Как я стал Вторым. Заключение

Max Djeen

В мире, пережившем Третью мировую войну, за ложью установлен контроль. Неправду признали главным источником конфликтов на Земле. Тюрьмы переполняются и целую Африку превращают в огромную страну для заключенных за ложь – Терру. Туда попадает главный герой – Адам Фримен, но он не нарушал закон. Отныне у него нет имени и прошлого. Адаму предстоит узнать, почему он оказался в Терре и как теперь снова обрести свободу. Его зовут Первый, и его путь к правде только начинается!

Глава 2. Шутник

Адаму удалось уснуть только под утро. Не успев отключиться, он резко вскочил на ноги от пронзительного сигнала. Сигнал означал только одно — пора «работать во благо честного общества». После сигнала наступил краткий момент абсолютной эфирной тишины. Колено Адама ныло страшной болью. Он не мог думать ни о чем, кроме боли. Он постарался закатить штанину, но боль одолевала его, поэтому он просто прощупывал пальцами рук непонятный металлический каркас у себя на колене, это был некий аналог фиксирующей повязки. Он чувствовал, как каркас впивается ему под кожу. И ужаснулся от осознания сего факта. Затем он попробовал согнуть ногу, но попытка оказалась тщетной. Уж слишком много ярости вложил охранник в это увечье. Затем последовала попытка встать. Колено разрождалось все новыми и новыми приступами адской боли. С первой попытки не удалось, и Адам грохнулся со страшным шумом на пол. Крики и стоны сопровождали всю эту картину. Еще попытка, и Адам уже стоял на ногах, он, словно маленький ребенок, учился ходить, нога практически не сгибалась в колене, поэтому походка Адама напоминала неуклюжий танец старика на последнем «празднике жизни» в доме престарелых. Адам шаг за шагом подходил к небольшому зеркалу над умывальником.

— Это не может быть правдой, — он щупал ошейник на своей шее. Ошейник окружали страшные кровавые разводы, следы свежих гематом. — Он вживлен просто в меня, — продолжал ели слышно рассуждать Адам.

Скрежет сигнала отвлек Адама от столь интересного занятия.

— Приготовиться к выходу. Напоминаем, что, если Вы не пройдете процедуру ентерификации, ошейник выдаст смертельный разряд и Вы будете ликвидированы за попытку бегства.

В углу комнаты снова загорелся уже знакомый красный свет. — Подойдите к верификатору и ожидайте следующих указаний. Адам послушно выполнил все требования. — Приготовиться к процедуре. Не двигаться. — Луч ощупывал ошейник, и красный свет из стены сменился зеленым.

— Приготовиться к выходу из камер, — со звуком тормозящего поезда дверь начала исчезать в потолке и в камеру пробиралось все большее количество естественного солнечного света. Адам сделал первый шаг из камеры. Практически синхронно с ним это сделали десятки людей по правую и по левую сторону от него. Адам был единственным, кто разглядывал все происходящее, все же остальные, воткнув взгляд в пол, молча и обездвижено ждали следующих приказов. Этот короткий миг затишья нарушил голос из динамиков

— Заключенный Семьдесят Семь-К, срочно покиньте камеру! — все стали смотреть в сторону камеры Семьдесят Седьмого.

— Да-да, иду, простите! — робкий голос последовал из камеры. Он единственный, кто нарушал идеальную симметрию строя, в котором стояли другие заключенные.

— Заключенный Семьдесят Семь-К, срочно покиньте камеру!

— Я уже! Уже выхожу… — из камеры показалась голова седоватого мужчины, Адам узнал его — это тот самый человек, с которым вчера они летели в самолете. Растерянный и не понимающий, что вообще происходит, он робко вбежал в строй и только закончил поправлять смятую сном одежду, как все освещение резко поменяло цвет на красный — загремела сирена!

