Берег души и иллюзий

ArDente

Поднявшись, я вошел в дом. Оглянулся вокруг, и меня вдруг накрыла такая тяжелая волна отчаяния и безысходности. Боль разрывала сердце от мысли, что я больше ее никогда не увижу. Я, не помня себя, выбежал из дома, вскочил в машину и рванул, утапливая в пол педаль газа. Я несся по извилистому серпантину крымской дороги, пытаясь остудить горящее сердце. Сердце, обожженное НАСТОЯЩЕЙ ЖЕНЩИНОЙ, сделавшей из мальчишки НАСТОЯЩЕГО МУЖЧИНУ.

«Сила в нежность»

Говорят, нужна одна минута,

чтобы заметить особенного человека,

всего час, чтобы оценить,

и всего день, чтобы его полюбить.

Но затем понадобится целая ЖИЗНЬ,

чтобы его забыть.

Я вспоминал, как буквально 30 минут назад, сидя на работе, неотрывно наблюдал за минутной стрелкой на больших, настенных часах у меня в кабинете. Раньше, не обращал внимания, на медлительность, с которым течёт время. Время летит как мгновение, неумолимая скорость времени, бешеный темп и т. д. — это мы слышим, практически, постоянно. Но что можно сказать насчёт неумолимо ползущего времени или заснувшей секундной стрелки? Хотя, наверное, вру. У каждого человека, в этом сверхзвуковом мире, бывали вот такие минуты, когда время, прямо-таки издевательски ползло. Обычно это случается, когда чего-то ждёшь. Но в данную минуту мне нестерпимо хотелось сорваться, забыть про тяжеленые переговоры, про контракты, про этих назойливых китайцев, у которых через день — два, экологическая катастрофа, а они цепляются за каждую копейку.

Я сидел за столом и, массируя пальцами лоб, пытался сосредоточиться на бумагах, периодически наблюдая, то за минутной стрелкой, то за приоткрытой дверью, за которой слышались шелест бумаги, ёрзание колёс кресла и постукивание каблуков секретаря.

Эллочка — прекрасное существо, о которой мы с моим «младшим мозгом» не раз задумывались, но всячески отгоняли столь сладкие мысли, сейчас меня просто раздражала своей пунктуальностью, аккуратностью и скрупулёзностью. Я стал вспоминать, кто из нас, идиотов, на собрании директоров ляпнул своим длинным языком о том, что начальство должно уходить с работы позже всех. Маразм! Мы же не капитаны на тонущем корабле. И вообще, лучше смотреть, кто сколько сделал, а не кто когда ушёл. Сделал дело и свободен. Но это ещё советское мерило ответственности и трудоголизма сидит в нас, без права на альтернативу.

Что мы все делаем после четырёх часов пополудни? Мы медленно и верно готовимся к уходу с работы. Кому нужен этот «вечерний чай»? Если не случился аврал, то все с постными физиономиями смотрят на часы, выражением преданного щенка. Вон, взять, к примеру, немцев. У них свобода начинается уже с четырёх. Кроме работы надо же ещё жить. А мы, приходя в семь часов домой, успеваем только загрузить желудок и с сытым видом уставиться в ящик, получая очередную дозу маразматических «знаний». А отдыхом называем, возможность поваляться в выходные чуть дольше, так как выработанные «внутренние часы» всё равно поспать не дают. И где тут есть место слову «жизнь»? Может вынести рациональное предложение на совете? Пусть ни как немцы, но хотя бы что-то среднее между Европой и нами.

Я стал прислушиваться к звукам в соседней комнате, пытаясь определить, что делает мой «невольный заточитель». Я опять поймал, исчезнувшую мысль. Хотя могу встать и спокойно уйти, права мне это позволяют. Но в понедельник, каждый непременно сочтёт своим долгом, поинтересоваться, куда это я так рванул, не появилось ли у меня какое-нибудь молоденькое, прелестное создание? Поскалить зубы, я, конечно, люблю, но сейчас лучше буду показывать этот идиотский пример. Я заметил, что стал дёргать под столом ногой. Это плохой знак. Лучше успокоиться. Большой вдох, выдох. Ещё раз.

В дверном проёме появился прелестный силуэт Эллочки. Наблюдая за миндалевидными, карими глазами и мягкой, можно сказать, воздушной улыбкой, я услышал такие сахарные слова. Странно, но просьба уйти домой сейчас звучала приятней, чем признание в страстной любви. Как же я всё-таки люблю пунктуальных, аккуратных и скрупулёзных людей. Желая приятных выходных, на моем лице появилась такая выразительная улыбка «чеширского кота», что милое создание просто пришла в лёгкое замешательство. Но, зная о моем переменчивом характере, решила быстренько удалиться.

Чудить я просто обожаю. К тому же, проработав со мной более года, Эллочка никак не научилась разгадывать, когда я говорю серьёзно, а когда шучу. Вот и сейчас, решив не загружать свою головку новым ребусом, она плавно развернулась и направилась к выходу. Ненавижу свою жуткую привычку похотливого кота, но я опять нагнулся чуть в сторону, наблюдая за походкой и особенно фигурой, исчезающей в коридоре Эллочки. Да, надеюсь, что наши отношения не зайдут, куда не надо. Хорошего секретаря найти очень сложно, а потерять так легко, особенно когда слушаешь советы от своего младшего мозга. Интересно все прекрасно знают чего не надо делать, и что?… Вот когда задумаешься о том, какой мозг, каким управляет. Да нет, наверное. Просто работа, общие переживания, совместные достижения, всё это сближает. Но лучше не надо!!! Так хватит лирики! Я свободен. В путь.

* * *

Я, короткими перебежками, спустился во двор. Прыгнул в свой красный Jaguer F-Type и дал газу. В зеркале заднего вида, я заметил, как распахнулась дверь, и по направлению ко мне выбежала наша «главбух». «Этого только не хватало!» — выстрелило в голове. Видя в её руках какие-то бумаги, я, с чистой совестью, утопил педаль газа. Прекрасно, что шлагбаум был приподнят. Я нырнул под него и был таков.

И вот 30 минут спустя я свернул на объездную трассу мимо Инкермана. Дорога здесь широкая, с очень мягкими поворотами. Я прибавил газу и почувствовал, как, в очередной раз, сливаюсь всей плотью с моим «монстриком». Вливаясь в очередной поворот, я поймал себя на мысли, что обычно, мужчины относятся к машинам, как к любимым женщинам. Машина всегда звучит с местоимением «она». Но то ли я не так люблю машины, то ли в плавных формах не определяю женский силуэт, но я изначально относился к своему ягуару, как к собрату, боевому товарищу. Да и меня всегда занимала мысль: «Что чувствуют мужики, когда в неё (машину) садиться она (женщина)?». Это уже попахивает неразделённой любовью или шведской семьёй. Вот когда проявляется наше мужское полигамное начало. Но в этом плане нам с «монстриком» проще. Мы оба любим женщин. И дружба наша крепка.

