От любви

Asti Brams, 2023

Я поклялся… Богу пообещал – если она очнется, я перекрою кислород гневу внутри себя, переступлю всех и вся, но приведу ее в свой дом. Как законную жену, которой она еще официально являлась. Бог услышал мои слова – Мари очнулась. Только открыв глаза, посмотрела на меня, как на чужака, которого в жизни не видела.***Когда я пришла в себя после нескольких месяцев комы, не узнала даже матери. Абсолютно чистый лист в голове и отчаянная надежда, что я вспомню все в родном доме. Но когда наступил день выписки, в палату вошли двое грозных мужчин в черных пиджаках и сообщили, что я должна ехать с ними.Маме пришлось рассказать то, что она надежно скрывала от меня все это время…

Глава 5

Полтора года назад…

Сладкий, нежный аромат роз заполнял комфортабельный салон черного автомобиля, в котором я находилась. Хотя шикарный букет оранжевых цветов лежал на заднем сиденье, казалось, я держу его прямо в руках и вдыхаю.

Не отрывая глаз от окна, за которым развернулся пылающий закат, я отправила в рот очередной кусочек вкуснейшей пахлавы, посыпанной сахарной пудрой.

— Бери чай, — тут же раздался бархатный и повелительный голос со стороны водительского сиденья.

Оглянувшись на Адама, я аккуратно приняла из его рук изогнутый стакан.

— Спасибо, — негромко поблагодарила и, спешно опустив глаза, сделала маленький глоток.

Смущение расползлось волной по телу. Нет, ничего такого не было в этом жесте — я давно свыклась с щепетильной заботой, которую Адам проявлял ко мне. Словно мужчина негласно брал на себя ответственность, пока я проводила с ним время без внимания родителей. Смутилась я из-за того, как он смотрел… Вот к этому невозможно было привыкнуть. Взгляд черных глаз был таким проникновенным, задумчивым, теплым. Порой Адам рассматривал меня, как будто я произведение искусства, которое никогда не надоедает и вызывает какие-то приятные эмоции.

Стоит признаться — если бы позволяло воспитание, я бы тоже глаз с него не сводила… Красота и представительность мужчины, который ухаживал за мной вот уже почти пять месяцев, завораживала так, что пугала! Потому что обезоруживала на всех уровнях.

— Что? — спросила я, растерянно улыбнувшись, когда заметила загадочную улыбку Адама.

Он проследил, как я поставила стакан с чаем, не спеша наклонился ко мне и, протянув руку к лицу, вдруг ласково провел большим пальцем под моей нижней губой. Я сразу догадалась — скорее всего, там осталась сахарная пудра, но это показалось мне таким интимным, что внутри все невольно затаилось. Впрочем, я реагировала так на любой наш контакт… Хотя Адам касался меня редко и очень деликатно, но я буквально столбенела! Сердце начинало выпрыгивать из груди, подмышки потели, дыхание сбивалось.

Сейчас я испытала то же самое. К тому же мужчина не спешил прекращать касание. Продвинулся по линии подбородка к моей шее, ласково убирая прядки волос к уху.

Встретившись с черными глазами, я замерла. Очерченные брови Адама слегка сошлись на переносице, взгляд стал напряжённее. Время будто замерло — я поняла все без слов, предчувствовала всем естеством то, что должно произойти. И вот он подался вперед, оказываясь так близко, что я ощутила на губах мужское дыхание.

— Ты позволишь? — раздался хриплый вопрос, на который я никогда бы не решилась ответить.

Только кивком, предавая себя, поддаваясь волне сильных чувств и непреодолимого желания. Ведь один раз вкусив запретный плод — невозможно сопротивляться.

Теплые мужские губы ласково накрыли мои, бережно разводя их, пробуя, лаская языком. Затем поцелуй стал глубже, настойчивее — дрожь разнесла по телу мурашки и оцепенение, от которого закружилась голова.

Ни за что бы я не призналась, как желала, чтобы он целовал меня! При каждой встрече, как можно дольше… Это запретно, бесстыдно, но как же тяжело было себя контролировать рядом с ним! Однако, несмотря на уединение, в котором мы часто оказывались, Адам вел себя сдержанно и уважительно.

