Минька Авиатор

De Ron, 2023

Эта история про белого медвежонка по имени Минька, который каждый раз перед тем как закрыть, засыпая, глазки, мечтал подняться в воздух как птица. Кто видел, как медведи катаются на велосипедах? Есть такие? Наверняка вас много! Но вряд ли кто поверит, что медведи ещё умеют летать! Есть такой случай, есть! Вы только прочтите, что они с другом тюленёнком придумали. Надо же обязательно увидеть маму большую медведицу!

1

Эта не совсем правдивая история произошла на самом деле в городе Беломишинске, на самом верху нашей любимой планеты. На северном полюсе в огромных теремах из снега и льда дружно жили поживали белые медведи. Была у них и своя школа, и детский садик для беленьких пушистых круглых медвежат.

Всё было в этом городе. Были в нём и улицы, и многочисленные здания с ледяными залами для посиделок, где любили собираться взрослые огромные белые медведи, хищники по нужде, добрые по натуре, попить рыбные коктейли и посудачить о том, о сем. Эти самые крупные медведи умели ходить на двух ногах. Они плакали, смеялись, любили и горевали, когда теряли своих близких, радовались появлению на свет новых медведей.

Всё было почти как у людей, но по-своему, по — медвежьему, по — косолапому. Вот и сегодня город Беломишинск готовился к встрече Нового года. Старые и опытные медведи принесли высокую ёлку, попросили у людей, так им хотелось порадовать своих малышей.

Люди появились в этих местах сравнительно недавно, высадившись из животов больших железных гудящих птиц, строили свои некрасивые жилища и вечно ковырялись во льду. Жили они по соседству за огромным разломом, за цепью высоких льдин. В последнее время их стало больше, но они были вроде бы безобидными, к мишкам не лезли, а некоторые даже дружили, особенно с самым старым медведем Потапом. Ему люди и подарили высокую мохнатую зелёную ёлку, так они называли куст, который установили в самом центре Беломишинска.

Медвежата озорничали, кряхтели, играя друг с другом, мешали более взрослым медвежатам украшать ёлку.

Минька, внук деда Потапа, бурчал на этих сорванцов. Он со своими сверстниками цеплял на ветки ёлки льдинки, мёрзлые ягоды, снежинки.

— Малышня, не путайтесь под ногами! Не мешайте! — подрыкивал дед Потап, с улыбкой наблюдавший со стороны. Облокотившись о кривую палку, он был такой старенький, что цветом был не то что белым, а серебристым. Но размером был просто огромным! Чуть согнувшись, щурясь, он глядел на суету молодёжи и радовался.

У Миньки хорошее настроение. Новый год был самым любимым праздником для него. Иногда ему хотелось поиграть с дедушкой, чуть-чуть пошутить, поставить ему подножку и посмотреть, как он скатится со снежной горы. Но нет! Он ведь старенький, может пострадать! Потом будет стыдно! Нельзя так себя вести со старшими. Да и в угол потом дома поставят! Минька поглядывал украдкой на деда, а тот словно читал его мысли, хитро щурился и грозил правым большим когтем.

— А всё же я так люблю деда! И он меня, наверное, тоже! — болтал сам с собой медвежонок.

Вот дедушка Потап дождался, как другие медведи установят ёлку, дети украсят зелёную красавицу. Убедившись, что площадь готова к встрече Нового года, одобрительно кивнул своей мудрой седой головой и направился в сторону дома, захрустев огромными лапами по свежему снежному насту.

Минька проводил любящим взглядом своего пращура, блеснул чёрными угольками глаз вслед сгорбленной спине дедушки, спешащего к бабушке, белой медведице бабе Нюше, так называл он её любя.

— Наверное, она наморозила там всякие вкусняшки! — замечтался Минька. Бабушка всегда суетилась по дому.

— Бабах! — удар снежного комка сбил его с ног. Это совсем маленькие медвежата озорничали, вовлекая его в свою игру. Кубарем они скатились на ледовый каток — очищенный от снега участок, где катались на острых когтях все медвежата.

Миньку любила детвора за его широкую душу и игривый характер. Может, и все медведи были такими, но Минька однозначно был особенным.

— Ну хватит! — смеялся он, пытаясь отбиться от детворы, стараясь уклониться от борьбы и возни.

— Какие же классные все медведи! — думал он, глядя на улыбчивых своих сородичей. — Ведь есть же медведи бурые и чёрные, даже огромнейшие рыжие! Мир такой большой, сколько всего разного в нем! Эх, поглядеть бы на весь мир! — вздохнул он, представляя, как путешествует по планете земля.

Вырвавшись от детворы, отряхнувшись от свежевыпавшего снега, вынырнув из сугроба, он попрощался с маленькими белыми комочками — медвежатами и побрёл по следам деда Потапа тоже в сторону дома.

— Так жарко стало! — Минька вспотел от возни. Да и в последнее время в стране Северополюсе было жарко, аж целых — 25 градусов! Да куда это годится! Вот дедушка рассказывал о временах, когда — 40 было в порядке вещей и сильнейшие ветра — вот закачаешься! А бывало и — 70! Да, не те времена!

Но откуда знать Миньке, что когда ему жарко в — 25, то где-то далеко в столице самой большой страны Москве мальчишкам, таким же как он сверстникам, совсем ещё небольшим, холодно при — 25. Эх, Минька! Ведь не знает он пока ничего, а так хочется! Теперь уже он вздохнул с сожалением, что такой маленький и не может сам путешествовать. А так хочется! Ему пока всего полтора года, это как человеческому детёнышу лет пять — шесть.