Промчавшись уже в объезд Севастополя, я вышел на ялтинскую трассу. С обеих сторон распластались широченные виноградники «Золотой балки». Это ещё одно «золото» Крыма. Интересно, но у нас островитян совершенно другое мировоззрение, чем на континенте. Мы практически не различаем города. Всегда на вопрос: «откуда?» отвечаем: «Из Крыма!». И если не требуется уточнять, то, и не уточняем.

В библейской литературе, Крым упоминается, как одно из 10 священных мест, где проходили жестокие битвы между добром и злом. На территории «бывшего союза» таких мест только два: Байкал и Крым. Возможно это, а быть может, огромное скопление разных национальностей и привело нас к такому мирному сосуществованию.

Нас (островитян) волнуют события во всём мире, но как-то отдалённо. Там Украина, там весь мир. А здесь мы — островитяне. Но и остальные платят нам той же монетой. Ладно. Не будем о грустном. Тем более, что я уже на любимой лесной дороге, очередной раз калечу ходовую своего «монстрика» и въезжаю в свой «Берег души и иллюзий».

Почему я сюда нёсся сломя голову? Не знаю. Здесь всё воспринимается по-другому. Мысли текут плавно, дышится легко, даже движения замедляются. Но, я, кажется, понял, почему меня тянуло сюда с такой зверской силой. Мне так хотелось содрать с себя шкуру делового человека. Выскользнуть из ритма жизни и прыгнуть в забвение. Если бы не развал «союза», то у многих была бы совершенно другая судьба. Сколько людей свернули на скользкую тропку бизнеса, чтобы выжить? Много, много здесь заблудших душ. А могло быть и по-другому.

Но я сейчас въезжаю на любимую поляну, к обрыву, к своему настоящему дому и все бренные мысли должны остаться на дороге. Здравствуй, берег! Здравствуй, море! Здравствуй, пристанище! Привет, душа! Я дома!

* * *

Я вылез из машины и вездесущий ветер, как брат, приветствовал меня, заключив в свои невидимые объятия. Привет, дорогой! Ты, действительно, стал мне братом. Я стал лицом к нему, развёл в стороны руки и запрокинул голову, как бы обнимая встречным, ответным жестом. Ветер обдувал мне лицо, и что-то шептал радостное на ухо.

Пошептавшись с ветром, и узнав последние сплетни, я вошёл в дом. Я испытывал чувства, которые сложно описать. Это напоминало ощущение, когда после долгого отсутствия возвращаешься в дом, который знаешь с рождения. Дом, в котором все вещи лежат на тех же местах, на которых они лежали с далёкого детства. А действительно, как бы открыть дверь в комнату своего детства? В солнечный, летний день, когда лучи солнца, согревают каждую вещь, к которой прикасался ты ребёнком.

Я поймал себя на мысли, что за небольшое время, моего владения «Берегом души и иллюзий», я стал относиться к этому месту как к «дому детства». Вещи разбросаны. Порядок только сниться. В доме не чувствуется женской руки. Настоящее пристанище холостяка. Лично меня это очень устраивает. Убирать я ненавижу, но когда спотыкаешься на каждом метре, то приходиться наводить лёгкий марафет. А больше и не нужно. Да, да, это мужская логика. Логика практичных и ленивых. Если обратить внимание на все изобретения созданные человечеством, то львиная доля была создана ленивыми гениями. Получается лень — это прогресс. Не плохо, да!?

Первым делом я отправился на террасу. Море немного штормило. Брат-ветер создавал искусные причёски тяжеловесным волнам. В небе только лёгкие, перистые штрихи облаков. А солнце добавляло колоритные краски, увенчав мягким цветом всю эту идиллию.

Я наблюдал за величием природы и ловил себя на мысли. Вот оно настоящее и кратковременное счастье. Счастье не может быть долгим. Это кратковременное состояние. Стремительный апогей и постепенное сладкое затухание. Счастье это неподвластное, совершенно не предсказуемое состояние. Его нельзя запрограммировать. Счастье это состояние души, а не мозга. Никогда не понимал праздники — всеобщую какофонию идиотизма. Люди готовятся к ним. Программируют весёлое настроение. У некоторых внутренние ощущения и внешнее веселье могут совпасть, и ощущения счастья возникнет. Но это единицы. Да и никто не гарантирует, что в следующий раз внешний и внутренний настрой совпадёт. Для остальных, кто не поймал гармонию, есть алкоголь. Не счастье, но искусственный заменитель.

Нет, я не против праздников. Переоценить их важность невозможно. Но мне действительно не нравиться навязывание общих устоев социума. Мы такие разные, но нас всех так хотят уравнять. Государство, религия, образование, воспитание, этикет — все силы брошены на борьбу с индивидуализмом. А мы с завидным постоянством всматриваемся в лица прохожих с надеждой найти тот самый «запретный плод», найти индивидуума. Мы стараемся соединить невозможное. Взрастить в себе индивидуальность, и, одновременно, связать с логикой социума. Нелепо, но факт.

После ритуального приветствия всем стихиям, я отправился на кухню. Это ещё один мой ритуал. А именно, расслабление. Я достал турку. Прекрасная вещь, купленная в исторических местах, в Библосе, в Ливане. Продавец так усердно уверял, что этой турке более 200 лет. Что это сумасшедший раритет. И я могу стать счастливым её обладателям всего за 160000 лир (100$). В конечном счёте, сошлись на 25$. Хотя я купил бы и за 100, но на Востоке терпеть не могут людей не желающих торговаться. Это у них в крови и это так возбуждает!

Я всегда покупаю вещи, только если чувствую тепло от них. Я держал этот потёртый предмет на узенькой улочке, на которой каждый камень — это история. Я представлял того ремесленника, который, сидя в нищете, вкладывает всю свою светлую душу в это произведение. Того ремесленника, который надеется, что его вещи, так искусно вышедшие из-под его рук, послужат людям и после его смерти и будут согревать людей, принося им радость. Вот так эта турка через два моря и пропутешествовала.

Я поставил турку на огонь, и постепенно кухню заполнил нежный, ароматный, обволакивающий запах кардамона. Мне показалось, что весь этот арабский колорит как-то даже изменил воздух вокруг меня. Атмосфера в доме становилась мягкой, тягучей и какой-то малореальной. Сознание отправляло меня в далёкие арабские пески, а движения настолько замедлились, что кофе в турке чуть не сбежал. Я перелил кофе в чашку. Достал с полки «Коктебель» (как положено в наших местах, приобретённого у Петровича — грузчика коньячного завода) и, опрокинув пару глотков в бокал, отправился обратно на террасу.

