватой в том, что доставляю людям массу неудобств своим внезапным появлением. Однако, впервые войдя в рабочий кабинет Вождя, я оторопела от неожиданности.

В комнате были двое: рыжеволосый человек и Пит!

— Пит! — удивленно воскликнула я. — Ты жив?!

Рыжеволосый яростно расстрелял меня взглядом.

А Пит сконфузился и неловко предложил мне сесть за стол в ожидании инструктажа, пока они с Вождем договорят. Моя радость от встречи со знакомым человеком оказалась невзаимной, и я понуро села за стол.

Они быстро закончили свой диалог, и Вождь удалился.

— Пристань! — Пита будто подменили, и он снова стал общительным. — Ты как здесь? А ну, рассказывай! Я думал тебя ликвидировали, — с обезоруживающей улыбкой сказал он, усаживаясь на стол.

— Я думала, тебя тоже! — и я рассказала Питу о том, как флаэро доставил меня домой, о том, что добровольно проходила терапию коррекции, а она в итоге только усугубила мое психоэмоциональное состояние, о том, как я попросила помощи у господина Альба и сбежала сюда.

В свою очередь Пит сказал мне, что он теперь тоже не может выходить из Подземелья, и показал мне свой синий палец.

— Снова мы с тобой заперты, только теперь уже в других масштабах, да? — игриво заявил он.

Я измученно улыбнулась.

Он взъерошил свои пепельно-русые волосы, вдохнул через баллончик со светящейся фразой: «У нашего пути есть сердце», — и с безмятежным спокойствием принялся выдумывать мне функционал.

Теперь я должна была высиживать в кабинете с утра до обеда, а потом еще пару часов вечером, фиксировать тех, кто приходит к Вождю, их просьбы и разговоры, а еще носить кофе.

Вождь и сам мог бы прогуляться до аппарата, но Пит сказал, что мне надо выдумать побольше рабочих обязанностей.

Зарплата в Подземелье оказалась у всех одинаковой, здесь не было разделения на богачей и бедняков.

— Ну все! Слава Нагвалю, список твоих дел готов! — и Пит, довольный, протянул мне мониторчик со списком.

— Кому слава? — недоуменно переспросила я.

— Нагвалю, вождю Подземелья. Стыдно не знать. Прочитай историю Подземелья, кстати, фразы, появляющиеся на баллончиках, — это всё его цитаты, для поддержания нашего духа, — нравоучительно подметил Пит, оставляя меня одну в кабинете.

Обстановка на моем новом месте работы оказалась гораздо более живописной, чем в Архиве. Кабинет был просторный и ярко освещенный кристаллическими светильниками. Строгие столы стояли на равном расстоянии друг от друга, образуя букву «П». А на стене за столом Вождя красовалось окно-голограмма. Картинка за окном не менялась, но была настолько очаровательной, что не надоедала. Малахитовая лужайка переливалась оттенками зеленого, хвастаясь всем богатством этого цвета: оливковым, салатовым, фисташковым, бирюзовым, изумрудным. Мягкая трава усыпала эту ясную лужайку, возникшую посреди чернолесья. Мрачные тяжелые тучи застилали бежевое небо, и лишь один лучик света упрямо пробивался сквозь них. Но самое главное в этом окошке — серый маленький волк. Волчок. Он беспечно играл с последним лучом солнца, катался в свежей траве, а когда луч исчезал, он убегал в лес. Спустя пару минут картинка повторялась вновь, луч появлялся, и волчок снова выбегал на лужайку. Я погрузилась в эту картинку, следуя ее повторяющемуся ходу простых событий. Тучи — луч — волчок — лес.

Через какое-то время в кабинет явился рыжеволосый Вождь и уселся за свой стол.

— Кофе принесите, — громким басом затребовал он, пробуя на вкус столь непривычную для него просьбу.

Я очнулась от созерцания игры волчка с лучом и поспешила выполнить просьбу-приказ. Спустилась к ближайшему автомату и взяла сразу три стаканчика: ему, Питу и себе.

Пока я расставляла стаканчики по нашим столам, подметила, что Вождь недовольно следит за моими действиями. Возможно, я не должна была нести кофе и себе тоже. А возможно, не должна была нести и Питу.

— Держите, господин Нагваль, — я поднесла ему стакан с дымящимся напитком. Его глаза изумленно округлились, брови выгнулись коромыслом, создавая на лбу крупные кривые борозды.

— Как ты меня назвала? — он разразился раскатистым хохотом. — Я не Нагваль!