«Где он успел так здорово повысить свое количество лжи?» — подумал Первый

— Попытка побега! Попытка побега! Немедленная ликвидация! — в глазах того человека было только непонимание. Не успело пройти и секунды, как коридоры уже кишели людьми с оружием и нервозным криками, свист напряжения уже заполнил огромное многоэтажное помещение. Электрика в тот момент добивала не успевшего понять всю суть новых тюремных будней человека. Как только он издал последний вздох, свет тут же снова стал прежним.

— Ликвидация прошла успешно.

Волна ужаса охватила Адама.

— Напоминаем, что если вы не пройдете процедуру ентерификации, ошейник выдаст смертельный разряд и вы будете ликвидированы за попытку бегства. — вежливо напомнил искусственный женский голос.

«Но он ведь даже не пытался бежать…» — пронеслось в голове Первого.

Пока охранники уносили остатки еще недавно живого Семьдесят Седьмого, колонна заключенных начала движение, безмолвно и беспрекословно. Они словно и не заметили того, что произошло. Словно видели такое каждый день и это их совсем не удивляло. Адам поплелся за ними. Охранники постоянно измывались над узниками, гнали их, как стая бешеных псов. Смеялись. Благо, не было видно их звериных лиц, они были скрыты масками.

Следующим местом временной дислокации была столовая. Но в ней не было ни поваров, ни официантов. Только длинные металлические угловатые трубы, выстроенные в ряды. И стоящие впритык с ними скамейки.

— Занять свои места, — скомандовал голос. Охранники тем временем рассыпались по периметру.

Все уселись за пустые столы. Никто не издавал ни звука. — Приготовиться к приему живительных веществ. Напоминаем, на прием пищи у вас есть семь минут и две минуты на прием жидкости.

«Прямо как в детском саду» — подумал Адам и незаметно улыбнулся.

— Что то случилось, Первый? — из ниоткуда возник охранник. — Ты увидел что-то смешное?

— Нет-нет. Просто… Все хорошо… Простите, — промямлил Адам.

— То-то же, — удовлетворенно подытожил охранник и удалился.

В столе, перед каждым сидящим, прямо из тверди металла, появилась прямоугольная емкость с какой-то массой, напоминавшей пшеничную кашу, только гораздо более жидкую. Емкость была накрыта прозрачной крышкой, и вместе они составляли некое подобие барокамеры для хранения химикатов. От откровенно сильного желания и потребности Адама в еде не осталось и следа.

Вдруг на крышке стали появляться буквы и слова: «Витамины — ABDCE, количество килокалорий — 2500, дневная норма калорий — 2500.» После этого крышка открылась и в посудину на длинном телескопическом шарнире из потолка опустился намордник. Он был похож на кислородную маску в самолете и соединялся с миской с помощью трубки.

Все заключенные прильнули к этой маске и стали жадно тянуть жижу из посудины. Адам сидел завороженный и не мог даже заставить себя хотя бы посмотреть в сторону того, что некоторые заключенные уже доедали, если этот процесс конечно можно назвать приемом пищи.

Адам увидел, как на него уставился один из охранников и стал медленно направляться в его сторону. Тут он понял, что пора приняться за еду, иначе, вместо пищи, он получит несколько увесистых ударов дубиной. Адам брезгливо прислонил маску рукой ко рту и сделал первый глоток питательной массы, после чего искривился, и чуть было не вернул все «съеденное» обратно. Громкий кашель обратил на себя внимание большей половины заключенных, они удивленно смотрели на Первого, не понимая, что он вообще делает. Увидев это, Адам все же принялся за еду. На вкус это питательное дерьмо было абсолютно безвкусным, то есть совсем безвкусным, в нем изредка чувствовались крупинки чего-то похожего на сырую овсянку. Не без труда Адам все же осилил свою порцию. И впрямь, после этого появилось гораздо больше сил, но не наступало то самое чувство, которое мы привыкли ощущать, когда только что поели.

— Прием жидкости — две минуты, — уже практически родной голос подсказывал очевидности.

Посудина с кашей удалилась вниз, и вместо нее из стола выехал цилиндрический прозрачный потомок стакана, к нему так же прилагалась «соломинка».

— До конца завтрака осталось десять секунд.

