По доброй воле

Holly Hope Karter, 2022

Вступив в ряды загадочной Гильдии, собравшей под своим крылом сотни наемников, Дэниел Стоун даже не мог предположить, как сильно изменится его жизнь.Отряд верных товарищей, ставших друзьями, жестокий, но справедливый командир, любимая женщина – Гильдия многое дала ему. И ее приветливые объятья совсем не похожи на ловушку, а черный браслет – на оковы.По крайней мере, на первый взгляд…Приквел цикла "Еще один…".Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Я стоял перед кабинетом Алессандры и не мог заставить себя зайти внутрь, хотя она ждала меня уже минут пятнадцать.

«Давай, Стоун, не дрейфь, дьявол тебя раздери! Что ты как девственник на танцах?!».

Всю неделю я думал. Кажется, я столько за всю жизнь не думал, сколько за эту неделю. И чем больше я думал, тем сильнее сбивался сердечный ритм, тем тяжелее было дышать. А думал я о следующем.

Первое.

Я хотел в отряд Торпа. И даже не потому, что мне нужна была работа, на которой, по словам Аарона, хорошо платили. Это было важно, потому что деньги, за которые Грин купил свою свободу, а я продал честь, заканчивались.

Но еще после наших посиделок в баре, а в особенности после той, во время которой я познакомился со всем отрядом, я понял, как сильно скучал по людям — живым, мыслящим, способным поддержать разговор, шутящим и обыгрывающим меня в хренов дартс.

Я хотел к Торпу в «подмастерья». Хотел, потому что каждое его слово и обещание, которое он мне дал, будоражило мою кровь. Ведь все, чему он мог меня обучить, даст мне преимущество, станет моим оружием. Тем, что позволит мне… как он там сказал? Получить желаемое, да.

И это было второе.

Обещание звучало во мне. Сейчас, когда я начал пить таблетки и понял, что боль не была ведущей силой, помнить про него было гораздо легче, чем раньше.

В какой момент мне стало этого мало? В какой гребаный момент мне стало недостаточно желать… справедливости? О, нет. Я желал мести. И осознавал это каждой клеточкой своего крепнущего без боли тела.

Вот ведь дерьмо! На следующее утро после задушевной беседы с командиром я с трудом смог снять с себя футболку, потому что правое плечо хоть и не болело, но словно затекло. А когда снял, знатно охренел, потому что увидел следы от пальцев на левом плече и гигантскую гематому на правом, как раз в тех местах, которые я должен был массировать и разминать, чтобы облегчить боль.

Как же я хохотал, когда понял, что он сделал! Сукин сын Джексон Торп ТОЧНО ЗНАЛ, куда бить. Это были преднамеренные точные удары молота, вбивающие гвозди в крышку гроба моих попыток справиться без лекарств.

Молот. Хренов Хаммер.

Казалось, что один человек был решением всех моих проблем. Мужчина с ледяными глазами, легкой, едва различимой улыбкой и ограниченным запасом эмоций и движений. То, что нужно! Мужчина, который мог не просто поставить меня на ноги, но и дать мне такого пинка, что позвоночник вышел бы из глотки. И…

Это было третье.

Мне нужен командир. Мне нужен человек, который будет меня направлять, как бы убого это ни звучало. Нет, я не был ведом, но сейчас я действительно не понимал, куда идти, и чувствовал себя слепым котенком, в полном и беспросветном одиночестве бьющимся об борт коробки, стоящей где-то на холодной уличной помойке.

Это было настолько дерьмовое чувство, что я был готов отдать себя на растер… Нет, не то слово. Я был готов стать одним из бойцов Джексона и позволить ему тренировать мой дух и мое тело. Потому что был уверен — я достаточно силен, чтобы выдержать все, на что пойду… по доброй воле.

Я хотел все, что он мне обещал. Все, о чем говорил Аарон. Я хотел компанию. Хотел отряд. Хотел людей, которые будут прикрывать мой тыл.

Сильно же меня доконала одиночество…

Чем больше я думал об отряде, как о своей компании, как о людях, которые могут стать моими друзьями, тем проще мне было принять один уверенно бьющий по нервным окончаниям факт.

И это было четвертое.

То, что мешало мне взяться за ручку и открыть гребаную дверь. То, от чего на душе скребли кошки. От чего я чувствовал себя так паршиво, что хотелось выть и биться об стену.

Алессандра оказалась под запретом. Если я вступлю в отряд Джексона, Аарон станет одним из тех, кто будет прикрывать мою задницу. И как бы я отнесся к тому, что кто-то из моих… друзей? Да, пожалуй, мы стали бы друзьями… Как бы я отнесся к тому, что один из моих друзей делит постель с женщиной, к которой я неравнодушен? Хрен с ней, с неразделенной любовью. Это больно, в любом случае!

Размышлять об этом было очень смешно! И дико! И неловко! После всего одного поцелуя… и года «прозрачных» намеков.

Мне нелегко далось это решение… но оно было правильным.

«ДАВАЙ УЖЕ! ПОШЕЛ!».

Собравшись с духом, я нажал на ручку. Дверь скрипнула невыносимо громко. Я глубоко вдохнул и вошел в кабинет.

— Я думала, ты не придешь.

Дьявол, как же колотится сердце! Так сильно, что ребра ноют!

Я повернулся на голос и криво улыбнулся, изо всех сил стараясь сохранить спокойное выражение лица.

— Привет, Алессандра.

Я прошел в кабинет и остановился возле банкетки. Я не собирался задерживаться…

Девушка проводила меня озадаченным взглядом.

— Как ты? Выглядишь неплохо.

— Чувствую себя так же. Я начал принимать лекарства.

Я ждал крика: «Наконец-то!», ждал едкого замечания из серии: «Неужели в аптеке центра начали продавать мозги?». Чего угодно ждал, но не…

— Почему?

Я перевел взгляд на девушку. Она хмурилась, скрестив руки на груди. Мне кажется, или она недовольна? И чем НА ЭТОТ РАЗ?!

Я раздраженно фыркнул.

— Потому что не хочу, чтобы мне было больно. Потому что с ними я нормально сплю. Потому что так правильно. Потому что я должен был давно это сделать!

Я даже не понял, когда перешел на тихий рык. И одернул себя лишь тогда, когда Алессандра выразительно приподняла брови.

Я выдохнул, успокаиваясь.

«Дьявол, Стоун! Держи себя в руках!».

— Прости. Ты была права все это время. И я должен был слушать тебя и… мне жаль…

«Скажи это, давай!».

–…что тебе пришлось возиться со мной дольше, чем ты предполагала. Ты прекрасный доктор, но, кажется, я готов идти дальше один.

«Я не готов! Совсем не готов! Но я должен».

Я отвернулся, пряча взгляд. Стоило мне посмотреть на Алессандру, я в красках вспомнил те чувства, что дарили ее объятья, как приятно было ощущать тепло ее тела. Вкус ее губ, который наполнял меня до основания, прогоняя одиночество и тоску. Ее пальцы, порхающие по моим плечам. И, кажется, впервые понял, что значит фраза: запретный плод сладок.

Сейчас, зная, что не могу позволить себе даже думать о том, чтобы быть с ней, я захотел ее. До одури! До сумасшествия!

Алессандра тихо засмеялась, вырывая меня из оцепенения.