Я растянулся на шезлонге, смакуя коньяк и запивая кофеем. Наблюдая за торжественным схождением солнца в морской горизонт, за прибоем, ласкающим своим шумом ухо, за безмятежной и величественной картиной бытия.

* * *

Наступали сумерки. Я лежал в полной прострации и даже мысли в голове медленно переползали из одного полушария в другое, не желая меня тревожить. По идее, в этом состоянии меня должны были посещать какие-нибудь глобальные, философские, умиротворяющие мысли о создании мира и нашей сути в нём, но вместо этого я чувствовал полное расслабление без мыслей, без целей, без задач, вне мира, вне жизни, вне разума. Это состояние, граничащее между сном и реальностью, полностью растворяя малейшее представление о времени. Сколько можно так балдеть? Сутки? Двое? А если бы всю жизнь?

Сколько я бы ещё так мог пролежать, одному только Богу известно. Можно представить мою реакцию, когда в минуты наивысшего состояния умиротворённости, душевного расслабления, Нирваны, я, практически в забытьи, услышал нарастающее, мерзопакостное, занудное, отвратительное пиликание мобильного телефона. Ну как мы должны были прогневить Бога, чтобы он послал нам такое «гениальное изобретение»! Где тот злой гений, создавший столь изощрённое орудие пыток. Взял бы огромный камень и как дал бы по башке. Честное слово! Ради спасения человечества, можно пару лет отсидеть в тюрьме.

Современный человек просто не может без интернета и мобильного телефона. Это нонсенс! Но если от интернета можно спрятаться или, по крайней мере, забыть на пару дней, то это чудо враждебной техники просто наше наказание. Если припомнить сколько раз он звонил в совершенно неподходящие минуты. А сколько микрострессов по его милости произошло за время «гордого шествия по планете» можно узнать только у психотерапевтов. Да, и интересно, есть ли такая статистика? Я думаю, что цифра будет астрономическая. Самая большая проблема, что без этой игрушки мы не можем прожить?! Мы как-то неуютно себя чувствуем. Нам даже скучно! Так что прежде чем звонить, стоит подумать, нужно ли. А лучше отправить SMS. От этого хоть меньше зла. И если адресат сочтёт необходимым перезвонить, то сам свяжется. А ты пять минут можешь посидеть «с помытой шеей». Хотя можно отправить сообщение и такого содержания: «Срочно перезвони. Минуты решают всё», или «Твоя жизнь зависит от этого звонка», или «Всё пропало. Если не хочешь получить инфаркт, то перезвони, я тебя подготовлю». Но лучше просто: «Вопрос касается контракта. Как будет время, перезвони», в таком случае, есть хоть возможность сказать, что: «Телефон лежал так далеко. И все выходные мы с ним не встречались». Вот такой вариант меня бы очень устроил.

Возвращение в реальный мир было столь внезапным, что я даже не успел подумать, как рука автоматически подхватила телефон со столика и, описав полукруг над моей головой, швырнула этого маленького «убийцу нервов» с обрыва прямо в море.

Какое же это удовольствие! Это непередаваемое ощущение полного экстаза! Fuji-Q Highland просто отдыхает! Когда-нибудь поступи так же. Я тебя уверяю, что ощущение и удовольствие будет гораздо дороже, чем деньги, потраченные на эту игрушку. Ощущаешь падения с плеч всех проблем, хлопот и неурядиц. Vive, la vie!

Несколько минут я сидел в лёгком шоке, вспоминая, что было ценного в телефонных записях, что нельзя восстановить. Но я давно уже перестал расстраиваться по пустякам. Значит, так тому и быть. Я поднялся с шезлонга и направился в дом «пошептаться со звуком». Так я говорю, когда хочу немного посочинять музыку.

За окном уже смеркалось. Я сидел в своей «студии» и мешал коктейль из звуков синтезатора и гитары, обработанных на компьютере. Есть, конечно, плюсы цивилизации. К примеру, можно вот так, в одиночестве, управлять целым оркестром и слышать готовый вариант композиции. В считанные секунды, изменить любую ноту, поменять такт. Сколько времени пришлось бы потратить Баху, Бетховену, Вагнеру, Вивальди, чтобы переделать незначительную часть и услышать, что из этого вышло. Но то Великие, у них в головах в готовом виде уже слышалось полное произведение. А нам проще.

Я балуюсь со звуком не так часто, но во время этого интимного процесса я должен быть в одиночестве. Меня выворачивает наизнанку, если в это время меня кто-то будет отвлекать. Я становлюсь как разъярённый лев, у которого забрали кусок мяса. А если ещё и не получается, муза не желает посещать мою светлую голову, ну тогда прячьтесь зайцы в окрестном лесу.

Все давно уже знают, если я уехал один, то буду писать музыку и меня лучше не трогать. Но если не один, то тот маленький гадёныш, покоящийся сейчас на морском дне, разрывался своим звоном каждый час. Всё-таки мужики своей солидарностью в корне отличаются от женщин. Мы готовы присутствовать с друзьями даже в те минуты, когда друзья бы не отказались побыть и без нас. Мы с большим злорадным удовольствием можем часика в два ночи поинтересоваться о здоровье и благополучии дорогого друга. Поинтересоваться его делами. Предложить свою посильную и непосильную помощь. Поинтересоваться, как развиваются дела на личном фронте. И самое интересное, что всё это бескорыстно и с большим чувством ответственности. Думаю, к женщинам такие мысли не приходят. Хотя…?

Как хорошо, что при всех нечеловеческих стараниях и всевозможных ухищрениях, я так и не выдал преданным друзьям свой «Берег души и иллюзий». Иначе, я был бы не уверен, что и в четыре утра кто-нибудь из мушкетёров не решит меня навестить.

На этот раз всё шло просто замечательно. Я только успевал следить за плавными переплетениями звуков. Композиция росла и крепла самостоятельно. Постепенно, погружая меня в состояние всепоглощающей радости. Наше творчество — это наши маленькие дети. Они рождаются, растут и крепнут. И когда они появляются на свет, то счастье просто переполняет душу. Так получилось и сейчас. Я пару раз переслушал готовое произведение, врубив громкость на полную катушку. И с чувством полного удовлетворения, выглянул на террасу.

Усевшись на перила ногами к обрыву, я пригубил немного коньяку и с наслаждением прослушивал только что рождённую композицию. Поначалу я готов слушать сочинённые вещи часами. Изменяя и продумывая каждую ноту. Странно, но через день, прослушивая свежеиспечённое творение, я уже перестаю вслушиваться и считаю себя полной бездарностью. То, что ещё вчера меня забрасывало на седьмое небо, на следующий день выглядело так нелепо, так тривиально. Не знаю, испытывают ли другие схожие чувства, но в те минуты я даже не помышляю кому-либо давать такое на прослушивание. Но, как птица, вылетевшая из гнезда, так и мелодия должна жить, подвергаясь суду людей. Иначе, зачем писать? Для себя? Каждая вещь имеет своего слушателя. Так пусть живёт и радует других, если это возможно.