Все в моей голове спуталось, ведь Пит сказал, что Нагваль — это Вождь Подземелья. Кто же сидел передо мной, если не вождь? Я смущенно смотрела на серенький стаканчик.

— Я Рой, — вдруг произнес рыжеволосый.

— Извините, пожалуйста, господин Рой.

Он покровительственно кивнул, и я погрузилась в работу, которой не было. Ну зато была пустота. Вот в нее я и погрузилась.

Только после обеда я спохватилась и решила, что все-таки мне стоит освоиться на своем новом месте проживания. И нашла в «Зеркале» историю Подземелья.

Разобралась, что Нагваль — это первый Вождь Подземелья, умерший семь лет назад, что его бесконечно почитают все жители Подземного города. И зачастую говорят «Слава Нагвалю!», когда происходит что-то хорошее.

Вожди в Подземелье в обязательном порядке сменялись каждые три года и переизбирались каждый год путем общего голосования. В частности, Рой, нынешний Вождь, занимал свой пост второй год подряд.

Теперь я поняла, как глупо выглядела в кабинете.

Я всегда приходила на свое рабочее место чуть раньше положенного. И первые недели безучастно теряла время, пребывая «Вне Игры» или же погружаясь в окно. Единственной моей заботой было принести кофе.

Вождь всегда говорил грудным громким басом, Пит был всегда общителен и весел, а я была всегда молчалива и невидима. Так мы и сосуществовали с утра до обеда, а потом еще несколько часов вечером.

Пока однажды…

Был очередной день. И Пит с Вождем о чем-то говорили, я даже не вслушивалась и так бы и осталась в своем плотном коконе, если бы их разговор, точно назойливый будильник, не вывел меня из оцепенения.

— Ты много берешь на себя, оспаривая мой план, — давил Вождь.

— Я просто высказываю беспокойство, Рой. Все должно быть учтено, и кто, если не я, в этом должен убедиться.

— Мы с Хаком уже все обговорили, нечего тут обсуждать, — отмахнулся Рой.

— Я думаю, сюрприз для жителей должен состояться как можно позже, мы все должны к этому подготовиться прежде, чем Хак начнет действовать.

— Сюрприз должен состояться немедленно! А ну-ка, давай спросим у нее, — и Рой многозначительно впился в меня глазами. — Послушай, представь, что я хочу преподнести всему Подземному городу дар. Пит хочет повременить, а я считаю что нужно действовать СЕЙЧАС ЖЕ. Пит считает, что вправе спорить со мной. Но он имеет такие же права, как и ты, — он насмешливо покосился на Пита, упиваясь его уязвленным видом. — Ну так, как считаешь ты, девочка?

Я нехотя пришла в себя, оттаскивая взгляд от полюбившегося мне волчка, и оказалась в кабинете. О чем они только что спорили? Сюрприз, дар?

— Сюрприз — это нечто хорошее?

— Ну конечно! — рассмеялся Рой.

Мне так не хотелось голосовать против Пита, что я нашла компромисс.

— Думаю, лучше всего сюрпризы преподносить в праздник, чтобы это было ярко и незабываемо. Через месяц День Памяти Нагваля. Может, тогда?

Рой возликовал. Конечно, месяц — это не «СЕЙЧАС ЖЕ», как он хотел, но, похоже, эта идея ему понравилась.

— Видишь, Пит. Я готов уже послушать девочку. Пристань, так? — он уточнил мое имя, будто не знал его до этого времени.

Пит недовольно глянул на меня, а потом пожал плечами.

— Как скажешь, Рой. Ты же Вождь, тебе виднее.

— Наконец-то ты вернулся в реальность. Сходи к Хаку, расскажи о нашем решении.

— Я? — возмутился Пит.

— Ну не могу же я послать к нему Пристань. Она с ним не знакома, — он снова рассмеялся, оглядывая Пита с явным превосходством.

— Можно сообщить ему в «Зеркале», — намекнул Пит.

— Сходи и скажи лично!

Пит поспешно вышел, стараясь скрыть бурлившее в нем возмущение, но мы оба его заметили.

Рой вернулся к своим делам, а я заносила данные о его утренней встрече с представителем компании Sir Ingo.

Я не обратила внимания на то, как он вышел из кабинета, сколько он отсутствовал. Но его появление оказалось крайне нестандартным. Он застыл в дверях и не шевелился, пока я не заметила неладное и не подняла на него взгляд.

Он стоял с двумя стаканами кофе. Как я надеялась, что это для него и Пита. Примирительный жест. Но, к несчастью, он медленно подошел к моему столу и поставил мне один стакан.