— Дэнни Стоун, я вбивала тебе это в голову… сколько? Достаточно долго для того, чтобы ты перестал спорить со мной. Я довольно долго работаю с тобой, чтобы заслужить доверие. И вот ты приходишь ко мне и говоришь, что можешь двигаться дальше один. Тебе не кажется, что ты торопишься с выводами после того, как тебе немного полегчало?

Она двинулась ко мне, ступая мягко, неспешно, словно боялась спугнуть. Словно я был редким зверьком, и она хотела поймать меня. Или погладить. Уж не знаю, что было в ее голове. А я представлял, как она садится ко мне на колени, прижимается ко мне грудью, ерошит тонкими пальцами мои волосы…

«Дьявол, Стоун! Ты рехнулся? Сейчас?! Именно сейчас?! Серьезно?!».

— Впереди еще много работы, чтобы ты говорил об уходе. И лучше тебе быть под надзором специалиста, чтобы ты снова себя не покалечил.

Она приблизилась достаточно для того, чтобы я услышал аромат ее духов. Цветочный шлейф, в котором я без труда распознал жасмин, который так любил.

Ох, как я наслаждался этим ароматом, пока шел по городу… до того момента, как встретил Аарона.

Ох, как же сильно мне хотелось схватить ее за талию и завалить на банкетку! Как сильно хотелось стянуть с нее узкие брюки и…

«Угомонись, придурок!».

Я покачал головой, пряча взгляд.

— Я думаю, мне больше не нужен такой крутой специалист, как ты. Думаю, обойдусь кем попроще. На свете много людей с проблемами посерьезнее, чем у меня. Да и…

«Давай, Стоун, давай! Бей! Иначе нельзя!».

В груди нестерпимо зажгло. Воздух комом встал в горле.

–…я не хочу, чтобы реабилитация затянулась. И… Ладно, давай честно. Мне не нравится, что мы переступили личные границы друг друга. Давай не будем усложнять. Ну, ты поняла… в прошлый раз… В конце концов, мы просто… доктор и пациент.

Жжение в груди стало таким сильным, что захотелось нырнуть в ледяную воду.

В кабинете повисла мертвая тишина.

Я с трудом заставил себя поднять на девушку взгляд… и едва не застонал.

Да. Я попал в цель. Вот только радости попадание не принесло.

Алессандра смотрела на меня с недоумением и растерянностью. Она не просто не ожидала услышать от меня эти слова. Они ее задели.

Руки сами потянулись к ней. Какого труда стоило не обнять ее! Не спрятать на своей груди, не извиниться за жестокие слова! Эта девушка столько времени была рядом! Она была единственным человеком, который…

Суровый голос в голове процедил:

«Которого ты к себе подпустил, Стоун. Не обольщайся…».

Она была так добра и терпелива, сносила все мое дерьмо тогда, когда другие доктора…

«Что “другие доктора”? Откуда тебе знать, что сделали бы другие доктора? Она была единственной не потому, что сама этого хотела. А потому что была нужна. Она была нужна тебе, потому что она — одна из лучших. А ты лишь пациент с травмой…».

Я ненавидел этот холодный, источающий презрение голос, но увеличил громкость, чтобы он выбил из моей головы все остальные мысли, чтобы не позволил мне сдаться.

Всю неделю я старался разубедить себя в том, что между нами с Алессандрой что-то было. Даже дружба, речь уже не шла о симпатии! Всю неделю я хотел обнять ее, раствориться в ее тепле, прижаться губами к ее волосам. А сейчас все эти желания вышли на новый уровень — на уровень жизненной необходимости!

Но я стоял, натянув на лицо равнодушное, отстраненное выражение, гасил пожар в глазах… и молился, чтобы Алессандра не вздумала ни о чем меня спросить. Чтобы не задала самый страшный вопрос: какого черта ты опять ведешь себя, как мудак, Стоун?! Чтобы не напомнила, как много сделала для меня! Чтобы не напомнила, как мне было хорошо, когда мы целовались! Как я сам целовал ее!

Чтобы оказалась выше меня. Иначе мне придется сделать ей еще больнее. А она этого не заслужила…

Алессандра молчала, пригвожденная к месту грязным, нечестным упреком! И в карих глазах все сильнее проступала золотыми крапинками боль…

Лучше бы это была злость…

Кажется, прошло сто лет, прежде чем я смог заставить себя двигаться. Алессандра была так близко, что я мог разглядеть каждую морщинку в уголках ее глаз. И понял — не уйду сейчас, не смогу уйти вообще. А потому сделал то, что должен был.

Я пошел прочь из гребаного кабинета. И уже на выходе, держась за дверную ручку, обернулся. И едва не застонал.

Девушка обняла себя обеими руками и уронила подбородок на грудь. Она смотрела в одну точку, не моргая.

— Прощай, детка.

Она лишь кивнула. И этого было достаточно.

Я вышел из кабинета и закрыл дверь, ощущая в груди неимоверного размера пустоту. Такую, что она раздвигала ребра. Она образовалась в том месте, где за прошедшие полтора года засела Алессандра, так и не ставшая до конца ни моим другом, ни моей любимой.

Но почему же тогда она заняла так много места?!

СПУСТЯ ТРИ НЕДЕЛИ

— Мистер Стоун…

— Дэниел.

— Я не вижу смысла в Ваших визитах ко мне. Вы сопротивляетесь каждому моему предписанию, спорите и угрожаете. Я не могу работать в таких условиях.

Я прищурился, глядя на мужчину немногим за тридцать. Он выглядел слишком молодо, чтобы быть ОДНИМ ИЗ ЛУЧШИХ! И как вообще это определяется?! И какого черта к лучшим сего города было так легко попасть?!

Молодой доктор смотрел на меня, выгнув брови. В его глазах застыла немая мольба. Он явно хотел, чтобы я свалил и не возвращался.

Я его достал. Конкретно достал.

Я зажал переносицу пальцами. Это был третий прием. ТРЕТИЙ! А он уже выгонял меня!

Да, прошло уже три недели с тех пор, как я вышел из кабинета Алессандры, опустив голову и пряча взгляд от окружающих. Три недели как один гребаный миг… растянувшийся в вечность. И все три недели я прятался от внешнего мира, как мог.

Мой телефон звонил каждый вечер и не по одному разу. Но я не брал трубку, потому что мой номер знали два человека. И ни с одним из них я не хотел разговаривать.

Я прятался дома, тренируя левую руку и понемногу нагружая правую. Я сжимал эспандеры Алессандры и стискивал челюсти, повторяя про себя лишь одно слово: нельзя. Нельзя. Нельзя. Нельзя.

Мне хотелось встретиться с Аароном и его парнями, но, стоило мне накинуть куртку, вина и стыд загоняли меня обратно вглубь квартиры. И, кажется, я херил свой шанс на работу в Гильдии, как только мог. Оставалось надеяться лишь на то, что предложение Джексона не имеет срока годности. Тем более, я так и не понял, что значит: приведи себя в порядок. Что привести-то? Тело, душу и мозги?! Все было в руинах!

Я нашел нового доктора очень быстро, за пару дней. Даже слишком быстро по моим меркам. И уже трижды пожалел, что пошел к нему. По сравнению с ним Алессандра была рисковой штучкой, согласной потакать всем моим прихотям и капризам, лишь бы я был доволен. Но с ней я, хоть и воюя там, где делать этого не следовало — ох уж этот горький опыт! — шел на поправку.