Я не заметила, как прислонилась к спинке сиденья и как она опустилась ниже.

— Ты вся дрожишь, — констатировал мужской голос мне в губы.

Распахнув глаза, я растерянно затаила дыхание. Адам ласково поглаживал пальцем мою щеку, пристально вглядываясь в лицо, гипнотизируя взглядом.

Захотелось отшутиться, придумать что-то остроумное, чтобы разрядить сгустившийся вокруг нас воздух… Но все мысли будто вылетели из головы!

— Тебе нравится, когда я тебя целую? — Неожиданный вопрос заставил смутиться и покраснеть. — Я знаю — ты слишком воспитанная, чтобы признаться. Но мне хочется услышать это, Мариям.

Тело бросило в жар. Я неловко отвела глаза, долго не решалась, но, в конце концов, шепотом, едва слышно произнесла:

— Да… нравится.

Адам наградил меня улыбкой, от которой в ногах всякий раз появлялась слабость. Вместе с этим мужские пальцы скользнули мне под шею и слегка сжали ее.

— Мне очень тяжело себя сдерживать рядом с тобой, — вдруг напряженно признался Адам, наклонившись к моему лицу. Затем над ухом добавил: — И я вижу, что тебе тоже.

Его теплая большая ладонь легла мне на талию, и вместе с оторопью что-то горячее стянулось в животе. Эти слова, мужское тело вплотную к моему, капкан сильных рук…

Будто очнувшись, я встрепенулась и схватила Адама за предплечье.

— Ш-ш, не бойся, — успокоил он, ловко придержав меня, опьянив поцелуем. — Я хочу, чтобы сейчас ты не сдерживала себя.

Едва анализируя смысл этих слов, я опасливо покосилась на окно, переживая, что кто-то будет проезжать мимо и захочет остановиться на перевале, где рядом с соснами стояла наша машина. Адам тем временем перехватил мою руку и неожиданно положил ее мне на талию вместо своей. Удерживая поверх ладонью, он провел моей рукой вверх, очень медленно, но неотступно до самой груди.

Я растерялась как никогда. И вроде бы касалась себя я, но… и он тоже!

— Адам…

— Не волнуйся, — твердо перебил он. — Закрой глаза. Я не позволю себе лишнего, Мариям.

Я напряженно уставилась на мужчину. Внутри бились доверие к тому, кто ни разу не заставил меня разочароваться и неискоренимые предрассудки. Победило первое…

Продолжая удерживать мою руку на груди, Адам дождался, пока я закрою глаза, и горячо поцеловал меня так, что вихрь закрутился внутри. Одновременно под контролем мужских пальцев моя ладонь плавно сжалась, обнимая упругую вершину, приводя меня в бесконечное смущение и трепет. Однако все это резко ушло, когда Адам переместил мою руку вниз, провел по животу и спустился к бедрам, чтобы задержаться на треугольнике между сведенных ног.

Я тут же попыталась отдернуть ладонь, но Адам крепко придержал ее. Взялся поудобнее и моими пальцами вжался через платье в заветную плоть.

— Что ты делаешь?.. — тревожно запротестовала я, безуспешно пытаясь приподняться.

Щеки горели огнем от возбуждения. Дыхание стало резким, непослушным. Паника перемешалась с чем-то неподвластным и порочным. И это чувство перекрывало все! Я не понимала, что происходит… Адам продолжал целовать меня, безостановочно двигая моей рукой по нежному, чувствительному месту, которое откликалось, где становилось горячо. За наплывом ощущений я перестала различать, когда между ног меня начали касаться его пальцы вместо моих.

Во рту пересохло. Мужчина уже освободил мои губы и обжигал поцелуем шею.

— Адам, пожалуйста!..

— Еще немного, — сказал он трезво, в отличие от меня, настойчиво.

Я же совершенно потерялась. Что же он делает со мной? Какой стыд… Почему я ему позволяю? И почему мне так… так хорошо?!

