Black Blood

Maksim Brotuhin

Жизнь бы и дальше текла своим непрерывным чередом, но нечто необъяснимое превратило огромные мегаполисы в тлеющие руины цивилизации и прилагающуюся дикую пустошь. Выживать в новом опасном мире приходится совершенно обычным людям, которые решили заняться необычными делами. На закате человечества вам встретятся правители-монополисты, желающие вернуть себе былое могущество, музыканты с неестественными субстанциями и революционным настроением, а также – скитающиеся в поисках приключений герои.

Глава 2. Восстать из пепла

Открыв глаза, Дмитрий оказался в объятиях сковывающей темноты, не выдающей внутри себя ни единого очертания предмета. Он мгновенно предпринял попытку подняться с сырого бетонного пола, немного холодного на ощупь. Ни одного источника света, кроме скромного лучика, пробивающегося сквозь небольшую щель, участковый не увидел. Осторожно, шаг за шагом, Дима продвигался по направлению к ней, выставив руки вперёд, во избежание неожиданной встречи с препятствием.

Дойдя до цели, он принялся аккуратно изучать объект руками. Непродолжительное исследование показало, что перед ним стояла монолитная железная дверь, чуть тёплая изнутри. Вскоре Дмитрий нашёл рычаговую ручку, и медленно опустил её вниз, открывая путь на свободу. Солнце ударило по непривыкшим к свету глазам, заставив сомкнуть веки и рефлекторно заслонить рукой хрупкий зрачок. Через какое-то время орган зрения смирился с условиями окружающей среды, и позволил Диме осмотреть местность. Плавный поворот на 360 градусов вокруг своей оси дал примерную картину происходящего. За спиной расположился подвал какого-то учебного заведения, носившего гордое название «Лицей» и номер «97». Такое предположение Дима сделал, ориентируясь на чудом сохранившуюся вывеску, держащуюся на последнем из предусмотренных проектировщиками креплений.

«Знакомое место…», — подумал он, вспоминая давно прошедшие школьные времена.

Одна из стен главного корпуса находилась в не самом лучшем состоянии. Во всяком случае, не в таком, какой её запомнил Дмитрий. Каркас здания претерпел значительные изменения в конструкции, носящие в большинстве своём деструктивный характер. Ровный забор, ограждающий внутренний двор, превратился в самый страшный ночной кошмар любого впечатлительного ребёнка. Металлические перекладины загнулись и проржавели, напоминая многочисленные пальцы ужасного чудовища, усердно пытающегося выбраться из-под земли. Все окна разбились, щедро одарив мелкими осколками растрескавшийся асфальт. Свинцово-серые тучи добивали и без того угнетающую обстановку, нагоняя отчаяние. Дима подошёл к одной из уцелевших стен на углу лицея, вальяжно расстегнул ширинку на удивление не слишком потрепанных джинсов, и полил остатки произрастающей флоры азотными удобрениями. На плиточной окантовке фундамента кто-то постарался и написал: «ЛИЦЕЙСКИЕ ПИ…». Остальное Дмитрий — к его глубочайшему сожалению — прочитать не смог, так как конец цитаты не перенёс сокрушительный удар времени. Под высокопарным изречением расположилась подпись автора: «Витя».

«Витя? Хм, чё-то знакомое… — подумал Дима после прочтения древнего послания на родном языке, — А, вспомнил! Как-то сидел у меня в КПЗ один Витя пятнадцать суток за пьяный дебош на улице. Интересно, и где он сейчас?»

«Так, ладно. Надо бы вспомнить, как это я умудрился пойти на работу и очутиться в полуразрушенном подвале своей школы? Ничё не помню, башка трещит, это похоже на первое января или конец света. Снега я не вижу, значит, последнее более вероятно. Нил Армстронг был первым человеком на Луне, а я, наверное, буду первым человеком, отлившим на руины мёртвой цивилизации», — иронично посмеялся над собой Дмитрий.