Новый доктор напрочь запретил мне тренировки, даже самые минимальные, едва я упомянул мышечные боли! И тот факт, что я принимал лекарства, никак не повлиял на его решение. И я был в ярости…

«Зато тебе не хочется его трахнуть».

— Док…

— Мистер Стоун…

— ДЭНИЕЛ!

Мужчина нахмурился и отъехал на кресле подальше от меня. Он скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу.

— У кого из нас диплом по медицине?

«Ты свой, похоже, в переулке купил…».

Я с трудом сдержал едкое замечание. Я и так пугал беднягу, не хотелось довести дело до того, чтобы охрана выставила меня из здания.

Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я взял себя в руки и ответил:

— Док, это слишком сильное лекарство. Я не буду его принимать.

— Дэниел, то лекарство, что Вы принимаете сейчас…

–…мне помогает. Его достаточно. Я больше… не хочу терпеть боль. И этого…

Я кивнул на пузырек, стоявший у него на столе.

–…мне достаточно.

Доктор Веллер смотрел на меня и молчал. И я смотрел на него, даже не рассчитывая победить в этой битве взглядов. Потому что парень был непрошибаем. И собирался пичкать меня наркотиками.

Наконец, он вздохнул и провел пятерней по волосам. Совсем как Аарон.

Дьявол, кажется, я скучал по этому засранцу, обрывавшему мой телефон.

Ведь это он звонил? Точно он. С чего бы Алессандре до меня дозваниваться?

Пожалуйста, пусть это будет он…

«И какого дьявола ты опять от всех спрятался, Стоун?! Вина ли заставляет тебя сидеть дома по вечерам, а?».

Верные вопросы — верные ответы. И я старался задать тот самый вопрос, который дал бы мне тот самый ответ. И не мог.

Я ДАЖЕ ЖЕЛТУЮ УТКУ СЕБЕ КУПИЛ ВО ВРЕМЯ ВЫЛАЗКИ ИЗ ДОМА ЗА ПРОДУКТАМИ!

Но эта чертова резиновая штука, вопреки всем статьям в интернете, не помогла найти ответ на этот вопрос. А я выглядел дебильно, сидя за столом и разговаривая с игрушкой.

— Хорошо, я выпишу Вам ЭТОТ препарат. Но…

Он серьезно посмотрел на меня, и я едва не засмеялся.

Не шло ему это выражение лица! Слишком молодо он выглядел, слишком… нелепо.

–…пообещайте — если боли станут возвращаться, если Вы почувствуете себя хуже, если снова начнутся проблемы со сном и аппетитом, Вы согласитесь на…

— Идет.

Я протянул ему руку на прощание. Правую. После того, как синяки и отек после «собеседования» с Джексоном сошли, боли возвращались, сопровождаемые спазмами и судорогами. Но я знал, что смогу вынести их даже без таблеток.

Вот только рисковать больше не хотелось от слова «совсем».

Мужчина с нескрываемым скепсисом пожал мою руку. Мягко, словно боялся мне навредить. И я снова с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза от нахлынувшего раздражения. И вспомнил, как Аарон сдавливал мои пальцы.

«Ох, приятель, и надо же мне было запасть на девчонку, в которую ты втрескался…».

И стоило бы послать нахер и его, и отряд, вернуться к Алессандре и… не знаю, что из этого вышло бы, но я мог хотя бы попробовать!

Но мне нужен был Джексон. Мне было нужно, чтобы он сдержал обещание. Потому что только благодаря этому я смогу сдержать свое…

***

Дома меня ждал сюрприз. Точнее, на крыльце, ведущем в блок. И я не очень понимал, приятный или нет. Но мое сердце заколотилось так сильно, что невралгия пробила ребра.

Я увидел сидящую на ступенях фигуру издалека и замер, не зная, что делать дальше. С одной стороны, я мог развернуться и уйти в другом направлении, а домой вернуться спустя пару часов, когда горизонт точно освободится. Но с другой…

Я криво улыбнулся, слишком сильно радуясь неожиданному гостю.

«Если гора не идет к Магомету, да, Стоун?».

Шагая по тротуару, я смотрел на человека, сжимавшего картонную подставку с двумя стаканчиками, и ощущал что-то вроде признательности.

«Ты кретин, Стоун. Просто признай уже этот факт и живи дальше».

Мы встретились взглядами, когда между нами оставалось около десяти футов. Серые глаза укоризненно сверкнули, но губы Аарона растянулись в теплой улыбке.

Он был рад видеть меня. И я тоже. Охренеть как рад.

Мужчина поднялся со ступенек и склонил голову набок. Его щеки слегка покраснели, и я невольно приподнял брови. Смущен тем, что заявился без приглашения и предупреждения?

«А как бы он получил первое и сделал второе, если ты прячешься?!».

Аарон кинул взгляд на окна, потом на домофон и неуверенно протянул:

— Кажется, мужик с третьего подумал, что я пришел к его жене. Потому что он заорал «ДАНИЕЛА! ИДИ СЮДА!». Так что…

Я недоуменно моргнул, а спустя секунду хохотал, как ненормальный.

Аарон широко улыбался. Его плечи подрагивали от с трудом сдерживаемого смеха.

— Ты это, последи сегодня ночью, чтобы он ее не прибил, ладно?

Я согласно кивнул, утирая слезы.

— Уговор!

Я выдохнул, ощущая приятное спокойствие. Во мне вдруг не стало ни вины, ни смущения, ни смятения. Простая человеческая радость от того, что кто-то про тебя помнит и сидит на твоем крыльце с…

— Что это?

Я кивнул на стаканчики, и Аарон хитро прищурился.

— Серьезно? Не понял?

Я отрицательно мотнул головой, не переставая улыбаться, и мой собеседник театрально вздохнул.

— Я ж не на свидание приперся! Не потащу же я тебе кофе? Это скотч!

Я несколько секунд тупо моргал… и снова засмеялся. Аарон присоединился ко мне.

В голове уютным мурчащим клубком сворачивалась мысли:

«Тебе нужны люди, Стоун. Нужны. Не одиночка ты, совсем не одиночка».

Я протянул руку, и Аарон вручил мне неожиданно тяжелый стаканчик.

— Какого черта ты тут забыл? Выпить не с кем?

— А какого черта ты пропал со всех радаров?

Я тяжело вздохнул.

— Надо было… кое-что утрясти.

Аарон многозначительно кивнул и пригубил напиток. Я последовал его примеру и спустя мгновение в недоумении сорвал со стаканчика крышку.

Там был кофе! Охренительно сладкий кофе!

— Ты же сказал, что это скотч!

Мужчина озадаченно моргнул.

— Вот черт. Раз мы пьем кофе, значит, те малолетки из кофейни сейчас глушат наш скотч.

Я согнулся пополам и захохотал, как сумасшедший, представляя удивление… или восторг? Восторг, наверняка, восторг на лице подростков. И чувствовал себя просто потрясающе! Живым и опьяняюще свободным.

Растерянный Аарон осторожно хлопнул меня по правому плечу, и я с трудом выпрямился, утирая слезы.

— Таппер, ты… Ты…

— Хватит ржать, придурок.

Он выкинул свое подношение в урну возле крыльца и застонал, сдерживая смех. Я с трудом успокоился и последовал его примеру. Тяжелый стаканчик с отвратительно сладким кофе громко ударил в дно.