Многие заключенные к тому моменту уже сидели ровно, кто-то смачно отрыгивал, за что немедленно получал по шее от охранников. Противный звук сирены, и серая толпа уже вновь выстроилась в колонну, охраняемую бешеными псами. Она продвигалась между длинными рядами столов, которые, к слову, стали издавать гудение и неспешно уходить в пол. Таким образом, помещение полностью опустело. Толпа продвигалась по такому же серому коридору.

— Живее, кому сказано! — слышалось из конца колонны.

— Внимание! Вы выходите на открытое пространство, — зазвучал громкоговоритель перед огромными воротами. — Попытка бегства, выход более чем на полметра из колонны, громкие звуки, будут расценены как опасные, и охранники будут вправе открывать огонь на поражение, без предупреждения.

— Вам ясно, крысы? — завопил один из охранников. — На поражение, без предупреждения! Не моргнув даже глазом! Забыла добавить… — многие охранники отозвались смехом на этот специфический военный юморок.

Ворота, уходя в стороны, медленно растворялись в стене. На заключенных попали первые лучи солнца. Многие практически слепли при таком ярком свете, ведь они провели уже сутки во тьме и искусственном освещении. Первый соскучился за светом, ему не хватало этого единственного, но такого важного для человека явления — солнца, ведь без солнца умирают растения, погибают целые виды животных, как же человеку без света?

Перед заключенными развернулось огромное поле, усеянное ангарами и мастерскими. Оно было переплетено узорами дорог и дорожек, из некоторых ангаров торчали большие толстые трубы, густыми клубами из них валил густой едкий черный дым. Солнце было высоко вверху, а это означало, что тяжелый день еще впереди. На встречу колонне Первого шли другие, менее численные колоны, они работали всю ночь. Лица их были измазаны пылью и потеками пота. В глазах не было жизни, в них читался только вопрос: «Когда все это закончится?».

Псы снова начали гнать колонну вперед, солнце нещадно палило всех, кто находился под ним.

— Перед выходом обязательно подойдите к ентерификаторам и отметьтесь.

— Подошли все вон к той стене и зарегистрировались на работу.

Все послушно потянулись к ряду стоящих впереди странных аппаратов. С виду они напоминали телефонную будку. Их хватало не на всех, поэтому некоторые становились в очередь. Тут же рядом с ними возникали псы и начинали измываться над заключенными. Адам оказался одним из таких, так как его колено от затяжного путешествия по длинным коридорам, от вечных спусков, и постоянных пинков охранников уже попросту отказывалось работать. Адам с трудом, прихрамывая, подошел к кабинке и плотно оперся на нее. К нему подошло несколько охранников и он смог рассмотреть на их форме надпись «Гиены».

— Чего вылупился? Плохо услышал команду? — противным хриплым голоском язвил один из нежданных гостей.

Первый молча смотрел в пол, не зная, какой ответ убережет его от очередного пинка. Ночь без сна, стресс, связанный с радикальной сменой обстановки, давали о себе знать. У него попросту не было сил что-либо ответить.

— Язык проглотил? Я с тобой разговариваю, — продолжал хриплый.

— Я… Я просто немного… — из кабинки, в очередь к которой стоял Первый, вышел человек. — Вот и моя очередь.

— Кретин, — воткнул в спину охранник, который все это время молчал, и за спиной Первого послышался отчетливый звук плевка, за звуком последовало мерзкое ощущение влаги.

В кабинке той висело нечто похожее на объектив фотоаппарата, а над ним подробная инструкция. В ней черным по желтому было написано, что нужно делать. Но Первый и без того догадывался. Красный свет просканировал ошейник Адама. Затем на дисплее загорелись зеленым буквы ГОТОВО.

Адам вышел из кабинки одним из последних. В тот момент туча серых людей уже снова мутировала в колонну. Но команды идти не было. Охранники заворожено смотрели на огромный черный экран, который был встроен в стену. Он располагался над тем местом, где только что стояла толпа жаждущих поработать.