«Опа! Как там говорили на уроках ОБЖ? Меры предосторожности лишними не бывают!», с этими словами он взял лежащую рядом небольшую монтировку с характерным изгибом гвоздодера на одном из концов. Инструмент изрядно покрылся оранжевыми окислами железа, осыпающимися при малейшем контакте с поверхностью, но до сих пор мог выполнять свои основные функции и как переносной рычаг, и как оружие, возлюбленное Гордоном Фрименом².

«Надо бы заглянуть домой, — размышлял он, — если не найду там ответ на вопрос: „Какого хрена здесь происходит?“, то хотя бы крыша над головой мне обеспечена… Наверное».

Десятки панельных домов, в которых казалось ещё несколько часов назад кипела жизнь, превратились в навязчивые декорации выжженого апокалипсиса. По бокам главной дороги, которую выбрал в качестве маршрута до дома Дмитрий, были высажены лиственные деревья, запомнившиеся ему прекрасными зелёными исполинами с пышными кронами. Сейчас же они больше напоминали потаенные в глубине пошатнувшегося сознания страхи шизофреника. «Ни единого звука… — заметил он, — только тишина… Тебя пугает не сама тишина, а то, что в ней скрыто. Ведь там может быть что угодно! Ну, в смысле, прям совсем любое событие! Это может быть псих, мечтающий всадить тебе нож под рёбра, или… Или рыжеволосая красавица с третьим размером и желанием заключить тебя в объятия, чтобы согреть своей любовью. Но на последнее, если честно, рассчитывать не стоит», — размышлял Дмитрий, успокаивая себя внутренним монологом, но его философские думы, как и тишину вокруг, прервали звуки словесной перепалки, яростного рычания, и дробления плотных соединительных тканей. Кто-то неистово ругался матом и наносил отмашистые удары, преодолевая характерную отдышку. Дима незамедлительно проследовал за угол дома, откуда открывался прекрасный вид на сражение. Такая ситуация была редкостным зрелищем даже для бывшего участкового. Рослый мужчина в белом плаще отбивался катаной от чего-то отдалённо напоминающего гигантскую сколопендру.

«Ого! А вот такого я ещё не видел, — звучало в голове Дмитрия, пока он медленно подкрадывался к месту стычки. — Вроде и червяк обычный, да метров пять в длину будет. Весь покрыт каким-то панцирем, и свет отражает не хуже зеркала. А морда-то у него…»

Незнакомец неплохо оборонялся, отрубая многочисленные конечности многоножки, как будто пришедшей из каменноугольного периода, когда планетой правили гигантские членистоногие. Сколопендра никак не сдавалась отчаянному самураю, бросаясь на него широкой пастью с четырьмя смыкающимися воедино хелицерами, по остроте, явно, не уступающими мечу оппонента. Три пустых чёрных глаза по обе стороны головной пластины жадно смотрели на добычу. Но вскоре охотник и сам стал жертвой. Дима подоспел на помощь одинокому войну, и, что было силы, всадил закруглённый конец монтировки по правый бок от оси симметрии твари. Металл прошёл сквозь хитиновую броню, оставив в ней обширное доказательство удачного нападения. Далее он всем своим весом совершил попытку повалить бестию, выведя последнюю из равновесия. Чудовище, покорившее кошмары арахнофобов, рухнуло на землю, подняв слой пыли, лежавший до этого на асфальте. Оно пробовало снова принять атакующую стойку, но отсутствие множества цепких ножек не давало ни единого шанса ужасному антагонисту. Второй участник сражения за место на вершине пищевой цепи, быстро среагировал на ситуацию и отрубил голову на мягком стыке сегментов тела до этого не виданного существа. После отсечения искалеченное тело вяло уползало с поле боя, а голова никак не могла отказаться от желания отведать человеческой плоти, издавая визжащие звуки и жадно смотря на победителей. Молодые люди отошли к стене высотного дома, и без единого слова рухнули на тротуар. Они прижались спиной к бетонной стене, и сквозь отдышку посмотрели друг на друга. Парень с катаной начал разговор:

— Глазам своим не верю… Димас, ты, что ли?

