История болезни

Jolly Workaholic, 2022

Неуемная страсть, охватившая молодую девушку Карину, разрушает жизнь и здоровье, делая беспомощной игрушкой под властью стихии уязвимое человеческое сознание. Содержит нецензурную брань.

«Посмотри на себя.

Где твоя одежда?» Скриптонит.

Сухие щелчки поворотника солировали над хором барабанящих по крыше машины тяжелых капель дождя.

— Что за блядский день! — Выругалась Карина.

Длинная пробка выстроилась в один ряд на узкой дороге, извивавшейся по совсем дикому лесу на краю города. Это была единственный путь, ведущий к огромному жилому массиву в пригороде и к нескольким коттеджным поселкам подальше. Завернув сюда, уже нельзя было ни вернуться назад, ни свернуть куда-то. Даже обочины почти не было: за узкой полоской грязи сразу начинался безмолвный коридор вековых елей.

— Твари, нормальную дорогу не могут сделать!

Карина ехала не вместе со всеми: нужно было попасть к концу рабочего дня в ЦРБ. Туда, добрая родственница отправила с ее головными болями, на визит к известному врачу. Чем ближе было время, назначенное доктором, тем сильнее бились злые молоточки в висках, раздражали звуки дождя, и запах ароматизатора салона автомобиля.

— Взорвется сейчас голова по дороге к врачу. — Со злорадным мазохизмом подумала она.

Несмотря на солидное опоздание, Карина не повернула назад, а обреченно поднялась по широкой мраморной лестнице и, назвав пенсионеру-охраннику фамилию врача, в одиночестве поехала в, сияющем ярким светом лифте, на шестой этаж.

«Коммунисты целый храм построили» Удивлялась она про себя величественным интерьерам огромного больничного здания.

Пройдя по темному коридору до единственной двери из под которой виднелась светлая полоса, Карина пару раз вяло стуканула костяшкой пальца. За дверью не раздалось ни шороха, но она открылась. На пороге возник высокий и, неожиданно, довольно молодой блондин и пригласил ее в кабинет.

— Сергей Сергеевич, я от…

— Понял, проходите. Раздеваться там.

Неспешно и деловито он начал осмотр, казалось, чем больше он работал — тем больше уходил в себя. Длинные худые пальцы зажили своей жизнью: рыскали по телу беспокойными пауками то поглаживая, то недолго топчась на одном месте. Иногда он командовал «Встаньте. Руки через стороны. Ложитесь. Правую ногу на 90’. Смотрите на молоток» равнодушным тоном, как робот роботу. Затем, невозмутимо вымыв руки он сел писать заключение.

— И давно беспокоят боли? — Спросил он, карябая неразборчивым докторским почерком на вырванном из самого сердца чьей-то карты двойном листке.

— Лет семь, наверное.

— Семь лет? — Впервые с интересом он заглянул в ее лицо. — А сами с чем связываете?

Память как по шпалам запрыгала по всяким неприятным эпизодам, от недавнего к забытому: много всего накопилось, но что-то конкретно упомянуть было неловко — все события были слишком незначительны.

— Не знаю…то одно, то другое… — Промямлила она.

–Ясно: множественные психические травмы. — Заключил Сергей Сергеевич и продолжил наносить неразборчивую вязь на листок. Карина сидела и рассматривала его прямые светлые волосы и благородный немного ассиметричный нос."Из хорошей семьи, видно." — Подумала она.

Вопросы были разные, о нагрузке на работе, перенесенных травмах и болезнях, у кого уже консультировалась и что принимала. В отображении его вопросов жизнь Карины предстала такой жалкой и пресной, что она сама изумилась этому. «Пью таблетки, собираюсь и работаю.» — Ответила она на вопрос: почему так долго терпела.

— Вернем радость в жизнь — назначаю антидепрессант, три месяца попьете, а потом ко мне. — Сказал доктор.

— Но ведь у меня нет депрессии! — Убежденно начала Карина.

— Вы не понимаете: мы используем один из эффектов. Если нет сниженного настроения — до эйфории он Вас не развеселит, это не наркотик. Препарат снизит чувствительность к боли и постепенно вернет Вам работоспособность. Вы ведь этого хотите? — Устало закончил он, видимо, утомившее его разъяснение.

— Наверное.

