Потерянные истории

ElisonCha, 2022

Когда ты понимаешь главное, тебе больше не хочется говорить о смыслах, тебе хочется просто жить! И тогда твоя жизнь превращается в сборник историй. Историй, которые по точке складывают мой путь. Ненавязчиво, витиевато, не без морали и юмора. Их мог оставить любой случайный прохожий, их мог оставить даже ты. Содержит нецензурную брань.

Раздел 2. Выросла?

Пролог

В детстве мы отчаянно хотим поскорее «вырасти».

Просто кажется нам, будто взрослый — это когда все можно. Ошибаемся. Но простительно. Мир взрослых из детства видится иначе.

Помню. В квартире у папы было ровно два ящика полноправного единоличного владения. Мама именовала их проще — ящики с мусором. Обо всем, что там складировалось, не знал и сам папа. В их хаосе пылью томились картонные колбы толстых спиртовых термометров, замысловатые электронные штуки, обязательно нерабочего характера, компас, фонарик, непригодные банкноты времен до денежной реформы, маленькие лампочки, батарейки, шурупчики и прочие, большей частью отжившие свое предназначение, вещи. Хранились они в таком сумбурном рандоме, что ребенком я удивительно любила в нем копаться. Грезилось мне — там непременно таится нечто важное, просто это нужно отыскать. Мама лишь улыбалась — удивительное свойство детей фантазировать ценность того, в чем ее нет. Хотя. Сейчас мне видится, что в этом более преуспели взрослые. Иметь или быть?^[5] Вечный вопрос, неправильный ответ на который стоит нам «жизни мимо».

В детстве вопросы всегда проще, но на них отчего-то отвечать не становится легче. И взрослые в замешательстве часто говорят ребенку — вот вырастешь и узнаешь.

О месячных я узнала от Коэльо. На книжной полке рядом с «Алхимиком» стояла его книжка с более интересной обложкой и любопытным названием «11 минут». Любовь к книгам выяснила (хотя, возможно, стала и следствием) — название было о том, как на секс с проституткой довольствуются обычно именно этим временем. Интригующие моменты книги я зачитывала всем одноклассникам, собиравшимся у меня дома. Такая порнушка ботанов.

Про секс же я узнала чуть позже, в Артеке. Там девчонки из Москвы (до столицы всегда информация быстрее доходит) рассказывали нам, регионеркам, истории про огурцы и девственность. Вопросов после таких историй стало только больше. На них пришлось отвечать уже смущенной маме.

И вот многим чудится, будто повзрослел, когда в вине хорошо начинаешь разбираться, любишь все овощи (даже брокколи), не рисуешь рожицы на запотевшем стекле, в сексе переходишь от вопросов к практике или перестаешь улыбаться, когда ешь мармеладных мишек. Чушь какая! Как по мне, так все проще. Взрослый — это когда сам за свою жизнь ответственный. Хотя нет, круче — это когда ты берешь ответственность еще за чью-то жизнь. И да, увы, взрослому человеку не все можно, он, конечно, не нашел ответы на все вопросы, а в кармане у него всегда может оказаться пакетик любимых мишек. Только вот в жизни взрослого есть тот, кому он захочет этот пакетик отдать.

Глава 1. Игры кончились

В детстве я была актрисой. Наряжалась в новогоднее платье, доставала с верхней полки пластиковую корону и становилась принцессой. Принцессой быть надоедало быстрее всего. Тогда в ход шли вещи, спрятанные в мамином шкафу: любимая красная помада, туфли неудобной формации, и обязательным аксессуаром шли очки от зрения (в моем случае именно от). В этом я становилась взрослой командиршей — пальчиком так показывала и всем игрушкам распоряжения да нравоучения раздавала. В запасе репертуаров также имелась продавщица Галя, которая громко кричала, сурово держа «руки в боки», военный офицер в папиной фуражке, марширующий на спичечных ногах, и прочие, прочие персонажи из мира взрослых.

