Ещё один день

Max Noir, 2022

Полицейский офицер Риммон Дивёрс отправлен в ссылку на отдалённую планету. Теперь он один из районных шерифов в Новом Бурге – странном городе с примитивными технологиями. В скором времени защитник правопорядка увязает в беспробудном пьянстве и коррупции, предпочитая выполнению своих прямых обязанностей общество завсегдатаев местного кабака. Но почти всё меняется, когда шерифа восьмого района убивают, а у дверей участка Р. Дивёрса появляется молодая незнакомка. Сможет ли Риммон вернуться к старой жизни или он поверит в себя лишь для того, чтобы снова потерять?

5 район

✟

Там, где я родился, шериф был уважаемой персоной. Он держал целый округ. У него был автомобиль и помощники. У меня же: район, ноги, пистолет и похмелье.

После ночи с Джесс, я всё думал о том, что произошло между мной и Молью. В моей жизни появились две женщины. С одной я мог творить, что хочу, а вторую я… Наверное, я просто ей сострадал. Хотя, иногда казалось, что я дурел рядом с ней.

Хотел стать прежним…

Хотел семью…

Не в этом городе!

На полу была возня, — десяток мужчин и одна женщина. Шорх улыбался. Я отвернулся.

— Зря не смотришь. Это последняя на сегодня.

— Если бы я знал, что у тебя эти дни, пошёл бы в третий.

— Может у Доры тоже эти дни, — заржал Шорх. — Или ты уже успел проверить? Говорят, что она та ещё.

— Кто говорит?

— Много кто.

— Назовёшь имена? Чтобы и я послушал.

— Ты скучный, Риммон, — посерьёзнел Шорх, глядя на меня снизу вверх. — В этом городе и без того достаточно дерьма, чтобы замечать его на лице гостя.

— А ты специалист?

— Бери выше.

Коллега был мне неприятен. Круглое лицо. Бугристое. Покрытое мелкими оспинами. Лоснящийся китель, прожжённый на манжетах. Расцарапанная рукоять скофилда с треснувшими щёчками. Шорх сидел на протёртом диване, из подлокотников которого стыдливо выглядывала набивка, вынужденная быть свидетельницей происходящего. Рядом с диваном Шорха находился торшер, который короткими вспышками освещал его лицо. Лампа замерцала и погасла навсегда. Я стоял. Но, даже так был не намного выше остальных жителей города.

Тускло-зелёные плафоны бильярдных светильников на тонких шнурах проводов, качавшиеся от ветра, проникающего через разбитые стёкла форточек, заливали светом импровизированную сцену, на которой творился разврат. Провинившаяся вскрикнула. Я так и не понял, нравилось ей то, что с ней делали или нет, но наказание продолжалось.

— Ты знаешь про Дэлиса?

— У него всё на мази. Он в таком шоколаде, что нам с тобой и не снилось.

— Уже нет.

Шорх переломил револьвер.

— Поддайте жару! — крикнул он. — Когда ещё вы сможете отодрать такую тёлочку забесплатно.

Смешки. Стоны. Вскрики. Снова смешки. Похоже, ей нравилось.

— Ну и что с восьмым?

— Мне донесли, что его убили. Мой куратор подтвердил.

— А мне никто не звонил, — расстроился Шорх. — Да и клал я хрен собачий на Дэлиса. Сдох и ладно.

— Никто не любил Дэлиса. Но, не думаешь, что стоит узнать, как его успокоили?

— Зачем мне это?

— Меня прислали сюда, как помощника. Если бы шерифа не кончили в тот же день, я был бы на побегушках у старого Бойла и всего района. Ты хоть знаешь, что с ним произошло?

— Никогда не интересовался. Хотя Бойл мне нравился больше, чем ты. Пару раз он даже показывал пример моим пацанам. Как надо наказывать. Понимаешь? — улыбнулся Шорх, глядя на меня.

— Его застрелил чужак под «туманом».

— Бывает.

— Я говорю об этом не для того, чтобы тебя впечатлить.

Шорх пожал плечами.

— Дэлис никогда не держал район в кулаке…

— Я точно знаю, что именно он в нём держал, — Шорх заколотил ладонью по подлокотнику дивана.

— Мне нужно точно знать, кто это сделал, — я продолжил, игнорируя шутку. — Есть подозрение, что это кто-то из восьмых.