— Решение за Вами. За семь лет само не прошло. Не хотите лечиться — будет и дальше беспокоить. Я бы такую жизнь не выбрал.

Карина взяла рецепт и постаралась поймать серый взгляд.

— Как я могу Вас отблагодарить?

— Потом. Поможет — придете… — Замялся доктор и бережно вытолкал ее за дверь.

Обратно пришлось ехать уже в кромешной темноте, зато без пробок. Она включила погромче радио и понеслась по узкому, освещенному только ее фарами, шоссе в лесу. Под сентиментальные мотивы вечернего эфира глаза быстро заволокло пеленой невыплаканных слез.

***

Она купила препарат на следующий день. Фармацевт, молодая девушка, с исполинскими ресницами наращенными на самом заурядном лице шанежкой, чуть ли не обнюхала рецепт, но оказалось он оформлен верно, и ей пришлось откуда-то из самых дальних углов аптеки найти и отпустить небольшую белую коробочку. Сначала ничего не происходило, но еще через день появилось странное распирающее ощущение в груди, и сердце стало колотиться как при быстром беге. Сухость во рту заставляла в течение рабочего дня бесконечно бегать к кулеру, установленному у стены в центре большой комнаты, разделённой перегородками для удобства работы менеджеров.

— У тебя из зарплаты надо воду вычитать. — Буркнула менеджер Татьяна, хотя на покупку воды никто не скидывался, и ее неизменно оплачивало предприятие.

— Ты чего не обедаешь? — Выглянула из-за перегородки менеджер Люба — Я жду пока пожрешь и заявку"Галы"тебе на обработку кину, она от вчерашнего числа. Уже срочно. Мне некогда.

Пытаясь взбодриться, Карина пила много кофе, но это уже давно не помогало. Дико раздражала пустопорожняя болтовня сотрудниц, пересыпанная взрывами громкого хохота и телефонными звонками. Клиенты беспорядочно звонили то на городской, то на мобильный, о чем-то постоянно справлялась и путалась экспедиция, да и сами менеджеры не привыкли работать молча.

— Карина, ты этой скотине Карандашику напечатала сертификаты? — Вытянула шею из-за монитора менеджер Татьяна.

–Делаю. — Выдохнула она, пытаясь сконцентрироваться на складской странице.

–Смотри, не забудь опять — он нудный. Заест тебя потом. — Беззлобно поворчала Татьяна.

— Еще Субареныш просил пересорт у него забрать. Отправь кого-нибудь.

У большинства постоянных клиентов были клички, чаще всего обидные. Карина в первый же рабочий день вызвала истерический хохот, спросив почему Виктор Анатольевич Белых-"Карандашик".

–Это ты у Таньки лучше спроси. — Задыхаясь от смеха, сказала менеджер Лариса. — Где там у него"карандашик" — только она знает.

Карину сначала коробило, что сотрудники прямо и без стеснения обсуждают такие вещи, но потом она стала воспринимать это как одно из проявлений грубости натуры, свойственной битым жизнью и непритязательным людям.

Только начальник отдела Евгений Викторович был всегда приветлив и до крайности скрытен. Невысокий и холеричный, несмотря на лёгкую, как у женщины словоохотливость, он обладал удивительной способностью дозировать правду. На любой вопрос искренне глядя в глаза он давал конкретный ответ, только в его словах всегда был минимум информации, позволявший не останавливаться разговору, но не дававший ни капли на мельницу сплетников или болтунов.

Евгений Викторович редко одергивал кого-то, упорно не замечал, что сотрудники иногда немного выпивали на работе и, выполнив все заказы старались уйти пораньше, и поэтому поначалу его приняли за чьего-то протеже, равнодушно усевшегося в свободное кресло на лакомую начальницкую зарплату. Но постепенно стало заметно, что после того, как он стал ходить на собрания к директорату и оплата труда поднялась, и претензий у других отделов стало заметно меньше. В итоге коллектив с ним примирился, и стал в его присутствии выпивать и шутить по-свойски грубо, и уже совсем расслаблено.