Людьми оказывалось быть довольно хлопотно, поэтому в «дочки-матери» я выбирала играть кошку. Моя кошка жила сама по себе и часто общий сценарий с другими детьми не поддерживала. Потому из общей игры меня выгнали. И я стала играть в ветер. Я любила бежать и делать протяжное свистливое «ууууууу». Мой ветер носился, где хотел, и было ему абсолютно плевать на то, что кому-то это могло не понравиться.

Игры кончились. Говорила мне мама, когда я стала старше. Соврала.

Оказалось, что возраст лишь прибавляет ролей. Сегодня вот по утрам я надеваю костюм и играю в даму деловую, занятую и крайне важную. На свиданиях нужно играть особу тургеневского формата. Положено. А то замуж не выйдешь. С подругами — шальную императрицу, с родителями — правильную дочь, с боссом — немую, с мужчинами — тупенькую. (Утрирую).

Что ж, в итоге взрослым быть намного сложнее оказалось. Слишком много ролей и правил их соблюдения. Тут и запутаться не грешно. Оправдываешь сразу Миллигана, как говаривала моя подруга, пардон, но «ебать и грабить» начнешь.

Потому, чтобы во всех этих ролях не потеряться и глубже в амплуа проникать, взрослые изобрели макияж и моду. Кто сам не справляется, тем добавили ролей стилистов, визажистов, шопперов. И вроде все ладненько стало. Только вот вечером, когда мы все домой приходим, это наличное смываем, снимаем и чистенькие остаемся, тут-то многим неуютно и страшно стоять оказывается. Ибо неясно совершенно. А кто без ролей всех мы собственно есть? Забыли. И после этой точки, если бы по моим записям снимали кино, то я абсолютно растерянная и абсолютно голая оказалась посередине своей комнаты, и наконец, мой выбор белых стен себя бы сюжетно оправдал. Тогда и выяснилось бы, что истинное «я» — это ребенок, которого я единственного не играла как роль. А им была, им и осталась. Что до амплуа, то все они жутко утомляют. Собой ведь быть легче всего — себя играть не нужно.

Однако следует отметить, без ролей меня социум все же не оставил. Оно голенькими ведь хоть и комфортно, да нельзя на работу ходить, тут начальник коли и обрадуется, но велик риск неверной трактовки. Вот и приходится иногда актрисульку, как в детстве, включать.

Что до любимой роли, то ей остается ветер. Когда несешься в никуда. Как у Керуака, «просто несешься». И тебе плевать. Наверняка в одной из следующих жизней я стану ветром. И буду казусно задирать дамам юбки, так тщательно шопперами подобранные, и к черту портить все эти навороченные стилистами прически людям, позабывшим в нагромождении всего налипшего, кто они такие. Может, вспомнят и улыбнутся.

Глава 2. А вы точно хостес ищете?

Шел второй курс института. Денег отчаянно недоставало. Мы с подругой пытались найти работу на внеучебное время. Основательно «пролистав» Интернет, я отметила «требуются хостес в ночной клуб» как наиболее подходящее по таймингу. Собеседование назначили на вечер. Не смутившись, во имя ночного существования самого заведения, для надежности я все же позвала Катьку с собой. Мы начертили карту на листочке (в то время айфонов еще не было, точнее, их еще не было у нас) и очутились на выходе из станции метро К***. Но в силу несовершенности данной навигации мы растерялись и не знали — куда же дальше? Как вы понимаете, Убера в то время тоже не было, хотя не было и денег на такси. И мы, будучи длинноногими студентками, пользовались тарифом «а вы не подвезете?».

Моя подруга, бескомплексна и безрассудна, решила притормозить парочку машин, дабы спросить, не знают ли они заведения такого «Рауль» (назовем его так во имя отсутствия коннотаций^[6] с ныне существующими). «А если знают, то наверняка довезут». На ее вопрос мужчины странно улыбались, опускали глаза и винились, что места такого они не знают. А как потом оказалось, возможно, винились и в обратном. Наконец нам повезло, и мы нашли провожатого. Я уселась сзади по соседству с детским креслом, а моя бойкая подруга на переднем сиденье забалтывала нашего эпизодичного знакомого.

Темнело.

— А вы зачем туда, девчонки?