Дыхание дрожью срывалось с губ. Адам настойчиво задевал какую-то чувствительную точку между моих ног, умело нажимая, массируя, мучая ее через одежду. В какой-то момент я схватилась за крепкие плечи, то ли пытаясь оттолкнуть, то ли, напротив, прижаться к мужчине, как вдруг… В живот словно током ударило — сильная дрожь пробежала по всему телу, заставляя меня выгнуться и издать жалобный стон.

Я не дышала, кажется, вечность. И не открывала глаза тоже… Пока не ощутила, что сиденье возвращается на место и Адам оправляет мое платье.

— Все хорошо? — спросил он, испытывая меня пристальным взглядом.

Упрямо опуская голову, я выдержала паузу, прежде чем неуверенно обронила:

— Да… Наверное.

Посмотрев на горизонт за окном, где уже спрятался диск солнца, я начала нервно поправлять волосы и тщательно разглаживать одежду, чувствуя, как заливается лицо краской стыда.

— Знаешь, я… Я думаю, мне пора домой, — произнесла напряженно, так и не решившись поднять глаза на Адама.

В салоне на долгие мгновения повисло колючее молчание.

— Мари, посмотри на меня, — вдруг непреклонно велел мужчина. Его теплая ладонь настойчиво коснулась моей щеки, и я невольно подчинилась. — Я тебя напугал? Или, может, оскорбил тем, что себе позволил?

В жутком смятении опустив глаза, я отрицательно мотнула головой. Однако по тому, как Адам шумно втянул воздух, поняла — вышло неубедительно.

— Если я переступил границу, которая отвернула тебя от меня — прости, — проговорил он прямо. — Но ты должна знать, Мариям, — то, что происходит в этой машине, то, что произошло, принадлежит только мне!

Я растерянно встретилась с черными глазами. Адам смотрел требовательно, решительно. Вкупе с его словами это принесло долю успокоения, в котором я нуждалась. Но слишком кратковременно…

— Мне правда пора домой, — сказала я как можно мягче.

Неоднозначно качнув головой, Адам задумчиво отвел взгляд и отстранился.

— Да, конечно, — постно отозвался он, заводя машину. — Я сейчас тебя отвезу.

Дорога прошла в неловком молчании. Для меня, по крайней мере… Я то и дело пыталась найти повод заговорить с хозяином машины, но стоило взглянуть на его отчужденный вид, и вся решительность испарялась.

Когда автомобиль плавно притормозил у кованого забора небольшого сквера, я торопливо обронила прощание и уже взялась за ручку двери, как вдруг меня остановили.

— Стой! — Оглянувшись, я растерянно уставилась на Адама. — Возьми цветы.

Он ловко подхватил увесистый букет с заднего сиденья и протянул его мне. Принимая розы, я невольно пропустила долю облегчения от понимания, что мужчина не собирается меня задерживать.

— Я позвоню тебе, — пообещал он.

Уткнувшись взглядом в цветы, я согласно кивнула и тихо пожелала:

— Доброй ночи.

Выходя из машины, все же встретилась с черными глазами в самый последний миг. Грудную клетку неприятно стянуло… Прекрасный вечер так внезапно и обидно оказался для нас омрачен! Потому что жестко заставил меня отрезветь.

Покинув салон, я сразу направилась по тротуару к длинному ряду аккуратных домов, огороженных заборами. Даже спустя месяцы я просила Адама останавливаться подальше от моего дома. Наивно, конечно, полагать, что меня никто не видел, но я не могла ничего с собой поделать.

Когда остановилась у нужных ворот, услышала, как за спиной медленно прошуршала машина. Я так и не обернулась, хотя внутри прямо жгло от желания. Придержала букет, толкнула железную дверь и как можно тише закрыла ее.

Сумерки очень кстати заняли почти все небо. В окнах уже горел свет, так что у меня была возможность пройти в сад незамеченной. Миновав ухоженную деревянную ограду, я торопливо прошла по нужной тропе мимо плодоносных деревьев до самого каменного сарая, за которым собиралась спрятать свою тайну…

Там, возле старой березы еще не успели осыпаться цветы от прошлого букета, а уже нужно было разместить новый. Всякий раз я безжалостно оставляла их здесь, прекрасно понимая, что если хоть раз понесу в дом то, что дарил мне Адам — вопросов не избежать. А открыто лгать родителям я не смогу.