Я смотрел на море, наслаждаясь блеском и невообразимой красотой звёздного неба. В городе просто не видно столь великолепной красоты. Мельчайшие звёздочки, которые способен различить глаз. Вы когда-нибудь смотрели в запотевший объектив? Приблизительно, то же самое, видно в городе. Ночное небо вдали от цивилизации сказочно богато на краски. Бездонный антрацит космоса смешивается с фиолетовыми перьями облаков. Луна подбрасывает матово-молочную белизну. И всё это густо усыпано золотисто-белым светом маленьких, но потрясающе ярких звёзд.

Моему состоянию практически полному удовлетворения не хватало только одной, незначительной, детали. В состоянии полного расслабления не хватает только закурить. Я достал сигарету. Щёлкнул зажигалкой и втянул дурманящую дозу смерти глубоким вдохом.

В то время, когда прикуривал, боковым зрением я заметил человеческую фигуру на пляже. Для меня до сих пор остаётся загадкой моё избирательное зрение. Не знаю, испытывает кто-нибудь такие же странности, но при моем далеко не идеальном зрении, я отчётливо могу рассмотреть детали женской фигуры притом, что мужскую просто не замечу.

Я повернул голову в сторону пляжа. Да! Действительно! Вдоль берега медленно и задумчиво шла девушка. Её походка напоминала движения канатоходца. Как будто невидимый канат проходил по кромке берега, а она осторожной поступью балансировала телом, чётко вымеряя каждый шаг, боясь оступиться. Создавалось впечатление, будто мягкими движениями рук она контролировала потоки воздуха вокруг себя. Тело её грациозно изгибалось, сохраняя баланс и равновесие. Я наблюдал за лунной русалкой. Моё зрение предельно фокусировало происходящее на пляже. Внутри, в каком месте точно сказать не могу, что-то начало медленно «сверлить буравчиком». В голове возник знакомый алгоритм, известный нам, мужчинам, похоже, с рождения. Мозг стал легко подставлять все запечатлённые глазами данные и складывать эту мозаику параметров со своим, даже мне детально неизвестным, образом идеала. Откуда у нас берётся представления идеала?

Я прекрасно понимал, что меня заметить просто невозможно, но почему-то замер в одной позе. Так замирают хищники при виде жертвы. Что это? Природный инстинкт? Но мы же цивилизованные люди! А всё же первобытные, даже, точнее, звериные повадки в нас выдают наше далёкое прошлое. Странно, но я замечаю, что человеческая сексуальность пропорционально растёт вот от таких звериных знаков. Я вспомнил, как смотря какую-то передачу о животных, заострил своё внимание на глазах гепарда, наметившего свою жертву. Это был настолько пронзительный, сверлящий, сексуальный взгляд, что косуля должна была от такого взгляда просто замереть, даже не помышляя о бегстве. Я вспомнил взгляд девушки, сидевшей как-то в одном из баров за соседним столиком. Тогда этот взгляд я чувствовал даже не глазами, а нутром. Похоже, точно такой же взгляд был и у меня сейчас, сидящего без движений и неотрывно наблюдающего за своей, ни о чем не подозревающей жертвой.

Она прошла по пляжу и скрылась за скалой, на которой стоит мой дом. И я потерял её из виду. Я прикидывал, что она здесь делает, ближайшая цивилизация — посёлок Ласпи на Востоке, и куда она идёт. За «моей» скалой ещё одна, но уходящая далеко в море. Я просто терялся в догадках.

Поломав немного голову, я решил спуститься на пляж. Перекинув ноги через перила, я сбежал по лестнице и ступил на берег. Аккуратно выглянул из-за скалы, стараясь не привлекать к себе внимание. Лунная русалочка стояла у дальней скалы и всматривалась в ночное море. Ветер расчёсывал её волосы и нежно ласкал её тело. Лунный свет гладил её лицо, позволяя мне рассмотреть нежные черты ночного создания. Я поймал себя на мысли, как же сложно описать причины, по который нравится тот или иной человек. Как же сложно разложить по полочкам свои чувства, эмоции и переживания. Как же нелепо и бездарно искать причины, по которым твой мозг мутнеет, а душа трепещет в обжигающем пламени. Мой совет: «Если тебе могут чётко сказать из-за чего в тебя влюблены, беги от этого человека. Беги так, чтобы мысль не могла тебя догнать. Беги без оглядки, без чувств, без сомнений. Ибо твоя встреча с человеком не умеющим любить и жить, встреча с мертворождённым телом, способным приносить только боль, и кормить твоё одиночество. С каждым человеком, проходящим через нашу душу и ласкающим наше сердце, мы приобретаем не только светлые страницы нашей памяти, но и жизненную колоссальную мудрость. Мы взрослеем и становимся мудрее нашим восприятием этого бесконечного мира. Мы творим жизнь. Мы меняем мир. Мы вносим в копилку мироздания свет своей души, помогая этому миру становиться более ярким и невообразимо богатым.

Я смотрел на русалочку и понимал, что сам взрослею. Мои глаза созерцали, а мозг был не в состоянии разложить образ по полочкам. Я представлял как на невидимой палитре замешиваются краски нежного взгляда, воздушной улыбки, бархатной кожи, дурманящего запаха тела, грации и чистейшей души. Мог я влюбиться с первого взгляда? Да зачем же врать себе на пользу разума. Да! Мог! Мог и влюбился! И плевать мне на то, что думают другие. Не способен на такое? Ты, действительно, обделён. И не стоит вбивать молотом прагматизма крамольные мысли в головы ЖИВЫХ. Завидуй нам, эгоистам любви и чувств. Плач о своей томящейся душе. Мы тоже будем оплакивать тебя, но только после экстаза своих чувств. После! Потом!

Я почувствовал, как мои пальцы нежно прикоснулись и гладили каменный выступ. Моё дыхание участилось, а тело постепенно погружалось в состояние влюблённости. Глаза улавливали малейшие движения «лунной принцессы», а язык уже давно облизывал мои горячие губы. В этот момент русалочка повернулась в мою сторону. Я дёрнулся, прячась за скалой. Мой разум, моментально, набросил силки на мои чувства, блаженно отрезвляюще. Хвала разуму! Прости меня, я только недавно унижал тебя, но если бы не ты, человек никогда бы не стал ЧЕЛОВЕКОМ. Ты всегда находишь дополнительные силы для сдерживания нашего бессознательного. Ты цербер наших чувств и желаний. Ты гениальный дирижёр нашей жизни. И в войне с чувствами ты, как правило, победитель.

