От души к сердцу

Georgijs Pavainis

Дорогой читатель! Спасибо за проявление интереса к этой книге. Она состоит из двух частей, которые достаточно сильно отличаются между собой: каждая из этих частей имеет ещё две подчасти, которые уже более схожи, но всё же тоже имеют некоторые существенные различия. Имейте в виду, что эта книга представляет собой мрачное художественное произведение с весьма специфическим содержанием. «От души к сердцу» – это история, полная загадок, мрака и безумия.

Первая большая часть, первая тематическая часть

Глава I

Кто я? Где я? — раздавались вопросы в моей голове, — Почему я в таком маленьком, тёмном и изогнутом тоннеле? И почему в глазах всё плывёт?

— Эй, ты в порядке?

— Ничего страшного, у него стандартный приступ. Теперь для многих это обычное явление, тем более, после того, что произошло.

Что произошло? спросил я сам себя. И тут я вспомнил, что произошло.

Для меня всё началось в американском городе, название и местонахождение которого не имеет значения, благодаря моей дружбе с Егором — эмигрантом из Польши. Мы вместе учились в университете, но я не осилил учебную программу и наши пути разошлись. Снова общаться мы начали будучи уже не студентами, а профессионалами, каждый в своей области. Егор стал специалистом в генной инженерии, работающим на государство, а я — журналистом. Помимо простой дружбы, он мне также помогал с работой, указывая на то, в какой из научных отраслей сейчас можно откопать грязную историю. Конечно же, он почти всегда старался это делать так, чтобы не рисковать собственной работой и карьерой (к тому же, у него жена и дети), делая наводки на новые научные статьи и эксперименты, которые имели потенциальные нарушения. Чаще всего, это были фармакологические кампании, тестирующие эффективность различных препаратов. Но очень редко и очень аккуратно, Егор снабжал меня информацией, закрытой от глаз большинства. Благодаря этому моё уважение к Егору сильно повысилось — далеко не у каждого человека хватит отваги (а может, и немного безрассудства) на такое. Не раз мне везло с его наводками; но больше всего мне повезло в мой последний раз — история, которая так и осталась незаконченной.

Глава II, предыстория

Тёмная осенняя ночь. Шел 2015-й год. Как и многие другие одинокие молодые люди, я сидел в интернете, впустую тратя своё время. Неожиданно раздался звонок в дверь.

— Кто бы это мог быть? К тому же, уже почти полночь…

На всякий случай, я вооружился ножом, после чего стал медленно открывать входную дверь.

— Привет параноикам! Поди ещё нож спрятал за спиной, да?

Это был Егор.

— Что ж ты меня не предупредил?! И по какому поводу?

— Да так, погулять, посидеть, на свежем воздухе, немного выпить…

— Ты не охренел?! Не у всех людей отпуск тогда же, когда и у тебя!

— Ну и у меня ещё история одна для тебя есть…

— Понял…

— Кстати…

— Да?

— Так ты действительно держишь нож за спиной?

— Слушай, оставь меня в покое! Работа у меня такая — нервная.

— Ага, нормальную бабу себе тоже не можешь найти из-за нервной работы?, — ехидно подметил Егор.

— Никто не любит слишком умных.

— Заумных, я бы сказал. Иногда я поражаюсь, что ты до сих пор жив. Всё-таки хорошо, что у тебя есть хотя бы нож.

Взяв немного выпивки из моего холодильника, чтобы не привлекать лишнего внимания, мы направились в парк на окраине города, да и остальные городские парки были обнесены заборами и закрывались на ночь, как это принято делать в ряде стран Запада. Усевшись на скамейку и открыв бутылку, я посмотрел на небо. Эх, какое красивое звёздное небо! Добавить бы только полную Луну, и было бы прямо как в кино.

Я решил не торопить события и сразу не спрашивать, что Егор там хотел мне рассказать, а начать разговор с чего-то попроще — из разряда бытовых проблем. И вот, пока мы сидели и говорили, к нам неожиданно подошёл какой-то странный человек.