Со вздохом положив цветы на землю, я взяла стоявший возле сарая тяжелый глиняный кувшин и пошла набрать в него воды. Прежде чем поставить розы, заботливо освободила их от красивой бумаги, полагая, что так они простоят дольше. Некоторое время, сидя на корточках, я любовалась цветами в полумраке и вдыхала их божественный аромат. А грусть тем временем все плотнее стягивала сердце, образуя в горле ком.

«Распутная девка! Позор тебе и твоей семье!.. Иди вон, пока я не придушила тебя собственными руками!» — внезапным эхом разнеслось в голове.

Судорожно стерев скатившуюся по щеке слезу, я неловко выпрямилась и поспешила уйти из сада.

Нельзя было этого допускать…

Глупая, глупая Мариям! Кого он теперь видит в тебе?! А позволил бы Адам вообще себе подобное с другими! А другие позволили бы такую вольность?!

Мысли беспощадно жалили разум. Почти шесть месяцев я жила этим мужчиной. Я дышала им, просыпалась с мыслью о нем и засыпала с нею! Теперь же все как будто вмиг разрушилось — слетела пелена, застелившая мою бдительность, а сердце вспомнило, как сильно было ранено, чтобы настолько довериться мужчине!

И что я сама никогда не имела права на доверие…

Как я ни старалась скрывать, мама заметила мое подавленное настроение. Моя бедная мамочка… Наверняка она давно догадывалась, что я влюблена, наверняка соседи не раз замечали, как я выхожу из машины, за рулем которой был мужчина.

Она бы жизнь отдала, чтобы защитить меня от ошибок! Но не могла запретить мне жить.

После ужина я сослалась на занятость в учебе и закрылась в своей комнате. Больше для того, чтобы не пересекаться с отцом, когда тот вернется с работы — он был слишком проницателен и непременно начал бы допытываться.

Хотя не стоило и пробовать, но я все же попыталась сосредоточиться на занятиях. Заставляла себя вникать в материал, лишь бы не думать о том, что Адам будет звонить. Однако глаза то и дело впивались в смартфон, который я почти хладнокровно отключила.

Боже, как же разрывалось сердце… Как же больно билось о ребра, моля о пощаде!

Я наказывала не его, а себя! За то, что решила, будто имею право на второй шанс. Имею право на любовь!

Поделом тебе, Мариям.

В агонии непрерывных метаний я решила, что должна все закончить. Прямо сейчас признать, что у нас нет будущего! Вырвать с мясом свои чувства, как бы больно ни было. Этот мужчина слишком красив и обеспечен, чтобы воспринимать меня всерьез… Скорее всего, я просто игрушка для него, развлечение. И никогда он не допускал мысли, что я могу быть чем-то большим — я всегда об этом думала, однако упрямо находила оправдания. Пыталась не поддаваться, не привыкать к его настойчивому вниманию и ухаживаниям. Но разве это возможно? Кажется, сердце предало меня еще с первой нашей встречи на набережной, когда я заметила, как Адам нагло следил за мной на своей дорогой машине.

Боже, дай мне это выдержать!

Может быть, даже лучше рассказать ему правду… Тогда уж точно все будет кончено. И я больше не увижу тепла в его глазах, не услышу ни одного звонка и не получу смс.

Ночь прошла без сна с отключенным телефоном в руках. Утром я чувствовала себя настолько разбитой, что даже на учебу не пошла. Провела весь день в постели, борясь с собой. К вечеру моральных сил совсем не осталось, поэтому я не выдержала и включила смартфон.

Пожалела об этом сразу же, потому что Адам звонил и писал.

«Мариям, не молчи. Я готов сотню раз просить прощения за то, что сделал. Я понимаю, что все-таки оскорбил тебя…»

Руки дрожали от неимоверного желания написать ему, успокоить, унять переживания! Только Бог знает, чего стоило мне не поддаться искушению и вновь беспощадно выключить телефон.

Пожалуйста, пойми! Не звони и не пиши… Так будет лучше!

