Ибо богиня

L++

Даяна – виртуальный рай для геймеров планеты Гесса. Но всё смешивается: виртуальный секс с реальной любовью, приключения на Гессе с битвами в Даяне, жертвы в Даяне со смертями на Гессе. И люди обнаруживают, что в их мир пришли боги. И две девушки с ужасом осознают, что становятся – богинями…

7. Месилово

Когда Виолетта Несторовна услышала, что танцкласс у Татьяны ведёт Вера Эшли Инютина, она даже не поверила:

— Верочка Эшли?! У вас? В КОМКОНе?

— Бабушка, ты её знаешь?!

— По сцене, внученька, по сцене… Она танцевала в Большом театре… Помнишь, я рассказывала, как твой дед проводил меня туда?

— Мне папа говорил, что это апокрифы, студентам пробиться туда невозможно.

— Невозможно, — улыбнулась бабушка. — Однако, со мною, ради меня он пробивался.

— И что Вера Эшли?

— В солистки выйти ей не пришлось.

— И всё-таки ты её помнишь? до сих пор?

— Танцевала она, конечно, хорошо — ну, в Большом же выступала! — но те, которые были солистками, которые солистками стали — танцевали ещё лучше. Вот только Верочка… Видишь ли, когда она прыгала… — Виолетта Несторовна улыбнулась далёкому воспоминанию, как улыбаются… Таня поискала определение и нашла: как улыбаются воспоминанию о далёком счастье. — Специально под неё делали хореографию. Она в воздухе — жила, она с воздухом баловалась, и воздух баловался, воздух смеялся с нею! И они вдвоём словно смеялись над нами — над сухопутными. А нам обидно не было. Нам только, больше, чем обычно, мечталось летать… С ними — с нею и со всеми, влюбленными в неё восемью ветрами всех восьми сторон света.

Представить, что эта невысокая, темноволосая, худющая дама полвека тому назад была любовницей ветров было просто: такие изысканные движения, такие точёные позы… такая аура абсолютной свободы!

Даже, когда она, вот как сейчас, просто принимала ежедневный… да чаще — для группы бывает и три раза на дню… ритуал выбора. В группе на сегодня — тридцать один человек. Танцуют парами. Оставшийся не у дел получает штрафное очко. По итогам семестра последний по баллам покинет Академию. Очко — это немного, но их не стоит накапливать…

— Итак, Ященко, твой выбор.

— Надежда Азалина!

Кажется, Азалина, как всегда, отказавшаяся выбирать сама (а сегодня так и отказавшая уже двоим её выбравшим), — не сомневалась в выборе Стаса. Впрочем, и для остальных таковой не был неожиданным, неожиданным был её ответ:

— Нет.

— У нас не состоялся выбор? — удивилась наставница. — Как интересно… Что ж, штрафные очки получают трое. И повторим процедуру. Теперь в обратном порядке. Ященко, начинайте.

— Надежда Азалина!

— Нет!

— Хольт?

— Надежда Азалина.

— Нет!

— Мда…

— Анастасия Ушакова?

— Хольт.

— Да!

— У нас опять остаются трое… Итак, Азалина?

— Я отказываюсь от выбора.

— Объяснись!

— Меня попросили дать ему шанс. Я — даю.

— Но ты же отказываешь! — почти закричал Стас.

— А соглашаться — я не соглашалась! — почти закричала Надя.

— Да как же это?! — задохнулся Стас.

— А вот так, мальчик, — хмыкнула бывшая любовница дюжины ветров. — Третий тур. Невыбранным — штраф в двадцать баллов. Надежда?

— Я отказываюсь от выбора.

— Ященко?

— Азалина!

— Азалина?

Надежда сжала зубки. Все смотрели на неё, она смотрела в пол, и никто не заметил, как Татьяна, что-то шепнула Стасу.

— Вера Эшли? — позвал он.

— Да?

— Пожалуйста, дайте Наде пару минут. А пока, пожалуйста, дайте характеристику танцу. Вашу характеристику. Пока она… Пусть она… Пожалуйста, — в третий раз повторил он.

Вера Эшли недоуменно посмотрела на мальчишку, потом… А потом улыбнулась:

— Согласно плана занятий, у нас сегодня танго, — она тряхнула ладонью, словно отмахнулась от канцелярщины. Вздохнула, улыбнулась — будто вспомнила юность, вспомнила про любовь и любовников, и продолжила: — Танго — для девушки это искусство движением, танцем сказать «да», твердя — каждым новым па, каждым очередным жестом! — твердя: «нет», «нет», «нет»… — она окинула взглядом строй, в нём раздались первые смешки, — не сочтите за намёк. Итак, девушка… Азалина то есть, твой очередной ответ?

