Шизо и Зоо

J.Denole, 2021

ШИЗО и ЗОО! Шизофрения, диссоциативное расстройство идентичности, раздвоение личности? Для Фредди это не диагноз, можно сказать, привычный образ жизни в различных амплуа. Тюрьма на воле! Проклятие под открытым небом! Наказание на два пожизненных срока в одной жизни! Каково носить человеческое пальто, будучи внутри диким зверем? Под непосильной ношей он имел возможность избрать свое существование на Земле: с кем жить и кого любить. Добившись мировой популярности, смирившись с маской примерного семьянина, удастся ли герою навсегда распрощаться с родной параллельной реальностью? Затушить в себе утробное горнило пороков и извращений… Эротический триллер создан на основе реального события. Содержит нецензурную брань.

«Здоровый слон» на приёме у больного врача

— Здравствуйте!

— Добрый день, месье Пьер-Алан. Привет, малыш!

— Я не малыш, — ответил я максимально твердо.

— Ты как отвечаешь доктору, Фредди? Поздоровайся, пожалуйста, как положено!

— Не берите в голову, всё в порядке, проходите, прошу, присаживайтесь. Вы описали в письме Вашу историю, она меня очень заинтересовала. Но Вы не против, если я поговорю с эээээ…

— Фредди.

— Ах да, Фредди, извините, наедине.

— Сыночек, ты не против, если я тебя оставлю с дядей?

— Нет, па, ступай. Там в кафе на выходе я видел свежие круассаны и кофе, всё, как ты любишь. Ступай, не переживай за меня.

— Фредди, только не бойся, расскажи врачу всё до мельчайших подробностей.

— Па, меня вообще ничего не беспокоит. Я уже свыкся с моим состоянием.

— Вот так всё ему и объясни. Как ты свыкался, и с чем тебе пришлось столкнуться.

— Ок.

В разговоре с врачом я подумал, что все психиатры тоже с отклонениями. Он разговаривал со мной в такой увертливой, игривой форме примерно так, как между собой флиртуют два педика из любимого маминого фильма.

Я искренне поведал ему всё, что со мной произошло. Что на самом деле я — африканское животное гигантских размеров, и меня, скорее всего, на небесах перепутали, подкинув в семью людей. Наверняка где-то на свете живёт его слониха-мама, вернее — моя, у которой родился слонёнок с разумом человека. Бедная моя мама! Мне самому от столь жутких разговоров становилось не по себе. Врач задавал множество глупых вопросов, не касающихся темы, но косвенно приближённых к диагнозу шизофреника. Как будто он заставлял меня им стать. Видимо, чтобы выяснить больше, чем ему было положено знать. Но нет же. Кроме того, что я слон, выяснить особо ничего не выходило.

В конце беседы, а прошло целых полчаса, последние его слова звучали примерно так:

— В моей практике часто встречаются люди, которые, не разбирая между приличным и недозволенным, выдуманным и реальным, нормальным и ужасным, руководясь лишь вожделением, наедине или в обществе, в свете или во тьме совершают то, что приносит им наибольшее удовольствие. Тебе нравится быть сильным и большим слоном? В этом дело?

— Да, доктор! Вы хотите сказать, что я безответственный и наивный искатель наслаждений?

— Именно так и есть. Ты наслаждаешься тем, что ты большой и сильный. Тебе неохота быть просто человеком, тем самым объясняется факт появления двойников. Хорошо, малыш. Поди-ка, позови своего папу, сам подожди в приёмной, пожалуйста. Там посредине коридора висит книжная полка для школьников. Почитай что-нибудь интересное.

— Ок, пока, доктор!

Мужчина поднял бровь, но ничего не ответил на столь наглое прощание.

Я увидел отца, сидящего в прихожей на чёрном стуле, нервно сжимающего потные ладони. Он выглядел таким несчастным и огорчённым, что в моём сердце вспыхнули новые чувства к этому человеку, вернее, к моему отцу — человеку.

Он вскочил со стула, как будто его шарахнуло током.

— Ну что там, сынок?

— Да всё в порядке. Он верит в то, что я слон. Идём отсюда, па?

— Что — всё? Доктор сказал — приём окончен?

— Да я пошутил. Он ожидает тебя в своей крысиной норе.

— Фредди! Я же просил не ругаться! — и он постучал в дверь кабинета: — Можно войти?

— Да, да, проходите.

— Ну, что с ним, доктор? Что?