— Эй, мужики, вы не знаете, где тут можно прикупить сыр?

— Чувак, аптека уже давно закрыта, лучше иди проспись! — сказал Егор.

— Ты что, дебил?! Где мой сыр, падла? А?!

Егор растерялся от такого агрессивного ответа, так что пришлось взять разговор в свои руки. В конце-концов, я же журналист — мне не привыкать.

— Но стационары работают круглосуточно…

— Какие ещё стационары?? Я вообще не понимаю о чем ты!

— Да по тебе заметно… — неуверенно промолвил я.

— Чего?! Ладно, мужики, я вам по-хорошему всё объясню. А то ещё подумаете, что я какой ненормальный. В общем, пишу я код к…

— Ты что — программист? — удивлённо спросил я.

— Нет, блин, художник! Да, я IT программист.

— Это многое объясняет. Неадекватный незнакомец сделал вид, что не заметил выпад Егора. — В общем, писал я код, и вдруг понимаю, что сыр-то, тварь, он разрезан! Раз-ре-зан! Это знак. Я знал. Надо было завалить эту суку, пока она ещё дышит.

— Кого??

— Да жену мою, кого же ещё! Ты что, не знал? Тогда я тебе скажу! Как можно было так поступить с этим прекрасным куском плесени, молока и углеводов?! Всё сходится. В общем, мне нужен нож.

Сырный.

— Чтобы разрезать сыр?

— Нет, чтобы разрезать эту суку! Нож из сыра. О да. Я в предвкушении.

— И где же ты возьмёшь нож из сыра? — спросил Егор с круглыми глазами.

— Мне сказали, что есть такой.

— Кто сказал? — спросил я.

— Неважно. В конце-концов, я его могу сам вырезать из сыра, если что.

— Но тогда же ты разрежешь прекрасный сыр… — сказал я.

— А вот нифига! Да и мне можно, в любом случае. Вижу вы, молокососы, ни черта не понимаете. Бездари! Но ничего… Вот когда придёт сырный лорд и начнётся апокалипсис, весь съеденный вами сыр будет взвешен и вы получите по заслугам. Адиос, петушня!

Закончив свой безумный монолог, незнакомец резко развернулся и побежал прочь в неизвестном направлении.

— Да… После такого трудно о чём-либо говорить, — задумчиво сказал Егор.

— Вот… Там белый котик идёт, например, — добавил он.

— Ослепительно белоснежный кот, только с зелёной блевотиной бомжа на пузике.

— Чего?! Ты меня пугаешь. Ты как-то видел бомжа, блюющего на кота?

— Да!

Немного помолчав, я решил вернуться к тому, с чего всё началось:

— Так что у тебя там за история для меня?

— Очень тяжёлая. Для тебя, может, даже слишком. Я случайно узнал, что где-то на границе России с Грузией наши тестируют генетическое оружие…

— На границе с Грузией? Да ведь там ещё недавно война была! Вот это будет фурор в прессе! — Не перебивай. Пошёл слушок, что они его будут тестировать на местных, добавляя в еду. Власти США уже скупили все местные фермы, а также поставщиков продовольствия в тот регион.

— Они…

— Как ты сам понимаешь, ты не сможешь так просто взять и написать что-либо на эту тему; и это даже не вспоминая о поиске информации.

Однако, мне и не пришлось. Времени бы всё равно не хватило.

Видимо, Егор захотел сменить тему разговора, и немного помолчав, спросил:

— Вот мне интересно, ты когда-нибудь задумывался о смысле жизни?

Ухмылка вышла из меня раньше слов.

— Да, далеко не раз. Думаю, все хотя бы изредка об этом думают. Особенно те, кто в отчаянии и не знают, зачем дальше жить… А ты?