Менеджеров было несколько, все старше Карины. Татьяна около пятидесяти лет — со следами былой красоты, злобная и уродливая Люба — немного помоложе, Ирина — миниатюрная жеманная брюнетка, Лариса — самовлюбленная и ограниченная красотка, похожая на эскортницу, и сильно битая жизнью Катя, прошедшая путь от go-go танцовщицы до примерной матери семейства. Все они наперебой козыряли своим цинизмом, и часто их слова надолго занозами застревали в больной голове Карины. Из-за загруженности она никогда не находила вовремя, что ответить и не могла выдержать нужной интонации, чтобы парировать нападки. Каждый вечер она приходила домой истерзанная постоянными усилиями, чтобы не сорваться на очередной выпад. Откровенную ругань Евгений Викторович прерывал, но в эти, внешне шутливые, перепалки, особо, не вмешивался.

***

Дома никто не ждал… Небольшая, но очень удобная квартира в новостройке, которую Карина с огромным трудом купила в ипотеку, только поначалу казалась благом, когда она смогла жить отдельно от новой семьи матери. В первые месяцы она развила бешеную деятельность и сделала небольшой ремонт. Бралась ради этого за любую подработку и сверхурочные. Но через два года пребывания в одиночестве и, нерушимом никем порядке, вдруг поняла, что больше времени наблюдает за жизнью на улице, покуривая на лоджии, чем наслаждается тишиной и покоем в своей квартире. Делать особо ничего не хотелось и почти все вечера она проводила перед телевизором, печальные новости из которого на много дней портили настроение. Постепенно перестала готовить, и в холодильнике было чисто и пусто, как во всей квартире.

Как-то вечером звонок в дверь вывел ее из привычного оцепенения. У двери стоял сосед — Николай, который был другом во всех соцсетях, но попадался только по утрам в лифте, где считал своим долгом по дороге на работу в силовых структурах, в отглаженной рубашке и неплохом костюме, говорить о своих эпикурейских взглядах на жизнь. Он как будто постоянно пытался убедить кого-то, что его беспутные загулы — единственный способ сохранить душевное равновесие в этом мире. Встречая его вечером сильно пьяным, с такими же друзьями и женщинами, Карина вспоминала смешную надпись к картинке в интернете:

"Ехал грека через бездну,

Чует грека бездны взгляд.

Манит бездна пальцем греку

В экзистенциальный ад.".

Но сегодня Николай был бел как полотно и стоял на одной ноге, держась обеими руками за стену подъезда. Вторая нога была бережно поджата, а на ступне неумело и, карикатурно-толстым слоем, был намотан бинт, обильно пропитанный кровью. След из капель крови шел от его двери, ярко заметный на бежевой плитке.

— Ногу порезал на рыбалке… — Смущённо сказал он.

— Скорую вызвать? — Переполошилась Карина.

— Нее… — Отмахнулся Коля — надо друзьям позвонить, что бы все мне принесли. Телефон сдох. Зарядку где-то потерял. А городского не было никогда.

— Сильно ведь кровь идет. Зашить бы надо… — Пыталась уговорить Карина. Но Коля был непреклонен: ничего, кроме друзей и пива, для себя не желал.

Карина прихватила ему одну из своих зарядок, перекись и помогла доковылять до квартиры и там, чуть ли не силой обработала довольно глубокую рану и забинтовала чистым бинтом.

— Может все-таки вызовем. — Опять начала она уговоры.

–Не поеду ни за что. Дома буду отлеживаться. — Упрямо настаивал он на все уговоры. Устав от препирательств, Карина пошла домой и, разбитая, уселась на диван перед телевизором.

"Вот и сдохнешь тоже так, никому не нужная. Этот хоть пьет — гуляет". Подумала она, не видя ничего на экране. И впервые за много лет ощутила потребность услышать мать.

Звонок явно оторвал родительницу от дел:

— Привет! Что-то срочное?

— Просто узнать, как вы.

— Говори уже! Готовлю на всю шоблу.

Совсем рядом раздались звуки драки детей. Потом взвизгнула и мать.

–Кто мяч в суп закинул, дебилы! Сейчас обоим шкуру спущу! — Забыв о телефоне заорала мать.

–Да что за шум, постоянный? Невозможно отдохнуть после работы! — Плаксиво заныл на заднем фоне отчим.

— Ладно, пока! — Подытожила Карина, хотя мать ее уже давно не слышала.

***

В понедельник на работу пришла пожилая женщина, представительница из конторы, поставляющей разнообразные товары из Белоруссии.