Теперь хихикали все.

Кроме Стаса.

Надежда VI оторвала взгляд от пола, набрала в рот воздуха, все уже почти услышали очередное «нет», но она только рассмеялась, махнула рукой и пошла к Стасу.

— Кажется, оно означает «да», — улыбнулась наставница.

В перерыве перед следующим занятие невыбранная, просидевшая все танцы у стенки, Валерия Ингрем решительно подошла к группе Рыжей Розы.

— Ты, — она ткнула пальцем в сторону Надежды.

— Я, — процедила Азалина.

Мария с Вероничкой обернулись, Серж сделал шаг вправо, Пит — влево, и перед Лерой оказалось полукольцо.

— Ты должна мне.

— Я?! И что же?

Как-то незаметно за спиной Леры вырос Хольт, рядом образовалась Настька…

В своем кружке Стас оглянулся и на полуслове оборвал разговор. Татьяна вздохнула и чуть развела руками.

«Ну, началось…», — поморщился Пётр, переглянувшись с Дэном, но Зинаида положила ему руку на запястье. Он смолчал.

— Так что же это я тебе должна? — поводила языком по верхней губе Наденька.

— Двадцать баллов.

— Нет.

— Слушай, Азалина! — пожалуй, из парней только красавец Давид рисковал намекать ей на её происхождение, и он уже стоял вплотную — плечом к плечу, с Валерией. — Это ж из-за твоего вытрахона Лерка влетела!

— Нет, — повторила Надежда, опять поласкала верхнюю губу, а за мгновение до следующего его выкрика, закончила фразу: — девятнадцать.

— Да, — облегченно выдохнула Валерия. — Один балл, он чисто мой. Принимается.

— Нет, — вмешался подошедший Стас, — не Надежда — я. И я компенсирую.

Наденька опять проявила язычок:

— Тогда уж и мне — два балла.

— Нет, — сумел выдавить из себя Стас.

— А-за-ли-на-а… — почти пропела из-за его спины Зинаида.

Нет, это был не шелест вынимаемой из ножен катаны: в её голосе не было никаких эмоций, только тщательно артикулированный звук — пожалуй, так катану ласкает шёлк! Никто ни к чему не мог придраться. Даже Азалина. Даже Стас.

Они и промолчали.

— Ну, не скажу, что она — самая умная из вас, она… Она — самая предусмотрительная. Помнишь, как она у вас оказалась? Вас же попервоначалу было четверо. А потом…

Вода лилась на голые плечи, на голые тела… Просторная душевая была пуста, и только эти двое всё копошились в мокрых волосах друг друга…

— Потом она помогла Питу на тесте по этикету. И следом, на заплыве — увязалась за ним, однако, темпа не выдержала и сошла бы с дистанции — то есть, вылетела бы вообще! — но он её поддержал. Скоро мы группой догнали их, устроили ей передышку, она выплыла. И, как-то по факту, осталась с нами. А потом на ленте сорвалась Вероника. Парни бы её бросили. Одна бы я их не остановила. Но Надя без тени сомнения, без малейших колебаний начала со мной работать. На них она даже не взглянула. Они пару шагов прочь всё же сделали, но вернулись. И волосы мои использовать — тоже придумала она.

— Не страшно было?

— Надежда в школе воздушной гимнастикой баловалась, а в цирке с волосами — привычный трюк. Она всё сделала правильно. Она… она была уверена. Она была спокойна и уверена. И я ей поверила.

— К нам она ещё перед этикетом подкатывала. Но уж больно наши мальчики на неё облизываться начали… Я бы, может, и подумала, поприкидывала вариантики: всё-таки иметь в группе кого-то из Семьи… Но Зин ощерилась, и мне пришлось поддержать подругу-самурайку. И теперь вспомни: сколько тогда групп образовалось на потоке? А сколько уцелело? — мы и вы. И к кому она подкатила? К нам и вам. У вас же была гендерно сбалансированная четвёрка — втёрлась!

— Она с самого начала дала понять мальчишкам, что для они для неё… не кавалеры. И это она начала звать их «братьями».