Минька очень любил мечтать. Именно эта черта делала его особенным. Вот бы подружиться с человеком! Дед дружит же с самым старшим человеком из научно-исследовательского городка. Так сложно называется поселение маленьких людей.

— Нет! — хлопал большой лапой о ледяной стол его строгий отец Михаил Потапович. — Нельзя дружить с людьми! Они виноваты в смерти Маши! — зычно рычал он, споря с дедом Миньки, своим отцом.

А дед такой мудрый, сначала молчал, а потом остужал пыл папы Миньки:

— Прогресс, сынок! Его не остановить ни людям, ни нам.

Говорил он спокойно, сидя во главе за большим ледяным столом, возле которого суетилась баба Нюша, накрывая рыбными блюдами, наливая клюквенный сок своим медведям. В ярко-красном переднике и платке, завязанном на подбородке, она была такая родная, рядом с ней было так уютно.

— А что такое прогресс? Или это кто-то? Почему этот прогресс виноват, что моей мамы больше нет? — Минька сразу вспомнил её, как заботливые её руки прижимают его к груди, а любящие глаза глядят на него, когда он пьёт сладкое молоко и ластился к ней.

— Эх, — опять глубоко вздохнул Минька, вспоминая обо всём этом, бредя в сторону дома по следам дедушки. Он пробовал подпрыгивать и ударяться лапами о снег, но снег не хрустел. А что удивляться, он ещё и ста килограммов то не весит, не то, что папа или дед.

— Когда-нибудь и я стану таким большим. Ведь ходят легенды, что бывали медведи весом целую тонну.

Наконец-то он добрел до дома, построенного из снега и льда в два этажа. Среди других строений он выделялся, все — таки дедушка старейшина, главный в городе. В этих хоромах они жили вчетвером: бабушка, дедушка, он и брат Михась. Только он куда-то пропал после смерти мамы. Кто-то говорил, что он на Большой Земле то ли среди других медведей, то ли у тех плохих людей, к которым попал в сети, ну к браконьерам.

Дедушка почему-то думал, что он сбежал с бурой медведицей, влюбившись в неё. А Минька мог только догадываться, сожалея о том, что брата нет рядом, хоть его все и считали легкомысленным лентяем, у которого только и было желание как ничего не делать, а есть и красиво жить. За спиной все его дразнили: «Михась — любящий жить всласть». Но каким бы он ни был, он же старший брат Миньки! От этой мысли ему становилось опять грустно. Может ко всем маленьким приходит и хорошее настроение и плохое одновременно?

— Нет, нельзя грустить! Завтра такой праздник! — поругал себя Минька за то, что переживал за всех, был готов расплакаться за любое переживание. Особенно, когда вспоминал он маму, глаза становились мокрыми, сдавливало горло, хотелось зареветь. Он так по ней скучал.

— Это она на небе! Видишь вон те звезды? — встретила Миньку ласковая и добрая баба Нюша, стряхнув с него снег, провела за стол. — Люди называют это созвездие Большой Медведицей. Смотри, как она глядит на тебя, она тоже скучает по тебе. И она не хочет, чтобы ты грустил.

Её большие лапы, немного трясясь от старости, гладили голову Миньки, показывая на чистое небо, хорошо видимое из кухни через ледяной потолок.

— Да, бабуль, не буду грустить, — всхлипнул Минька коротким, ещё не до конца сформировавшимся носиком.

— Мама! — появился в арочных снежных дверях громадина папа, — Минька уже взрослый, не морочь ему голову! Люди во всем виноваты, поэтому нет Маши, — оскалился Михаил Потапович. Он волоком затащил за собой большой мешок замороженной рыбы. Руки и шерсть на его подбородке были в крови.

— Привет, сын!

— Привет, пап! — ответил Минька, уплетая рыбу.

— Уж мне этот закон новогоднего перемирия, — зло фыркнул Михаил Потапович, — сколько можно одной рыбой питаться! — хлопнул он лапой о стол, грузно упал на ледяной стул. — На берегу вот такие моржи валяются, в пасть просятся! — засветились в улыбке мощные зубы белого медведя.

Вот таких моментов Минька боялся больше всего, когда папа походил на злого хищника.

— Тить! — стукнул дедушка Потап палкой об пол, спустившись со второго этажа. Семья собиралась на поздний ужин.

— Будешь с матерью говорить как со сверстницей, по горбу дам вот этим бревном!

Угроза подействовала, Михаил Потапович замолчал, виновато опустив голову. А баба Нюша улыбалась, наблюдая за ними.

— Ну, папа, — попытался что-то ответить медведь — гора. У них не принято было перечить старшим, не только родителям, даже незнакомым взрослым медведям, потому что они знают, что говорят.

Поужинав, дедушка Потап ушёл первым, вслед за ним и Минька убежал в свою комнату. Удобно улёгся на свою снежную кровать, укрылся свежими хлопьями, лёг на спину и уставился в ледяной потолок. На небе проплывало созвездие Белой Медведицы, его мама всегда беспокоилась о нем. Вот и сейчас она наблюдала за Минькой.

— Когда-нибудь я полечу к маме! — мечтал он. — Ведь умеют же медведи ездить на велосипедах! — вспомнил он прочтённые рассказы о достижениях своих сородичей, живших вдали, — а я буду первый, кто полетит!

С улыбкой на лице он закрыл глаза, улетая в мир сказочных снов.