(Признаваться, что мы на собеседование, почему-то не хотелось, а может, просто было веселее придумывать.)

— По работе. Нас коллеги попросили подменить (как оказалось позже, до парадоксальности неудачная ложь).

— А может, я вас подожду? Потом обратно отвезу, давайте я ваш номерок запишу.

Подъезжая к грядущему собеседованию, я увидела розовую надпись на манер мотельных вывесок и частные дома. Я, конечно, сразу почуяла неладное, но оставаться с нестабильным знакомым тоже не хотелось. Дверь машины не открывалась, а наш провожатый, настоятельно «заботясь» о благополучии обратного пути дам, не унимался узнать телефончик. Катька дала свой фейковый номерок, и наконец мы вышли из машины.

Вошли в калитку двухэтажного дома, первой на нас бросилась собака. Собака эта была привязана массивной металлической цепью к дряхлой деревянной будке и изрядно потрепана неблагополучием. Более колоритного места, признаюсь честно, за всю жизнь после я так и не встретила. Идти на собеседование уже категорично не стоило, подсказывало чувство самосохранения. Только вот наш провожатый не уезжал и зловеще улыбался с сиденья заглушенной машины. Возвращаться было еще менее безопасно. И мы шагнули на порог, тот деликатно скрипнул, оповестив о нашем приходе. Впереди развернулся коридор, устеленный дешевым, изжившим свое предназначение линолеумом. По бокам его бередили несколько дверных проемов, а в конце неоном чернел зал с огнями танцпола. Рассмотреть внутренности мы не успели, неожиданно перед нами выросло мясистое тело мужчины, заполнившее пространство прохода вплоть до потолка.

— Добрый день! — деликатно постаралась начать моя подруга. — Мы тут на вакансию хостес пришли собеседоваться…

— Паспорт, — тугим басом перебило ее тело.

— А вам точно хостес нужны? — попыталась съязвить я.

— Паспорт, — протянув руку, повторил пластилиновый человек.

Мужик, как, впрочем, и место, выглядел так, словно требуемый паспорт у нас тут же заберут во имя вечности в рабстве. Однако по какой-то юношеской податливости и еще не умершей актуальности собеседования паспорт мы показали, крепко сжимая в пальцах.

— Стойте тут, — железно зафиксировал нас мужчина и скрылся.

На смену ему вынырнула дама с ярким макияжем родом из 80-х и пригласила нас в зал.

Центром зала оказался шест. По периметру были разбросаны диваны, а в углу сиротился скромный бар. На местах успели пошло развалиться несколько неопрятных мужичков, а возле пилона двигалась полуголая, измученная то ли танцем, то ли жизнью дева. В общем, галимый цоколь ада.

Нас посадили за столик, после чего дама скользко маневрировала. Мол, собственно, хостес пока им не требуются, однако себя можно попробовать в стриптизе. И как-то «ободрительно» добавила: только в стриптизе, никакого интима. Наличие второго этажа шло в противоречие сказанному.

Во имя же отсутствия лишних проблем тактикой дальнейшего диалога была избрана позиция «а что, нормальное предложение», и мы изобразили скромное любопытство.

— Сейчас позову девочек, они вам все лучше моего расскажут. — Встретившая нас дама оказалась тут в модусе «мамки».

Что ж, когда ситуация выходит из рамок вашего сценария, попытайтесь расслабиться и получить максимум из данного сюжета.

— Ну, Катька, а когда еще в борделе побываем, давай уж поспрашиваем.

Для начала нам выдалось интервью с «сотрудниками». Девочки все приезжие, недавно, из содружественных государств. Страшные были не только их жизни, но и они сами. Возможно, последнее становилось последствием первого. Диалог шел туго, а после профессионального совета «оральный контент только в защите» и вовсе сконфузился. На том мы спрашивать и перестали. Так многое знать я была не готова.

Но нас повели смотреть «гримерку». Наверно, это должна была быть гордость, иначе зачем они решили нам ее показать. Только вот термин гордости в борделе оказался неприемлемым ко всему. В гримерке нам встретились полуголые девицы, только из душа, однако не первой свежести. Полноватые, хмурые, выглядевшие на десяток бед после прожитых лет. Потрепанная мебель, «тесный» коллектив и странный запах. Поистине, термин «прекрасное» потерял свой смысл за этими стенами.