— Ага, значит, урок впрок пошёл. И как быстро… Однако, вот, если бы намедни вы сорвались со стенки — мальчишки бы тебя бросили, но она для них всё равно осталась бы «сестрой». И она тогда бы — сегодня уже! — оказалась с нами… И тоже — «как-то по факту».

— Ты считаешь её потенциальной предательницей?

— Азалину VI — предательницей?! Нет, конечно. Ты слышала хоть что-то подобное хоть про кого-то из шести поколений Семьи? Да что ты! — «если тебе кажется, что с тобой поступили не по закону — пишешь обращение в профсоюз, если тебе кажутся несправедливыми законы — обращаешься в КОМКОН, а если случилась катастрофа, и не веришь никому — пробивайся к Семье!». И это знают все. Их можно не любить, над ними можно посмеиваться, но не верить им нельзя. — Таня помолчала, ещё раз продумала и подтвердила: — Нет. В вашей последней ситуации виновата была ты. Только ты. Ты — не справилась. Ты, лидер, едва не разрушила группу. А она… Сегодня она всё равно могла бы уйти — не ушла. Осталась.

— Тогда что? Ей просто нельзя открывать спину?!

— Я бы спину ей подставить не рискнула… Но я — противник, почти враг. А вот ты… да и вся ваша Роза… Как это ты только что говорила? — «я поверила ей». Вот и верь. Больше советуйся с ней — доверяй ей. Но добивайся от неё не намёков — предложений. И вслух! Пусть она отвечает за них… И если ошибётся — тоже.

— Знаешь, а ведь она меня предупреждала… — Мария рассеянно погладила зубками нижнюю губу. — Косвенно — именно, намёком… Но я психовала и не вняла. Она редко ошибается…

— Потому что редко предлагает. Знаю я таких…

— Сама такая? — усмехнулась рыжая. — Ладно, хватит о нас. Как вы с Леркой-то будете рассчитываться?

— Ерунда. Завтра… завтра мы с ней рассчитаемся. Почти.

— Помочь?

— Тогда будет не «почти», будет — с лихвой

— Тебе жалко?

— Для Леры? Нет.

— Ну, и что делать?

— А присоединяйтесь!

Мария раздвинула рыжие волосы, раздвинула светлые, подтянула лицо блондинки почти вплотную к себе, всмотрелась в смеющиеся глаза. Татьяна, молча, позволяла ворочать собой.

— Промолчишь и ничего не скажешь, — резюмировала Машка. — Ну, как можно быть такой хитрованкой?!

— Уже завтра? — хмыкнула майор.

— И что же это у нас завтра? — задумался капитан. И тут же понял. Майор поняла тоже.

— Вот же стерва, — пробормотала она.

— Бедная Валерия… — пробормотал он.

Девушки называли это ежеквартальное действо «гонками с выбыванием», парни — «месиловом». Стандартная дистанция в три километра, но к штрафным очкам за потраченные секунды добавлялись/отнимались очки за нанесённые/пропущенные/выдержанные удары, за выигранные/проигранные единоборства, и штрафовалась, очень жёстко штрафовалась любая помощь на дистанции. А больше не штрафовалось почти ничего. Ну, месилово оно есть месилово. Недаром больше в этот день занятий не было: почти все курсанты заканчивали его в биованнах. Разница только в том, что одни до них добирались сами, а других транспортировали на носилках.

На первых «гонках» Розы пришли к финишу в лидерах и в полных составах, но по результатам подсчета очков обе оказались в конце списка. Даже хуже: за концом списка.

Перед вторыми — и те, и другие засели за компьютеры, ввели в них правила и гоняли, гоняли варианты… Выигрышной стратегии для группы не нашли ни те, ни другие. На старте, от греха подальше, и те и другие просто разошлись по фронту старта, насколько можно, и старались не обращать на друзей внимания. Результат всё равно оказался неутешительным: из пяти девчонок двух Роз до финиша добралась только Мария, да и та схлопотала тяжёлый штраф за «не удар» Пита. А Пит, соответственно, — за полученную помощь: его, уже почти на финише, завалили, причём, прямо перед ней. Она имела все возможности добить, но рука не поднялась. Точнее нога. Не опустилась. Мария через него перепрыгнула.

Для Белой Розы подсчет очков оказался ещё более суровым. У них до финиша добрался лишь Стас.