— Ай, не знаю… Думал, конечно же, но не знаю… Как по мне, так всё существование человечества бессмысленно — мы только наносим вред окружающему миру. Когда я был маленьким, я мечтал, что генетики смогут вернуть исчезнувшие виды животных, но теперь я сам генетик… — Егор взял короткую паузу, чтобы надкусить домашний бутерброд с колбасой, который он взял из дома, — Но больше в это не верю… Ну, хотя бы моя профессия позволяет мне содержать свою семью без каких-либо особых проблем, и это уже очень хорошо.

— А вот я пришёл к одному выводу: мне кажется, что разница между людьми и животными не такая уж и большая. Абсолютное большинство людей людей живёт по принципу: стать успешным и вдувать по дороге; что можно назвать искажённой формой животного смысла жизни: ешь и размножайся. Те, кто смог вырваться из этого круга, не став какими-нибудь агрессивными сектантами или ещё какими опасными членами общества, вроде бы и молодцы, но, в то же самое время, как бы отдаляются от природы. Так что найти своё призвание это и благословление и проклятие одновременно. Такие люди — если повезёт, могут быть нужны обществу, но не природе.

Если не повезёт, то только самим себе и одним только богам известно кому ещё; и то не факт.

Немного помолчав, я продолжил:

— А может быть, смысл жизни в том, чтобы просто мочить друг друга? Знаешь, примерно как разные «инженеры» создают свои виды, а потом сталкивают всё живое между собой, чтобы каждый из создателей смог понтануться перед другим. Для этого и нужен баланс, как и продолжение рода — чтобы мы могли друг друга месить до бесконечности.

— Ахаха, это было бы жёстко!

После этой ночи события развивались быстро. Я начал капать издалека, надеясь написать большую сенсационную статью, но не судьба — одна катастрофа мирового масштаба всё изменила. Правительством США было решено использовать генетическое оружие против России; но в наших рядах завёлся предатель, который применил оружие на нашей же еде, в результате чего США пали задолго до старого света. Но завистники горевали недолго — накрыло в итоге весь цивилизованный мир. В фильмах подобное описывается очень изящно и эпично, но на самом деле всё произошло так быстро, что никто и глазом не успел моргнуть. Все крупные города страны рухнули за 1 вечер. И то, об этом узнали только на следующее утро. Всё произошло с издевательской простотой: пока одни готовили и употребляли заражённую еду, другие беззащитно спали или сидели, уперевшись в свои мониторы и не подозревая о том, что смерть уже в самом что ни на есть прямом смысле у них за спиной. Произошёл чёртов зомби-апокалипсис.

Глава III

— Вот видишь, он уже очухался. Всё будет в порядке. Было бы отлично, если бы остальные тоже так быстро приходили в себя.

— Говоря об остальных, иди-ка посмотри, как там дела у вон той женщины.

Речь шла о женщине, которая стояла почти что напротив меня — на расстоянии примерно 510 метров, что по меркам тоннеля, в котором мы находились, было достаточно далеко. Наклонившись вперёд, как будто её слегка подташнивает, она смотрела мне в глаза. Взгляд у неё был потерянный, полный ужаса и страха. «Неужели пол минуты назад я выглядел также?» А бояться было чего. Тем не менее, по какой-то причине страха я не чувствовал.

Обитатели данного сырого местечка могли считать себя счастливчиками. После того, как секретное генетическое оружие поразило мой родной город, шансов в нём выжить практически не оставалось. Какой смысл где-либо баррикадироваться, если по улице марширует армия зомбаков в несколько миллионов? Тем более, что никто не знал, какую еду можно есть, а какую — нельзя. Очевидно было, что надо сваливать оттуда как можно скорей, но вышло это далеко не у всех желающих — пускай мертвецы и оказались относительно медлительными, но они не растеряли весь свой интеллект. Генетическое оружие поразило всех по-разному — некоторые опустились до уровня не слишком далёкого от овоща; но многие сохранили способность пользоваться какими-либо не слишком сложными вещами. Особенно проблемными в первые дни были те, кто при жизни пользовались рацией и огнестрельным оружием. Вышел зомби-шутер, только наоборот: мёртвые использовали те навыки, которые они использовали при жизни. Однако особо способные индивидуумы даже сохранили способность пользоваться электроникой. Таким образом, вместо того, чтобы стать сетью связи для выживших, радио и интернет стали устройством для охоты на живых.