— Ну, что ж, раз это свидание…

— Пошел ты, Стоун! Ладно, пойдем, выпьем, я знаю неплохой бар рядом.

Я кивнул, все еще тихо посмеиваясь.

***

Мы сидели в атмосферном местечке, которое я никогда не нашел бы сам. Я постоянно ходил по этой улице и постоянно проходил мимо. Ни яркой вывески, ни рекламы — ничего. Словно этот бар был для посвященных в тайну его существования.

Темно-красные стены с коричневыми узорами, увешанные черно-белыми фотографиями в тяжелых рамах, небольшие столики из темного дерева с мягкими кожаными диванами, такая же темная барная стойка и улыбчивый здоровяк в с какого-то хрена зеленом ирландском фартуке за ней, спокойная, тихая музыка — идеальное место для уединенного вечера в хорошей компании.

Бармен поставил перед нами бокалы с алкоголем и удалился, оставляя нас в самом темном и дальнем уголке заведения.

Я с улыбкой повернулся к спутнику.

— Ты все бары в Чикаго знаешь или только… особенные?

Аарон пожал плечами, оглядывая помещение.

— Я много где побывал по долгу общения с толпой мужиков. Но этот бар — мой любимый, и именно по этой причине я не вожу сюда никого из отряда. Эти придурки напьются и что-нибудь разгромят. А я перед владельцем вроде как…

Я с удивлением заметил мелькнувшую в глубине серых глаз тоску. Мужчина помолчал пару секунд и закончил:

–…в долгу. Да, я перед ним в долгу.

Он провел пятерней по волосам и пригубил темное пиво. Я последовал его примеру и отпил пряный скотч. Кубики льда звякнули об стенку бокала.

То ли дело было в месте, то ли в моем настроении, но даже скотч сегодня был особенно приятным.

Аарон притих, видимо, нырнув в воспоминания о неоплаченном долге перед владельцем заведения, и я не мешал ему. Я скользил взглядом по фотографиям и наслаждался душевным спокойствием, о котором успел забыть за прошедшие три недели.

Голос Аарона вырвал меня из мыслей:

— Итак, какого черта ты пропал? Я, конечно, не твоя главная фанатка, но даже я начал переживать. Со стороны все выглядит так, словно ты испугался и спрятался, чтобы Хаммер тебя не нашел.

— Ну, уж не настолько он меня напугал.

— Ой ли?

В глазах Аарона зажглись огоньки, и я не смог сдержать широкую улыбку.

— Ладно. Да, напугал, обосраться можно, как сильно напугал. Мне надо было хорошенько подумать над тем, во что я собираюсь ввязаться, приняв предложение твоего командира.

«И привести себя в порядок, что бы это ни означало».

— Тебя правила смущают?

— Как будто мне их кто-то рассказал. Командир меня ваш смущает.

Аарон многозначительно хмыкнул и подался вперед.

— Хаммер суров, но справедлив. И когда я говорил…

–…что он заботится о вас? Таппер, что это за забота такая — избивать бойцов?

Мужчина откинулся на спинку дивана.

— Да что ж ты заладил одно и то же? Не избивает он нас, а…

–…тренирует.

— И делает это охренительно хорошо. Это единственное, что тебя смущает?

Я взъерошил волосы на затылке и раздраженно поморщился.

— Я хочу в ваш отряд. Охренеть как сильно хочу. Умеете вы с Джексоном рекламировать Гильдию. Но я до сих пор не понял, что означают его слова: приведи себя в порядок.

Я вытянул перед собой правую руку и сжал кулак.

— Если это касается руки, то я…

— Не в этом дело, я уверен на все сто процентов.

Я обреченно вздохнул.

— А что тогда? Голову? Что?

Аарон пожал плечами, и я тихо зарычал. Для проформы. Чтобы не расслаблялся.

Он тут же вскинул ладони в обезоруживающем жесте.

— Я серьезно не знаю, что ты сразу бесишься?

Мужчина резко замолчал и улыбнулся, когда я засмеялся.

— Твое чувство юмора еще хреновее, чем мое, я серьезно!

Он хмыкнул и продолжил уже серьезным тоном:

— У Хаммера есть одно качество, которое бесит и восхищает всех в равной степени. Он читает людей, как книги. И если ему кто-то понравился, значит, есть в этом человеке что-то действительно особенное.

— Я ему понравился?!

— Ты на комплимент нарываешься?

Я хрипло засмеялся.

— Нет, не нарываюсь, просто… не похоже, что я ему понравился.

— Он тебя в отряд позвал. А это кое-что значит. Охренеть, как много, на самом деле. Хаммер абы кого к себе брать не будет.

Он довольно улыбнулся.

— Каждый в нашем отряде обладает рядом личностных качеств и профессиональных навыков, которые значительно выделяют его на фоне других людей. Лиам — потрясающий рейнджер. Николас — фантастический снайпер. Мартин — охренительный боец.

— А ты?

Серые глаза лукаво сверкнули.

— Придешь — узнаешь. Хаммер каждого из нас нашел сам, выделил из толпы. Он разглядел в нас то, что мы и сами в себе не видели.

— И что же это?

— Потенциал.

Я задумчиво хмыкнул и откинулся на спинку дивана, поглаживая ободок бокала. Потенциал, значит…

Губы Аарона тронула странная улыбка, от которой мне внезапно стало не по себе.

— Что-то есть в тебе, что зацепило его. Что-то он в тебе увидел и решил заполучить.

— Заполучить?

— Именно.

Я недоверчиво хмыкнул, но в груди стало очень тепло, а самооценка выросла на хрен знает сколько пунктов.

— Звучит так, словно я та самая школьная красавица на выпускном, дьявол вас всех раздери.

Аарон захохотал в бокал. Мелкие брызги полетели на стол, и я невольно улыбнулся. Мой собеседник смеялся так искренне, что я, желая того или нет, проникался к нему всей душой.

— Хочешь, можешь и так думать, красотка ты наша смазливая.

«Наша. Словно я уже вступил в отряд».

Я усмехнулся.

Что-то видит в людях. Джексон почти так же говорил об Аароне. Но смысл все же был другой. Джексон, по словам Аарона, видел в людях то, что они сами в себе не могли разглядеть, и помогал раскрыть это.

«Интересно, какими методами?».

Я похолодел, едва подумав про тренировки с… с Хаммером. Если это его методика…

«Боишься, что ли?».

«Боюсь».

— Как бы то ни было, это не приближает меня к ответу на вопрос…

— Ты слишком много думаешь, тебе не кажется?

Я иронично изогнул бровь.

— Да вот нет, знаешь ли, не кажется.

«Порой даже маловато думаю! Чересчур часто!».

— Много, Дэнни, много. Ты уверен, что хочешь в наш отряд?

Я медленно, но уверенно кивнул. Аарон окинул меня задумчивым взглядом, задержав его на пару мгновений на моей правой кисти, сжимающей бокал.

— Я думаю, ты привел себя в порядок. И тело, и мозги и… Что там дальше, красотка ты наша смазливая? Душу, да?

Я поставил бокал и двинул его с правой в бок. Несильно, но плечо отозвалось ноющей болью.

«Тело еще не совсем в порядке…».

Аарон охнул и тихо засмеялся.

— Побереги силы, дружище. Они тебе понадобятся. Болит?

Я кивнул, машинально разминая мышцы.