По результату и те, и другие устроили мозговой штурм и пришли к аналогичным выводам: «месилово» — один из тестов, предназначенных подравнять шансы одиночек против групп. Выигрышной стратегии для них в нём нет. В конце концов, одних было пятеро, других — столько же, а против — все остальные. Впятером против двадцати пяти одиночек держаться можно уверенно, а вот в одиночку…

Лерка красавицей не была. На дорогую пластику в семье денег и близко не хватало, а дешёвая — её кожу не спасала. Да и голова у неё была великовата, и черты лица — резкими. Раньше всё это хоть как-то скрадывалось пышной прической, вороными отсветами чёрных волос, но ей на вступительных тестах очень прозрачно намекнули, что либо/либо. Либо она — с лысым черепом, либо — домой. Волосы у неё росли быстро, и она решила, что пару месяцев перетерпит. Но в середине семестра майор вызвала Лерку к себе и так пропела: «Вале-е-ерия», что стало ясно: без гадости не обойдётся. И не обошлось. В «дроттуар» она вернулась после отбоя и опять лысой. А там обе звезды «роз», выделываясь друг перед другом, опять вычёсывали свои гривы! От истерики она тогда удержалась только чудом.

В разно-гендерном выборе ей везло реже других. К счастью, тот был сравнительно редким, а в равно-гендерном: в единоборствах разных, и, тем более, в командном — ею не брезговали. Выбирали и пораньше прочих. Сильный игрок нужен всем.

В танцах же и прочем подобном… До вчерашнего «урока» её часто выручал Стасик Ященко…

Сегодня на старте «гонки с выбыванием» он встал неподалёку. Остальные из его группы пристроились рядом. Опять решили попробовать начать вместе? Не поможет. Лера как-то очень плотно посидела с компьютером — им не поможет ничего. Шанса притормозить обеих «роз» из остальных не упустит никто. Она в том числе. Помогать друг другу нельзя, а десяти одиночкам не справиться с толпой, особенно, когда цель у толпы — эти одиночки. Как там, на вступительных вещала эта папенькина-маменькина дочка? «Всё, что не запрещёно — разрешено. Всё, что разрешено — в рамках правил». Вот и получишь — строго по рамкам!

А где ж аристократка-то наша? О, и вся Рыжая Роза — тут же. Что ж, привет! — это есть хорошо. У вашей Надежды всё сегодня будет безнадежно. Потому что своим аристократизмом ваша девица достала уже не только Леру. И раз на старте она рядом — то прямо со старта всё для неё и начнётся.

Леру не насторожило, что Белая Роза расположилась слева от неё, а Рыжая — справа. Кто их знает, может, они решили разобраться друг с другом, набрать очки друг на друге, пока не вмешались остальные. Остальные её не интересовали. Она прикидывала, где пересечется её личная траектория с траекторией «Наденьки».

— На старт!

Да все и так уже стояли на линии.

— Внимание! — что-то в голосе куратора заставило Леру отвлечься от пересчета вариантов, она оглянулась, она встретилась с ним взглядом, она увидела, как он сжал кулак: «Держись!» — прочитала по его губам. И улыбнулась ему: ей-то что — она выстоит.

— Пошли… — махнул рукой Дмитрий Олегович, отвернулся и неспешно направился к глайдеру.

Три километра мастера пробегают за восемь минут, Лера на обычной трассе укладывалась в девять с половиной. По условиям «месилова» штрафные очки начинали капать после двенадцатой. После двадцатой счетчик вставал. Дальше просто сорок минут ждали всех, кто дойдёт. Лера оба прошлых раза в зачётную дюжину укладывалась. И сейчас намеревалась уложиться тоже. Связываться с ней желающих было немного, а желающим — из тех, кого она бы не желала — так её ещё и догнать надо было. Вот такие для нежелательных желающих были жёсткие граничные условия!

А Надька саданула со старта. Почуяла, коза, к чему дело идёт. Валерия пошла на перехват. Она её достанет. Она одна из немногих, кто может достать на дистанции эту длинноногую. Она её догонит и подсечёт ноги. И особо уж задерживаться не будет. Только раз заедет ногой по точёному личику и побежит дальше. Остальное доделает остальная толпа.