— А может, сразу сейчас попробуете? — предложила нам мамка-Ленка.

— Да мы танцевать не умеем, — в смущении попытались мы увильнуть от первого рабочего дня.

— Ничего страшного, здесь все сначала не умели, это не главное. — Что тут главное, мы так и не определили. — Я вам и костюмы подберу.

— Вы знаете, у нас же грудь маленькая, мы, наверно, не подойдем… — Впервые в жизни небольшой размер груди пришелся нам в положительный аргумент.

— Ничего, тут и таких любят, — не сдавалась наша «наставница».

— У нас еще и дни женские, лучше в следующий раз попробуем. — Деликатно отказавшись, мы пулей вылетели из данного заведения. Прошли мимо собаки, которая уже не казалось такой жалкой, и отправились домой.

В тот вечер мы словно купили билет, пришли в кино, а показали не тот фильм. Наверно, там было все для новой киноработы Быкова или сериала Богомолова. Оно, конечно, все любопытно. Только вот ближе быть хочется к романтичной режиссуре Вуди или пафосного Соррентино. Что ж, какой в своей жизни фильм смотреть — на выбор каждого.

Ну а хостес мы так и не устроились.

Глава 3. НЛП

В далеком наивном прошлом. Когда я была блондинкой, да к тому же еще студенткой. В фокусе моего любопытства оказалось, на тот момент довольно неизвестное, НЛП^[7].

В этот же самый период меня порекомендовали на работу в интересную мне компанию. А на завершающем формальном собеседовании, где фактически уже показывали рабочий стол, перед теми самыми словами «вы приняты», моя, так и не ставшая ею, руководительница деликатно поинтересовалась — а что же такое, эти три буквы, указанные мной в резюме. И я опрометчиво пустилась в браваду практических применений, с энтузиазмом рассказывая, как некоторые фокусы в подаче информации повлияют на ее восприятие. Увы, не все разделяют свойственные мне интересы. И эта история закончилась тогда отказом и моим недоумением.

Но я имела важную привилегию — получить пояснения отказа у (меня порекомендовавшего) друга. Всему виной оказались они — три незнакомые и пугающие буквы — НЛП. Конечно, в итоге все сложилось именно так, как бывает только в лучшем сценарии. Но этот столь непримечательный кадр жизни научил фундаментальным правилам, до сих пор руководствующим мою жизнь:

! Никогда не рассказывай людям о том, что знаешь.

! И не принимай обстоятельства, не подтвердившие твои ожидания, за неудачу.

Глава 4. «По Споку»

Десяток ли лет тому назад, когда Андреевский мост был еще открыт для безрассудных посетителей, мы сидели с Пашкой на верхнем ярусе его арки. И болтали. Ножками в пустоту высоты. Солнце метко светило мне в левый глаз. В ответ ему я жмурилась, улыбалась, но отворачивалась. Как только дамы влюбленные делают. Взгляд невольно скользнул вниз, где мелькали мурмурации^[8] разноцветных макушек.

— А твоя мама читала Спока? — проследив мой взгляд, озадачил Пашка.

— Читала, конечно, в ТО время все читали (рукой я махнула куда-то в даль, протянув в пространство стрелу времени. По нелогичным причинам мое прошлое уходило далеко вперед). Отсутствие альтернативных предложений рождает спрос. Помнится мне, Спок наставлял, мол, детей бить нельзя. По крайней мере, так напоминала себе моя мама. Во время моих домашних уроков музыки. Особенно тяжело ей давались гаммы (соседи музыкантов поймут).

— А моя мама у него вычитала обворожительный трюк. — Пашка сделал хитрую паузу. Чтобы я спросила. Он всегда так делал — говорил недоговаривая. В диалог поглубже заманивал. Я давно это подметила. Только любопытство. Оно сильнее вредности.

— Паш, так что за трюк? — искренне поинтересовалась я.

— Угадывать истории прохожих, угадаешь?

— Это как?