Надписи, что появлялись на экране, мгновенно озвучивались давно знакомым голосом

— Итог: всего роздано рабочих мест — 213, количество зарегистрированных рабочих — 212. Отсутствуют — 1, причина — смерть при попытке бегства.

После этой информации многие охранники вздохнули, словно с них только что упала тяжелейшая скала.

— Разойтись по рабочим местам! До начала смены осталось три минуты, по сему, живо добежали до своих рабочих мест.

После этих слов ворота, позади заключенных стали закрываться. Жилой корпус тюрьмы остался позади. Заключенные пошагали на рабочие места, следуя указателям. Адам же, найдя свое направление, заметно нервничал, потому что скорость его перемещения оставляла желать лучшего. Но он все же уперто хромал к цели. Другие заключенные уже скрылись из виду, и Адам вдруг остался далеко позади всех. Тут у него в голове всплыли слова охранника «на поражение, без предупреждения». Эта мысль, словно плетка, подстегнула его удвоить, если не утроить скорость ходьбы. Боль в колене обжигала. Он практически бежал. Как вдруг из-за очередного указателя — «До блока 3 осталось 300 метров», — выскочил парнишка в потертой, местами изодранной форме заключенного. На вид ему было около тридцати лет. Достаточно худощавое телосложение, средний рост, темная кожа. Парень был немного небрит. Адам старался, хромая, бежать, и он бы даже не заметил столь неожиданного появления этого, скажем прямо, странноватого парня, если бы тот не стал бежать с явной претензией на насмешку. Он трусил рядом с Первым. Затем с улыбкой во все тридцать два заговорил:

— Куда-то опаздываешь старик?

Подобный тон немного ошарашил Адама, привыкшего к мрачным лицам и безмолвным людям, окружающим его. Потому он, потеряв возможность говорить, просто ошеломленно посмотрел на бегущего рядом, улыбающегося парня с номером «33» на ошейнике.

— Работа не ждет и отважный старикан готов к ней приступить! Ведь не справиться с работой для старикана хуже, чем остаться без еды. И не подозревал старикан, что его ожидает… — продолжал свою насмешку паренек, — а ожидает его невеселое таскание больших картонных ящиков, на которых написаны «ве-ли-ки-е» буквы, — с этими словами парень стал ярко жестикулировать изображая размер и пафос написанного, — ОПАСНО, ЗАПРЕЩЕНО! — явно насмешливым тоном с мнимой эпичностью говорил парнишка.

Адам хоть и опасался людей в этом враждебном месте, сам того не желая, стал улыбаться. А парень, увидев эту реакцию, не унывая, продолжал напевать свою песенку. — Старик, наверное, подумал: «Кто этот кретин и почему он так много говорит». Но старик не может заговорить, потому что ему дали приказ псы, гиены… Или как их там…

— Чего тебе нужно? — подал голос Первый.

— Мне? Ничего. Просто мне нравятся хромые стариканы, которые за свою длинную жизнь, так и не научились не опаздывать, — посмеиваясь, ответил парнишка.

Тем временем из громкоговорителей доносились напоминания: — До начала рабочей смены осталась одна минута.

— Одна минута… Одна минута… — передразнивал голос парень. — Это еще как посмотреть на эту минуту. Иногда минута может казаться вечностью, а иногда пролетает со скоростью ушедшего поезда, на который ты опоздал, придя позже на эту самую одну минуту. Да-да, не стоит аплодисментов, мой папка всегда говорил мне, что я философ… Вот только не говорил о том, что я стану им в тюрьме, — парень, оценив свою острую шутку, хохотал, так, словно не было ни тюрьмы, ни мирового террора, ни двух ссадин на его лице…

— Ты… Ты псих, да? — остановившись задал вопрос в лоб Первый.

— Псих ли я? — Возможно, но кто же тогда ты, когда пытаешься быть серьезным и серым, становясь похожим на все эти заблудшие души в и без того напыщенном серостью и унынием месте? — в голосе парня впервые за весь диалог появилась нотка серьезности — Потому да, я — псих, — добавил он в старой манере. И это… не останавливайся. До места где нужно работать работу остается всего-то несколько метров.