И тут ноги подсекли ей. Стас — один из немногих, кто мог её достать на дистанции. И он особо не задержался — заехал ей ногой по рёбрам, крикнул: «В оплату!», и помчался дальше. Остальное доделала толпа. Даже две. Две небольших толпёнки из двух разномастных «роз». Лерка даже успела вскочить, успела даже от души заехать в морду элитной блондинке — вот же сопля, тоже в драку полезла! — но что можно противопоставить медведю Петру?! Секунд десять она таки продержалась… А потом минут несколько валялась без сознания… А потом минут несколько уговаривала себя встать. Уговаривала, уговаривала… Нет, не уговорила бы. Но тут мимо проплелась чуть раньше очухавшаяся Белая Розочка. С очень синим фингалом под глазом. И ведь не просто проплелась, гадючка, а проходя мимо, ещё и заехала ногой по рёбрам. По тому же самому месту. Вместе они со Стасом отрабатывали этот удар, что ли?!

Вот тогда-то Лера и поднялась. Танька оглянулась — перешла на рысь. Лере пришлось тоже. Догнать никак не получалось. Точнее получалось — но других. Которые брели, которые сидели, которые валялись. Сил на активные действия, дабы заработать хоть какие-то плюсы, уже почти не было: очень хотелось догнать долговолосую и уж с ней… Та тоже не разменивалась, наверное, ей тоже очень хотелось… Удрать ей хотелось. Так они вдвоем до финиша и дорысили.

На финише первым её встретил Стас:

— Дошла! Ты всё-таки дошла!

Предатель не заметил, что неосторожно переступил через финишную черту и оказался в боевой зоне. Вот всё, что у Лерки осталось, всё, что Лерка сберегла, она в удар и вложила.

Ночь в «дроттуаре» Надя провела одна. Остальных девчонок из медкорпуса — кого из биокамеры, кого из-под капельницы — не выпустили. А она…

На «гонках», увлёкши за собой Леру и воспользовавшись свалкой вокруг неё, она сразу набрала приличную фору, да и потом… Помогать Лерке дураков не нашлось, все помнили про штрафы и понимали: та не простит, но наглядевшись на избиение, два десятка одиночек потом остервенело погнались за разрозненными «лепестками» обеих роз, Петра, к примеру, «отмесили» вчетвером. А Надежда, не обращая ни на кого внимания, бежала себе и бежала. Следом за ней шёл Стас. Наверное, мог бы и догнать, но… но догнали его. И притормозили. Он еле вырвался.

Финишировала Надежда первой. Без боевых очков, но и без штрафов. Место в середине списка это гарантировало. То есть плюс десяток, а то и дюжину позиций по сравнению с прошлым забегом. Неплохо.

А казарма ночь простояла вообще пустой.

Утреннюю разминку, по «неслепому жребию» выпало проводить Сержу. Мария перехватила кривую усмешку Татьяны, ничего не поняла: в голове стимуляторы играли в догонялки с витаминами, и в прятки — с регенерантами. Она посмотрела на свою «самую предусмотрительную» и встретила её жёсткий взгляд. Одними губами спросила:

— Что?

Надежда ответила внутренним жестом группы: «Тревога!!»

— Пит! — негромко позвала Мария некстати отошедшего парня.

— А? — отозвался он, подошел, потёр голову. — Ну как с перепоя. Не пойму, чего и хочется-то: то ли в койку ещё минут на шестьсот завалится, то ли морду кому начистить…

— Больше не отходи.

— А что? Что будет? Что ещё может быть? После вчерашнего-то?

— Что угодно, — тихо ответила Надя.

— Так, — Мария ей поверила. — В случае чего первым делом прорываемся к Сержу.

— Я его предупрежу, — двинулась вперед Вероничка, но не успела.

— Группа, к старту! — скомандовал он.

От повторного месилова отряд спасла Надежда Азалина VI.

Когда после не очень смешной шутки Сержа над Леркой, он пропустил удар сзади от Хольта, остальные не успели добить его — Рыжая Роза раскрылась и закрылась, а впятером против двадцати стоять можно. Особенно, когда в тылу у двадцатки распустилась ещё одна, готовая выбросить колючую плеть Роза — Белая.

И вот тут-то Наденька обратилась к оскалившейся, к наконец-то, почувствовавшей за своей спиной двадцать друзей, Лерке:

— А знаешь, почему они — с тобой? Они не поняли, что это мы с тобой так расплатились. Честно расплатились. Они думают, что мы тебя пытались сломать. Они озверели, потому что уверены: мы едва не сломали тебя. Едва-едва, — она надменно улыбнулась, улыбнулась так, что все шесть поколений Семьи иззавидовались бы. — Ты тоже так думаешь? — и замолчала.

А Лерка молчала недолго. Она обернулась к остальным:

— Так это, что ли, вы меня… Вы меня — пожалели?! Да?!