— Допустим, вот эта красная шляпка и светлая голова, ты посмотри… — И он ткнул пальцем перпендикулярно вниз. Ровно под нами стояла парочка. — Эта девушка в привлекательном платье с маками абсолютно влюблена в стоящего рядом с ней парня, причем давно и безвозмездно. Они познакомились…

— В Тиндере?

— Алис, не перебивай, это ведь моя история! Нет. Познакомились они еще в далеком 99-м, ей было пять, и она пекла очаровательные, но несъедобные пирожные из песка.

— А он?

— А он просто жил. С ней по соседству. И нагло, однако бессмысленно рушил все ее творения. Тогда-то она и подумала, что такое внимание и есть любовь, только вот это был абьюз. — Я опустила было взгляд, дабы рассмотреть и опровергнуть, но парочка уже скрылась из угла нашего обзора. Мысленно я представила, как они по пути встретят Лабковского…

— Алиска! — Пашка выдернул мои глаза на себя. — Твоя очередь! Вон, смотри! Парень в черной кепке, какова будет его история? — И Пашка указал на парня, притормозившего ниже и чуть левее нас. Тот медленно плелся, машинально тарабаня петлю рюкзака, и что-то нашептывал, лениво шевеля губами.

— Ха, — прищурилась я во имя своих минус трех. — Тут легко, похоже, что он отчаянно молится!

— Допустим, и о чем же? — подозрительно спросил Пашка. О чем там богу люди молятся, я, признаться, и не подозревала, отчего в ответ лишь глухо пожала плечами.

— Знаешь, — продолжил он на мой немой ответ, — пусть действительно парень этому твоему Богу молится. Только вот главный вопрос, он ведь не в действии, а в смысле.

Пашка сделал голос глухим и отстраненным, словно вещал из советского проржавевшего рупора, и процитировал на память строчку из новостной статьи: «Накануне взрыва Брейвик заказал на дом элитную проститутку для «снятия стресса», а утром 22 июля посетил церковь, помолившись за успех предприятия».

— Алис, никогда не смотри на действие плоско, заглядывай глубже, в его причину. Что заставило красную шляпку надеть сегодня такое яркое платье?

Не дожидаясь моей догадки, уверенно ответил Паша на свой же вопрос: — Он ей нравится. — Поставил немую точку, а потом добавил: — А вот почему я сегодня сижу здесь с тобой и болтаю ножками, хотя до чертиков боюсь высоты? — Он опять не дождался моего ответа (никогда не дожидался!). — Потому что мне нравишься ты. Жаль вот только, что сегодня ты не надела своего любимого платья.

Глава 5. «Прыгнешь?»

Конец лета. Август. На улице пасмурно, но тепло.

Красивый пейзаж. Томная река. На берегу просторные деревянные мостики.

По ним можно пройти. И можно посидеть, свесив ноги. А там, где они совсем склонились к воде, — побултыхать пальчиками.

Я и ты в легком белом платье.

Гладь воды соблазнительно блестит прохладой.

— Прыгнешь ли ты?

Я знаю, прыгнуть за кем-то всегда легко. Легче, чем самому. Но прыгнешь ли ты первой?

Вопрос не сумасшествия, а любви.

Когда ты любишь — ты непременно прыгаешь!

Ты не знаешь, прыгнут ли за тобой. И если не прыгнут, тебе, конечно, разобьют сердце!

Тогда ты вылезешь на берег в своем мокром платье одна. Вся сырая и несуразная, плетясь под насмешки окружающих.

Но ведь сейчас так дух захватывает и голову кружит! И потом, то счастье, что кто-то прыгнет вслед, стоит риска!

И вот уже ты зажмуриваешься — что непременно (ибо лучшие моменты в жизни всегда происходили с тобой именно с закрытыми глазами), — и прыгаешь.

Еще пока ты в реке, одна, всем кажется, что ты безумная и глупая девчонка.

А как только рядом оказывается тот, кто прыгнул за тобой, все понимают, что ты — та самая, кто умеет любить.

— Слушай, девчонка в белом платье, я хочу прыгнуть вслед за тобой! Научи и меня, как ты, любить!