Первый и в мирной жизни давно не занимался спортом, потому подобная пробежка действительно давалась ему невероятно трудно и без травмированного колена. Адам, склонившись, пытался восстановить дыхание, но услышал, что до рабочего места осталось не так-то и много, потому поднял голову. Перед ним открылся прекрасный вид на долину,

— Добро пожаловать в «Долину Кораблей»! — Разводя руки в стороны по-актерски произнес парень.

В ней суетились сотни рабочих муравьев. Они носили большие коробки, доставая их из контейнеров. Контейнеры, в свою очередь, через огромный забор переносились кранами. По периметру стояло огромное множество грузовиков, но взор Адама больше привлекло то, что за стеной разворачивалась огромная ткань водной пустыни. Это был океан. Первый, словно околдованный этим видом, застыл на месте, забыв на мгновенье о страшной боли в колене.

— Красиво, мило, и, видимо, ты впервые здесь, но нам пора, старикан! — прервал транс Адама парнишка.

Первый, словно его ударило током, резко сорвался с места, но колено тут же дало о себе знать и мгновенно повалило его на землю.

— Это свойственно старым и немощным, верно? — не теряя настроения, подкалывал шутник. — Дай посмотрю… — он подошел к Адаму, и резким движением разорвал штанину в том месте, где выпирали края металлического каркаса.

— Пьяные Гиены! — воскликнул он. И действительно, причина восклицать была. Колено посинело, на нем выступали красные тонкие жилки. Оно приняло совсем неестественную форму. — Но не печалься, у мистера спасителя есть для тебя хорошие новости, — с этими словами он вытащил из-за пазухи металлический шприц с синей жидкостью внутри.

— Что… Что это такое? — нервно и испуганно остановил парня Первый, взяв его за руку.

— Не парься, дедуля! Все хорошо, это то, от чего ты будешь бегать как в молодости.

Вырвавшись из цепкой руки Первого, парень вонзил шприц прямо в эпицентр его раны. Адская боль от укола практически моментально сменилась ощущением ее отсутствия.

— Это наркотик? — с опаской уточнил Первый.

— Это стимулятор. Таким гончих псов на ноги поднимают, — парень протянул руку Первому и поднял его с земли. — Так что нужно бежать. Работа вот-вот начнется, а мне не охота опаздывать и сознательно идти на получение пинков от придурковатых гиен за то, что я возился со старым калекой… — по дружески подкалывал парень, и они вместе рванули в долину.

Как ни странно, люди только собрались в строй и наши герои были далеко не последними, кто занял в нем место.

— Итак, — начал говорить один из гиен, — работаем как обычно. Кто будет уличен в саботаже рабочего процесса, лишается перерыва, если вас заметят дважды — обеда, трижды — ужина. И так далее.

— А если я немного устану и захочу отлить в океан, вы лишите меня работы? — насмехаясь спросил спутник Первого на пути в долину. Строй тихо, но массово поддался смеху.

— Тишина! Заткнитесь! Кто это сказал? — практически выпуская из ушей пар, завопил охранник. Шаг вперед! Дважды повторять не буду, — перезаряжая свой автомат, кричал обезумевший начальник.

— Это был не я, — парень сделал шаг вперед.

— Что ты творишь? — шепотом, но достаточно, чтобы это услышали остальные, прорычал Первый.

— А это ты Тридцать Третий, чертов сумасшедший… — убрав палец с курка, сказал уже менее яростно охранник, долго мы тебя терпеть не будем. — Да и шутки твои мне уже порядком поднадоели, — он приближался к остолбенелому шутнику. — И тебе не сойдет просто так с рук подрыв общей дисциплины, — приблизившись к Тридцать Третьему, он смачно вмазал ему в лицо, после чего тот упал на землю. Охранник же принялся добивать его на земле, сев верхом на уже не сопротивлявшегося побоям Тридцать Третьего. По строю пробежала волна шепота. Люди встревожено переглядывались между собой.