2

— Урра! Вот и наступил такой долгожданный и любимый праздник Новый год! Минька, не чуя лап, выкатился на улицу ни свет ни заря, умылся мягким новым снегом, который падал с чистого неба красивыми снежинками.

— Внучек, покушай! А то до вечера не загонишь тебя в дом, — мягко рыкнула бабушка Нюша, — я тебе приготовила твоё любимое клюквенное мороженое.

Это предложение подействовало на Миньку, при слове «мороженое» на всё согласен он.

— Ща, бабуля! — улыбнулся Минька и закосолапил быстрым увальнем на кухню. Чего только тут не было на длинном столе! И слегка подмороженная рыба, и ледяные напитки, и струганина из мяса, но его Минька не любил. Он вообще мечтал питаться только фруктами и ягодами.

— Белые медведи траву не едят! — иронизировал Михаил Потапович, громко чавкая и хрустя косточками, слизывая с шерсти у уголков челюсти кровавые потеки.

— А я не хочу есть мясо! — не поднимая глаз, пробурчал Минька. — Я не хочу убивать других, чтобы пропитаться.

Он хотел быстро поесть мороженое и убежать на городскую площадь.

— Ха! Ха! — громко отрыгнул, смеясь, отец.

— Оставь его! — снова вмешался дед.

— Пап, ну меня, тебя не будет, кто его кормить будет? Он же ещё ребёнок, не понимает, что одной рыбой и ягодами жир не нагуляешь. Ему бы со мной на охоту бегать, а он все со своим тюленёнком прогрессирует, — громко застучали его когти по ледяному настилу стола. — Прогресс! Прогресс! Ещё покажет нам всем, и не только медведям, этот прогресс!

— Иди, внучек, беги к детишкам! — произнёс спасительные слова дед Потап.

Минька обрадовался, живо выбежал. Так не хотелось слушать нравоучения отца: то на рыбалку, то на моржей! Да пусть они все живут! Мы же хотим жить, и они хотят! Зачем их убивать? Миньке было жаль всех: и котиков, и птиц, и пингвинов. Он вообще всех любил, весь мир! И не хочет никого обижать. Он самый необычный медведь на свете, он летать хочет. Он мечтает к маме в небо ну хоть на милисекундочку.

— Нет, сегодня не буду начинать день с вздыхалочек, сегодня должно быть отличное настроение!

Подбодрив себя, он чистый, пушистый и белый с блестящими угольками глаз и мокрым носом пуговкой бежал вразвалочку на двух ногах. В Беломишинске все медведи ходят на двух ногах, хотя могут и легко бегать на четырёх.

— Ух ты! — ахнул Минька, выбежав на центр площади, где у ёлки собралось столько зверья, что не протолкнуться, глазами не охватить. Все любили этот день: тюленята и моржи, бакланы и чайки, песцы и зайцы, даже не белые медведи с Большой Земли. Местные и гости — все радовались дружно! Взрослые парами важно расхаживали по торговым лавкам, а дети играли между собой.

Вот прошла пара чванливых тюленей в очках. Поклонившись, Минька поздоровался с ними, ведь это были родители его лучшего друга Кули. Те тоже узнали его, улыбнулись в ответ. Огромные моржи, сверкая бивнями, как толстые бревна, ползли, упираясь задними ластами. Всем сегодня хотелось показать свою значимость. Вон в стороне особняком рычали между собой полярные волки.

— Привет, Минька! — неожиданно хлопнул его по плечу ластами самый — при — самый близкий друг Кули. Тюлень обыкновенный, а звали его так потому, что он был очень заумный, читал всякие разные книжки, чертил что-то, вечно что-то придумывал, как и его отец. У них даже была личная мастерская, или обсерватория. Минька не запомнил, как они называют трёх — этажное снежное здание с ледяным прозрачным куполом. Вот там он с отцом создавал механизмы, как один великий русский инженер Кулибин. В его честь и назвали Кули. Он такой маленький, в чёрном костюме, с толстыми линзами очков на морде, через которое смешно моргали его увеличенные умные глаза.

— У него было прекрасное зрение, зачем ему очки? — иногда задавался вопросом Минька, но из-за воспитания не спрашивал, зачем. Пусть ходит! Наверное, хочет быть важным, как его родители. Тюлени всегда стараются быть такими и ходят гордо, величаво, но при этом так смешно волочат хвост, прихлопывая ластами.

— Привет, друг! — наконец-то ответил тюленёнку Минька, выйдя из размышлений. — С Новым годом!

— Пока ещё не с Новым, а с наступающим, — с улыбкой поправил Кули. Он был очень начитанным, а потому умным, замечания делал или поправлял всегда безобидно, учтиво, вёл себя корректно.

А потом они оказались в центре гуляний. Жирные бакланы достали музыкальные инструменты и так заиграли, что все затанцевали, захлопали лапами,ластами и крыльями. Ну как же классно!

Минька взялся за руки с Кули, войдя в хоровод, и они весело кружились у высокой и сверкающей зелёной красавицы под человеческую песню «В лесу родилась ёлочка». Странная она у них, но все же приятная. Минька радовался.

— Минька, пойдём потанцуем, — вдруг ниоткуда вынырнула девочка — медведь по имени Снежана с соседней улицы. Все её звали Снежинка, она была такая красивая, что Минька при виде её застывал, дух захватывало от её горящих очей. Вот и сейчас он онемел, челюсть отвисла, он не знал, что ответить.