— Так, отлично. Ты, судя по всему, меня знаешь. А я тебя вот что-то не припомню.

— А если так?

Незнакомец в белом плаще сдёрнул резинку со светлых волос, заставив их распуститься и упасть на плечи.

— А ты изменился с момента нашей последней встречи, Биля.

— А вот ты, ничуть. Всё прямо как на выпускном: кожаная куртка, изношенные джинсы и чёрные берцы… Ты вообще одеваешь хоть что-нибудь кроме этого?

— Это мой стиль, отстань, — с появившейся впервые за последнее время улыбкой на лице ответил Дима.

— Очень рад тебя видеть не сожранным подобными тварями, — Костя указал большим пальцем на ещё проявляющую агрессию голову огромной сколопендры, — но, может быть продолжим разговор там, где нет гигантских многоножек? У меня как раз есть на примете одно местечко.

***

Над полом, залитым рассеянными лучами света, поднималась пыль, через какое-то время оседающая плотным слоем на ближайших поверхностях. Максим медленно открыл глаза и искренне удивился тому, что остался жив. В таких ситуациях люди обычно вспоминают своих родных, близких, возможно вторые половинки, но он был не из этих. Первая мысль, пришедшая ему в голову, была о местонахождении его гитары. Макс поднялся с изрядно загрязнившегося пола, и осмотрелся. Оценив обстановку, он быстро нашёл предмет своих поисков. «Faster than the light» лежала примерно в двух метрах от заваленной двери, ведущей к выходу из его комнаты. Максим схватил инструмент и не спеша осмотрел последний на предмет повреждений.

— Ну, вроде целая, даже краска не сошла. А я всегда знал, что она переживёт меня, и может быть ещё пару поколений после, — сказал он, закидывая инструмент за спину, — а где кейс? Ребята так старались, чтобы он всегда пах ванилью и шоколадом, при каждом открытии. Ну что ж, теперь видимо придётся без него.

Последующие поиски элегантной упаковки для инструмента не дали результатов, но вряд ли это была самая большая из проблем на данный момент. Интерьер помещения остался почти неизменным, за исключением отсутствия стены, в которой располагалось окно. Стеллаж со шкафом находились на своих местах, но были покрыты чем-то похожим на кирпичную крошку, или взвесь при распиле бетона. Лампочки на люстре были разбиты, но сохранились внутри патронов, в то время, как сам прибор освещения крепко держался под натяжным потолком. Рабочее место Макса пострадало больше всего, на фоне другой мебели в комнате. Вся аппаратура пришла в негодность из-за значительных разрушений в районе длинного стола у упавшей наружу стены.

«Красивый вид… Жаль ловить здесь уже нечего. Надо бы глянуть чё с городом стало», — заметил Максим и преступил к сборам.

Брать с собой множество относительно бесполезных вещей не имело никакого смысла, поэтому он взял только самое необходимое. Среди этого «необходимого» выделялись: отцовский непромокаемый дождевик и фляга деда из нержавейки, всегда полная различными смесями этилового спирта. Алкоголь во все времена являлся лекарством, как от душевных, так и от физических ран, помогая преодолеть боль, одновременно принося её же. Макс уже собирался покинуть остатки квартиры, пройдя сквозь так удобно сделанное отверстие размером со стену, но что-то его остановило прямо на условном пороге. Он опустил левый рукав плаща до основания локтя, чтобы проверить своё неожиданное опасение, которое оказалось не напрасно. Продольная рана украшала руку музыканта по направлению лучевой кости. Рубец, на удивление, был полон не кровью алого цвета, а какой-то жидкостью, вязкой, как самая густая смола, и чёрной, как самая мрачная ночь. Казалось, что она ещё не успела застыть до конца, и лучики солнца играли бликами на её матовой поверхности. Максим с недоумением смотрел на свою руку и не предпринимал никаких действий, но спустя несколько секунд сказал:

— А это становится всё интереснее…

***

На пламени костра закипел старый хромированный чайник, повидавший свои лучшие годы когда-то очень давно. Рука, до кисти закрытая белым плащом, аккуратно сняла его с огня при помощи потрескавшейся пластмассовой рукояти.