Города безвозвратно пали в лапы нежити. И кто знает, где бы я был сейчас, если бы не Егор и его связи с большими шишками в научных кругах, многие из которых раньше работали на правительство. Кстати, я же так и не сказал, где я и остальные выжившие теперь живут, да? Под водой. На дне океана.

Глава IV

— Успокойтесь, дышите глубже. Всё хорошо — вы в безопасности вместе с остальными — успокаивал Макс ту женщину.

Макс был особый кадр, который вечно лез в дела других, особенно когда его об этом никто не просил. Также, видимо, он возомнил себя великим врачом, давая свои никудышные советы всем кому ни лень, хотя сам не имел ни малейшего отношения к медицине. Но живя на маленькой подводной базе, были нужны все, даже такие «специалисты» как он. Но если Макс круглыми сутками шатался по базе, ища, куда бы вставить свои 5 копеек; то Егор на людях появлялся редко. Егор и ещё ряд учёных явно работали над каким-то секретным проектом. И хотя на вопросы о роде их работы они отвечали, мол, синтез еды из различного рода органических соединений (в основном, из водорослей и отходов); и поддержание работоспособности базы требует много сил и времени; многим всё же казалось, включая меня, что это только часть общей картины.

— Ладно, Макс, пошли отсюда — посидим где нибудь.

— Ты видел, как она на тебя смотрела? Вы, шизики, так и притягиваете себя друг к другу. — Очень смешно, Макс. Даже смешнее, чем обычно. Чувствуется, что ты набрался опыта, присматривая за местными девушками.

— Зато Егор мне рассказал, что ты не особо в этом деле преуспел.

— Когда это ты успел поговорить с Егором? Он же едва появляется на людях.

— Идём присядем — я тебе кое-что расскажу.

Мало что в этом месте могло меня мотивировать вообще хоть на что-либо, но идея покинуть данный тоннель была одна из тех немногих, которую я готов воплощать в реальность чуть ли не вприпрыжку. С каждого края нашего подводного комплекса были такие тоннели, длинной примерно в 20 метров и изогнутые на 90 градусов. Помимо этих 4, было ещё несколько прямых тоннелей, соединяющих отдалённые части комплекса между собой. Некоторые из этих тоннелей были металлические (цвета железа, с небольшими иллюминаторами); но большинство подобно тому, где мы сейчас находились — были почти целиком стеклянные, с не слишком широкой полоской с лампочками на потолке. Я не знаю, насколько здесь глубоко, но вода выглядела абсолютно чёрной; не было видно даже рельефа морского дна. Никому из нас не доводилось видеть обитателей этой морской пучины, но редкое подрагивание стекла от некоего проплывающего мимо глубоководного гиганта только добавляло жутковатости и без того этому не особо симпатичному месту. Жилых мест было меньше, чем фактическое население подводного городка, поэтому людям приходилось проводить большую часть дня вот в таких вот местах. А дни здесь проходят дольше, чем мы привыкли: при жизни без дневного света человек перестраивается с 24-часового на 48-часовой цикл. Естественно, я был рад покинуть этот тоннель, пускай и понимал, что надолго нам это сделать не разрешат.

Мы вошли в маленькую комнату, полностью обшитую толстым решётчатым материалом, похожим на нержавеющую сталь. В комнате было 3 металлических ящика, которые использовались в качестве стола или стула — в зависимости от ситуации. Усевшись почти напротив друг друга, я уставился на решётчатую стенку. Несмотря на её холодный цвет, после многочасового разглядывания морской пучины, цвет стены казался достаточно тёплым и внушал чувство надёжности.

— Я тебя не отвлекаю? — с сарказмом спросил Макс.

— Ну так что ты разузнал от Егора? Колись уже, заинтриговал!