— А смысл? Сначала их поимеют, потом пришлют нового шерифа и весь кайф накроется.

— Есть информация, что штурмотряд попадёт в засаду.

Шорх собрал револьвер. Заглянул в бездну дула. Взвёл курок.

— Дерьмово.

— Поэтому я хочу узнать, как это было.

— Теперь понятно, — протянул Шорх. — Ты знаешь, откуда берётся оружие в нашем городе?

— Нет.

— Из восьмого. И они с сегодняшнего дня ничего не продают.

— Совпадение?

— Сомневаюсь.

Шорх облизнул губы, глядя на то, что происходило за моей спиной. Там оставалось уже шестеро. Проститутка сидела на одном из мужчин. Другой был сзади неё. А перед ней стояли трое. Снова стоны. Смех. Призывы. Это уже не походило на наказание. Но желания смотреть не было.

— Ты когда-нибудь общался с продавцами своего района? — задумчиво спросил Шорх.

— Нет.

— Пообщайся. У всех оружейников будет кризис. В этом городе всё насто-о-олько… Ух! — восторженно выкрикнул он, прищуриваясь, и продолжил, — …насто-о-олько через жопу, что даже мне не понять, — он всё ещё продолжал оценивающе смотреть мне за спину. — Хм-м…

— Это было ясно с самого начала. Оружие. Одежда. Манера общения.

— А, ну да. Ты же из чистеньких, — рассмеялся Шорх. — Я, вообще-то, тоже.

— Не похож.

— Ты теперь тоже.

Он был прав. Я часто думал о том, что поменялся. Я — закон. Но я видел, как жили. Я видел многое. Как умирали от передоза. Как умирали от голода. Как резали вены, сидя на улице.

В целом, все районы были одинаковы. Меня не особо заботило, чем местные зарабатывали на жизнь. Но я знал точно, что работы почти не было. Город ничего не давал. Абсолютно. Новый Бург забирал жизни и собирал души.

Чаще всего дело обстояло так, что мужчины покупали огнестрел, и, как правило, в долг. Потом они шли на охоту за пределы города. Если возвращались с добычей, это считалось удачей. Тогда можно было поиметь денег, выплатить часть долга за оружие и самому поесть мяса. Если нет, женщины горе-охотников пополняли ряды работниц половой сферы, чтобы частично отработать стоимость винтовки. Если мужчины гибли на охоте… Что ж, шлюшек мало не бывает.

✞✞✞

Запахнувшись в блевотно-коричневый кожаный плащ, я шёл по пятому. Шорх нашёл, что мне подарить в знак примирения. Теперь, кроме похмелья, я мучился вопросом: унизили меня или нет? Сегодняшний ливень, был как хороший удар под дых. Месиво грязи под ногами. Скверное настроение. Промокшая сигарета. Отвратительный вкус табака, как бы напоминал о том, что всё может стать хуже. Даже дорогой «Линкор».

Пятый. Он ничем не отличался от моего. Разве что доступными женщинами. Работа на Шорха давала им надежду, деньги и развлечение. Я не удивился, когда узнал, что та шлюха уже третий месяц приносила меньше всех. Ей действительно нравилось то, что с ней делали. Мне не показалось. От этого хотелось достать свой люгер и перестрелять весь город.

Детей здесь было мало. Даже в той глуши, в которой я вырос, во время дождя было кому сбегать из дома — пускать по воде щепки и ветки. Этот город умирал. Улицы были пусты. Вода неслась ревущим потоком по стокам дорог. Город истекал кровью.

Я возвращался из одной его открытой раны в другую.

✞✞✞

Моль сегодня выглядела иначе. Не знаю, что она с собой сделала, но девушка уже не казалась такой тощей. Белое платье. Светлые волосы, заплетённые в две косы.

— Ты? — не оборачиваясь, спросила она.

— Кто бы не сказал «Я» — ответ всегда будет честным.

Моль развернулась и опустила голову.

— Я не знаю, что ты любишь. Я пожарила овощей и мяса. В холодильнике пиво…

Я выжидающе смотрел на неё.

— И я снова купила тебе ром и пачку «Линкора».

— Спасибо. Я люблю виски и «Джагернаут». Ем то, что съедобно.

— Я запомню, — она ухмыльнулась.