— Ну, так как тебе моё пристанище?

— Неплохо устроился, Биля, — ответил Дима, подставляя под поток горячей воды, немного надколотую с краю фарфоровую кружку, содержавшую заварку внутри. Давно не видевшиеся друзья разместились на винтажных деревянных стульях, по возрасту ничуть не уступающим чайнику. Оркестр сверчков исполнял свои привычные серенады, наполняя внутренний двор двухэтажного дома неповторимым голосом ночи. Луна поливала посажанную на участке зелень приятным белым светом, открывая обширные кроны невысоких плодовых деревьев. Языки пламени костра разрезали оковы тьмы, показывая лица Кости и Дмитрия. Ручной точильный камень совершал проход за проходом по лезвию катаны, заостряя последнее после встречи с броней ужасного чудовища. Дима разглядывал своё отражение в крепком чёрном чае, пытаясь найти там какой-то глубокий смысл, но, увы, там был только чай.

Потом он всё же поднял голову и спросил:

— Как всё прошло?

— Ты о чём?

— Ну как ты пережил это, — Дима замолчал на пару мгновений, пытаясь подобрать нужное слово, — это нечто, которое уничтожило наш город?

— Веришь или нет, но я не помню. Нет, серьёзно. Сколько не крутил у себя в голове последние несколько дней, перед этим… Ничего. Очнулся под горой всякого хлама. Пришлось разгребать, чтобы освободиться. Думал война началась или того хуже, сосед ремонт затеял, но когда подошёл к окну, ну посмотреть как там на улице, я понял, что Апокалипсис с четырьмя всадниками уже спустился на нашу грешную землю. Оставаться в городе мне показалось не лучшей перспективой, поэтому собрал я вещички и двинул на свою замечательную дачу. Я всегда любил это место, ещё, когда малым жил здесь всё лето у бабушки. Эх, были времена… Не то, что сейчас. А тут, кстати, всё оказалось не так уж и плохо. Колодец с, наверное, чистой водой… Во всяком случае, я ещё не отравился. Да и природа ещё дышит, в отличие от той, что мы видели до этого. И тут нет гигантских многоножек, если ты заметил. Так значит, упаковал я трофейную катану из поездки в Японию, плащик свой любимый напялил и отправился на поиски приключений. Через какое-то время я уже привык жить после конца света… А ты что расскажешь?

— Да что тут рассказывать. Всё было как обычно. Шёл на работу, вспышка над головой, потом очнулся в каком-то подвале. Выбрался, осмотрелся, подобрал фомку на всякий случай, решил дойти до своей хаты, а дальше ты сам знаешь, — кратко изложил Дмитрий, попивая горячий чай. Константин иронично напомнил о черте характера собеседника:

— Как всегда: немногословный.

— Ну а чё базарить тут на пустом месте? Выдал основную информацию — и всё. Никогда не любил лить воду.

— Всегда уважал тебя, как человека дела. Минимум слов, максимум действий. А вот заткнуть меня… Это надо постараться.

— У каждого своё призвание. Кто-то языком может сделать намного больше чем руками.

— Звучит как тост!

— Ага, жаль только выпить нечего

— А вот тут ты, дружище, ошибаешься, — сказал Костя, удаляясь в дом. Через несколько минут он вернулся с внушительной бутылкой, заполненной подозрительной белой жидкостью.

— Так, а это ещё что такое? — настороженно задал вопрос Дима, присматриваясь к стеклянной ёмкости.