— На тебя это место как-то неправильно влияет. Поделись секретом, как ты можешь чуть ли не одновременно быть заинтригованным, и в то же самое время проявлять безразличие?

— Излишки профессии. Так, что насчёт Егора и его исследований?

— Ты смотри, действительно адепт журналистики, профессиональная чуйка работает. Но, как обычно, не совсем правильно, — немного посмеявшись со своей же шутки, Макс продолжил, — Егор принимает участие в разработке некого секретного проекта, который был не завершён на суше.

Проект изначально, вроде, был частный, но, предвидев возможную угрозу…

— Но явно не в виде зомби.

— Да, наверное… В общем, проект начало финансировать правительство; и откуда у проекта на самом деле растут ноги, теперь уже вряд ли кто-либо сможет узнать.

— Эй, вы! — неожиданно сбоку от нас открылась дверь и оттуда вошёл Том.

— Что вы там шепчитесь вдвоём, давайте идите к нам, поболтаем все вместе! К тому же, у нас есть вакханки!

Что ж поделать, светить, что у нас может быть какая-то особая информация, не особо хотелось ни мне, ни Максу. Мимолётно переглянувшись, мы окончательно убедились, что придерживаемся единого мнения по данному вопросу. Так что пришлось подниматься и, с лицами, излучающими энтузиазм, идти в соседнюю комнату. Правда, шли мы всё равно не торопясь. В этом месте некуда торопиться.

Глава V

Комната была слегка светлее предыдущей и была чуть ли не битком набита народом. Хотя, «народом» — это слишком громко сказано: большая часть пола была заполнена грязными, непричёсанными и небритыми мужиками. Кто сидел, кто облокотился спиной на 1 из ящиков или стенку, а кто просто прилёг на пол. Расслабленная и не совсем трезвая атмосфера этого места весьма располагала, даже несмотря на переполненность помещения. По крайней мере, вряд ли где-то ещё в абиссальной равнине Нэрса могла быть более позитивная атмосфера, чем здесь. Конечно, это всё вряд ли было бы возможно, если бы не вакханки. Какое-то время назад по Америке и нескольким другим странам прошла массовая волна легализации травки и ещё некоторых, предположительно, не слишком опасных синтетических наркотиков. Это породило не совсем новую, но неожиданную проблему: так как в западных странах культура потребления алкоголя очень сильная, многие люди начали наобум смешивать его со всем, что только приходило в голову, и как результат, при некоторых комбинациях происходил синергический эффект — люди начали массово попадать в больницы, а кто и сразу на кладбище. Как коммерчески успешное решение проблемы, было выдвинуто решение о создании целого бренда специальных коктейлей, содержащих безопасные соединения для совместного употребления с алкоголем (в оптимальных пропорциях). Так на свет и появились вакханки. Забавно, но вакханки оказались одними из немногих вещей, которые наши сожители прихватили с собой из старого мира, до зомби-апокалипсиса.

Естественно, разговор пошёл о всякой фигне, которая меня даже в нормальном состоянии не особо бы заинтересовала, а уж сейчас так тем более. Слова всё реже доходили до моей головы, летая где-то по помещению, подобно лёгкому дуновению ветра, а взгляд постепенно сползал с 4 неухоженных мужиков, которые сидели напротив меня; на бедный интерьер помещения и одну из стенок. В отличии от почти всех остальных стенок этого микрогорода, эта выглядела не столь мрачно, поскольку излучала лёгкий дневной свет — подобно тому, как на поляне. «Да, КБД определённо присутствует в этом коктейле», — подумал я. На самом деле, стенка пусть и отличалась от остальных, но не настолько сильно, как мне изначально показалось — на ней просто висела лампа с мягким светом, сделанная в форме окна (проект для не особо везучих офисных работников, запертых в 4 стенах без окон).

А наша компания всё ещё продолжала травить дурацкие байки. Я только слушал да поддакивал, но в самой беседе не участвовал.