— Так идём? — снова улыбнулась Снежинка, сощурив огромные глаза, в которых тонул не только Минька.

— Иди, что замёрз, — подтолкнул его Кули.

А Минька весь застеснялся и покраснел, хотя умеют ли белые медведи краснеть. Но в любом случае он с трудом сглотнул слюну, набрался смелости и пошёл с Снежинкой на льдину, где парами танцевали жители Северополюса и его гости. Никому и дела не было до Минькиного смущения, и это очень хорошо! Взяв друг друга за руки, они закружились в танце под суперскую медленную музыку, которую красиво наигрывали жирные бакланы.

А в стороне от льдины и ёлки у торговых рядов шла бойкая торговля. Неведомые Миньке птицы в белых шубах и больших странных кепках с длинными козырьками говорили с акцентом. Ну, явно с Большой Земли! Им было холодно, они быстро перетаптывались на розовых лапках. А другие, с такими же большими, но чуть согнутыми носами, с чёрными усами под клювами, жарили на огне вкусно пахнущее мясо, которое привезли с собой. На Северополюсе в новогодние каникулы было запрещено охотиться, для всех объявлялось месячное перемирие.

— Ради выгоды готовы и помёрзнуть, — усмехнулся Кули, перечисляя все виды прибывших гостей, но Минька вряд ли был настроен кого-то запомнить.

Ягоды, фрукты, конфеты — все было на ярмарке, что душе желается.

— Эй, хороший белий Мишька и ты, маленький чёрный тюленёнок и белая красивий девочка, подходи, проверяй, покупай! — важно зазывали продавцы со своим акцентом.

— Южане! — чётко отметил Кули.

Долго бродили Минька, Кули и Снежинка по рядам, пробуя и удивляясь изобилию вкусняшек со всей планеты.

Все было хорошо! Но на пути выросли три полярных волка, такие злые и нахальные, чуть постарше Миньки. Они с издёвкой посмеивались, произнося через зубы:

— Не будете ли любезны отведать жареную медвежатину? Ха! Ха!

Взялся за живот самый большой из них, показывая свои жёлтые большие клыки, словно пытался впиться ими в Минькиного друга Кули. Медведей — то они боялись, особенно в обычные дни.

— Да они же маленькие! — поддержал шутку товарища третий волк и тоже захохотал, взявшись за живот.

Минька не мог позволить дать в обиду Кули, своего лучшего друга. И Снежинку он не даст в обиду! Защитит! Что-то нашло на него, он остановился напротив волков, оскалил зубы и как рыкнет, что аж сам испугался. Испугались и Кули со Снежинкой, и полярные волки. Иногда бывает, что виноват невиновный. Так и сейчас вышло. Все осуждающе посмотрели на Миньку, ведь во время перемирия скандалы были проявлением дурного тона.

Друзья ушли поближе к ёлке, она так красиво сверкала. Светлая ночь и разноцветные огни на зелёных мохнатых ветках мерцали в глазах, притягивая к себе.

— Почему волки такие злые? Ведь праздник, а они дразнятся! — у Миньки чуть не испортилось настроение.

— Ты молодец! — Снежинка взяла его крепко за лапу. — Ты нас защищал, ты герой!

— А злые они потому, что такие же хищники, как и ты, Минька. Вы вид высшей точки пищевой цепочки, они ваши конкуренты в природе из-за добычи, из-за рыбы. Вот они и видят в тебе будущего медведя! Ну и характер у них нехороший! — констатировал всезнающий Кули.

— Нет, я не буду злым хищником! Знаешь, Кули, я буду есть фрукты и ягоды, — ответил медвежонок.

— Бах! Бабах! — громко хлопнуло высоко в небе, и засверкали цветные огни. Фейерверки — так их назвал Кули. Это люди запускали у себя на базе салют, освещая далеко горизонт, принося радость себе и жителям с гостями Беломишинска. Все сразу затихли, наблюдая за разноцветными искрами.

— Красота какая! — обрадовались друзья, взявшись за руки, подняли головы в небо.

А потом взрослые остались веселиться на гуляниях, а дети и молодёжь чуть старше Миньки побрели домой. Настроение у всех было приподнятое.

Минька с Кули пошли провожать Снежинку до дома, жила она недалеко, дошли быстро. Она прижала лапы Миньки своими изящными когтями, посмотрела в его глаза, поцеловала в щеку, быстро развернулась и зашла в дом.

Родители Снежинки жили добротно, папа ловил рыбу на Дальнем Востоке, помогал людям. И как можно помогать людям? Опять Минька задавался этим вопросом. А как люди могут помочь медведям?

— Ну вот электричество провели в наши города, теперь смотрим телевизор и говорим по телефону. Наши улицы освещены, даже ёлка сверкает от гирлянд, — восхищался Минька.

— Ты многого не знаешь, как и я. Вот вырастем — узнаем! — обнадёжил медвежонка Кули.

Площадь осталась далеко позади. Вокруг было светло и тихо. А два друга шли по снегу, болтая о том о сем, один из них большой и белый, другой вдвое меньше и чёрный.

— Пойдём, Кули, посидим на краю льдины, — позвал Минька друга.

— На твоё любимое место?

— Да.

— И ты мне, наконец-то, поведаешь свою мечту? — хитро усмехнулся Кули, еле поспевая за другом.

— Ага, — улыбнулся медвежонок.

И побрели они на край льдины, самой высокой точки снежного хребта образовавшегося от столкновения когда-то друг о друга ледяных пластов.