Она принесла каталоги косметики и одежды. И даже несколько сумок образцов со склада. Хотя Евгения Викторовича давно никто не стеснялся, чтобы не коробить лишний раз экспедиторов и клиентов, иногда приезжавших в офис, примерку организовали в соседнем кабинете, где сертификатами занимался полностью женский коллектив. Карину тоже отпустили, и она пошла больше, чтобы отдохнуть от неумолкающих телефонных звонков, чем желая что-то купить.

— Прямо в глаз! Глянь как идет! — Не терпящим возражений тоном старшей, порекомендовала очередную блузку Татьяна.

— Бери и не думай. Ходишь как моль, вот никто замуж и не берет.

Вещь, действительно, смотрелась хорошо, только стоила очень недёшево. От скромной бабушки-коммивояжёра никто не ожидал такой дороговизны, но она спокойно объяснила, что цена фабрики-изготовителя за натуральный шёлк высока и уступить никак нельзя.

Карина вернулась на место и открыла складскую программу.

— Ну как — выбрали что-нибудь? — Поинтересовался Евгений Викторович.

— Дорого все. Не для нас ипотечников.

— Карина, ты же молодая. Приоделась бы, как старуха ходишь. — Неприязненно сказала, вернувшаяся Татьяна. Свои советы она ценила высоко и не прощала игнорировавших.

— А зачем ей? Хата есть — кошек разведет. — Ядовито вступила Люба.

— Ты опять неправильно провела накладную на «Оптимистов». Будь внимательнее — они заметили завышение наценки. — Тоном заботливой матери сказала Ирина. И быстро посмотрела на Евгения Викторовича, чтобы убедиться, что он слышал об ошибке Карины.

— О чем ты думала? Всех моих клиентов разгонишь! На обед выйти нельзя. — С наигранным гневом начала Лариса, немедленно отложив все дела для своего выхода на сцену. Карина хотела ответить последней, что в, общем-то, выполняла ее работу, пока они с Катей ушли на обед и вернулись только через два с половиной часа, а клиент не соглашался подождать. Но тут с примирительным видом стала говорить Катя:

— Кариночка будь внимательнее. Это серьезная ошибка, сложно теперь исправить. Ты зачем за все хватаешься? Мы же тут. Всегда поможем. Спрашивай, если не понятно. — Карина задохнулась от гнева, злые молоточки сразу стали бить сильнее и больнее.

— Вы купите себе, что понравилось. С зарплаты вернете. Или как получится. — Вдруг весело сказал Евгений Викторович, оторвался от монитора и положил ей сложенные пополам купюры на краешек стола. Менеджеры в отделе переглянулись, и работа продолжилась в молчании.

— Идите и купите. — Глядя на оторопевшую Карину сказал Евгений Викторович. Уставшая от бессильной злобы и назойливых молоточков, она не нашлась, что ответить и безвольно побрела к старухе-коммивояжеру.

Когда она вернулась с небольшим пакетом, Евгений Викторович ушёл на совещание, и в отделе ее встретили ухмылки.

— Интересно, сколько раз надо под стол начальнику залезть, что бы полностью одеться? — Громко, как клоун в цирке, на все помещение выкрикнула Люба. Грохнул сатанинский смех.

— Вы бы на фаворитку не наезжали, неизвестно чем обернётся. Ох, будут ли держать — то на работе. Теперь молодых и красивых начальникам подавай. — С нарочитым мелодраматизмом запричитала Татьяна.

Ответить было нечего и сил на перепалку не было. Карина молча достала сигареты из ящика стола и на нетвёрдых ногах пошла к двери. На лестничной площадке, которая служила курилкой, она долга не могла совладать с трясущимися руками что бы закурить.

***

К вечеру головная боль достигла какого-то нового и небывалого уровня. Карина измерила давление автоматическим тонометром в бухгалтерии, он показал удивительные 60/40. При перемене положения тела сильно кружилась голова и перехватывало дыхание. Сердце колотилось как загнанное, и стук его отдавался во всем теле.

Вернувшись в отдел, она позвонила Сергею Сергеевичу.

— Здравствуйте! Это Исаева. Я была у Вас. Стало хуже. — Еле выдавила она.