— Откуда у тебя деньги?

— Это долгая история.

— Значит, поедим /Как же чертовски вкусно пахнет!/ и ты мне всё расскажешь, — предложил я.

— Ещё я решила убраться, но, похоже, это было зря, — сказала она, рассматривая мою обувь.

— /Началось… Сначала она будет готовить мне и убираться в доме. Потом останется здесь навсегда?/ Где твоя родня? — спросил я.

Моль ловко расставила тарелки и опустила зад на стул:

— Давай есть.

Я сел за стол. Я давно уже так не ел. Иногда я казался сам себе какой-то свиньёй. В первый месяц своей работы здесь, я ходил на местный рынок. Ещё я знал, что здесь полно старых магазинов. Потом я перестал готовить. Этот город стал вызывать у меня отторжение. Даже на патрулирование района я выходил, как на каторгу. Чаще всего я зависал у Хелига, слушая его истории и узнавая много непривычных местных слов. Порой мне казалось, что Новый Бург был готов полюбить меня, но только я не был готов к этой любви. Город был открытой книгой, а когда ты знаешь концовку, — читать не всегда интересно.

Мы всегда настороженно относимся к тем, кто честен с нами. Ко всем тем, кто не боится показаться отличным от остальных. Кто силён настолько, что терпит унижения только из-за того, что признаёт своё несовершенство. К тем, кто умеет с этим жить. К тем, кто сильнее нас. Новый Бург был для меня именно таким. Несмотря ни на что, город ещё жил. Жаль, что неистовые дожди не смывали кровь с его тела, а лишь разбавляли её…

Овощи на рынке всегда были свежими. В какой бы день я не пришёл — они манили красным, жёлтым, зелёным…

Никаких проблем с продуктами в городе не было. Были проблемы с деньгами. Я имел жалование, которое исправно получал каждый месяц. Его хватало на еду, сигареты и алкоголь.

Раньше я пил редко. Сейчас это казалось мне выдумкой. Здесь я начал хлестать почти каждый день. Я больше не мог видеть этот город на сухую. Я не мог выносить вида попрошаек, шлюх и наркоманов. Все они словно ждали меня. Особенно на рынке.

Я променял ещё живые цветастые овощи на мертвецов в жестяных гробах с кричащими этикетками. Фасоль. Ананасы. Персики. Рыбные трупы и куски тушёной плоти неизвестных мне животных.

Перед тем, как вернуться в участок, я успел заглянуть к Хелигу. То, что он наливал мне в последнее время — было забористым пойлом.

И вот… Я сидел за столом и смотрел на белую тарелку с аккуратно разложенной едой. Ещё вчера я ел консервы. А сейчас… Изнасилованный алкоголем мозг считал, что я вышел из склепа и зашёл в морг. С повышением, Риммон…

— Приятного аппетита, — услышал я.

Нежно. Коротко. Ласково.

Моль начинала казаться мне слишком чужой для этого города. Она ела так, будто была в дорогом ресторане. Словно вокруг находились те, кто не простит, если она не станет соблюдать правила этикета. Но здесь. Это выглядело, как прийти в публичный дом, чтобы почитать книгу о чистой любви.

Она резала мясо. Медленно. Осторожно отправляла небольшие кусочки мёртвой жареной плоти в свой крохотный рот. Смерть к смерти…

— Мне пришлось сбежать, — спокойно сказала она.

— Из-за чего? /Что-то не то. Какие странные мысли/ Тебе есть чего бояться?

— Ты знаешь, что в восьмом?

— Беспредел.

— Это правда.

Сердце билось так, что отдавало в виски. Мне становилось жарко.

— Ты говорила, что есть пиво?

Она встала. Сама достала. Сама принесла. Открыла, не спрашивая. Одной рукой. Банка издала характерный звук. Немного пены пролилось на пол. Моль поставила банку передо мной, тряхнула рукой и облизнула палец, засунув его в рот целиком.

Зелёная банка тёмного пива. «Старый Ирий». Никогда не пил такого. Я сделал глоток. Холодный напиток ударил в голову. Я думал, что между пивом и пойлом Хелига начнётся война, но они заключили перемирие. Одно охлаждало, второе вызывало странные ассоциации. Внутри меня разрасталось чувство страха. Ещё один глоток. Ещё…

— Ещё? — удивилась Моль. — Как скажешь.