На краю льдины был небольшой грот и отвесная льдина, на которой любил сидеть, свесив лапы, Минька, глядеть на огни базы, где жили и работали люди, а потом наблюдать за небом.

— Интересно, а какие они, эти люди? — спросил Минька.

— Я их тоже не видел, — произнёс тонким голосом Кули, прижавшись к медвежонку.

— Посмотри на небо, Кули, ты видишь эти яркие звезды? Как она похожа на мою маму! Это она наблюдает за нами.

— Это созвездие Большой Медведицы. Действительно, она напоминает тётю Машу! — согласился Кули. Подняв высоко морду, он поправил очки. Пусть друг мечтает о том, что это его мама. Он никогда его не разочарует и не расскажет, что это потухшие планеты, находящиеся очень далеко от земли и друг от друга. Так решил тюленёнок не проявлять свои знания. Не тот случай, чтобы ими блеснуть.

— Минька, ты все — таки мне расскажешь свой секрет? — отвлёк его Кули от грустных размышлений.

— Только никому не рассказывай! Даёшь слово? — Минька протянул лапу другу для пожатия.

— Даю слово! — гордо заявил Кули.

— Я мечтаю полететь к маме! — облегчённо выдохнул Минька, ведь он впервые поделился своим самым сокровенным желанием.

— Что? — удивился Кули.

— Хочу к маме полететь.

— Ведь медведи не летают? — не мог понять Кули.

— Да, не летают! А я полечу! — твердо заявил Минька.

В его душе давно созрел план. Он слышал, что люди прилетают в животах больших железных птиц. Он решил пойти к ним и полететь.

— Очень интересная мечта, — согласился Кули, — в твоих словах есть обоснованная надежда. Говорили же раньше, что медведи не могут ездить на велосипеде, но они научились. Говорили, что петь не умеют, даже смеялись друг над другом. Если кто-то из них не имел музыкального слуха, говорили, что медведь на ухо наступил. Но медведи научились и под гармошку красиво рычать. Почему же медведям не полетать? Представляю: Минька — Авиатор! — мечтательно сказал Кули.

— Кто? Кто? — не расслышал медвежонок.

— Авиатор! Это тот, кто летает на железных птицах.

— А! — будто поняв, одобрительно кивнул Минька.

Так мечтали они несколько часов. Затем Минька проводил Кули до соседнего города Тюллина, точнее, проводил до родителей, которые уже вышли из Беломишинска. А потом он пошёл домой спать, пробрался тихонько до своей комнаты, раскидал пушистый снег и обнаружил у изголовья большую коробку с подарком. Папа хоть и был строгим, но очень любил Миньку, приготовил ему множество подарков.

— Конфеты, игрушки, — перебирал он содержимое коробки, — во!что это? Это книга? Первая книга, которую подарили ему лично. Он учился в школе, видел много разных, но эта была его первая в доме.

— «Маша и три медведя» — прочитал он на человеческом языке. Красивые картинки сопровождали добрые слова. Читая их, он не заметил, как провалился в сон.

3

Наверное, все дети на планете очень тяжело встают в школу, придумывают немыслимые причины, лишь бы чуточку дольше полежать в постели. А на каникулах все встают рано, хотя ложатся поздно.

Минька опять проснулся рано,вместе с бабушкой. Пока она выставляла на стол угощение, он умылся. Настроение было суперское, конечно, если не считать осадок от тоски по маме и всплывшие в глазах злобные морды трёх полярных волков. Все бы ничего, но территория волков лежала на пути к ближайшему каменному берегу, где они проводили время с Кули, и ещё раз встречаться с этими братьями не очень — то хотелось. Но он же смелый белый медведь! Поэтому он не перестанет туда ходить. Тесная дружба связывала Кули и Миньку. Тюленёнку было приятно признание его умственных способностей, а Минька был очень любознательным. На все его вопросы Кули давал ответ, при этом всегда смешно хлопал глазками, которые через толстые линзы казались ну просто выпуклыми. Кули видел в Миньке защитника, с ним он был в безопасности. Они могли гулять, где им хотелось.

Минька часто задавался вопросом, зачем друг носит очки, и без них он видел все вокруг прекрасно. Но спросить напрямую не пытался, он помнил слова деда Потапа: «Никогда не заостряй внимание на недостатке другого». А Кули ему не просто другой, он ему друг, почти что брат.

Тут Минька вспомнил старшего брата Михася, любителя пожить не по средствам, часто за чужой счёт.

— Какой — никакой, а брат, — делился он с Кули, когда они прогуливались по мелкому гравию пологого берега, — я так по нему скучаю. Где же он? Почему он меня не увидит? Ведь мы же с ним братья.

— А может он в опасности, хочет, но не может тебя увидеть, — успокаивал его друг. — Не зря же ходят слухи по Северополюсу, что он в плену у людей может быть, сидит в клетке.

— А что люди плохие? — не унимался Минька. Шагая по кромке воды, он сшибал лапой собравшуюся у берега пену.

— Всякие есть, так же, как и у нас, у зверей, у птиц, плохие и хорошие, — как из книжки читал Кули, мелко и быстро шагая по морской гальке, стараясь не отстать от медвежонка. Он думал про себя, что не хочется рассказывать Миньке правду, разочаровывать, что люди злее зверей, птиц и рыб. Что они их ловят, убивают на мясо, пух, шерсть, держат в тюрьмах — зоопарках для того, чтобы показывать своим детям. Эх! Многое на самом деле не знает его друг, белый медвежонок! Не стал он рассказывать и о том, что люди, с которыми дружит дедушка Потап, провели свет в города Северополюса не по добру, а ради выгоды. Они ищут подо льдом топливо для обогрева своих жилищ, для развития своей цивилизации. Нет! Он не расскажет всего этого! Пусть Минька живёт в детстве, вырастет, сам поймёт.