— Здравствуйте! Завтра в обед приезжайте. — Очень уставшим голосом ответил доктор. На секунду этот голос перенёс Карину в его замерший во времени и пространстве кабинет и, как будто, облегчил ее боль.

На следующий день она отпросилась у Евгения Викторовича подольше задержаться с обеда, чтобы попасть к врачу. Это вызвало новую волну недовольства в отделе, оказалось все очень заняты и работу перераспределить не на кого, хотя по отчетам Карина видела, что 70% работы в отделе выполняет она сама и было не понятно, чем так заняты сотрудницы. Работала она очень быстро, и небольшие, но оскорбительные штрафы за операторские ошибки, вырабатывали точность. Со временем она пришла к выводу, что много успевает потому, что совсем не отвлекается и, ни с кем не разговаривает.

— Платные клиники у нас круглосуточно работают. — Зло вытаращила неё глаза Люба.

— Надо же так себя любить, что даже с головной болью к профессору бежать. Молодец — сто лет проживёт. Надо поучиться, девочки. — Поддержала нападение Лариса.

— Карина, собирайтесь и сразу обратно. — Прекратил гвалт Евгений Викторович, и все умолкли.

Молча, под неодобрительные взгляды Карина накинула плащ и побрела из здания. На улице она подставила голову моросящему с утра дождю, но только продрогла. Взбодриться не удалось. Затылок наливался чугуном, и казалось виски стискивали железным обручем. Она потеряла за рулём бдительность и пропустила момент, когда можно было перестроиться в нужный ряд и свернуть под стрелку. Пришлось нестерпимо далеко ехать, чтобы развернуться и попасть на нужный выезд из города.

Снова с опозданием Карина шла к больничному зданию, но сил ускориться не было. Даже для того, чтобы просто идти прямо и не заваливаться в стороны, приходилось напрягаться изо всех сил. Просторное фойе и широкие коридоры заполняли разные люди: родственники, чаще родственницы, навещали больных с сумками снеди, сотрудники больницы с видом хладнокровных убийц ходили туда-сюда; мелькали свежие и очень растерянные лица студентов. Особенно привлекали внимание неимоверно обезображенные не то травмами, не то операциями, пациенты отделения челюстно-лицевой хирургии. Нисколько не смущаясь своего вида, они слонялись по зданию и, даже, выходили курить на площадку у парадного входа.

Карина постояла возле кабинета. Потом постучалась, не услышала ответ, и робко заглянула в дверь. Сергей Сергеевич что-то усердно печатал в компьютере. Он сразу узнал ее и указал на стул возле себя.

— Сейчас, отправлю и займёмся Вами. — Сказал он.

Поблуждав взглядом по кабинету, Карина непроизвольно уперлась взглядом в лицо доктора. Ночные дежурства уже оставили непроходящие темные круги под широко расставленными серыми глазами. Крупные и резкие черты лица теряли свою яркость и экспрессию из-за застывшего выражения усталости и печали.

— Сколько дней пьёте препарат? — Начал он опрос, вооружившись ручкой и листком бумаги.

— Четыре.

— Это очень мало. Надо набраться терпения.

— Стало хуже. Намного. У меня дядя умер от рака, пока доказывал врачам, что болен.

— Давайте закроем этот вопрос раз и навсегда. Если хотите — сделайте МРТ. Я не вижу необходимости, но, думаю, Вас это успокоит. — Он написал направление на сероватом бланке и отдал ей.

Выйдя из больницы, она закурила у одного из входов. Взрослые люди редко смотрят на небо, изредка поднимают на него глаза, но не видят. Карина вдохнула так, что голова закружилась, и с удивлением обнаружила, что боль отступает. Глядя на свинцовые тучи, она впервые подумала, что болезнь пройдёт.

***

На МРТ работала очень вежливая кореянка. С непроницаемо-приветливым лицом она выдавала заключения, содержащие как смертный приговор, так и свидетельства о ложной тревоге.

— Ну как там? — Внезапно охрипнув, спросила Карина.

— Все хорошо. Не облучайтесь зря. — Ответила кореянка, улыбаясь, как и всем другим пациентам.

Вернувшись на работу, Карина снова огребла по полной. Прямо и честно ответив Татьяне, что ничего опасного доктора не нашли, она несколько дней была вынуждена выслушивать истории об ипохондриках и любителях прикрываться от работы болезнями.