— По-моему, для тебя немного что изменилось. Что ты тут валяешься на расслабоне, что там. Я вообще удивлён, как ты не прозевал зомби-апокалипсис…

— Прозевал бы, если бы не позвонил своему дилеру, когда он уже стал зомбаком.

— Да, и что же он тебе сказал?

— «Не уверен. Думаю, это было „ээээ“».

Шутка сработала как надо — мужики превратились в гиен и упоротый хохот заполонил все ушные раковины, начиная въедаться в голову подобно тысяче бритв. Внезапно, какой-то мрачный мужик, который, как и я, всё это время сидел и молчал, начал свой монолог.

— Вот скажите — является ли Бог первым творцом? Кто-то наверняка скажет: «Ну, конечно же, да!». Но ведь он уже материализовался где-то, уже появился в каком-то пространстве. Допустим, взять ту же Библию или Герметику. Там ясно сказано, что до того, как появился Бог и начал творить, была Тьма, или, как по-моему, было в Герметике, тёмные воды. Значит это — нечто уже существовало до него. Возможно, даже создало его. Кто-то может сказать: «Пустота, просто пустота…»; но давайте посмотрим пример: взять стеклянный ящик, допустим, который можно открыть. В нём пусто, ничего нет. Но если туда положить, например, земли, немного травы, допустим, муравьёв, то он уже не будет пуст — он будет наполнен чем-то. Чем-то, в том числе, органическим; чем-то, в том числе, живым. Он будет обитаем. Но… Этого ящика может и не быть. И тогда ничего этого не будет. То же самое можно сказать про Вселенную и космос — кто-то её может обозвать просто пустотой, но даже если допустить, что это так, то это всё равно пространство, которое существует и оно заполнено. Но его ведь могло бы просто не существовать, и тогда ничего не могло бы нигде появиться. Даже если опираться на то, что написано в авраамических учениях, то Бог… Богу было бы негде появиться и негде творить. А если его кто-то создал или что-то создало, допустим, извергнула так называемая… Пустота, то означает ли это, что она является чем-то живым и одушевлённым? Так или иначе, получается, что первый творец — не Бог.

Внезапно все остальные пропали и я оказался в другой металлической комнате. «Походу, у меня пошли глюки». В комнате стоял 1 человек. Он был абсолютно чёрный. И я сейчас не о коже.

Он был весь черный. Он пристально на меня смотрел, а потом сказал: «Мы все живём в Пустоте…”. После этого он пропал и я вновь оказался среди остальных. Остальные были совсем не рады и не готовы к философским разговорам, поэтому наступило неудобное затишье. Первым активизировался Том.

— Смотрите, давайте я вам кое-что покажу, — сказал Том и полез рукой в правый карман своих брюк.

Из кармана он достал маленькую картонку, на которой было что-то изображено.

— Я называю это головой осла Шрёдингера.

— Почему? — удивлённо произнёс Макс.

— Сейчас всё объясню. Это очень просто и логично. Правда. Все ведь знают, что такое кот Шрёдингера? Вот и хорошо.

Том дал нам рассмотреть изображение. Оно было точно не из приятных. Посреди комнаты стояла покачивающаяся детская кровать с перилами. Из-за ракурса, ребёнка внутри не было видно, но облепившая кровать туча мух и прочих насекомых наводили на мерзкие мысли.

— Ты… серьёзно? — молвил кто-то из наших.

— Да, я знаю, что вы думаете. Это выглядит как мёртвый младенец в своей кровати. Но, на самом деле, мы не видим, что там — это может быть что угодно. Понятно, что с точки зрения здравого смысла там должен быть ребёнок, потому что жизненный опыт любого из нас подсказывает, что такие кровати используются только для младенцев. Но, всё же мы его там не видим, а видим только рой насекомых вокруг. Это значит, что с таким же успехом там может лежать отрезанная голова осла. Отсюда и мухи. Шансы того, что там именно отрезанная голова осла, а не ребёнок — 50 на 50.

Конец ознакомительного фрагмента.