— Не волнуйтесь Вы так, пожалуйста, будьте добры, присядьте. Скажу Вам с объективной точки зрения. Пока мальчик ещё мал, чтобы делать конкретные выводы, тем более — ставить диагнозы. В его возрасте, да, впрочем, у некоторых — в любом, фантазия не имеет границ. Это может быть связано с чем угодно. Поэтому определённой причины этакого помешательства Вам не скажет ни один специалист. Я считаю, что мальчик таким образом самовыражается. Кто-то хочет стать пожарным, пилотом или балериной, а Ваш просто слоном и прямо сейчас. Ему не нужно годами учиться быть им. Он выдумал, что он уже есть, вуаля! Это говорит о нетерпимости в характере. Его девиз: «Здесь и сейчас, или никогда». Ожидания приносят ему неудобства. Для чего ждать, если можно быть самым сильным и крутым сегодня, сию же минуту.

— Но слон — это не профессия!

— Со своим призванием он просто ещё до конца не определился. А вот с внешним и внутренним образом уже…

— Вы заметили, что он разговаривает, как взрослый человек? Для его возраста это больно странно.

— И грубит по-взрослому. Я заметил.

— Скажите, что нам делать, как это лечить?

— Пока я посоветую просто подождать и не принимать его бредни всерьёз. Примите всё как сказку, забавную историю. Не воспринимайте рассказы сына в штыки. Выслушайте его, спросите о чём-нибудь по теме. То есть, станьте ему другом. Может, он перестанет думать, что он единственный слон в облике человека на свете, и что родители ему верят, перевоплотится в Бетмена или ещё какого-нибудь замечательного героя. Обычно к шестнадцатилетию они меняются. В один прекрасный день всё это станет для Вас анекдотом.

— О боже! Я так и знал, что он просто фантазёр! — обрадовался Пьер-Алан. — Я так рад! Нужно непременно сообщить новость жене!

— Погодите, я не закончил. Не всё так просто.

— Что ещё? Вы меня пугаете, доктор!

— Единственная проблема заключается в том, что Ваш сын не предполагает, что он слон. Он в этом на сто процентов уверен. Это и есть тот самый знак, что без лечения и терапии уже не обойтись. В практике существует этакая мифическая болезнь, при которой больной превращается в зверя, также называется ликантропией, происходит от древнегреческого «волк» и — «человек». Больным клинической ликантропией кажется, что они превратились в волков, их поведение соответствует самоощущению и зачастую опасно для окружающих.

— Вы думаете, всё настолько серьёзно? Но ведь он не волк, он слон.

— Поэтому я надеюсь, что это простое надуманное раздвоение личности на человека и животное.

— Как мне ему помочь? Как лечить?

— Вы можете исцелять его самостоятельно, но скрытно.

— Это как?

— Допустим, сходите с ним в зоопарк, покатайтесь на слоне, пускай он дотронется до него, почувствует, что он вовсе не такой мягкий и пушистый, как ему виделось на экране телевизора. Что у них грубая кожа и волоски на коже, как тугая леска, на которую можно поймать карпа.

— Да, Вы правы, доктор, но в зоопарке он дуреет, сам не свой. Он хочет выпустить всех животных на волю, кричит. Мало того, что на людей, так ещё и на нас с матерью, обвиняя в том, что мы позволяем издеваться над слонами, не устраиваем митингов, проживаем без действия, сложа руки.

— Подойдите к вопросу с другой стороны. Что есть неизменная реальность — он человек, и этого не поменять, даже если он найдёт своих родителей, они его не признают. Скажите ему, что он послан на землю богом в облике примата, чтобы помогать животным выжить в коварных условиях человечества. Пускай, допустим, учится на врача или дрессировщика.

— Нет, последних он вообще убить готов. Говорит, что если бы решился вопрос о колонизации Марса, он отправил бы туда из тюрем всех пожизненно заключённых, включая педофилов, дрессировщиков и браконьеров.

— Я отметил, по рассуждениям он заметно отличается от своих сверстников. Для своих лет он довольно взрослый! Невероятное умение культивировать убеждённость в собственных силах. В нём удивительно сочетаются эксцентричность, аристократизм, тонкость, широта, энергия и авантюризм.

— Так и в школе учителя говорят — настоящий аристократ!

— У него есть друзья? Судя по его развитию, ему неинтересны ровесники.

— К сожалению, так и есть.

— В данном случае пускай изучает зоотомию.

— Простите — что?

— Анатомию своих родственников. Пусть помогает им, как может, улучшает их жизнь на земле. Коль ему дан такой дар, внушите ему, что его надлежит использовать. В таком случае он почувствует себя героем, и все будут счастливы. Но для начала попробуйте подвести его к слонам поближе и оставить одного. Само собой это небезопасно, не исключено, что он насмерть перепугается и вскоре скажет, что это вообще не его родные. Вмиг избавитесь от всех проблем.

— О! Доктор, Вы просто чудо! Вы дали мне надежду, вселили в меня жизнь и новые идеи! Я безмерно вам благодарен!

— Не за что! Надеюсь, всё утрясётся, и Вы в скором времени успокоитесь.