Я стал оглядываться, ища «место встречи», с прекрасным лунным созданием. Мой взгляд остановился на темно-сером валуне, спокойно дремлющем у подножья скалы гранита. Место идеально подходило для встречи. Скала бросала неровную тень на векового исполина, и лишь край его облизывал молочный лунный свет. Три прыжка мне понадобилось, чтобы добраться до «трона». Я вскочил на камень, быстрыми движениями поймал сигарету губами и закурил. Расчёт был, достаточно, прост. Хотя меня скрывала тень, но горящая сигарета выполняла функцию маячка.

Я был полностью уверен, что не заметить сигарету невозможно. В крайнем случае, часто затягиваясь можно создать дополнительный эффект. И мои старания могли быть замечены. Хотя от частого всасывания, дым, в буквальном смысле, валил из ушей. Но что не сделаешь ради эффектного появления. И неожиданно, в последнюю секунду, меня осенило. Потусторонняя, эффектная загадочность могла породить просто противоположное ощущение. Ощущение опасности, а не расположения. Действительно, присесть на берегу, на совершенно открытом пространстве! Это не пугает, не настораживает.

Я вскочил и слегка отрешённой походкой, направился к кромке воды. Эффект внезапности был безвозвратно потерян, но лучше так, чем наблюдать перепуганные глаза и, возможно, уносящуюся фигуру русалочки по крутым склонам утёса. В моих планах было искусно расставленные сети, в которые обязан попасться этот ночной, беззащитный мотылёк. Расчёт был точен. Как только я вышел на середину пляжа, то краем глаза заметил, остановившуюся русалочку, с любопытством наблюдающую за мной. Не бойся, принцесса, я дам тебе самой решать делать или нет «шаг навстречу мне». Я делал вид, что совершенно её не замечаю и медленно, подойдя к воде, присел на ещё тёплую гальку. Я обязан был создать как можно более безобидный образ. Глупо, находясь вдали от цивилизации, на большом пустынном пляже, окаймлённым крутыми, скальными великанами, наедине с прекрасным существом, корчить из себя этакого «Дон Жуана» — ловеласа или, ещё хуже, жгучего, самоуверенного, нахального мачо. Моя стратегия сейчас «паучья». Тихонечко усыпить бдительность и…

Я, для более безопасного образа, обхватил рукой колени и прогнул спину колесом. Ну, чем не приятный, безобидный комочек внушительных размеров! Русалочка, немного понаблюдав, сделала шаг в моем направлении. Даже боковым зрением я наслаждался её плавной, грациозной походкой.

Лунная принцесса медленно, даже как-то величественно, подошла ко мне и остановилась. Она молча смотрела на меня, а я, делая очередную затяжку, краем глаза рассматривал её обнажённые ножки с аккуратными, маленькими пальцами. Я, театрально выдержав паузу, поднял голову и посмотрел на её лицо.

Она смотрела на меня и улыбалась. Её волосы прятали лицо от лунного света, но глаза светились также ярко, как и само солнце. Это были глаза нежности с лёгким оттенком еле заметной печали. Печали сидящей глубоко в сердце. Сильно завуалированной, размытой, но всё же печали. Как будто она знала, что печаль неизбежно вползёт в её сознание, но позже. А сейчас можно смотреть с неподдельным любопытством на вполне приличного молодого человека, глазами желающими жить и чувствовать.

Как долго мы смотрели друг на друга сказать сложно. Время работало в режиме замедленной съёмки. Мы рассматривали друг друга. Между нами плавно проплывал бессловесный разговор. Разговор душ. Разговор разума и чувств. Разговор счастья и печали. Казалось, за эти минуты я успел рассказать ей обо всей своей жизни. Жизни без неё. Без её ласки. Без её тепла. Без её шёпота. Без её поцелуев. Без её страсти.

Как только я закончил свой мысленный рассказ, она улыбнулась такой воздушной улыбкой. Так улыбается лунная дорожка на мягких перекатах ночных волн. Мне стало так тепло и легко, будто тяжеленный, мрачный, липкий и тягучий груз смыла с моей души эта нежная улыбка. Она подняла свою руку и протянула мне мой мобильный телефон.

Странные чувства посетили меня. С одной стороны, я радовался этой незатейливой игрушке. Такое чувство посещает каждого из нас, когда навсегда потерянная вещь, вдруг с новой силой вторгается в твою жизнь. Помнишь такое чувство? Одно из немногих чувств детства, о котором мы периодически грустим. И благодаря таким ощущениям притягиваем давно минувшие радости и переживания. А с другой стороны, эта вещь — цивилизации, от которой я так стремительно убегал. Которая меня недавно так злила, так мерзко навязывалась, так липла, как муха в раннее летнее утро.

Я протянул руку и своими пальцами прикоснулся к прохладной атласной руке. Забрать телефон это полдела. Я хотел включить ещё одно чувство познания — осязание. Может передо мной мираж или ангел? Я прикоснулся к ней и маленькие мурашки хаотично побежали по моей спине. Прохладная шелковистая рука после знойного дня… Что может быть лучше?! Если бы ещё эта ручка легла на мою шею… Я даже прикрыл глаза, воображая и ловя все чувства, которые могли возникнуть. Но ангельская рука выскользнула, и в мою руку упало чудо враждебной техники. Я сразу ощутил весь груз дня так ловко всплывший в моем мозгу.

Я уже не швырялся своими проблемами. Я просто решил о них забыть и аккуратно положил телефон рядом на песок. Протянув руку, я жестом предложил ей присесть рядышком со мной. Она не присела, она опустилась так тихо, так беззвучно, как туман садиться на горные вершины, как снег падает на альпийские луга, как тополиный пух ложится на городские мостовые. Мы оба отрешённо смотрели на морской горизонт, на лунную дорожку боясь голосом нарушить столь лёгкую ночную идиллию.

Я первым нарушил потустороннюю тишину. Мне так хотелось услышать голос ночного видения. Хотя лично для меня, её голос уже не имел ровным счётом никакого значения. Но, женщины! Для вас звук и тембр голоса играют куда большее значение. И поэтому, я решил пустить ещё один свой козырь в ход.

— Русалочка, ты, что тут делаешь в столь позднее время? Сказал я более низким, чем обычно, эротичным голосом. Я старался с самого начала настроить свой тембр так, чтобы ушки ночной принцессы не просто улавливали каждый звук, но и старались быстро доносить мои слова до её сознания. Эти маленькие уловки известны каждому «покорителю сердец». И их эффект проверен мною сполна.

— Я очень люблю в это время собирать здесь, на пляже, мобильные телефоны.

Произнеся эти слова, она так хитро улыбнулась. Глаза её прищурились, как у лисицы, но взгляд был подарен горизонту.