Доктор Веллер старался объяснить мне, почему плечо болит так долго, но я не слишком слушал его. Мышечные волокна, какие-то разрывы, кислота… Я просто не понимал половины терминов, которыми он осыпал меня с ног до головы. Алессандра объяснила бы проще и понятнее.

Алессандра…

Я тосковал. Все три недели после нашего разговора. Я скучал. И по другу, который поддерживал меня и был рядом, и по доктору, который поставил меня на ноги. Как же меня бесила необходимость существовать без нее, знал бы кто! Меня бесило, что решение уйти от нее я был ВЫНУЖДЕН принять. Ведь Аарон…

Внезапное озарение стукнуло меня по темечку. Хорошо так, словно отбойным молотком прилетело.

Бросив взгляд на собеседника, я, наконец, понял, почему прятался от него. Не вина была тому причиной. Не совесть. Все дело было в злости. Я его, Аарона, винил в том, что мне пришлось сменить врача.

А ведь он не просил меня…

Какая-то явно умная мысль мелькнула в голове. Я попытался ухватить ее за хвост, но она поспешно скрылась, оставив после себя обрывки фраз, кое-как завязанные друг на друге.

Добрая воля. Ответственность за свои действия и решения. Только моя ответственность.

Мне вдруг стало стыдно перед Аароном. Снова. И на этот раз, потому что я три недели злился на него просто так.

«Ты сам принимаешь все решения в своей жизни. По доброй воле. И только тебе отвечать за последствия».

Я вздрогнул от неожиданности, когда Аарон дотянулся до салфеток, достал одну и огляделся вокруг с задумчивым видом.

— Что ты ищешь?

Он молча встал из-за стола и ушел к барной стойке.

Я снова принялся разглядывать фотографии на стене, пытаясь прогнать уже два тянущих из меня жизнь чувства — тоску и вину.

Черно-белые снимки мне всегда нравились больше, чем цветные. Нужен особый талант, чтобы сделать их живыми. Не зря говорят — «жизнь заиграла новыми красками» и «черно-белые» дни…

Аарон вернулся с карандашом, что-то написал на салфетке и протянул ее мне.

— Если ты ТОЧНО принял решение — вот. Позвони, когда соберешься с духом. Раз уж твои тело, мозг и душа в порядке, осталось разобраться с духом.

Я пробежал взглядом по цифрам и озадаченно нахмурился. Номер явно был телефонный, судя по коду города, но очень странный.

— Ты уверен, что все правильно записал?

— Уверен. Именно так и наберешь.

— Но здесь…

— Я знаю. Ты что, думаешь, я тебя разыгрывать буду?

Я машинально покачал головой, запоминая цифры. На всякий случай. Когда я, наконец, убрал салфетку в карман, Аарон поднял бокал. Я невольно вскинул брови — уж слишком у него был торжественный вид.

— Я рад, что встретил тебя. Я думаю, ты идеально дополнишь наш отряд.

— Ты меня знаешь пару месяцев. Почему ты так уверен в этом?

Я вспомнил «собеседование» с Джексоном. Наш разговор, абсолютно лишенный логики на первый взгляд. Да и на второй…

— Аарон, что ты во мне разглядел?

Мужчина загадочно улыбнулся.

— Воина, Дэнни. Настоящего бойца. Того, кто не сдается ни перед трудностями, ни перед поражениями. Того, кто способен своим примером доказать другим очень многое.

— Как поэтично!

— Пошел ты, красотка смазливая.

Странное чувство сдавило грудную клетку после его слов. И оно очень походило на гордость…

Я вспомнил нашу первую встречу. И как он умудрился разглядеть в том сломленном парне воина?..

— Могу теперь я задать тебе вопрос, Дэнни?

— Конечно.

Аарон пожевал губу и тихо спросил:

— Почему ты ушел от Эйс?

Я мгновенно заледенел и даже дышать перестал на несколько секунд.

— С чего ты…

— Не «с чего», а «от кого». Я был у нее, когда понял, что на звонок ты не ответишь. Признаться, я решил, что ты либо сдох от боли, либо сбежал. Так и что? Почему ты сменил врача?

Серые глаза тускло поблескивали, напряженно, выжидающе.

«Вот он, момент истины. Что будешь делать, соврешь? Или правду скажешь? По какому пути пойдешь? Доверия или обмана?».

«Да пошло оно все!».

— В общем-то… из-за тебя.

— Чего?!

— Потому что ты влюблен в нее.

Аарон замер, глядя на меня совершенно круглыми глазами.

— Я не… Ты рехнулся? Из-за меня?! Да видел бы ты ее! Эйс рвет и мечет! Она, конечно, сдержанная, как всегда, но вокруг нее воздух, как перед грозой!

— Мы поцеловались.

Мой собеседник никак не отреагировал внешне. Ни один мускул на его лице не дрогнул, а вот в глубине глаз разлилась боль. И мне стало очень хреново. И именно эта боль окончательно убедила меня в правильности принятого мной решения.

— Это случилось в тот день, когда… Я должен был сразу тебе рассказать.

— Нет. Не должен.

Аарон сохранял невозмутимый вид, но в глубине глаз все еще плескалась боль.

— Дэнни, я ведь не маленький, понимаю, что Эйс… она ко мне… Я для нее лишь пациент. А по вам… Да знал я все! Нет, не знал, но подозревал. Чувствовал.

Он тихо засмеялся и прикрыл глаза ладонью. Я удивленно моргнул.

Я ждал более эмоциональной реакции. И дождался.

Аарон тяжело вздохнул и поднял на меня злой взгляд.

— Ты кретин.

— Аарон…

— Заткнись.

Я послушно замолчал.

— Нихрена ты мне не был должен. Ни рассказывать, ни уходить! Нет, ты только задумайся! Задумайся над тем, какое дерьмо натворил! Ты ушел от охренительного врача только лишь потому, что в нее влюблен парень, которого ты без году неделю знаешь! Ты кретин!

Он снова засмеялся, а я застыл в ступоре, не понимая, как реагировать.

— Дело не только в этом! Я просто подумал, что…

Аарон тихо застонал и уронил голову на руки.

— Ты реально много думаешь, Дэнни. Слишком много!

Он резко выпрямился и принялся загибать пальцы.

— Первое — она ко мне равнодушна. Второе — к тебе она неравнодушна! Третье — мы с тобой едва знакомы. Четвертое — она охренительный врач! Пятое — она хороший человек!

Я вскинул ладони.

— Окей! Ты предложил бы мне вступить в отряд, если бы знал, что я с ней целовался?

Аарон засмеялся, откидываясь на спинку дивана.

— Шестое — ты кретин! Да, Дэнни, предложил бы!

Я подался вперед и заглянул ему в глаза.

— Тогда ответь честно. Каково тебе было бы работать бок о бок с человеком, который трахает женщину, которую ты любишь?

Смех моментально стих. Он тяжело вздохнул и кивнул с явной неохотой

— Это было бы тяжело.

— Вот и я так подумал.

Аарон невесело усмехнулся

— Дэнни Стоун, чтоб тебя черти в аду трахали во всех позах, это…

Он смущенно улыбнулся.

–…это самый тупой поступок, который ты мог совершить, и самый… Ты что, в друзья ко мне набиваешься?

— Если ты согласишься прикрывать мою задницу на ваших таинственных и не всегда законных заданиях, я, так и быть, готов терпеть твое дерьмовое чувство юмора.