— Ирвин! — к строю подбегал военный в другой форме, не такой как у избивающего шутника охранника. — Немедленно прекратить! Отставить! — он принялся отрывать Ирвина от избиений заключенного. — Отставить! — к строю сбежалось еще несколько военных в форме, похожей на форму спасителя Тридцать Третьего. Двое военных быстро схватили Ирвина под обе руки и стали оттаскивать его в сторону.

— Что здесь происходит?! — задал Ирвину вопрос подбежавший.

— Этот… — не успел сказать начальник, как его хриплым голосом перебил шутник.

— Просто он — маньяк… — давясь кровью и слезами, всхлипывал Тридцать Третий. — Он любит избивать ни за что… Просто так… — после этих слов Тридцать Третий заскулил, словно маленький мальчик.

— Ах, ты… — Ирвин попытался вырваться из цепких объятий держащих под обе руки его военных.

— Заткнись, Ирвин, — скомандовал «спаситель», — Это не впервые… Увести его! — солдаты немедленно выполнили приказ

— Скоро я доберусь до тебя, чертов пси… — один из ведущих, хлестко, прямо в подбородок, выключил яростную речь Ирвина.

— Поднимите его, — командовал военный, показывая на Тридцать Третьего.

Первый тут же подбежал к нему. Шутник лежал в алой луже, кровь на его лице смешалась с пылью.

— Что же ты наделал? Ты же знал что они ненормальные? — стирая кровь с лица Тридцать Третьего повторял Первый.

— Наклонись.. — голосом умирающего, протянул парень, — Первый посмотрев на военного, осторожно наклонился к Тридцать Третьему. — Что? Что такое? — нетерпеливо и спеша услышать что-то важное, сотрясал воздух Адам.

Но Тридцать Третий ничего не говорил, а только еле слышно, но очень заразительно смеялся…

— Как я его уделал, а? — шептал шутник и заливался новой волной смеха.

— Псих… — Произнес вслух Адам и поднял Тридцать Третьего на ноги.

К ним подошел недавний спаситель. Тридцать Третий резко поменял гримасу с веселой на предсмертную и повалился на Адама.

— Как ты, сынок? — спросил он.

Стоявший до этого вопроса практически без поддержки Тридцать Третий, резко повалился на Первого, и заскулил

— Этот псих сломал… кажется, сломал мне что-то… — Глаза Первого округлились, но он успел сориентироваться. — Мне нужно в пункт оказания неотложной помощи. Нужен хотя бы бинт… — голосом умирающего, протягивал Тридцать Третий.

— Ты отведешь его? — спросил военный. — Вон туда, — он показал пальцем на большую военную палатку.

— Да, конечно! — закивал головой Первый.

— Вот и отлично! Всем остальным немедленно приступить к работе!

Строй расползался как раздуваемый по стеклу песок. И только две песчинки двигались отдельно от всех.

Шли они не спеша, каждый понимал, что только что получил билет в место, где не нужно работать хотя бы несколько часов.

— Прекрати висеть на мне. — немного раздраженно одернул Тридцать Третьего Адам. — На нас уже давно никто не смотрит.

— Да нет, же, старик. Вон посмотри. — он показывал пальцем в никуда. — Ты что не видишь? — посмеиваясь, пытался шутить избитый до неузнаваемости Тридцать Третий и убрал руку. Шел он достаточно уверенно и без поддержки.

— Благодарности присылайте в виде чеков, — не прекращая улыбаться кровавой улыбкой, острил парень. — Ты только что откосил от работы минимум часа на три. К тому же, я — великий и могучий, сверг с престола кровавого тирана, — эпическим голосом говорил Тридцать Третий, — и просто редкостного мудака, — шепотом, из-за ладони сделал он вставку в свой этюд, — Ирвина Жирдяя!

Адам снова начал улыбаться.

— Так вот чего ты добивался! — воскликнул Первый. — Но стоило ли оно того? — сделав паузу, задумчиво добавил он.