— Кули, что ты там всё бормочешь? — остановился медвежонок.

— Вот из таких камней люди строят себе дома, — стараясь скрыть свои размышления, в ответ произнёс Кули.

— Не из чистого льда? Не из снега? — удивился пушистый Минька, расширив свои глаза. Но внутри заподозрил, почему это Кули резко перевёл разговор на камни. — Как же они живут в таких серых и жёстких домах?

— Как-то живут, — развёл крыльями Кули, поправив на животе поясную сумку, с которой он никогда не расставался. Что было в ней, никто не знал.

— А пойдём по берегу, ведь мы дальше никогда не заходили. Мы уже взрослые, надо узнавать новое, — предложил Минька.

— Нельзя, меня мама с папой поругают, да и тебя папа, — пытался отговорить друг. — К тому же там скользко, мало снега, а ты любишь чистый!

— Давай сегодня пойдём туда, к высоким скалам, — показал он лапой вправо, — а как там всё исследуем, сходим туда! — его лапа показала на левый берег.

— Ну хорошо! Мы же с тобой путешественники! Погуляем, но не допоздна, вдруг поругают, — глубоко вздохнул Кули, но согласился, встряхнув своей гладкой шёрсткой.

— Уррра! — обрадовался медвежонок, кинулся обнимать друга.

— Пусти! Задушишь! — засмеялся тот, пытаясь вырваться из объятий. — Фу, какой огромный медведь!

— Я? — теперь захохотал Минька, взявшись за живот. — Во мне даже нет ста килограммов!

И побрели они вдаль по берегу, изучая камешки, ракушки. Кули рассказывал, откуда они взялись. Так незаметно они ушли далеко от берега полярных волков. Минька стал оглядываться.

— Не бойся, не потеряемся, — словно чуял беспокойство друга Кули, достал круглую стеклянную штучку из поясной сумочки.

— Что это?

— Это компас, Минька. Он укажет нам путь домой, если мы заблудимся.

— И мы можем не бояться идти куда хотим? — в глазах медвежонка появилась хитринка

— Ну конечно! — важно цокнул зубами Кули, выставив впереди себя компас.

— И лететь можно куда захочешь? — Минька уже что-то задумал, улыбаясь, он мечтал.

Из-за скал недалеко от берега, где очень шумно бились волны, послышались обеспокоенные крики птиц.

— Кули, там что-то случилось, — обеспокоился медвежонок, прислушиваясь к гаму.

— Кричат розовые чайки, очень дружные птицы. Видно, кто-то на них нападает, — констатировал Кули.

— Бежим, друг, надо им помочь! — Минька кинулся к скалам.

— Снега мало, везде острые камни и наледь. Сильные волны могут нас смыть! — осторожничал Кули, но бежал за ним.

Соскальзывая, они лезли по камням. Крепкие когти помогли Миньке забраться на скалу. Со стороны берега высокие волны не давали подойти ближе. Но этого и не требовалось. Вся трагическая картина встала перед друзьями.

Высоко в чистом голубом небе кружилась стая розовых чаек, по очереди они пикировали на берег, пытаясь отогнать незнакомых Миньке четвероногих длиннохвостых зверей, которые окружили одинокую большую розовую чайку. Она, прихрамывая, пыталась от них отбиться. Ещё немного, и четвероногие схватят птицу и проберутся на отвесную скалу к гнёздам чаек, откуда отчаянно плакали ещё не окрепшие птенцы.

— Это не песцы. Это волки с Большой земли, но они не должны быть здесь. Видимо, голод привёл их сюда, — обеспокоенно шептал из-за спины Кули, — они не придерживаются новогоднего перемирия.

Времени на раздумье не оставалось, волки уже скользили по камням, приближались к своей жертве. Минька не мог себе позволить совершиться такому несправедливому делу. Он, потеряв страх, схватил когтями большой камень и, громко рыча, растопырив лапы, быстро побежал на стаю волков. Он не знал, как поступить, когда столкнётся со стаей, но нёсся с горы, ревел, надрываясь.

— Как можно нападать на лежачего! — негодовал он. И от этого откуда-то прибавлялись ещё больше силы и уверенность.

Внезапное появление белого медведя, хищника высшего звена, пусть даже маленького, сделало своё дело. Испачканные и уставшие волки остановились в шаге от своей добычи, а увидев из-за медведя прыгающего и крякающего не ведомого существа, размахивающего короткими то ли крыльями то ли ластами, стая не выдержала, поджала хвосты и пустилась наутёк дальше по берегу в поисках пищи. Здесь им не обломилось.

Шумные розовые чайки гнали волков дальше и дальше, многие приземлялись у раненого товарища.

— Спасибо тебе, медведь! — улыбнулась хромая чайка.

— Спасибо! Спасибо! — вторили ему сотни, а может и тысячи птиц, слетевшиеся на помощь.

— Куда тебя поднять, друг? — спросил Минька, желая помочь крупной молодой чайке. — Меня Минька зовут. А это мой друг тюленёнок Кули. Мы путешественники! — важно закончил медвежонок.