Я, улыбаясь, наблюдал за её лицом в профиль, который гладил лунный свет. Голос не был высоким, привычным для мужского уха. Это был томный, бархатистый, относительно низкий, потрясающе эротичный альт женщины. Если я скажу, что у меня внутри всё упало, это будет неправда. Внутри меня кровь заиграла так, что я покрылся лёгкой испариной, а грудь уже жгли раскалённые чувства страсти, радости и эйфории.

Я быстро стал соображать, с кем я имею дело. Передо мной не беззаботное, нежное создание, которое ныряет в экстаз от малейшего прикосновения и витиеватого шёпота на ушко. Передо мной львица, знающая о чувствах, страсти и любви, возможно, больше меня. Передо мной ЖЕНЩИНА! Царственная, грациозная, нежная, хитрая и коварная.

Я благодарил Бога за столь экстравагантный подарок. Мне выпала удивительная возможность проверить на что способен я сам. Меня захватывала мысль, что я смогу получить гораздо больше, чем экстаз. Передо мной не проходная фигура. Это ЖЕНЩИНА, которую помнят долго, которая оставляет след в душе на всю жизнь. Ожёг от такой женщины делает из мальчика НАСТОЯЩЕГО МУЖЧИНУ, способного подарить другим букет ярчайших чувств. Мужчина меняется в корне, после встречи с такой женщиной. Его взгляды, мировоззрение, глаза и даже походка меняется после соприкосновения с этим пламенем. Пламенем ада или рая, кому как нравиться. Но я склоняю голову перед такими женщинами. Женщинами, создающими настоящих мужчин.

Я понимал, что моя «паучья» тактика не имеет ни малейшего шанса. Здесь не нужны слова. Здесь мысль, жест, взгляд имеет просто физическую форму. Здесь всё читается. Здесь нет места банальностям! Нет места фальши! Это всё настоящее!

Она оторвала взгляд от горизонта и медленно перевела его на меня. Это было проделано настолько искусно, что в моем горле образовался комок. Вначале в мою сторону развернулось лицо, как бы предлагая мне изучить черты и изгибы. А лишь потом, плавно переплыл взгляд. Взгляд?! Нет, это мощнейшая энергия, раскалывающая мозг пополам. Это сила бури, сбивающая тебя с ног. Это мощь прилива, накрывающая тебя с головой и уносящая в водоворот эмоций. В зелёных глазах я встретил демонический блеск желания, эгоистичной страсти и мощи женского Я.

Когда женщина разрывает взгляд между глазами и губами мужчины — это готовность подарить себя. Но когда сверлящий взгляд фокусируется на глазах — это вызов. Вызов на пределе нервов. Безапелляционный вызов, без сомнений и сожалений. Вот таким взглядом был одарён я.

Игра «в открытую» на оголённых нервах! Это для меня истинный подарок. Я запустил пальцы в её волосы на затылке, разминая и поглаживая шею. Она вздрогнула, закрывая глаза и опрокидывая голову назад. Что это? Эрогенная зона? Подарок судьбы? Сразу попасть на зоны воздействия?

Ладонью свободной руки я мягко прикоснулся к её щеке. Как кошка нежно трётся о своего хозяина, так и, русалочка, приоткрыв рот, тактильно изучала мою, немного влажную, руку. Она покачивала головой, находясь в лёгкой прострации. Сквозь опущенные веки, я наблюдал, как её глаза покачивались, описывая полукруги в глазницах.

Я наклонился и трепетно гладил губами её нежнейшую кожу за ушком, жадно ловя носом её запах. Запах нежности, возбуждения, чарующей магии и свободы. Мой горячий язык выписывал причудливые узоры на атласной коже. Я обнял губами и нежно прижал её мочку. И услышал восторг, вырвавшийся из её уст. Такой тихий, трепетный, тонкий. Казалось, что её сознание с яростью боролось с чувствами, охватившими тело и душу. Пыталось спрятать, как можно глубже, всех предвестников капитуляции. Пыталось сжимать горло, не давая возможность выдохнуть огненную страсть, бурю наслаждения и экстаза.

Но она женщина. Женщина, уставшая от необходимости быть сильной. Уставшая от давления времени, так быстро сжирающего её тело. Уставшая от забот и проблем своих и близких ей людей. Уставшая от быта, засасывающего её мечты. Уставшая от тяжести жизни, терзающей её душу. Женщина, молящая спрятать её от всего. Женщина, желающая быть заключённой в объятия сильного, нежного, любящего мужчины. Хотя бы на минутку. Хотя бы на мгновение.

Я чувствовал, как ей нужна была эта передышка! Этот маленький глоток свободы, счастья, любви. Маленькая остановка, после которой она готова идти дальше по дороге своей судьбы. По дороге своих переживаний. И глубокой ночью внезапно просыпаться, мечтать и переживать обо всём, что сейчас происходило.

Наши тела всё сильнее поглощала агония страсти и желания. Я всё крепче прижимал её к себе, пытаясь спрятать от мира, следящего за каждым нашим движением. Я постепенно растворялся в ней. Мой раскалённый разум медленно плавился в дурманящем любовном дыму. Я ласкал её голову, вороша её шелковистые волосы. И с неистовой жадностью впился в мочку её уха.

— Что ты со мной делаешь? — в полузабытьи простонала она. Это отголоски разума со скрежетом пытались удержать уже выпорхнувшее тело.

— Я тобой дышу! Тобой живу! Тобой наслаждаюсь! — тихим шёпотом промолвил я. Уже полностью покорённый этим существом, я не лгал. Из меня вырывалось подсознание. Вместо сложной, дикой и яростной игры двух хищников, мы просто дарили нежность, ласку и чувства понимая, что наша сила сейчас как раз в этом. В поглощении друг другом. В наслаждении прекрасными нежными чувствами радости и удовольствия. В насыщении, таким сложным букетом чувств и эмоций, наших душ. Оценить силу личности и предложить более простой вариант. Это мы положили в основу наших отношений. Сила в нежности! Мы это прекрасно понимали и оценили, затаив дыхание, и даря друг другу раскрепощение и свободу.

Я, придерживая рукой, опустил её на песок, влюблёнными, нежными и любопытными глазами рассматривая каждую деталь её тела. На моем лице сияла улыбка неподдельной радости. Мои глаза, как бы впитывали её образ, стараясь запомнить и зафиксировать в долгой памяти цветок, подаренный мне в этот странный и прекрасный вечер.

Да, влюблённость очень странная вещь, способная идеализировать всё, что соприкасается с твоим взглядом. Нет, разум, прелесть в том, что не всегда ты можешь держать нас в узде своей паутины. Мы изредка, но вырываемся на бескрайние, плодородные просторы свободы. Мы творим такие великие безумства. Мы вдыхаем жизнь полной грудью. Мы ловим взгляд солнца и гладим ветер. Мы целуем воду и дышим любимыми людьми. Мы криком будим море и шёпотом заставляем распускаться бутоны цветов. Мы дарим себя и не требуем ничего взамен. Мы живём! Мы дышим! Мы горим! С твоим возвращением, конечно, всё меняется, но сейчас не твоё время.