— Господин Рой, зачем это вы? Я бы сама вам принесла. Очень неловко. Это моя обязанность.

— Вот именно, обязанность… А в моем случае это желание. Мне нетрудно, — он прошел к своему рабочему месту. — И прошу, не надо этих «господин Рой», я не так уж стар.

— Как мне к вам обращаться? — разговор становился очень нехорошим, и я не знала, что делать. Что-то мне сильно не нравилось во всем этом.

— Просто Рой.

Я поспешно вдохнула воздух через баллончик, на котором замаячила фраза: «Сегодня — они великие, завтра — тень прошлого».

С того самого дня я вообще перестала как-либо к нему обращаться. Если мне что-то требовалась, громко произносила свою просьбу или вопрос, как будто никому не адресуя. Пусть сами решают, кто мне ответит. И видела, что Вождь покрывается красными пятнами всякий раз, как я подбрасывала в воздух принадлежавший ему вопрос.

Чтобы наблюдать за Приходом, мы с Пересмешником выбрали камень на самом краю Обрыва: отсюда хорошо была видна главная Дорога.

Я набил карманы дьявольскими ягодами и аккуратно уселся, свесив ноги с обрыва. Я любил так сидеть. Помню, еще на парковочной площадке, когда я хотел скинуться вниз и Пересмешник меня остановил, мы потом долго с ним разговаривали, сидя на краю и вот так же свесив ноги в бездну.

Есть в этом что-то волнующее — ощущать смерть под ногами.

Пересмешник внимательно наблюдал за Дорогой, а я никак не мог собраться с мыслями. Ягоды коварно утаскивали одну за одной. Они давали мне состояние эйфории, но после высасывали всю мою память. Те, кто злоупотреблял ягодами, со временем полностью забывали о том, кто они, как сюда попали, и пропускали даже свой день выхода из Пустоши, навсегда оставаясь в ней…

Мы с Пересмешником договорились, что ягоды буду есть я, а он будет следить за моей памятью.

Я мельком бросил взгляд на Дорогу и уже собирался закинуть в рот целую горсть эйфории, как вдруг произошло странное. В Пустоши появился еще один ребенок.

…тише ты…

…тише…

…тшшшшш…

Мы с Пересмешником оба подались вперед, жадно наблюдая за сверстником.

Он был невысокий и костлявый, бесцветные коротко стриженные волосы, бледно-серые глаза. От него за милю веяло страхом, впрочем, как и от каждого, кто оказывался в Пустоши впервые.

Я не заметил, как сжал в кулаке горсть ягод, и рубиновый едкий сок потек сквозь пальцы, запачкав штанину.

— Я единственный ребенок в Пустоши! Я и должен остаться единственным! Он не посмеет занять мое место!

Пересмешник рассмеялся. А я инстинктивно закутался во тьму.

— С каких пор. Ты перестал в каждом новом человеке. Искать друга?

— Не знаю, не думаю, что это важно.

И мы с ним побежали наперегонки вниз по склону, и моя тень бежала впереди нас…

День Прихода случался хаотично, но все обитатели Пустоши каким-то образом чувствовали, что именно сегодня будет приход новых пленников.

Я любил быть зрителем и лишь наблюдать за реакцией вновь прибывших.

Каждый раз в конце Дороги новичков ожидало испытание.

Когда я впервые появился в Пустоши, в конце Дороги ко мне сразу же прилипли Сектанты. Они были ласковы и зазывали в свою Обитель. Я помню, как обрадовался доброму отношению, но Пересмешник видел ложь. И он меня вытащил и спас.

…отобрал у них тень своей тени…

А потом он уничтожил собственными руками всех Сектантов, пока те были в каком-то трансе…

…и я слышал колокол между моими шагами…

С Обрыва я видел, что сегодня новеньких поджидают Безликие, чтобы отражать их самые потаенные страхи и плодить затем по всей Пустоши. Страхи увязывались за каждым пришедшим и сводили с ума, пока человек сам не становился безликим и не отражал чужие страхи.

Безликие, как вирус, поставляли в Пустошь все новые и новые ужасы.

Когда я уничтожил Сектантов и Слава о моем безумии и жестокости поползла по Пустоши, ко мне подослали Безликих.

У нас с Пересмешником были считанные секунды, когда мы заметили их приближение.

Решение было принято молниеносно. Пересмешник выступил вперед, заслонив меня от них.

Конец ознакомительного фрагмента.