— Конечно, стоило, папаша! — весело отвечал Тридцать Третий. — Каждая новая встреча с ней стоит гораздо большего, нежели просто разбитая физиономия. — с этими словами тон его стал заметно серьезней.

— С ней? — с интересом спросил Первый.

— Да, она просто чудо, правда, практически не разговаривает со мной. Им вроде как нельзя или что-то типа того.

— То есть ты хочешь сказать, что каждый раз, каждый день попадаешь туда ради встречи с ней? — не скрывая удивления, спросил Адам.

— Нет. Каждый день это было бы слишком подозрительно… — он опустил глаза в пол, словно оправдывался перед отцом за двойку в школе. — Через день… — робко добавил Тридцать Третий.

Адам рассмеялся.

— Ах, ну да. Это в корне меняет дело!

Засмеялся и шутник. За последние сутки кроме смерти, мрака, серого депрессивного настроения Первый не видел ничего. Потому эта прогулка и эта беседа с человеком, который ни по каким причинам не терял позитива, была крайне важной для Первого. Всю дорогу к медицинской палатке Тридцать Третий рассказывал о прекрасных каштановых локонах медсестрички, о ее голосе, о том, как она нежно делала ему перевязки, как она стеснительно пыталась не реагировать на шутки, как однажды она сделала ему запрещенный чай с медом и многое другое. Но главное, что всю дорогу Тридцать Третий повторял: «она — другая, она — наш друг…», «она отличается от этих серых безэмоциональных работников в серой и песочной форме», «халат не делает ее похожей на обезумевших от опытов над людьми профессоров, какими кишит Тэрра».

Шаг за шагом палатка становилась все ближе. Подойдя к ней, Адам понял, что она гораздо больших размеров, чем казалось издали. Кровь на лицах путников смешалась с потом и пылью. Они были похожи на двух шахтеров, работающих за полставки на добыче урановых руд. На входе в палатку стоял мрачный человек в черной форме.

— Стойте! — отрезал охранник. — По какой причине не выполняете работы?

Ошеломленный таким вопросом, Тридцать Третий не нашел ничего лучше, как ответить:

— Просто ваши гиены, не хотят, чтобы я работал, — показывая на свое деформированное от гематом лицо, слабым голосом говорил шутник.

— С тобой все ясно, а ты что здесь делаешь? — твердо спросил охранник, переведя взгляд на Первого. — …Первый… неужели такие еще есть? — домыслил он вслух.

— Меня попросили…

— У него с коленом… А хотя, посмотри сам, — перебил Первого Тридцать Третий.

Первый настороженно посмотрел на Тридцать Третьего исподлобья. Парень осторожно подмигнул Адаму.

Солдат тем временем склонился к разорванной штанине Первого и осторожно приоткрыл «занавес»

— Черт возьми! — с отвращением отреагировал солдат на увиденное.

— Предупреждение — послышалось с его браслета.

Он немного испуганно откатил рукав и напряженно посмотрел на цифру на своем браслете, затем с облегчением вздохнув (на браслете светилась цифра 0), он выпалил:

— Проходите! Оба! Живо.

— Спасибочки вам! — поклонившись, произнес Тридцать Третий.

Следующим этапом после охранника стала некая камера, сделанная из чего-то похожего на полиэтилен, стенки ее были достаточно мутными, не было видно внутреннего наполнения полевого медицинского блока.

— Что это еще такое? — нервно спросил Первый.

— Расслабься… — закрыв глаза произнес расслабленным голосом шутник. — И закрой глаза.

— Приготовиться к дезинфекции.

Камера стала красной, словно лаборатория для проявления старых негативов. Затем отовсюду пошел прохладный то ли газ, то ли пар, который, касаясь кожи, пощипывал ее, словно мороз ранним зимним утром. Выходящий пар постоянно менял шум: становился то ниже, то выше, обрабатывая собой находящихся в камере с ног до головы. Первый даже на минуту забыл, что находится там, где находится. Он мыслями улетел далеко за океан, вспоминал, как он был на Аляске, ее свежий воздух. Но в воспоминание вторглась опущенная на плечо рука Тридцать Третьего:

— Пойдем, теперь ты стерилен, словно инструмент в операционной.