— Меня зовут Бако, — гордо подняла голову чайка, — я вождь этих благородных птиц. Это наш дом. Я был ранен в бою с врагами. В последнее время лёд тает, открываются берега, давая возможность проникать сюда хищникам с Большой земли. Раньше снег отпугивал их! — с сожалением говорил молодой вождь.

Минька с Кули помогли Бако взобраться на высокий выступ в его дом.

— Секундочку, — вмешался тюленёнок, полез в свою сумочку, достал мазь, помазал крыло и колено чайке, забинтовал, облегчённо улыбнулся, — через несколько дней снимешь бинты и можешь пробовать взлететь. Это ушиб, все обойдётся.

— Все у него есть! Что за Кули! — восхищался Минька, а тот гордился своим смелым и сильным другом.

— Минька! Минька! — триумфально закричал Бако, а следом в один голос подхватили все птицы.

— Я всегда к вашим услугам! Я ваш друг! — щёлкнул большим клювом Бако.

С приподнятым настроением Минька и Кули направились домой. Уже темнело. Пришлось прибавить шаг, все же они маленькие и чуть-чуть боялись темноты.

— Почему обратно идти дольше?

Но немного уже осталось идти до дома тюленёнка, а потом Миньке ещё идти до Беломишинска. Местами волны выбивались из-подо льда, обдавая их мелкими солёными брызгами. Кули это нравилось, а Минька морщился.

Вот они у дома с круглым куполом, друзья попрощались, и Минька побрёл к своему дому. Сегодня он сильно устал, небо в тумане, значит мама где-то далеко, её светящих глаз не было видно. Но он все равно был счастлив, ведь сегодня обрёл новых друзей!

— Внучек, ты где был? Почему ты грязный? И океаном от тебя несёт! Так далеко в такое время один уходишь? — засыпала вопросами бабушка Нюша. — Ну-ка за стол мигом! — скомандовала она.

— В гости ходил к Кули, — немного не договорил Минька, удобнее усаживаясь за стол. А самому стало стыдно, что обманул бабушку.

Из большой комнаты вышел отец с разъяренным видом.

— Где лазил допоздна? — прорычал Михаил Потапович.

— В гости к другу ходил, — насупился Минька, ковыряясь в тарелке.

— К этому тюленёнку? Ночью? А ты не задумывался о том, что тебя могли вместе с ним проглотить хищники? А? — отец приблизился к сыну. — Или ты думаешь, что мы за тебя не беспокоимся? Вон бабушка места себе не находит, дед все в окно смотрит. Ты пойми: тюленёнок это твоя пища в будущем! Ты понимаешь? Мы едим их! — во все зубы разинул пасть великан медведь.

— Я не буду его есть! — дерзко поднял свои глаза Минька.

— Чего? — навис отец.

— Цыц! — как всегда, раздался спасительный голос из зала, дед заступился за внука, отчего у Миньки радостно затрепетало в душе.

— Ну, папа! Ну, сколько можно? Мы кого из него делаем? Пусть ещё с лососем дружит! — недовольно буркнул Михаил Потапович, махнул лапой и пошёл в свою комнату на второй этаж.

Сегодня Минька долго не мог заснуть. Он не переживал, что досталось от отца. Понятно, виноват:загулялись они с Кули. Как все — таки интересно исследовать мир, ведь он такой большой, конца и края нет. А дальше что? наверное, ещё интересней.

4

Выждав пару дней, пока бабушка с дедушкой ослабят контроль, Минька осмелел, выбрал момент и отпросился к другу в гости. Все провинившиеся дети ждут момент, когда взрослые начнут улыбаться, сразу со своими просьбами лезут.

— Мне сильно досталось, — первым пожаловался Кули, когда они встретились на краю снежного обрыва, — но зато как мы волкам поддали. Впечатлений надолго хватит, — живо говорил Кули, соскучившись по общению с другом.

— Мне тоже! Папа нарычал, — Минька не любил жаловаться, — когда на правое побережье пойдём?

— Это выше, там холоднее. Между прочим, в те края тянутся владения полярных волков. Я боюсь, Минька, может не надо, — засомневался тюленёнок.

На Северополюсе быстро темнеет. Вот уже появились огни базы, где люди занимались своими делами, а потом в далёком космосе появились яркие и не очень звезды.

— Пойдём тогда за Снежный хребет к людям, — неожиданно предложил Минька.

— Идёт! — хлопнул по плечу друга Кули.

Усаживаясь рядом, свесив ласты,лапы, со снежного выступа, они посмотрели друг на друга, опешив от своих смелых идей.

— А мы точно вернёмся до поздней ночи, а то опять попадёт от родителей? — спросил Минька, но уже встал и направился вниз по склону, а Кули засеменил за ним.

— По — любому попадёт! — засмеялся тюленёнок.

Скатываясь по ровному снегу, они полетели вниз.

— Видишь, моргающие огоньки спускаются с неба?

— Да вижу! — медвежонок внимательно всматривался в небо.

— Это и есть самолёт, железная птица, на которой они люди прилетают с Большой земли.

— Самолёт? — мечтательно переспросил Минька. — Все, идём быстрее!

Это сверху казалось, что станция рядом, а идти пришлось долго. Ещё ветер стал подниматься, завывая в ушах. Но ни медведи, ни тюлени не боятся снежного бурана, который набирал обороты.

И вот, наконец, они приблизились настолько, что легко можно было различить лица людей. Перед ними открылась плоская низина, несколько больших железных коробок окружали меньшие, создавая станцию из десятка с лишним вагончиков, выкрашенных в светло-синий цвет. Несколько светящихся глаз рычало, передвигаясь назад — вперёд.