А ты тогда посмотришь на меня своим лисьим прищуром и скажешь: «Что бы научиться любить, сначала нужно прыгнуть первым!».

Глава 6. «Не терпите!»

Однажды, будучи в кино на втором свидании, я обнаружила себя в крайне казусном положении. У меня жутко свело палец. И произошло это именно на ноге. Дело было поздней осенью. Элегантное красное платье дополняли обхватившие ноги длинные замшевые сапоги. Молодой человек мне крайне нравился, а сеанс подходил к кульминационной развязке. Терпеть не было мочи, и ногу стоило поскорее спасать. Только казалось, что это действо к чертям расстроит всю утонченность моего образа.

Неловкие попытки тайно снять сапог увенчались обратным результатом. На мои непостижимые манипуляции мужская логика лишь подсказала спутнику захватить женское колено в плен своей ладони. Увы, теперь что-либо сделать незаметно совершенно не представлялось возможным. И я решила терпеть «вот-вот ведь закончится сеанс, а там в дамской комнате все улажу».

Развязка фильма, как назло, затянулась. И в тот момент, когда нога по ощущениям уже совсем перестала мне принадлежать, пошли титры. Облегченно вздохнув, я было поспешила встать. Однако фильм был Marvel, а мой ухажер знал, что после титров терпеливых зрителей они балуют шутливым эпилогом. Так вот, посмотрев еще и послетитрие, я встала и поняла, что идти не могу совсем.

Теперь, уже отбросив все смущения, притупленные острой болью, мне пришлось сесть, расстегнуть длинную молнию сапога, освободить ногу и учредить своей ступне срочный реабилитационный массаж. На удивление, мой спутник вовсе не смутился. Он с детским азартом внимательно наблюдал за мной. И этим странным действом был впечатлен больше, чем ранее просмотренным фильмом. А между прочим, спецэффекты в нем были на высоте.

И собственно, сейчас все это вспомнила я лишь к одному — никогда Не терпите!

Не производите впечатление — просто будьте! Будьте живыми, естественными, настоящими — в том и прекрасными. И плевать на все то, что подумают!

Глава 7. «Консумация*»

Шел 2013-й. Те самые послестуденческие времена, когда я еще оставалась наивной, но блондинкой уже не была. Тогда же я поселилась в легендарную квартирку на С**. К ней в придачу шла взбалмошная соседка. Назовем ее Таня. Чем занималась Таня, сказать честно, я не знаю до сих пор. Однако с ней вечно что-то случалось. Точнее, она что-то вечно случала с собой. Оттого в отношении к ней я диву давалась лишь двум вещам: ее абсурдно коротким шортам и таланту не работать и при этом так весело жить. Возможно, эти вещи были как-то связаны. Но это не точно.

Так вот. Дело было зимой. Время близилось к Новому году. А я застала Таню за неожиданным мероприятием — она собирала чемодан.

— Это куда ты, мадам? — ненавязчиво полюбопытствовала я.

— Улетаю работать, на две недели, — не без гордости провозгласила моя соседка.

— Далеко? — робко поинтересовалась я.

— В Египет, меня Ритка позвала.

Ритка была go-go. «Ну, — по неопытности подумала я, — наверно, Танька танцевать тоже будет». (Выдохнула.) Коли такие шикарные ноги, чем не работа?

Соседку я проводила. Сама же в суете будней и забыла, что та улетела. А через неделю — звонок.

Звонила Таня. Почти как в кино. В документальном. Из тюрьмы. Она была лаконична. Попросила лишь маме ее сообщить, мол, с дочерью все хорошо, хоть та и на связь пока выйти не сможет. Неопределенное время.

От странности для меня такой ситуации я даже сначала подумала — шутит.

Однако, когда Новый год Таня «отметила» в тюрьме, я убедилась, что нет.