Вторая ночь так же прошла на грани яви и сна, но я больше не могла позволить себе пропускать учебу. Очень волновалась, выходя из дома и пока добиралась до ВУЗа — все время казалось, что в любой момент перед глазами появится знакомая глянцево-черная машина. Ведь Адам мог поджидать меня прямо у ворот или, как это часто бывало, занять видное место на парковке возле ВУЗа.

Однако зря я переживала… Похоже, мое желание исполнилось, и он все понял.

Задержавшись на крыльце учебного корпуса, я с грустью обвела взглядом машины через дорогу. Его «ауди» нигде не было. На следующий день тоже. И телефон неожиданно замолчал.

Вот и хорошо — уговаривала я себя, а у самой грудную клетку стягивало до слез.

Я думала, что смогу все разом разорвать между нами и забыть. Точно смогу — это же только во благо! Но каждый новый час проходил точно в аду. Без него… Порой становилось настолько тяжело, что я готова была все простить, даже признать себя павшей девушкой, только бы увидеть Адама еще раз! Все, что угодно, лишь бы наши встречи продолжились…

Но раз он принял решение, то мне стоило только поблагодарить судьбу. Хотя внутри я безумно боялась, что на самом деле любимый узнал правду и именно поэтому исключил любое пересечение со мной.

В пятницу пары закончились к вечеру, но мне совсем не хотелось идти домой. Прямо ноги не слушались и вели меня подальше. Я сказала маме, что погуляю с девочками, но на самом деле шла одна. Не хотелось ни с кем общаться, ничего изображать — слишком острыми были собственные мысли.

На набережной разгулялся ветер, но заходящее солнышко еще хорошо пригревало. Встав у каменного ограждения и устремив взгляд на оранжевый горизонт, я нехотя сосредоточилась на назойливой мысли, вертевшейся в голове. Мама сделала это лишь однажды… Деликатно предложила исправить мой изъян медицинским путем. Как и в тот раз, эта мысль сейчас вызвала лишь отвращение и еще большее отрицание.

Не могу… Неправильно это, унизительно. Возможно, когда-нибудь, когда отчаяние загонит меня в угол, я пойду на это. Но не сейчас.

Жаль, мне не удалось долго насладиться одиночеством. Позвонила мама и как-то взволнованно велела возвращаться домой. Срочно.

Сначала я не придала этому особого значения и послушно побрела на остановку. Но уже в автобусе отчего-то занервничала. Вдруг что-то случилось? Вдруг родители о чем-то узнали, что заставило их волноваться? И это что-то непременно связанно со мной.

Кажется, этот страх не оставит меня никогда… Я четко понимала, что обжегшись, дую на воду, однако психика не поддавалась контролю. Поэтому я практически бежала от остановки до дома и с настороженностью уставилась на белый джип, припаркованный у ворот.

Дело в том, что в этом городе у нас не было ни друзей, ни родственников. Только дальние и соседи, но все они жили практически так же скромно, как мы. Что же это за гости тогда?

Заходя в дом, я сразу ощутила витающий аромат чего-то запеченного. Едва за мной хлопнула дверь, как в небольшом, но идеально убранном коридоре появилась мама в фартуке.

— Привет!.. — рассеянно поздоровалась я. — А кто к нам приехал?

Удерживая в руках полотенце, она окинула меня странным взглядом.

— Проходи, раздевайся — сама увидишь, — загадочно ответила мама и, приблизившись, поцеловала меня в лоб.

Забрав из моих рук сумку, родная помогла мне снять плащ и принялась поправлять волосы. Послушно принимая ее внимание, я прислушалась к голосам, которые звучали где-то в доме, и неуверенно спросила:

— Может, я помогу тебе на кухне?..

— Нет, не нужно, — отказала мама. — Иди в зал, тебя ждут.

— Что?.. Кто ждет?

Она вдруг улыбнулась и встретилась с моими глазами.

— А то ты не знаешь, — подначила мама, еще больше запутав меня. — Давай иди, мы потом с тобой поговорим.

