Лавка Аваддона

Elian Julz, 2022

Людей в 2029 году, настигнутых вулканической зимой, уже не страшит сама смерть. Жить стало куда страшнее, ведь один из континентов поразила эпидемия быстропрогрессирующей деменции, а в магазинах выдают синтетические продукты, внешне похожие на армейский паёк. И если уж смерть неминуема, то лучше уйти на своих условиях. Быстро и безболезненно. Лаборатория "Grand Choice" начинает клинические исследования уникальной медицинской системы, которая поможет состоятельным людям выбрать собственный сценарий смерти, система самостоятельно запустит его в критический для клиента момент жизни. Для этого сотни молодых людей получают письмо с предложением стать испытуемыми, тестировщиками смерти, сроком на три месяца в обмен на заработную плату и питание. В голодный 2029 год еда – сама по себе достаточный аргумент для одиноких и безработных ребят.

Глава 6

Хэ Цзянькуй понял, что редактирование генов может

принести ему хорошую прибыль, и в погоне за личной славой

и выгодой еще в 2016 году на собственные средства привлек

сообщников и использовал технику, уровень безопасности

и эффективности которой до сих пор неясны,

и намеренно избегая какого-либо надзора и контроля,

осуществил официально запрещенный в стране

эксперимент по модификации ДНК эмбрионов.

РИА Новости от 30.12.2019

— Вот знаешь, не вижу смысла в этой пустой трате времени, — говорит мужчина кандидатке, усаживаясь в кресло на колёсиках возле её кушетки и складывая руки в замок. — Не хочу колоть, обжигать и-и-и… — он каждый раз произносил это длинное «и», словно доказывал теорему у доски и язык дожидался, пока рука с мелом выведет следующую строку с силлогизмом, — пропускать электрический ток через тебя, чтобы сказать то, что сказал в самом начале. Ты не подходишь. Жутко боишься боли. По протоколу тест придётся повторить через два часа, потом через день и-и-и… через девять дней. Оно тебе надо?

— Вы не можете знать, — девушка дёрнулась в словесную атаку с прежним жаром.

Он даже не остановился, а продолжал говорить одновременно с кандидаткой, просто чуть громче, но с той же невозмутимой интонацией. Ни его выступающий нос, ни заостренные скулы никак не участвовали в передаче эмоций. Казалось, он даже не моргал, пока говорил.

— Постоянно запускала свои зубы настолько, что лечить их было уже невозможно. Шла в кабинет стоматолога с флюсом. Не один, не два, а каждый раз. Из-за избегания боли сопротивлялась физиотерапии и-и-и… в итоге дольше обычного восстанавливалась после перелома берцовой кости, — мужчина разгибал по одному длинному пальцу на кулаке, считая собственные аргументы. — Дело даже не в болевом пороге — нам нужны люди с разными болевыми порогами — дело в страхе боли. Через день, максимум, неделю испытаний, ты просто не придёшь сюда, не сможешь терпеть и думать, что вдруг завтра сделают ещё больнее, будешь плакать, умолять разорвать договор, чтобы прекратить это всё. Ты отказалась даже от крошечной операции на подъязычную уздечку и-и-и… потому едва слышно шепелявишь. Одинокая, незамужняя — значит, боишься ещё и эмоциональной боли. Медицинская карта в Vmetr’е кандидатов — в умелых руках круче любого досье из шпионских фильмов. Конечно, ты можешь пойти после меня к Ольге Георгиевне, потом в службе безопасности пройти сканирование на мошенничество и промышленный шпионаж. А можешь просто сэкономить всем нам время и деньги лаборатории и-и-и… уйти прямо сейчас. Ладно бы ещё спортом каким занималась, можно было бы попробовать. Хотя бы выносливость какая-никакая была. А потом… представь, что придется работать со мной и только со мной. Не с улыбчивой Леночкой, не с Ольгой. Ты уже ненавидишь меня. Не сработаемся. Убедилась?

Брюнетка лишь настырно помотала головой из стороны в сторону.

Мужчина картинно выдохнул.

— Я должен пристегнуть тебя, потому что боль делает людей непредсказуемыми, изобретательными и-и-и… агрессивными. Естественная реакция. Но ведь мне жить-то не надоело, — он начал затягивать ремешки на запястьях своей испытуемой, — Ох ты ж, блин, таких худых рук у нас тут ещё не было. — Он потянулся за иглой, отчего ладонь девушки резко обхватила подлокотник, но врач лишь с циничным смешком проделал новое отверстие в ремешке. — Что с отцом?

Кандидатка начинает говорить, но от страха слова выходят неслышно, как при фарингите, так что приходится прочистить горло, прокашляться, а голова ещё неотрывно следует за каждым действием мужских рук.

— Пришлось сменить фамилию на девичью фамилию матери, чтобы от меня отстали после шумихи с отцом. Но как видите, это не спасло от безработицы. Мне очень нужна эта работа, Вы не понимаете?

— За что его посадили? — мужчина подошёл к металлической мойке, поднял рукава халата до локтей и тщательно намыливал руки.

— За попытку захвата здания мэрии, — она сказала это даже с гордостью.

Врач обернулся к девушке, но больше ничего не спросил, ожидая продолжения.

— Пять лет на зоне. Помните тот референдум, после которого нетерпимость к бракам с несовершеннолетними приравняли к расизму и фашизму? Эти лозунги «браки всех для всех»? Сразу же после него отец собрал единомышленников и вышел на площадь перед зданием Госдумы в Новосибирске. Журналисты вели прямое включение с митинга, когда полетели самодельные снаряды в окна. Лицо отца попало в кадр.