И в ответ на их молчание, подошла к выставившей все колючки наружу Рыжей Розе, растолкала их, и встала плечом к плечу между ненавистной Азалиной и скотиной Сержем.

— И что теперь? — аристократка улыбнулась толпе.

Пауза накопиться не успела. Почти тут же вперед выступил Давид:

— Ну, ты, Азалина, даёшь! Нет, учиться ещё и учиться… Учиться и учиться… Всё! Расслабились. Серж, Хольт — между собой вечером разберетесь! А у нас разминка кончается! Серж, хочешь в штраф влететь? — командуй!

— Горгиладзе, — разулыбалась Наденька, — я разрешаю тебе поцеловать себя.

— Куда? — разулыбался Давид.

— А ты куда хочешь? — заинтересовалась Наденька.

— Мне это тоже интересно, — заинтересовался пробившийся к ним Стас. Вот только он не улыбался.

А Давид улыбку гасить не собирался. Он встал перед Надеждой на одно колено:

— Дозвольте кончики пальцев.

— Дозволяем, — опередил Надежду Стас.

И она посмотрела на него. Смотрела долго, секунд десять. И улыбнулась.

Позже Стас понял, он долго вспоминал и понял: ему она улыбнулась впервые. Нет, она часто улыбалась и смеялась тоже — бывало. Доставалось и ему, и над ним, но так же, как вот только что Лерке: от всех тех шести поколений. А лично — только от неё, только ему — в первый раз. Ему — в первый.

— Дозволяем, — подтвердила она.

Как же им всем досталось от кураторов… И Белой Розе — за риск развала отряда, и Рыжей — за то, что позволили использовать себя втёмную, и остальным, за то, что опять повелись на провокацию Роз, и персонально Давиду: тебе-то не стыдно, что тобой девчонки вертят?! А ты, Валерия?! Ты что не поняла: как только дошла до финиша, сразу все «пропущенные» удары стали «выдержанными»?! Да, там, на финише подсчитать результат ты была не в состоянии, но сегодня-то, что мешало тебе утром хоть приблизительно прикинуть результат? Понять, что по сравнению с прошлым пробегом ты набрала дополнительно чуть более двадцати баллов?

— Я прикидывала.

— И не соотнесла это с суммой долга?!

— Я… — но Лерку ошарашило другое: — Но, значит, они там, в месилове — помогли мне?

— Они вернули долг. А в гонках, избить до потери сознания — явно не в помощь.

— Вернули?! Но я же… если бы… я… я же едва-едва…

— Да. Не пожалели они тебя. Но ты же терпеть не можешь, когда тебя жалеют! Так?

–…да.

— О, кажется, Валерия задумалась… Полезное действо! Вот и подумай: так ли плоха — жалость? Только ли она — унизительна? И это не риторические вопросы. С тебя — реферат: «Что такое жалость». Ещё на пять баллов. И в минус, если не сможешь — тоже! Срок — неделя.

— А для остальных, — подхватила Вера Игоревна, — тест сейчас. Всю Галактику обошло видео целующихся родителей нашей исключительной блондинки. Лично я его видела в таком варианте:

— — прогуливающаяся вдоль линии прибоя своего острова Екатерина Одоевцева;

— — знаменитая сцена у фонтана из «Тёмного меда»;

— — эпизод из интервью Одоевцевой, где она со вздохом сожаления объясняет: «… я никогда не позволяла Валерке целовать мне руки. Никогда»;

— — и наконец, те четырнадцать секунд в отеле «Под Землёй».

Как вы знаете, в том или ином варианте видео собрало более миллиарда просмотров. Выставивший его в Сеть обогатился. Сами понимаете, что весомый куш получили и, так сказать, «актёры» — их авторские права неоспоримы. И вопрос ещё, на чём Стехов заработал больше: своим двухлетним трудом над «Диким медом» или за четырнадцать секунд в дорогом ресторане, просто целуя руки своей жене. И вся Галактика теперь гадает о том, кто провернул эту небольшую аферу: сам папарацци? мастер-шоу Стехова? гениальный режиссер Стехов? Зелёный Канал? КОМКОН?

Группа поняла, что раздача слонов закончилась и зашевелилась, зашушукала…

— Ушакова!

— Я!

— Это может быть какой-нибудь случайный папарацци?

Всегда забавно было следить, как Анастасия обнаруживает в себе способности к анализу:

— Нет, — удивилась она.

— Почему?