Взяв мою руку, она потянул меня от порога и подтолкнула в комнаты. Неуверенно делая шаги, я сцепила руки спереди, радуясь, что мама идет следом. Это немножко придало уверенности, когда я робко заходила в зал. В глаза сразу бросилось, что в центре поставлен праздничный стол и что во главе его сидит отец, который нетипично рано вернулся с работы.

— Здравствуйте! — на автомате подала я голос, застыв возле дверей.

А в следующую секунду сердце ухнуло в пятки, когда на мое тихое приветствие обратил внимание гость, сидевший справа от незнакомого упитанного мужчины с густой бородой. Я даже на мгновение подумала, что обозналась, но прямой взгляд Адама не позволил усомниться. Только он мог так смотреть.

— Здравствуй, дочка! — воскликнул папа, поднявшись из-за стола. — Как видишь, к нам неожиданные гости пожаловали. Говорят, за тобой.

Растерянно хлопнув глазами, я бегло глянула на упитанного мужчину, лицо которого озарила улыбка, словно он был доволен тем, что видел. А затем я обратила внимание на двух женщин разного возраста, для которых отдельно поставили красивые стулья. Одна из них — постарше — особенно придирчиво смотрела на меня, но ее губы тоже растянулись в искренней улыбке.

Тело бросило в жар. Я была уверена, что отец ошибается или я ошибаюсь, ведь это не может происходить на самом деле.

— Как тебя зовут? — вдруг спросил меня басом мужчина с густой бородой, сидевший возле Адама.

Должно быть, незнакомец был его старшим родственником, ведь я точно знала, что отец любимого давно умер.

— Мариям, — ответила я, стеснительно опустив голову.

— Мариям, — то ли повторил, то ли позвал мужчина. Он с улыбкой посмотрел на Адама и изрек: — Мой племянник пришел ко мне на днях и сказал, что есть девушка, которая настолько ему нравится, что он готов изменить свою жизнь ради нее. Я был рад и горд исполнить роль свата, а потому сегодня с женой и дочерью приехал в ваш дом.

Сглотнув, я неловко посмотрела на женщин, которые поднялись со своих мест.

— К нашей радости, твой отец дает благословение. Но из уважения к его решению, я должен спросить тебя, Мариям… Согласна ли ты выйти замуж за этого мужчину — за моего племянника?

Мурашки расползлись по коже. Едва стоя прямо на ослабевших ногах, я взглянула на Адама, словно мне нужно было убедиться, что все это по-настоящему.

«Ты не заслуживаешь счастья! Не заслуживаешь, Мариям! Ты не имеешь права соглашаться!» — заскулил в сознании тонкий ядовитый голосок.

Я ощутила, как мама ободряюще коснулась моей спины ладонью, и будто спохватилась.

— Да, — выдохнула, посмотрев на отца. — Я согласна.

Сердце колотилось в груди, словно меня не услышали, и я упустила момент! Словно я своей паузой заставила Адама с остальными сомневаться в своих чувствах…

Мой оторопелый взгляд устремился на женщину, которая вдруг двинулась к столу. По всей видимости, тетя Адама. Ухоженная, изящная, несмотря на возраст — она не сводила с него своих пронзительных карих глаз. Остановилась рядом и что-то протянула ему. Белую коробочку. О боже…

Одарив тетю теплой улыбкой, Адам поднялся и поцеловал ее руку. Затем уверенным шагом направился ко мне. В коробочке оказалось роскошное золотое кольцо. Слезы застелили глаза, и сквозь пелену я смотрела, как он не спеша надел его на мой безымянный палец.

Когда теплые губы Адама коснулись моего лба, я всецело рухнула в реальность, но вдруг ощутила надежду. Страхи странным образом растаяли, сомнения развеялись — все так, как должно быть! Я бы не смогла отказать ему… Ни за что! К тому же то, что тетя благословила Адама надеть мне кольцо прямо сейчас, значило, что меня принимают в семью. Что выбор племянника одобрен целиком и полностью.

Жаль, эта анестезия была временной.

Груз на сердце за то, что мне приходилось скрывать, стал троекратно тяжелее. И чем ближе подходил день свадьбы, тем больше страх сводил меня с ума.