Аарон ухмыльнулся и поднял бокал. Я чокнулся с ним и допил остатки скотча. Мой собеседник тут же махнул бармену рукой и указал на наш столик. Просил повторить.

Я откинулся на спинку дивана и прикоснулся пальцами к груди. Дышать стало легче. Вот только досада никуда не делась…

— Аарон. Ты злишься на меня… за этот поцелуй?

Он ответил с искренней улыбкой.

— Злюсь, но переживу. И твой поступок… Честно? Очень глупый. Но я благодарен тебе за твою глупость. И за твою честность.

Я согласно кивнул, отвечая на его улыбку. В груди затеплилась радость.

Кажется, я только что обрел друга. По доброй воле…

***

Я возвращался домой под дождем, комкая салфетку в кармане. Холодная вода заливалась за воротник куртки, но я был слишком занят собственными мыслями, чтобы это досаждало мне.

Я пытался сложить все имеющиеся сведения о моем будущем командире в одну картинку. Получалось хреново. Я ничего о нем не знал. Даже возраста его не знал, не говоря уже о том, есть ли у него семья, к примеру.

«А вот нахрена тебе эта информация? По-моему, гораздо важнее знать, какими навыками он владеет и какие будет развивать в тебе, разве нет?».

Я раздраженно поморщился.

Даже мой внутренний голос постоянно меня поучает! Действительно, может, стоит думать поменьше?!

«Главное, вообще не перестань, кретин…».

«Заткнись».

Я вошел в блок и поднялся по лестнице, роняя дождевые капли на бетонные ступеньки. В прохладном помещении подъезда я в полной мере ощутил, что промок до нитки и конкретно замерз, поэтому поднимался так быстро, как мог.

На лестничной площадке третьего этажа валялись чемоданы и выпавшая из них одежда, судя по ярким цветам, женская.

«Сексист хренов…».

«Замолчи, умоляю!».

Из-за одной из дверей раздался мужской крик:

— Даниела, прекрати мне врать! У тебя кто-то есть.

Я зажал рот ладонью, чтобы не расхохотаться в голос, и открыл дверь в свою квартиру.

«Что он такого сказал в домофон?! Вот придурок! И он же меня прикрывать будет!».

Будет. Точно будет. Хорошо бы понять, что он умеет. Все они.

Я с предвкушением ждал новой встречи с отрядом Джексона. Слова почти незнакомых мужчин грели душу: скоро присоединишься, идеально дополнишь.

Дьявол, это очень приятно, НЕВЫРАЗИМО приятно знать, что кто-то хочет быть в твоем обществе. И не просто быть — работать вместе, прикрывать тебя и доверить тебе прикрывать себя.

Я скинул куртку, стянул с себя мокрую одежду и прошел в ванную комнату. Задержавшись на мгновение перед зеркалом, криво улыбнулся.

Кажется, я давно не видел себя таким довольным и уверенным в себе. Глаза сверкают, на губах — счастливая улыбка, плечи расправлены, идеальная осанка.

«Красотка ты наша смазливая».

Я долго стоял под теплыми струями воды, смывая холодный дождь и остатки переживаний. Когда я выбрался и обернул бедра полотенцем, кафель покрыли бисеринки воды, а зеркало запотело. Я смахнул с него влагу ладонью и уставился на два круглых шрама на месте дырок, оставленных пулями Грина.

Я вспомнил рассуждения моего первого доктора на тему того, насколько сильно мне повезло.

В груди заворочалась злость. Оскал растянул губы. Глаза полыхнули от ярости.

«Мне то, может, повезло. А вот ты, Грин, пожалеешь, что не прикончил меня».

Стряхнув воду с волос, я прошел в спальню и едва успел натянуть штаны, как раздался громкий сильный стук в дверь.

Я вскинул брови, выглядывая в коридор.

Аарон?

Стук повторился. Такой же сильный и уверенный.

Наверняка. Это мог быть только он.

Я прошел через коридор и дождался, пока мужчина постучит снова. Потом хищно улыбнулся, распахнул дверь и пропел — жутко фальшиво, но я старался:

— Мы же только что расстались! Ты успел…

И моментально заткнулся. Моя челюсть упала на пол с таким грохотом, что, кажется, даже соседи перестали ругаться. Хотя их вопли скорее всего заглушил гул крови в ушах.

Полыхающие от ярости глаза Алессандры сузились.

— Я не помешала?

Я отрицательно мотнул головой. Девушка кивнула.

— Отлично.

Она пихнула меня обеими ладонями в грудь и прошла в квартиру. Я отступил, не ожидая такого напора от миниатюрной девушки, и пробормотал:

— Да, конечно, добро пожаловать.

Я закрыл дверь и медленно повернулся к поздней гостье. Первый шок прошел, и сердце заколотилось так, словно пыталось дыру в грудине пробить.

Алессандра буравила меня взглядом. Ее губы были плотно сжаты, и вообще — весь ее облик кричал: я тебе сейчас по шее надаю, засранец!

Она промокла насквозь. Вода с каштановых волос текла на плечи, капала на пол. Бежевое теплое пальто потемнело. Белая блузка прилипла к груди, став почти прозрачной.

Я невольно сглотнул, разглядывая контур красного бюстгальтера.

— Я… Ты промокла… Я… Сейчас. Я дам тебе… Секунду.

Я осторожно обошел ее, обоснованно опасаясь внезапного нападения — выглядела Алессандра воинственно — и юркнул в ванную комнату. Захлопнув за собой дверь, уперся руками в раковину и прикрыл глаза, пытаясь сладить с дыханием.

«Какого черта?! Что она тут забыла?!».

«Какая разница?! Позаботься о ней!».

Я схватил полотенце и вышел в коридор. Алессандра стягивала с себя мокрое пальто, и я снова скользнул взглядом по прилипшей к груди блузке.

«И хочется жить без мата, но…».

Девушка забрала протянутое полотенце, не улыбнувшись. Она упрямо молчала, сжигая меня взглядом и явно предоставляя право начать диалог. И я осторожно начал:

— Что ты тут делаешь?

Она раздраженно цокнула языком, промокая волосы.

— Я не знаю, Дэнни! Шла мимо и решила зайти, проверить, жив ли ты!

Я удивленно вскинул брови.

— А что со мной могло…

— КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ИГНОРИРУЕШЬ МОИ ЗВОНКИ?!

В меня полетело мокрое полотенце. Я успел перехватить его, пока оно не шлепнуло меня по лицу.

— Я не…

— ДЭННИ СТОУН! ТВОЮ МАТЬ!

Мои брови взлетели еще выше, когда девушка уперла руки в бока. Ее губы скривились в оскале. Она шагнула ко мне и довольно ощутимо ударила кулаком по груди.

— ТЫ — НЕБЛАГОДАРНАЯ СКОТИНА!

Я охнул и отступил, выставляя перед собой руки с полотенцем.

— Алессандра…

— ЗАМОЛЧИ! ТЫ — СВОЛОЧЬ!

Она снова шагнула ко мне, и я начал позорное отступление. Я шел спиной вперед и надеялся не врезаться в стену затылком.

«Какого хрена?! Какого хрена она тут забыла?!».

«По роже тебе надавать хочет — не очевидно?».

Алессандра толкнула меня в предплечья.