— Так это ж «Подземелье»! Какие ж «случайные» — при тамоших-то ценах!

— Стехова!

— Я.

— Это могут быть твои родители — вместе или порознь?

— Нет.

— Сама поняла?

— Бабушка помогла… — нехотя призналась Таня.

— Продолжим. Почему не отец?

— Бабушка подсказала: это не его стиль — не его ритм, не его скорости: придумать он мог, но осуществить — нет. За сутки не успел бы.

— Почему не мать?

— Она же ведущая шоу, а не актриса.

— Поясни.

— Актриса должна заставить зрителей поверить, что о них она — ни сном, ни духом, а ведущая — наоборот. Мама не может не видеть камеру. Она не сумела бы сыграть. И на видео хорошо заметно, как мама на четырнадцатой секунде почуяла камеру, а на шестнадцатой — уже нашла оператора.

— Горгиладзе!

— Я.

— Это может быть их Канал?

— Выходит, нет…

— Почему?

— Ну, там же боссы тоже наверняка знают об этой её особенности… Так что сговариваться с ней они не стали бы и пробовать, а сыграть её в тёмную… Это ж какой бы ей повод для скандала!

— А ей скандал нужен?

— Не помешал бы.

— Поясни зачем.

— Так переподписать контракт — пока родной муж числится гением!

— Азалина!

— Я!

— Отвечать только на вопрос: это может быть работой КОМКОНа?

— Нет.

— Почему?

— Слишком топорно, — спокойно ответила Надежда.

«Тоже догадалась. И давно», — поняла Татьяна.

— Обоснуй!

— Например, оператора не перехватили только чудом. Я бы и то придумала что-либо поинтересней.

— А теперь вопрос не к тебе. И не к тебе, Стехова. Давид, и ты помолчи. Итак, тогда что же это такое было? Подсказка: кто от всего этого выиграл ещё?

Молчание было недолгим:

— Ни хрена ж себе!… — озарило Анастасию: — Это же классическая вирусная реклама!

— Чья, Настя?

— «Подземелья»! Они того папарацци из комплекса и выпустили!

— Плюс три балла, — улыбнулся Настьке наставник.

— Минус балл, — ядовито улыбнулась наставница. — А за следующего «хрена» получишь два. Потом пять.

…А когда подсчитали все плюсы-минусы, выяснилось, что помимо Анастасии, помимо Валерии, больше, чем Валерия с Анастасией вместе взятые, от всей этой бучи получила юная Азалина VI.

— Учиться и учиться, учиться и учиться, — пробормотал на озвученный результат Давид. И все вокруг почему-то начали хохотать.

— Ты, в самом деле понимала, что ещё чуть-чуть, и отряд… Двадцать против десяти… В оголтелой драке… Как в последней… И победителей не осталось бы — отряд бы расформировали.

Пустая душевая, шелестящий звук льющейся воды и две голые девчонки под одной струёй воды.

— Самой страшно стало.

— Тогда зачем?

— Показалось, другого выхода нет. Не видела я другого выхода.

Мария промолчала. Не понимала она Татьяну.

Ни она, ни мальчишки, ни Вероничка — не видели они тупика. А как они после «анализа текущей ситуации» ругались! Как костерили и втравившую их Татьяну, и не остановившего её бугая Петра, и так быстро свалившего Стаса, и слишком рано свалившегося Дэна, а уж эта самурайка!… Пит рефлекторно потёр челюсть… Да что, Пит — ругались все.

Молчала только Надежда. И Мария оборвала парней:

— Подождите. Надь, а ты что молчишь? Считаешь, они поступили правильно?

— Не знаю, — тихо ответила она. — Я бы так не рискнула… Не решилась… Но…

— Но?..

— Но лучше уж так, лучше — раньше, лучше — жёстче, чем опоздать, чем безвозвратно опоздать.

— В чём?

— Слушайте, давайте потом, а?! Лучше скажите: что же мне теперь со Стасом делать?

— А что, он тебе совсем не нравится? — не поняла Вероничка, — Так откажи ему следующий раз! Прилюдно. Резко. А в случае чего — мордой об стенку. Мы прикроем.

— Отказать — не вопрос, — хмыкнула аристократка. — Это я умею. Вопрос: а что потом мне делать с собой? Тоже — прилюдно и резко? Об стенку мордой? И как потом? Потом прикроете?

— Стоп! Ты что? — вдруг всё поняла Маша: — Влюбилась?!

— Нет. Ещё. Кажется, — в три предложения произнесла три слова Надежда.