Я целовал её горящие губы и мягкие щеки. Нежную шею и бездонные глаза. Маленький нос и шёлковые волосы. Я дышал её страстью. Гладил её нежные руки, прекрасные бедра, мягкий живот, округлые плечи и сексуальную грудь.

Приподнявшись, я сел. Она медленно, как бы возвращаясь из полусна, приоткрыла свои веки и взглянула на меня изумрудными глазами. Глубокий, открытый, нежный и лёгкий взгляд.

Смотря в её глаза, я ловил себя на мысли: «Какими же разными взглядами может одарить нас влюблённый человек». В действительности, взгляд — это то немногое, что выдаёт наши мысли и намерения. Взгляд невозможно подделать. Он всегда чистый и честный. Он несёт с собой наши желания. И какие слова бы в это время не улавливало наше ухо, наше подсознание работает на взгляд.

Когда чаще всего подозреваешь обман? Когда словам противоречит взгляд. Тогда закрадывается сомнение. И чаще мы доверяем ушам. А зря. Читай взгляды, лови мельчайшие изменения, и для тебя не будет существовать загадок и тайн чужой души. Но палитра взгляда настолько разнообразна. Как разгадать? Может надо спросить у своего сердца. Может в сочетании сердца и разума кроется истина? Не знаю. Я просто стараюсь чувствовать.

Я попробовал почувствовать её взгляд. Она смотрела на меня, гладила волосы и мягко улыбалась. В глазах я видел ростки влюблённости, нежности, ласки и какого-то материнского тепла. Казалось, что она ни о чем не думает, она просто дарит тепло и заботу. Интересно, влюблённая женщина очень часто одаривает нас вот таким материнским, тёплым взглядом? Не благоговением рабыни, а мягким, нежным взглядом материнского снисхождения. В этот момент мы глубоко в её душе. Мы её творение. Мы — счастье, порождённое ею. В такие моменты хочется прижаться к ней, закрыть глаза и почувствовать себя её ребёнком, частью её плоти. В такие моменты рождается любовь. И ты чувствуешь, что тебя трепетно любят. Любят всей душой.

— Иди ко мне, протягивая руки, прошептал я, посадив её на колени спиной к себе. Ловкими и быстрыми движениями, снял с неё топ. Опуская руки, она сделала такой глубокий выдох, будто вся усталость жизни, все невзгоды и страдание собравшись в огромный пучок, стремительно покинули её душу, лихорадочно ища свою новую жертву.

Мои пальцы ласкали и гладили бархатистую кожу. Обвивая своими руками её плечи, я нежно целовал затылок и шею, наслаждаясь каждым прикосновением моих губ к телу, лунной принцессы. Я гладил и массировал её прогнувшуюся гибкую, грациозную спину, легонько покусывая плечи. Обхватив талию, я, что было силы, прижал её к себе, ощутив тепло её тела. Она, затаив дыхание, прогнувшись, как пантера, запустила пальцы своей руки в мои волосы, сжимая их и оттягивая назад. Я жадно губами впился в её шею. Мои руки ласкали её живот и талию. Я не смел дотронуться до её прекрасной, так меня манящей, груди. Хотя вру! Мог! Но мне так хотелось продлить удовольствие держать в руках столь желанное тело. Я ловил мысль о счастье нахождения рядом со мной прекрасной женщины. Мои руки никак не могли насытиться прикосновениями к столь изысканному существу. Я просто терял своё сознание и даже не заметил, как выпустил свои «когти», оставив по пять бледно-розовых дорожек на внешней стороне её бёдер.

Дикий зверь! Я уже замечал, что когда мой разум прячется в глубине мозга под давлением всепоглощающих чувств, я проявляю, прямо-таки, дикую натуру. Я не знаю почему? Не знаю, что в такие моменты вселяется в меня, но я готов рычать, впивать «когти», покусывать плод моего наслаждения. Мне даже кажется, что я готов зубами просто растерзать тело, доводившее меня до экстаза. Хотя я в такие минуты превращаюсь в зверюгу, но при этом достаточно нежную. Мои движения так же замедлены. Также смакуют всё действо, происходящее в эти сонные минуты. Я прихватываю кожу зубами, но соизмеряю силу укуса. Это очень напоминает укус преданного пса во время игры с любимым хозяином. Крепко, сильно, но совершенно не больно. Чувствуй силу и мощь зверя, но не бойся, боли он тебе не доставит.

Откуда-то из забытья, я услышал грудной стон. Стон полного блаженства. Стон безумства наслаждения. Стон обжигающей страсти. Да здравствует бесконтрольность! Неуверенность, сомнения, страх, скованность — вы все, сдерживающие наши желания, нашу жажду, нашу сексуальность, забейтесь в отдалённые уголки сознания, запугайте себя, наденьте на себя цепи и ждите, когда вам позволят вернуться. Сейчас пир ваших противоположностей. Они сейчас в фаворе и им подвластны наши тела. Пускай на час. Пускай на минуту. Пускай на мгновенье. Но ради этого мгновения мы и живём. Мы страдаем под вашей властью ради мимолётных секунд без вас. Цени эти мгновения. Взращивай их. Ведь они являются контрольными точками отсчёта отрезков твоей жизни.

Я жадно облизывал её взглядом. Мышцы её лица, мимика, свидетельствовали о внутренних переживаниях. О страсти, о наслаждении, о силе ощущений, которым она отдалась здесь и сейчас. Я смотрел на лицо, скованное в мучительной гримасе и думал, насколько же похожи и одновременно противоположны ощущения страдания и блаженства. Эти сиамские близнецы разных полушарий, накалившие наши нервы, но с совершенно разным эффектом. Внешне они так похожи, но между ними пропасть.

Я ладонью прикоснулся к её щеке. С моим прикосновением мышцы моментально расслабились, как будто огромная океанская волна нахлынула на испещрённый канавами и бороздками берег и, отступая, идеально разгладила, превратив берег в гладкую, стеклянную поверхность. Я взглянул на сочные, пухлые губы приоткрытого рта. Лунный свет, казалось, так искусно смягчал и сглаживал их контуры, и при этом увеличивал их объем. Я провёл большим пальцем, желая убедиться в их реальности. Влажные, желанные, трепещущие, притягивающие губы, первая точка плотского познания, дрожали, как будто лихорадка держала их в своей беспощадной власти. Моя русалочка нежно, губами, гладила, целовала и покусывала мой палец. Она меня возбуждала, дразнила, всё с большей силой разжигая желания. Я ощущал её горячие, мягкие губы и влажный язык, заигрывающий не с частью моего тела, заигрывающего с моей душой, с моим сердцем.