— Неужели за ЦЕЛЫЙ ГОД я не заслужила хотя бы ТОЛИКУ УВАЖЕНИЯ?! Неужели я не заслужила хотя бы того, чтобы ты ответил на МОЙ ЗВОНОК!?

— Алессандра! Я не знал…

— ДА ПОШЕЛ ТЫ!

Она схватила полотенце и рванула на себя. Я выпустил его, и девушка швырнула мокрую ткань на пол.

— ПОШЕЛ ТЫ, СТОУН! ТЫ НЕ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ ВСЕГО ТОГО, ЧТО Я СДЕЛАЛА ДЛЯ ТЕБЯ! НЕ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ! СУКИН СЫН!

— Алессандра, послушай…

— ЗАТКНИСЬ, СТОУН!

Я вошел спиной вперед в спальню, все еще отгораживаясь от гостьи блоком из выставленных перед собой рук.

— Алессандра… Эйс…

— НЕ СМЕЙ МЕНЯ ТАК НАЗЫВАТЬ! ТАК МЕНЯ НАЗЫВАЮТ ДРУЗЬЯ, А ТЫ… ТЫ…

Она хрипло выдохнула и замахнулась. Я отпрыгнул назад, страшно жалея, что снял квартиру с одной-единственной комнатой и крошечной кухней — спрятаться было негде. Только если в ванной запереться…

«И что, ждать, пока она успокоиться?! Какой же ты кретин, Стоун!».

— Я переживаю за тебя! Волнуюсь: как ты там, нашел ли врача, хороший ли у тебя врач, идешь ли на поправку?! А ты… Какой же ты кретин, Стоун!

Алессандра рванула вперед, явно намереваясь хорошенько меня отделать, но я вывернулся. Я перехватил ее левой рукой за запястье, развернул и прижал спиной к своей груди. Обхватив ее обеими руками, я приподнял ее над полом и тут же пожалел. Девушка лягнула меня задником ботинка по ноге.

Я охнул от боли и поставил ее на пол, все еще прижимая к себе.

— Алессандра, чтоб тебя…

Истеричный вопль иглой вонзился в барабанные перепонки:

— Отпусти меня! Я тебя придушу! Я тебя в бараний рог закручу!

Я прижал к себе девушку изо всех сил, пытаясь утихомирить.

«Только не истерика! Только не истерика!».

Я ненавидел женские истерики. Как и бесчисленное множество мужчин, я впадал в ступор, не зная, что предпринять.

Я почти взмолился:

— Детка, пожалуйста!

— ДА ПОШЕЛ ТЫ К ЧЕРТУ СО СВОИМ «ДЕТКА»!

Я застыл на мгновение… и захохотал. А ведь я говорил ей то же самое когда-то!

— ТЫ СМЕЕШЬСЯ НАДО МНОЙ?!

Алессандра взвыла и ударила меня затылком в лицо. Я вскрикнул от неожиданности и выпустил ее, прижимая пальцы к рассеченной губе и морщась от боли.

Я успел увернуться от кулака, направленного в мое лицо, и снова перехватил ее за запястье.

— Дьявол! ПРЕКРАТИ!

Я перехватил второе запястье девушки, задрал руки над ее головой и потащил к стене. С достаточной для того, чтобы ненадолго выбить из нее дух, силой я прижал девушку к стене своим телом. Она глухо вскрикнула и замерла, прожигая меня взглядом.

Ее лицо исказилось от ярости. Губы изогнулись в совершенно не женственном оскале. Широко распахнутые глаза горели огнем преисподней. Щеки раскраснелись. Обтянутая мокрой тканью грудь часто вздымалась

Я вдруг вспомнил, что всего в паре шагов от нас стоит большая кровать, и я мог бы запросто…

«Хренов ты кретин! Чуть больше часа прошло после разговора с Аароном, что ты творишь? О чем думаешь?!».

Я распахнул глаза и посмотрел на девушку. И замер.

По ее щекам катились слезы горькой обиды.

Сердце словно сжала чья-то мощная рука. В груди заныло.

— Алессандра…

Я выпустил тонкое запястье и провел большим пальцем по ее щеке, стирая влажную дорожку. Девушка всхлипнула и дернулась.

— Отпусти меня!

— Не плачь…

— Я не плачу! Отпусти!

Крупная капля побежала по бархатистой смуглой коже, и я подхватил ее подушечкой большого пальца.

— Не плачь, детка.

— Я не… я…

Она толкнула меня грудью. Мокрая ткань коснулась моей обнаженной кожи — я встретил гостью в одних штанах! — и я невольно поежился.

«Кажется, у меня жар! Или это она настолько ледяная?».

— Ты скотина, Стоун! Ты последняя сволочь! Ты даже не представляешь, как я тебя… как я… сукин ты сын…

Алессандра совершенно по-детски заплакала. Так, словно ее незаслуженно и до смерти обидели.

Собственно, так оно и было…

Мягко стирая слезы с ее щек, я почти умолял:

— Не плачь. Прости меня! Не плачь, прошу, детка…

Маленькая ладошка легла на мою щеку. Пальцы очертили скулу.

— Ты сволочь, ты самая настоящая сволочь, Стоун!

— Я знаю, знаю! Прости, слышишь? Прости меня! Только не плачь!

Правое плечо заныло, когда тонкие пальцы девушки впились в мои мышцы.

— Неблагодарная сволочь! Ты не заслужил, чтобы я хорошо к тебе относилась!

Я кивал, как китайская собачка на приборной панели в такси, подтверждая каждое ее слово в надежде, что ей станет легче, но схема оказалась нерабочей. Более того — стало только хуже!

Плач Алессандры вышел на новый уровень. Она обхватила меня обеими ладошками за шею, притянула к себе и прильнула всем телом. Меня снова пробрала дрожь, когда к обнаженному торсу прилипла мокрая ткань ее блузки. Но я обхватил девушку обеими руками поперек спины и прижался щекой к мокрым волосам.

— Прости, детка, прости…

Мне хотелось сказать что-то, что успокоит ее. Но я не знал, что она хочет услышать. Хотя, кажется, знал…

Меня накрывали бешенные гребни пенных волн вины. Я тонул в них и не мог нормально вдохнуть. Дьявол! Кажется, у меня началась гипоксия…

— Детка…

Алессандра зло рыкнула и толкнула меня в плечи, выворачиваясь из моих рук. Я ослабил хватку, и ей удалось отстраниться на пару дюймов. Горящий взгляд карих глаз уперся в мой подбородок, скользнул выше и застыл на губах. А в следующее мгновение меня наполнил вкус вишни.

Алессандра прижалась к моим губам своими.

На несколько секунд остановилось не только время, но и вращение планеты. Мы застыли в моменте, прижавшись друг к другу. Я шумно выдохнул, обводя языком губы Алессандры, и она поддалась мягкому напору, впуская мой язык в рот.

Что-то с треском обрушилось мне на плечи. Возможно, это было небо.

Не отдавая отчета своим действиям, я легко оттолкнулся рукой от стены, увлекая девушку за собой, сделал несколько шагов и позволил нам рухнуть на кровать. Я оказался сверху и раздвинул бедра Алессандры коленом, не переставая целовать ее.

В голове громко кричал голос совести:

«Что ты творишь?! Что творишь?! Прекрати!».

Но я не слушал его.

Вдыхая аромат жасмина, я скользнул губами по лицу Алессандры, спустился к шее.