— «Ещё»?! — сверкнул белками Пит.

— «Кажется»?! — оторопел Серж.

— Кажется, ещё нет, — явно вслушиваясь в себя, повторила девушка. И подвела итог: — Вот вляпалась!..

А потом улыбнулась. Вероничка с Машенькой переглянулись. Они обе, одновременно, вспомнили улыбку Веры Эшли, ту самую — перед тем, как бывшая балерина выдала свое определение для танго.

«Как же воспоминание о счастье похоже на его предчувствие!» — подумали девушки.

Надежда посмотрела на одну подругу, на другую… И девчонки, не сговариваясь, в шесть рук обнялись.

Пацаны переглянулись тоже. У обоих в голове тоже вертелась одна и та же классическая фраза: «нас на бабу променял?» Хотя где здесь-то эта самая «баба»?!

Посвящать Танюшку в сердечные дела Мария не собиралась, она собиралась вытрясти из неё объяснения.

— Говори! — потребовала она.

— Да всё очень просто. В отряде — не слепые. Пока наши группы были врагами, это были две враждующие пятерки против двадцати. И мы, и вы постоянно искали союзников. И кто угодно, опираясь на двух-трёх приятелей, а в случае необходимости, — и на противоположную группу, мог ощущать себя той самой мудрой обезьяной наблюдающей с удобной ветки на рвущих друг друга тигров. А теперь… А тут ещё и Стас…

— Подожди, раньше Лерку выбирал на танцах — он сам?

— Я его на то не подвигала — если ты об этом. Сам. Да и не только он. Последней она оставалась регулярно, а кто — нет?! Я, вон, тоже… не раз и не два…

— Ты — в боевых выборах.

— А мы сюда не танцевать пришли! А у неё — и Стас, и Давид, и Хольт! Редко да метко.

— Так что — Стас?

— То, что, если мы отъединимся, замкнёмся друг на друга — остальные нас сожрут! Как фагоциты — инородное тело. А Стас… Нашёл, в кого влюбляться. И — когда…

— А когда — на третьем курсе, что ли? Чтобы следить, как по неслепому жребию с ней группа сексуальную практику проходит?!

— Бр-р-р… Ладно, до третьего — ещё дожить надо. А сейчас — сегодня утром Лера встала в ваш круг. Плечом к плечу.

— Ага, а Хольт с Сержем сейчас — дерутся.

— Ага, и ты спокойно говоришь об этом. И — здесь. А не там, рядом с ним, ожидая, что вся толпа бросится на вас.

— На нас… А вы?

— По неслепому жребию стать дежурной и вести разминку могла и я, и Пётр, и… Семестр только начался — ведущим у нас уже был один только Серж. Шансы практически равные. Да и не в дежурном дело. Сорваться могли как на вас, так и на нас, на любом участке, в любое время суток.

— И на что ты рассчитывала?

— А прикинь-ка сама, — улыбнулась Танюшка. — Ну, вспомни начала анализа! Уже ж полгода втолковывают! Что мы сделали, избив Леру?

— Мы?.. Ты хочешь сказать… — Мария изумилась: — Ни хрена ж себе! Мы на площади растущего рассеянного напряжения создали точку прорыва!

— Хорошо, что тебя не слышит наставница… если не слышит… — улыбнулась Танюша. — И что это дало?

— Что поводом к взрыву должна была стать — она.

— С подавляющей вероятностью. И стала. И почему я выбрала именно её?

— Лерка, она справедливая…

— И первым за неё вступился бы кто?

— Кто и вступился. Искренний Хольт…

— Или ещё один очень справедливый, но к тому же — один из «самых мудрых» — Давид.

— Но они не успели ничего понять и ни в чём разобраться!

— Да, — вздохнула юная интриганка. — Я так надеялась на Давида… Но и на этот крайний случай, у вас была не потрёпанная, половину дня, а потом целую ночь продумавшая думы Азалина, а у нас — уже всё подсчитавшая я.

«А не надрать ли тебе, умной, задницу?» — подумала Мария. Но даже не стала грозиться. Она помнила, с чего начался разговор: «самой страшно стало». И ещё она помнила то чувство, когда они стояли против всех — ощущение полной уверенности, что если… Вторая роза — раскроется и сплетётся с ними, как плеть с плетью, как прядь с прядью — рыжая с белой.

…а тому, что наутро она не досчиталась двух баллов Машка не удивилась. Совсем.