— Чего-то окрысились наши девушки на Вас. Тяжело Вам. — Евгений Викторович внимательно заглянул в глаза Карине в курилке.

— Ничего. Работать можно. — Вздохнула она.

— Да, Вы очень правильно относитесь. Мы ведь на работу ходим не для того, чтобы найти друзей и близких.

На следующий день Евгений Викторович отмечал день рождения. От руководства на импровизированный в отделе фуршет пришла поздравить коммерческий директор Анна Александровна, высокая кариатидного телосложения блондинка. Она сказала короткую речь и представила отделу практикантку Лену.

— Обучайте помощницу. Надеюсь под Вашим руководством этот «агнец отрастит зубы железные и когти медные». — Непонятно пошутила Анна Александровна, закусила кофе долькой апельсина, поморщилась и окропив всех огромной энергией своих сияющих глаз умчалась, оставив светлую и нежную, как новорожденные зверьки, Лену посреди кабинета умирать от смущения. Евгений Викторович усадил девушку к менеджеру Татьяне на обучение, и та с огромным удовольствием и, страшно важничая, взялась за дело.

***

Несколько дней боль удавалось как-то терпеть, потом стало совсем невмоготу. Снова с кровопролитным сражением, вырвавшись на визит к доктору, Карина только в его кабинете смогла немного прийти в себя после вываленного на ее больную голову ушата помоев. Сергей Сергеевич впервые был в приподнятом настроении.

— Через несколько недель полегчает. Потерпите немного, не прерывайте прием препарата. Любой пациент в отделении отдал бы все, чтобы поменяться с Вами местами. Вы молоды и здоровы. Избегайте пока больших дел. Найдите источник положительных эмоций, и Вы постепенно избавитесь от этой повышенной чувствительности. — Говорил он с большим воодушевлением, которое не вязалось с печальным взглядом его уставших глаз.

— Долго ждать…

— Все будет хорошо. Могли бы Вы подвезти меня до центра. Вы ведь на машине?

— Да, конечно.

Она подождала его в фойе и провела по стоянке к своей машине. Он шёл, печально улыбаясь, как святой на казнь, и, здороваясь чуть ли не с каждым встречным в коридоре. Его путь, как лепестками цветов был усыпан тёплыми приветствиями. Никто даже не взглянул на идущую рядом Карину, отчего она особенно остро осознавала себя пустым местом.

Как ни странно, хотя они несколько раз были наедине, в машине «на своей территории» Карина ощутила себя смущенной и очень обрадовалась, когда Сергей Сергеевич сам начал светскую беседу.

— Аудиокниги слушаете? Надо тоже взять за правило. Как раз много времени трачу в дороге.

— Я раньше любила читать, но сейчас глаза очень устают от монитора, и голова к вечеру всегда болит.

— Это скоро пройдёт. Потом не сможете вспомнить, где болело.

Солнце выглянуло из-за облаков, и Карина сразу потянулась за солнцезащитными очками. Сергей Сергеевич порекомендовал несколько неизвестных Карине авторов. Его сдержанная манера говорить не позволяла понять: то ли ему действительно понравилось эти книги, то ли он просто поддерживал разговор. Карина слушала его тихий голос и тихонько цепенела в мягкой истоме.

— Я не помню, куда Вас отвезти? — Спохватилась она, проехав уже достаточно много.

— Это гостиница «ХолидейИнн». Представляете?

— Найду. — Ответила она и включила навигатор.

Он тепло попрощался и пожелал здоровья, прежде чем исчезнуть в стеклянной вертушке входной двери отеля.

Ночью Карина долго не могла уснуть, вспоминая печаль и свет в глазах доктора. Щемящая нежность, невысказанная и переполнявшая ее сердце без остатка, не давала успокоиться и забыться, хоть ненадолго.

Она увидела себя на поле боя. Раскисший мартовский снег не скрывал всех разрушений прошедшего сражения. Окопы были разворочены воронками взрывов. Там и сям лежала искореженная техника, и ещё не оттаявшие тела бойцов, с опустошенными птицами глазницами. Карина видела, что безнадежно отстала от своей армии. Все убитые были в зимнем обмундировании, а она, спотыкаясь, брела под ледяным ветром в летней гимнастерке.

Конец ознакомительного фрагмента.