Со стороны казалось, что врач забыл, что уже вымыл руки, потому что начал процедуру по второму кругу. А Вавилова всё продолжала, её прорвало, будто слишком рано вынули вату из кровоточащего носа:

— Ловко они промыли мозги. Помню, как бомбило от первых выпусков передач на эту тему, как плевалась мама от сериалов о несчастной любви учителей и их учеников. Потом пошли ток-шоу, экспертные интервью Ваших коллег, медиков. Типа природа не ошибается, раз половое созревание начинается задолго до совершеннолетия, приводили пруфы из животного мира. И они такие говорят типа, ну камон, мы же не осуждаем брак тридцатилетнего мужчины и двадцатилетки, а ведь когда-то ему было двадцать пять, а ей исполнилось только пятнадцать. Короче, те же люди, только пять лет назад. И вот этот их миленький аргумент: «Разве каждый из нас не влюблялся в свои пятнадцать лет?» Какой-то сексолог сказал, что сексуальность дана нам от рождения, а законы ограничивают права детей выражать её. Типа нет ничего дурного в интимных отношениях с детьми старшего возраста, если без принуждения. А ещё книги всяких дурочек, романтический бред про беззащитных девочек из семей алкоголиков и спасающих их мужиков-соседей, учителей и т.д. МБ, я не должна так говорить, если хочу получить эту работу. Но реально, не понимаю, как 68% процентов жителей одной из самых консервативных стран могли проголосовать за такое.

— Окно Овертона, — мужчина уже сидел рядом с кандидаткой пару минут без дела, успел обработать руки раствором и надел резиновые перчатки.

— Что? — спросила Вавилова тем же раздраженным тоном.

— Идея о том, как общественное мнение под определенным влиянием постепенно сдвигается по шкале от «немыслимо» до «приемлемо», а затем и-и-и… «популярно». То, что считалось смертным грехом несколько веков назад, становится мейнстримом.

— Уже? Начинаем? — Видимо, только сейчас Вавилова поняла, что увлеклась рассказом, а врач выжидает паузу, чтобы приступить к тестовому испытанию.

— Сколько тебе было, когда всё началось? — мужчина начал растирать ватным тампоном участки кожи между пальцами рук Вавиловой.

— Меня типа к пыткам готовят? Под ногти иглы загонять не будете? — спросила она, а врач лишь неопределенно пожал плечами, но слабая улыбка его выдала.

— Сейчас температура будет подниматься выше и выше. Предельного значения нет. Здесь между пальцами — самая чувствительная кожа. Когда почувствуешь боль — дай знать, но отключим алгезиметр¹⁹, только когда станет невыносимо, прямо совсем невмоготу терпеть. Кричи, подавай любой сигнал. Так мы поймём, в какую группу испытуемых по болевому порогу тебя включить, — мужчина наблюдал за меняющимися цифрами на дисплее датчика, соединенного проводами с металлическими зажимами между пальцами кандидатки.

— Как мне получить эту работу?

Мужчина не ответил на вопрос:

— Знаешь, когда-то в студенчестве я проделывал это с крысами. Вот уж не думал, что придётся повторять на людях. Дергаешь пальцами. А-га-а, уже началось, принцесса на горошине?

Девушка помотала головой.

— Говорить-то слабо. Вон челюсти как сжимаешь. Vmetr вибрирует, пульс зашкаливает. А я предупрежда-а-ал, — врач упивался своей правотой.

— Всё-ё, — завизжала Вавилова.

— Угу… всего-то сорок пять градусов было, — врач начал водить пальцем по планшету, фиксируя результат теста.

— Это неправда, — голос её прозвучал обижено.

— Да нет же, правда. Смотри сама, — врач показал ей дисплей алгезиметра.

— Я не убегу от страха. Мне нужна эта работа. Вам не понять почему. Знаете, когда мне было шесть, мама сильно задержалась на работе, а отец собирал люстру в гостиной. Я нашла маленькую детальку крепления — зубчатая шайба, тоненькая, похожая на кольцо. Натянула её на указательный палец. Когда мама пришла, палец уже опух из-за сдавленности. Но шайба-то ведь не гладкая, у неё тонкий, чуть зубчатый, необработанный внутренний край. Её пришлось прокручивать по часовой стрелке вдоль пальца, тянуть было бесполезно даже по мыльной коже. Металл резал до мяса. Мама сказала, что если не снять его, то палец завтра уже отрежут. Она плакала, я плакала. Но терпела, не вырывала руку.

— Вот ведь смешная. Сравнила тоже. На этой кушетке, — мужчина с силой ткнул пальцем в кушетку, эмоции выдавали только его руки, — день через день будешь ощущать предсмертную боль, ничем не уступающую реальной. И не смотри, что это называется симуля-я-яцией, — он махнул рукой в сторону проводов, спускающихся с потолка. — Боль в твоей голове, ею заправляет мозг. Кажется, ты не поняла, зачем тебя нанимают, — врач перестал уговаривать Вавилову и перешёл на строгий тон, а после и вовсе замолчал.

По окончании без каких-либо пояснений ещё нескольких болевых тестов, которые сопровождались механическим сдавливанием, проколами и электрическими импульсами, девушка направилась к выходу. На экране монитора мелькнул уже другой мужчина, в белом медицинском халате, забрызганном кровью, он распахнул дверь соседней экспериментальной палаты №8.

Примечания

19

Алгезиметр — прибор, помогающий определить болевой порог пациента путем воздействия электрическим током, нагреванием или давлением на чувствительные участки кожи.