— Ну а сам-то не видишь? Самогон это, блин. Я сам его гнал, а брагу настаивал на вишне для неповторимого вкуса и аромата, — восхищённо произнёс Константин, ставя произведение искусства спиртополучения рядом с товарищем для демонстрации качества изделия.

— Вот уж не знал, что ты ценитель алкоголя!

— Да никакой я не ценитель. Сделал из того, что было, и получилось довольно неплохо, я бы сказал. Ну, так что, пропустим по одной?

— Ты ещё спрашиваешь? Наливай скорей!

Этанол быстро наполнил гранёные стаканы, после чего они столкнулись с характерным звоном и друзья выпили залпом содержимое.

— Ох, чтоб меня, мать его за ногу, это уже не пойло, а хим. оружие какое-то, — выругался Дима и без промедления закусил попавшимся под руку яблоком, предварительно «занюхав» фрукт. В ответ Костя лишь усмехнулся и добавил:

— А то! — за тем он и сам выпил адский раствор, но перед этим всё же зажмурил глаза — хорошо пошла! Прям аж внутри всё загорелось, — сильно стиснув зубы, добавил Константин.

— Это у тебя слизистая горла растворяется, дебил.

— Да чё ты! Нормальный самогон! Я даже ещё не ослеп!

— Удивительный факт!

В мире с миллионом проблем, — серьёзных и не очень — никто так не позволяет расслабиться, как хороший алкоголь, являющийся топливом дружеской беседы этим замечательным вечером. После пятой дозы вкуснейшего семидесятиградусного напитка Костя поинтересовался:

— Слушай, Димас, какие у тебя планы на жизнь? Ну в смысле, чё ты собираешься дальше делать? — в попытке сфокусировать взгляд на товарище спросил Константин.

— Я как-то даже и не задумывался. Думаю заняться тем, чем занимался и до этого

— Загребать гопников в КПЗ?

— Да нет же! Помогать нуждающимся и защищать слабых. Больше никаких идей в голову не приходит, а так хоть что-то полезное сделаю для простого народа… Если таковой ещё остался.

— Конечно, остался! В центре промышленного гиганта прошлого образовался целый город не особо радужного будущего. Правда, поменьше, чем тот, что был до него, но всё же! Там заправляет какой-то бывший мафиози, Патриархом зовётся. Прозвище ему неспроста дали. Раньше священником был, деньги отмывал под прикрытием церкви, да, в общем-то, и сейчас этим занимается.

— Кто такой будет?

— Да я хэ-зэ. Жирный, здоровый, опасный хер. Вот тебе мой дружеский совет, не связывайся с ним. Или встречаться мы с тобой будем только на твоей могиле.

— Это мы ещё посмотрим. Можешь поподробнее рассказать об этом городе?

— О нём и рассказывать особо нечего. Собрались богатые, влиятельные люди из прошлого, собрался рабочий класс из прошлого, вот тебе и город будущего! Бедняки живут в трущобах. Те, что позажиточнее в старых многоэтажках устроились. А самая богатая элита во главе с Патриархом обитает в отеле в центре. Назвали его мэрией и правят оттуда своими подданными. Живёт город по большей части за счёт торговли, поэтому его и назвали «Меркадо», это с какого-то там языка переводится как «Рынок». Я туда изредка хожу приторговывать своим безупречным самогоном. Да и новости какие пособирать тоже выходит. По-моему власть там строит какой-то постапокалиптический капитализм, что, знаешь, тоже неплохо. На пепле смерти хорошо растут цветы жизни. Думаю, Меркадо потом станет какой-нибудь столицей.

— Интересно. Надо бы сходить туда, может снова получится стать защитником порядка. У меня вроде как это неплохо получается.

— Твоя, правда. Я через пару дней отправляюсь в город. Ты со мной?

— Конечно, вдвоём веселее!

После этих слов беседа перешла в куда менее серьёзное русло и превратилась в обсуждение разных аспектов жизни маленького человека в большой пустыне.

Примечания

2

Вымышленный персонаж, главный герой серии игр Half-Life.