— Снег чистят на машинах, — прокомментировал всезнающий Кули.

— Ты был уже здесь?

— Нет, по телевизору видел. Ты не смотришь? — засмеялся Кули.

— Смотрю мультфильмы. Люди странные такие, и про нас снимают смешные истории, — ответил Минька.

Увидев в небе моргающие огоньки, он оцепенел от восхищения. Большая железная птица — самолёт заходила на посадку. Очистив полосу от снега, машины с светящимися глазами отъехали в сторону, уступая место летающей машине сесть на круглые колеса.

— Вот как как он выглядит! — удивлялся Минька, наблюдая, как из самолёта вышли люди, потом что-то вынесли, светящие небольшие машины завезли обратно внутрь какие-то коробки.

— Загружаются! Сейчас улетят! Торопятся, погода портится, — подсказывал Кули.

И действительно, ветер становился все сильнее и сильнее. Вот на крыльях самолёта закружились винты, высоко поднимая снег, и, разогнавшись, унесли стальную птицу ввысь.

— Красота! — закричал Минька. — Подкрадёмся поближе, — сказал он и пополз к базе, на животе съезжая с бугорка.

— Быстрее! Быстрее! — кричали люди, бегая от коробок к домикам.

Минька их понимал, в школе учат их языку, а Кули, наверное, понимал всех.

— Меня видно, я — то чёрный! — обратил внимание тюленёнок на свою раскраску.

— Ложись на живот, а я тебя за ласту потащу, — усмехнулся медвежонок. — Спрячься за меня.

— А как я смотреть буду?

— Ну, тогда ползи ко мне ближе, я тебя накрою, сам лягу сверху, прикрою от ветра.

— Только не раздави, — попросил Кули.

Они улеглись в десяти метрах от самого большого дома человека, из которого они поочерёдно выбегали и забегали, что-то занося. Суетились, ведь ветер не просто выл, он сбивал маленьких людей с ног, а тем не было ни до кого дела.

— Гляди, они друг за другом ходят и держатся за что-то, — Минька удивлялся такой картине.

— Чтобы не заблудиться за трос цепляются, плохая видимость, сильный ветер, — объяснил другу Кули.

— А мы не заблудимся?

— У нас есть компас, — успокоил Кули.

Стоило огонькам самолёта пропасть в небе, буран настолько усилился, что светящиеся лампочки на высоких палках у домиков стали так сильно болтаться, что некоторые потухли. Стало темнее, люди забегали ещё быстрее, что-то громко крича друг другу. Ветер уносил слова.

— Они кого-то потеряли! — обеспокоился Минька.

— Да, что-то случилось, — согласился Кули.

Снег бил в лицо плотным слоем, мешая разглядеть, что там происходит. Им бы самим по беспокоиться о себе, но нет. Эти смелые и отзывчивые друзья о себе думают в последнюю очередь.

Что-то громко бахнуло на станции, и сразу погас свет. Небо было тёмное, звезды пропали.

— Давай плотнее прижмёмся, — предложил Кули.

— Погоди, ты слышишь? — Минька напряжённо прислушивался. Ему показалось, что кто-то плакал недалеко.

— Нет, ничего не слышал, — Кули тоже попытался прислушаться. — Может, домой пойдём, а то поздно будет.

— За мной! — приказал медвежонок и пополз вперёд, в ту сторону, откуда ему показался доносившийся плач.

Минька же рождённый охотник, вот он взял в охапку то, что издавало звук, прижал к своей груди, накрыл, чтобы оно не замёрзло, подставив спину под ветер.

— Это человеческое дитя! Кажется, мальчик, — понял Кули, увидев спасённого. А тот, поняв, что попал в лапы медведя, да ещё разговаривающего на человеческом языке, заплакал ещё громче.

— Тихо, мальчик, не плачь! Ещё пара минут, и ты превратился бы в сосульку. А Минька тебя спас! Он греет тебя, — Кули решил поговорить с человеком.

— Вы что можете разговаривать? — удивлению мальчика не было предела.

— Говорим, слышим, читаем, — подчеркнул Кули.

— Я не сошёл с ума? Может, я уже замёрз? — не унимался человеческий детёныш. — Ты тюлень, а ты медведь.

— А что только сумасшедшие ходят в такую погоду по Северополюсу? — пошутил Минька, чуть отодвинул мальчика от себя, пытаясь его разглядеть.

— Меня зовут Минька, я белый медвежонок, а Кули чёрный тюленёнок. А ты кто и что делаешь с нами в сугробе? — сострил он.

— Меня зовут Славик, Вячеслав, то есть. Я почти большой, мне пять лет, скоро будет шесть. Прилетел к папе на Новый год, он здесь старший. Наказывал мне сидеть на станции, а я ослушался и вышел посмотреть, как улетает вахтенная смена. Вроде зацепился за страховочный трос, но сильный ветер отнёс меня в вашу сторону. Хорошо, что вы тут оказались, иначе бы я погиб. А тут ещё генератор отключился.

— Мы тоже иногда ослушиваемся родителей, — усмехнулся Минька, вспомнив вчерашний нагоняй.

— Только вчера нам всыпали по полной! — тоже засмеялся Кули. — Пока каникулы, мы гуляем иногда допоздна.

— Вы учитесь в школе? Она у вас есть? — не переставал удивляться мальчик Славик.

Конец ознакомительного фрагмента.