— Вы знаете, я смотрел фотографии тех самых его слонов, вернее, африканских, к которым, по его мнению, принадлежит мой сын. Они такие хорошенькие, ушастенькие! Я даже подумывал переквалифицироваться, как фотограф, с длинноногих моделей на животных. Ведь они такие забавные, не правда ли? И жена перестала бы меня ревновать. Хотя не факт, что она не будет ревновать меня к слонам.

Недоуменно подняв бровь, доктор выпучит свои бесцветные, как у песчаной змеи, глаза на неадекватного папу «слона», но решил промолчать: ведь его пациентами были дети, но этого мужчину, который дрожащей рукой дергал ручку двери от туалета, пытаясь, скорее всего, выйти через туалетную комнату в коридор, он мог бы с удовольствием порекомендовать его своему коллеге.

— Ну, спасибо Вам ещё раз, до свидания, доктор!

Все так же улыбаясь Пьер-Алан рывком открыл дверь и шагнул в туалет.

— Выход там! — указал доктор взмахом руки, абсолютно в противоположную сторону.

— Ой, да! Я знаю. Просто захотелось в туалет, разрешите?

— Да, пожалуйста. Не торопитесь.

Пьер-Алан закрыл за собой стерильную дверь, на которой было огромными буквами, как для идиотов, написано «WC для персонала». Постоял минуту около унитаза, улыбнулся ему такими же белыми, как сам унитаз, зубами, смыл для приличия и вышел из уборной.

— Вы уже всё, месье Пьер-Алан? — в голосе доктор прозвучала издевка. Пьер-Алан немного обиделся, так как не переносил сарказм и заносчивость.

— О, да! Спасибо, что дали воспользоваться Вашим, как говорится, приватным унитазом, у меня просто сегодня целый день понос. — с улыбкой протянул для прощания руку Пьер-Алан. Психиатр скривился и руки не подал.

— Хм, до свиданья месье. Извините, у меня руки в креме.

— Да ничего страшного.

Пьер-Алан схватил врача за руку, пожал ее, как родному, дёргая во все стороны, наслаждаясь ситуацией сполна.

* * *

— Фредди, мальчик мой!

— Да, папа! Чего это ты такой довольный?

— Пойдём отсюда, мы больше никогда сюда не придём!

— Врач, наконец, доказал тебе, что я прав?

— Да, прости меня! Ты у меня настоящий слон!

— Вау! Спасибо, папа! Я так рад!

— Я также безмерно счастлив, что у меня самый огромный на свете сын, просто гигант!

— Мда, вот если бы ещё перевоплотиться обратно в него, скинуть страшную шкуру человека, тогда я бы всех за тебя затоптал!

— Ты мой защитник!

— Прыгай в машину, поехали!

По дороге домой я не верил своим ушам. Почему я раньше боялся ходить к врачу? Он же спас всего за один час разговора всю мою слоновью жизнь!

— Папа?

— Ау?

— Ты стоишь уже второй зелёный на светофоре. Сзади подъехала бабка в очках, моргает фарами, а теперь машет мне в боковое стекло жёлтыми пальцами.

— Да ну её, сынок! Пускай развлекается, что ей ещё на пенсии делать?

— Хулиганка эта бабка, она такими матами гнёт, судя по жестикуляции рук и движению губ.

— А ты не читай глупости!

— Ты знаешь, она похожа на оленя Куду.

В автомобиле раздался звонкий смех, схожий на «ржак» закадычных друзей. В этот день отношения отца и сына стали похожи на отношения двух равных собеседников.

Я отметил, что отец начал уважать меня, охотнее отвечать на заданные мной вопросы, реагировать на них без агрессии и раздражения.

— Фредди, скажи мне, ты хотел бы в жизни помогать животным?

— Конечно! Что за вопрос? А каким образом я могу это делать, пап?

— Допустим, сейчас ты можешь лишь изучать животный мир, читать книги на интересующие тебя темы.

— Нет, я хотел бы иметь дома слонов, или жить, как в Азии, с ними месте. Я видел по телевизору, что в азиатских странах слоны, как у нас свиньи, коровы и козы — домашние животные. Переедем туда?

— Да погоди ты. В данном случае это из области фантастики. Для начала необходимо увидеть их, познакомиться поближе, тогда решить. Оговорить это всё, естественно, с матерью.

— О нет! Прошу тебя, не говори маме! Она будет нас ругать.

— Она не монстр. Просто переживает, поэтому и ругается. Я обещаю, что мы, наконец, поговорим в спокойной обстановке. У меня есть план, как выйти из положения. Она обязана это одобрить. Ты согласен?

— Ну, валяй!

— Что за грубости?

— Так мне всегда говорит мама.

— Фу-у-ух! Сил на вас нет.

— Да не нервничай! Я больше не буду!