Она глухо простонала:

— Дэнни… Да…

Ладонь повторяла изгибы ее тела. Мышцы паха напряглись.

«Дьявол! Что ты творишь?! Остановись, Стоун!».

Пальцы забрались под мокрую блузку, лаская холодную кожу. Захотелось содрать с нее блузку, оставить в красном белье, выгибающуюся от удовольствия на моей кровати.

Господи! Как сильно я хотел ее!

Пробираясь рукой все выше, я спускался губами все ниже. Алессандра извивалась подо мной, прижималась, отстранялась, давая пространство рукам. Ее пальцы запутались в моих волосах, ногти царапали шею и спину.

Я зажмурился от невыносимого давления в паху.

Я хотел ее! Хотел так сильно, что немели пальцы на ногах! Она моя! Моя! Только моя! Вот она, жаждет меня, моих поцелуев, моих прикосновений! Она хочет быть моей! Она хочет быть со мной! Она…

БАМ!

Меня словно кипятком обдало! Грудь сдавило стальным обручем, и я замер, прижимаясь губами к животу Алессандры.

«Дьявол! Да какого ж хрена я творю-то?!».

Я в ужасе распахнул глаза.

Я не могу. Не могу! Никак не могу! Нет!

— Дэнни…

Алессандра впилась пальцами в мои плечи, пытаясь притянуть к себе.

— Дэнни!

Я медленно отстранился, с трудом заставляя тело двигаться.

«УБЛЮДОК!».

Воздух комом встал в глотке, когда я заглянул в полыхающие страстью карие глаза.

«КРЕТИН!».

Я перекатился по кровати и вскочил на ноги.

— Дьявол!

Алессандра села, и я рванул от нее прочь, словно она могла затащить меня обратно и взять силой. Она недоуменно моргнула.

— Дэнни, что…

— Дьявол, Алессандра!

Девушка медленно пересела на край кровати, часто дыша.

— Алессандра не дьявол, ну, да и хрен с ним! Дэнни, что не так?

Я с трудом выдавил:

— Я не могу.

Алессандра встала и медленно двинулась ко мне.

— Почему? Ты ведь больше не мой… Мы больше не доктор и пациент, хотя, должна признаться, эта фраза наталкивает меня на определенные мысли, но…

— Я не могу, слышишь? Нельзя!

— Почему?! Мы явно хотим одно и то же! Что не так!?

Ее голос отчаянно зазвенел, срываясь на мольбу. И мое тело рвалось к ней, ответить на эту мольбу. Обнять, согреть, приласкать…

— НЕТ! Я НЕ МОГУ!

Девушка словно окаменела. По лицу скользнуло потерянное выражение.

— Дэнни…

В груди рванула бомба, разбросавшая во все стороны острые шрапнели.

«Соберись, сукин сын! Соберись, тряпка!».

Я глубоко вдохнул и процедил сквозь зубы:

— Уходи. СЕЙЧАС ЖЕ! УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!

Алессандра вздрогнула, словно я ударил ее, и издала болезненный звук. И этот полустон-полувсхлип ворвался в мои уши, пробираясь внутрь черепа и отпечатываясь в памяти. Так же, как и боль в карих глазах. Как и обида, уронившая уголки ее губ вниз. Как и ее опустившиеся плечи.

Она открыла рот, собираясь что-то ответить, но сдержалась и молча направилась к выходу из спальни. Я зажмурился и сжал кулаки, упираясь затылком в стену.

«Дыши, сукин сын! Вдыхай, дьявол тебя раздери!».

Судя по звукам, Алессандра подобрала мокрое пальто и замерла перед входной дверью.

«Она ждет! Ждет, что ты остановишь ее!».

Я стиснул челюсти, напрягая все мышцы.

Дверная ручка щелкнула.

«Ты еще можешь ее остановить!».

Дверь открылась.

«Нельзя!».

Неуверенные шаги…

«Ты все еще можешь…».

Дверь с глухим щелчком закрылась за ее спиной.

«Нет, не могу. Не могу. Я не могу. Не могу, не могу, не могу!».

Я вцепился пальцами в волосы и глухо застонал. Пустота в груди, которая образовалась там три недели назад после разговора в кабинете, заполнилась огнем. Уголки глаз защипало, и я зарычал, скрипя зубами от злости.

Одиночество прошелестело мимо меня, мягко коснувшись души ледяными пальцами.

«Дьявол, что… Что тут только что произошло?!».

Ответ был простым и понятным.

Я только что прогнал ту, которая могла стать моей любимой. Возможно, той самой, про которую говорил Джексон. Могла стать, но я прогнал ее.

По доброй воле.

По доброй ли?..

***

Ночь тянулась так долго, что я едва не сошел с ума. Я не сомкнул глаз ни на одно мгновение, пялился в темный потолок и прижимал руку к груди, где то становилось глухо и пусто, то страшно болело и жгло.

В воздухе витал слабый аромат парфюма Алессандры. Я чувствовал его даже после того, как сменил постельное белье, проветрил всю квартиру и принял душ во второй, а потом и в третий раз.

Секундная стрелка словно застыла на месте, а я все лежал без сна и ждал утра, чтобы позвонить Джексону и договориться о встрече.

Последние сомнения развеялись без остатка. Стало как-то плевать на все, что будет делать со мной командир. Лишь бы делал. Лишь бы сдержал обещание. Ведь все, что произошло вечером… Это все ДОЛЖНО БЫЛО ПРОИЗОЙТИ РАДИ ЧЕГО-ТО ВАЖНОГО! ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЦЕННОГО!

Едва стрелки часов показали восемь до полудня, я выбрался из кровати, пошатываясь от усталости, добрел до телефона, снял с аппарата трубку и набрал номер, записанный Аароном на салфетке. Но не успел я ввести все цифры, как в трубке раздался щелчок, а за ним — гудки вызова.

Я нахмурился, глядя на аппарат, и удивленно вскинул брови, когда механический голос проговорил:

— Введите номер отряда.

Я несколько секунд смотрел на телефон, а потом медленно вбил четыре цифры, которые не успел ввести.

1. 1. 2. 7. Именно эти цифры, явно лишние в чересчур длинном номере, смутили меня.

В трубке снова раздался щелчок, а потом тот же голос произнес:

— Назовите имя абонента.

Я сглотнул и выдавил:

— Джексон Торп.

Механический голос повторил:

— Назовите имя абонента.

Я кашлянул, прочищая горло, и повторил раздельно, четко:

— Джексон Торп!

И снова тот же голос и те же слова:

— Назовите имя абонента.

«Дьявол! Да что за…».

Мгновенная догадка — и я закатил глаза.

Ну, конечно. Имя абонента. Имя командира.

Я устало вздохнул, потирая висок.

«Это последний рубеж. И ты должен перейти его. Иначе ты везде проиграл».

— Хаммер.

На другом конце провода раздался щелчок. Спустя несколько секунд, растянувшихся в бесконечность, я услышал знакомый голос:

— Хаммер.

— Это… Это Дэнни. Дэнни Стоун.

Джексон хмыкнул, как мне показалось, с удовлетворением.

— Рад слышать тебя, Дэниел. Ты привел себя в порядок?

— Да.

— Прекрасно. Ты готов со мной встретиться?

— Да.

— Записывай адрес.

— Я запомню.

Я стиснул челюсти, когда Джексон засмеялся.

— Хорошо, запоминай…