Конечно, Таня вернулась. Через неделю. И в угоду своей неосведомленности я все же уточнила, а собственно, за что ту задержали. Откуда и узнала, как устраивают в клубах маски-шоу, и незнакомое доселе мне слово — консумация^[9]. Таню, это «приключение» никак не затронуло, слишком малое потрясение для столь легкой натуры. Однако мне сия история привила бдительности и осознание: пока ты не знаешь слова — этого, по сути, в жизни твоей и не существует. И чтобы жизнь все же становилась шире, ярче и понятней, новые слова учить непременно стоит, однако выбирать их нужно бдительней.

Глава 8. Про «тупенькую»

В своей пьесе в угоду ананкастности^[10] я окружающих разбираю на персонажей.

Вот за соседним столиком пасту теребит Барби с неразгибающимися коленями. С такими куклами мне слишком быстро становилось скучно уже в детстве, и я обрезала им волосы, разукрашивала руки и наряжала в яркие несуразные вещи (да простят меня защитники кукол). Рядом с Барби — манерная подруга. Переключатель которой, очевидно, из-за лишнего утреннего просекко заклинило на режиме императрицы. А вон на мясистый Ролекс компульсивно поглядывает «дядечка гедонист». На его шикарные туфли всегда смотришь раньше, чем на лицо. Что ж, ролей слишком много, и тут стоит разделять персонажей на тех, кто не сможет быть главным героем, и тех, кто просто зубы почистит, а про него уж бестселлер выйдет.

Честно скажу, своего персонажа я часто меняю, но главного еще ищу. Хотя, вне зависимости от этого поиска, вы все равно увидите только то, что захотите.

Помню, лет восемь назад я гуляла с одним журналистом. Парень был умен и, как полагается всем (за исключением одного — и пусть каждый продумает про себя) моим бывшим, странен. Но сейчас, сейчас я про другое. Так вот, во мне ему нравилось различать довольно тупенькую особу. А я заметила, сколь отчаянно ему удовольственно быть лучше. И подыграла. И вот уже вместо романтических свиданий он устраивал мне благосклонный ликбез. Гуляя по Москве, мой журналист хитро жмурился да все спрашивал: «А вот знаешь ли ты, Алиса, сколько высоток сталинских? А что за монумент это? А это чей портрет? А Жуков — это кто, знаешь? А это? А это?» Я покорно покачивала головой, он усмехался, мол, как же ты живешь в Москве, а такого не знаешь, и вещал.

Что ж, быть бы нашему роману в угоду его роли, да только вот играть в тупенькую мне быстро надоело. Оно ведь как, не должна тупенькая мнения своего иметь, а должна она много молчать и совсем не знать, чего, собственно, хочет. Мужчина за нее все сам решит.

Тогда-то я и попробовала умной прикинуться — вот лучшая роль, чудилось мне. Только оказалось это намного сложнее, и более того — накладнее. И дело вовсе не в количестве съеденной информации, желудок был подготовлен и растянут с детства. Дело крылось в том, что с умных довольно много спрашивают, проблемы, да причем еще и чужие, ложатся на их решение, и при всем этом не любят их чертовски и все.

Отчаялась тогда и подумала: а кто я, собственно, есть?

Стоит признаться, что я далеко не умная, но уже, увы, и не глупа, а на самом деле я просто любопытная. Призналась себе, да всем начала вопросы задавать, а сама молчу. Там ведь люди все равно за меня решат, кто я, тупенькая или умная?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

«Иметь или быть?» (нем. «Haben oder Sein») — изданная в 1976 году поздняя работа психоаналитика и философа-фрейдомарксиста Эриха Фромма.

6

Коннотация — устойчивая ассоциация в языковом сознании, которую вызывает употребление какого-либо слова, выражения в определенном значении.

7

Нейролингвистическое программирование — наука о воздействии слова на человека.

8

Мурмура́ция — явление скоординированного полета огромных стай птиц, образующих динамические объемные фигуры переменной плотности.

9

Консума́ция (лат. consumo, «потребляю») — стимулирование спроса на услуги посетителей ресторанов, ночных клубов и иных увеселительных заведений («раскручивание клиента на напитки»).

10

Ананкастное расстройство личности — вариант расстройства личности, характеризующийся повышенной тревожностью и мнительностью, фиксированностью на деталях, перфекционизмом, ригидностью мышления, периодическими навязчивыми мыслями и действиями.