Она всё сделала точно также, за исключением проделки с пальцем. После второй мне стало лучше. И я жутко захотел есть.

Это было чертовски вкусно. Я хотел ещё, хотя понимал, что если продолжу, то ничем хорошим для меня это не кончится. Девчонка озадаченно смотрела на меня. Она перестала есть. В её руках появилась синяя пачка «Линкора». Я был в размышлении, как поступить дальше. Слева кто-то прошёл. Моль всунула мне в губы прикуренную сигарету и поставила передо мной третью банку.

— Мне даже интересно, что ты принимаешь.

Я хотел ответить, но курить мне захотелось больше. Она ждала пока я прикончу сигарету.

— Ты готов к разговору?

— Пожалуй, — внутри меня колотило, будто я выпил много кофе, но в голове прояснилось.

— Под чем ты?

— Я только пью, детка.

— Не похоже.

— Мне нечего добавить.

— Как скажешь.

— Так что про ад в восьмом?

— Всё стало хуже.

— Я слышал о том, что там происходит. Как ты выживала всё это время?

— С Дэлисом.

— Понятно. /Наверняка она была его любовницей./ Как он умер? Свидетели были?

— Нет. Я не хочу рассказывать, что с ним произошло. Я испугалась и сбежала.

— Откуда у тебя деньги?

— У меня есть чип.

Это было интересно. Местные, как правило, расплачивались наличкой, оказывается, что такое ещё существовало. Реже платили какими-то кусками пластика, которые носили с собой. На планете были свои банки и в них до сих пор ходили. Как я понял, из простых смертных мало кто был подключён к централизованной банковской системе федерации. Чип означал, что Моль по статусу больше, чем просто житель города.

— Откуда? — спросил я.

— Я… Обещай, что ты никому не расскажешь.

— Зависит от того, что ты скажешь.

— Дэлис… Мы… Я его дочь.

Это было неожиданно. Любовница. Содержанка. Рабыня. Кто угодно, отрабатывающая долги мужа или свои. Я ожидал почти любого ответа, кроме этого.

— Обещай! — вскрикнула она.

Она была испугана. Она боялась. Дрожащие губы. Опущенные уголки рта. Широко распахнутые глаза, полные слёз и мольбы. Я закурил.

— Не расскажу.

— Я добиралась сюда три часа.

— Почему в четвёртый?

— Отец говорил, что ты лучшее, что есть в этом городе.

Я был никем. Формально я даже не был шерифом. Я просто забрал значок с трупа Бойла и нацепил на себя. Мой куратор знал об этом. Но знал ли об этом кто-то ещё?

— Откуда Дэлис мог знать такое обо мне?

— Мой отец никогда не ошибался.

— Не помню радости на твоём лице при нашей встрече.

Она отвела взгляд, потом подошла ближе. Моль села ко мне на колени и крепко обхватила руками за шею.

— Защити меня, если за мной придут.

— Я попробую.

— Постарайся.

Моль мягко отстранилась и посмотрела на меня. Тонкая полоска губ. Спокойный взгляд. И непередаваемая боль в глубине тоннелей узких зрачков. Её кожа была безжизненно блеклой. Моль не могла быть местной. Я слышал, что когда-то бледная кожа была признаком высокого происхождения. Я относился к этому, как к байке. Точно так же, как и к тому, что когда-то мы жили на одной планете. Мне, казалось, что если это правда, то мы зря выползли из своего муравейника. А я — зря выполз из своего. Отец предупреждал меня. Он говорил, что не стоит менять свою жизнь. Он говорил не идти в полицию. Утверждал, что мне уже поздно. Это было два года назад. Тогда мне было сорок три. И я уже давно не слушал отца. Но слова я запомнил. Они были просты и оттого неумолимо правдивы.

Мне предстояло разобраться в этой истории. Город решил поиграть со мной. Городу было скучно. Город выбрал меня.

Моль вышла из кухни. И я снова вспомнил слова своего отца. Я уставился в окно. Выкинул окурок. Закурил очередную сигарету. Мне казалось, что даже Новый Бург знал ту фразу. Ту, которую отец говорил задолго до моей ссылки. Город точно знал её. И он шептал мне голосом отца: «Идя дорогой справедливости, помни, что в её конце ты можешь остаться один».