Адам молча поплелся за Тридцать Третьим.

— Здравствуй! — непривычно нежным голосом обратился к силуэту за шторой шутник.

— Здравствуй, я сейчас! Минуту, я уже заканчиваю. — из-за шторы ответил приятный, даже немного детский, женский голос.

Глаза Тридцать Третьего в тот момент заблестели, как у ребенка перед тем, как он распечатает рождественский подарок. Еще минута — и у него бы просто выросли крылья. Первый понял тогда, что ангельский голос за шторой и, собственно, владелец этого голоса и является тем самым, непонятным до настоящей минуты, воодушевляющим фактором для Тридцать Третьего. Первому казалось, что все стало теперь на свои места.

Вынимая из волос шпильку и не поднимая головы, из-за ширмы вышла прекрасная миниатюрная девушка небольшого роста. На вид ей не было больше двадцати. Она уверенно двигалась к Тридцать Третьему. Она подошла, резко обняла его лицо ладонями и растворилась в поцелуе. Первому стало немного не по себе, ведь он стоял прямо за спиной у шутника. Затем, обняв Тридцать Третьего, она открыла глаза, которые спустя следующее мгновение стали круглыми. Все это время Первый находился в недоумении. Ведь как так? Она же — один из винтиков этой системы. Она работает на страшную машину убийств, она — точно не из числа заключенных, ибо на ее ангельской шее не было ничего, кроме белой кожи.

— Кто это!? — резко вскрикнула она.

Первый и Шутник стали говорить в один голос, пытаясь пояснить ситуацию.

— Это раненный… верней, он привел меня сюда… помог мне прийти, — объяснялся Тридцать Третий.

— Простите за вторжение, позвольте представиться, — Меня зовут Ад… — рука тут же автоматически захлопнула рот и не дала договорить. — …меня зовут Первый.

— Ты понимаешь, что он только что увидел? Он увидел как сотрудник «Терры» поцеловал заключенного! — девушка нервно пыталась донести суть своей паники..

— Он свой… Неужели ты не видишь цифру на его ошейнике? — сказал Тридцать Третий.

По правде говоря, девушка не особо слушала Первого, когда тот судорожно пытался представиться, потому не обратила внимания на его имя, но когда Тридцать Третий все же смог привлечь к этому факту ее внимание, она сначала застыла, затем, словно пытаясь извиниться, стала подходить к Первому

— Этого не может быть… Как… Как вы сюда попали? — запинаясь спросила она. Не дожидаясь ответа, она продолжила говорить. — Через мои руки прошло огромное количество узников, из разных регионов, но Вы — первый с таким именем. Скажите, как Вы сюда попали? Что произошло? Почему Вы здесь, почему не попросили апелляции? — девушка в недоумении сыпала вопросами.

— Я… Это долгая история. И мне не хотелось бы о ней вспоминать.

— Он чудной, правда? — перебил их разговор избитый Шутник. — Но сейчас мне нужна твоя помощь.

— Да, конечно, прости. — как бы извиняясь за невнимание, выпалила девушка.

Тридцать Третьего уложили в койку и медсестра стала долго над ним «колдовать».

В тот момент Адам сидел возле рабочего стола какого-то сотрудника того медицинского пункта.

— А здесь есть кто-то еще кроме Вас, мисс…? — нарушил тишину Первый.

— Мисс Стоун, Люсиль Стоун, но когда здесь нет военных или гиен, можете звать меня просто Люсиль. Да, вообще здесь работает еще несколько человек, но все они сейчас на одном очень важном задании…

— Ясно… И, кстати, мне очень приятно мисс Люсиль Стоун. — тактично проговорил Первый.

— Эээ… Кончай подкатывать, старикан! — прохрипел ели слышно Тридцать Третий.

После его слов все засмеялись. Люсиль продолжала щелкать щипцами и зажимами, пытаясь спасти лицо Тридцать Третьего, и под сонм этих звуков Первый медленно утонул во сне.