Я наслаждался мельчайшими прикосновениями, электрическим разрядом, расстреливающим мой мозг. Прикосновениями, растворяющими меня в ней. Как мало надо для восторга души! Как много надо для познания своего блаженства! С каждым прикосновением этих страстных губ моё сердце сбивалось с ритма. Сердце разрывалось в желании определить темп этих хаотичных поцелуев. Ещё чуть-чуть и мои артерии просто лопнули бы, не выдержав такого давления.

Я обеими рукам схватил её голову и так жадно впился в губы, как будто без этого мне невозможно дышать. Как будто её губы несут в себе живительный кислород, без которого я не могу жить. Моя принцесса невообразимой лунной ночи, не только возбудила до предела меня, но и сама сходила с ума от раскаляющей страсти. Это не был прекрасный, нежный, ласковый поцелуй. Это была оголённая, животная, истинная СТРАСТЬ. Та, что испепеляет душу. Разрывает нервы. Разрушает мозг. Это нельзя назвать поцелуем. Это огненная страсть. Момент истинного желания. Мгновение синтеза на уровне атома. Это сила рождения хаоса, космоса и звёзд. Новых, ярчайших звёзд любви, рождающихся и сгорающих за мгновение. Но оставляющих после себя свет такой силы, что порой другим долгожителям-звёздам за всю жизнь не дать столько энергии.

Мы пытались выпить душу, поглотить плоть, съесть разум друг друга. Мы задыхались от нехватки воздуха, но не было такой силы способной разорвать наши объятия. Жажда наслаждения за мгновение. Жажда познать глубину мира любимого человека за доли секунды. Через секунду смерть! С таким неистовством мы пытались отдать, всё что имели, всё что накопили, всё, что могли подарить друг другу. И если бы в эту минуту смерть решила поразить нас и бросить бездыханные тела на прохладный морской берег, то думаю, что лучшей смерти просто нельзя было бы желать.

Так быстро сорвать с себя всю оставшуюся одежду? Я даже представить не мог, что могу быть так поглощён прекрасным созданием. Я умудрился вырвать заклёпки «с мясом» на своём толстенном кожаном ремне. Разбросать отлетевшие пуговицы. Порвать джинсы. А рубашка… это уже не моих рук дело. Желанная, разорвала её «по живому» на мелкие тряпочки, целуя и впиваясь зубками в мою шею, плечи и грудь.

Она сидела сверху, плотно прижавшись своими бёдрами ко мне. Амазонка — воинственная, горящая, неуступчивая. Такая она была в тот момент. Такой я её и запомнил. Мы боролись, на равных, за право целовать и наслаждаться телом друг друга. Кроме страсти, кроме желания, наружу вырывалось ещё одно качество характера, объединяющего нас. Не уступчивость, упорство, упрямство, сила непреклонности характера, желание доминировать во всем, сверхэгоистичность натуры. Мы расценивали желанную плоть уже как свою, принадлежащую только нам. Только МНЕ! Без остатка. Без возврата. Даже мысль о том, что кто-то может хотя бы взглянуть на принадлежащее МНЕ тело, отвергалась мгновенно и безапелляционно.

Эгоизм? Да! Тысячу раз, да! Но созидательный, не разрушающий, дающий нам возможность почувствовать себя желанными, единственными. Поднимающий на пьедестал. Забрасывающий на «седьмое небо». Мы же ищем этого и зачем прикрываться ложными целями и ценностями? Мы хотим именно этого! Мы хотим, чтобы нас любили неистово, целиком. И ценили, пускай мгновение. Этого будет достаточно, чтобы об этом помнить. И недостаточно, чтобы с этим жить.

Она приподнялась на колени, обхватив своими руками и крепко сжав мою голову. Прогнув спину и запрокинув голову назад, она предоставляла мне возможность насытиться запахом и вкусом своей груди. Я гладил, мял, целовал её. Я облизывал, сосал и обнимал губами её соски.

Раньше, я никогда не видел, мою лунную принцессу, но чувствовал, что изголодался именно по ней. По её телу, по запаху, по вкусу её кожи. И она дарила мне своё тело. Без стеснения. Без скромности. Без боязни, быть подверженной оценке. Поступай так же. Не бойся своего тела. Не страдай. Не сравнивай с несуществующим идеалом. Ведь львиная доля сексуальности приходит тогда, когда ты полюбишь себя, своё тело. Себя в любви, а не любовь в себе. Делай также и в твоей жизни появятся люди, желающие насладиться именно твоим телом. Жаждущие его познать и восхититься им, наперекор твоему удивлению.

— Не останавливайся! Целуй, гладь меня. Я хочу, чтобы твои глаза, губы, руки, всё твоё тело запомнили меня. Ту, которую ты чувствуешь и видишь сейчас. Без игры и притворства. Меня НАСТОЯЩУЮ! Ты единственный человек, познавший меня истинную. И я нисколько об этом не жалею. Я тебя… она замолчала, закусив губы, боясь проронить слово. Боясь полностью себя обнажить. Боясь переступить необратимую черту.

Вдохнув воздух полной грудью, она с решительностью и силой села на меня. Я ощутил, как мой «младший мозг» стремительно вошёл в неё. Я застыл, оцепеневший состоянием нахождения глубоко внутри желанного мною человека. Я со всей силой прижал её к себе. Застывшие тела, как оледеневшая роза. Без движений. Без сознания. Практически не дыша. И только сердца, лихорадочно стучащие в унисон. Забвение. Только мощные равномерные сокращения внутренних мышц её лона и моего перста. Это нужно испытать! Высшая степень возбуждения. Не наши тела, наши души, казалось, сейчас занимались любовью. Покинув бренные тела на «берегу души и иллюзий» и соединившись над седьмым небом. Души слившиеся в плотских страстях! Это что-то! Сейчас, спустя время, я думаю что, то был тот самый неуловимый, необъяснимый ментальный секс.

Это дико и необъяснимо, но мне не нужны были движения. Не нужно было лицезреть страстные конвульсии, обожаемого мною, существа. Не надо было менять позу и рассчитывать силу и глубину проникновения. Мне практически, не надо было дышать. Я смотрел прямо в раскрытые глаза моей русалочки. Глаза, наполненные небесного вдохновения, облачной нежности и страстной любви. Я читал в них всё, что ощущала она. И ловил себя на мысли, что тоже самое в хронологической последовательности происходит и у меня внутри. Без движений, но бурно, охватывая сознание и поглощая тело, приближался оргазм. Фантастика! Это не может быть реальностью!

— Как ты это делаешь!? Я не понимаю, что происходит!? — вырвалось из неё голосом такого испуга и недоумения. Глаза широко раскрылись, как будто что-то дикое и невообразимое она видела перед собой. Я физически ощущал как экстаз, буквально, поразил её. Если бы я сам знал, как это делается. У неё, просто, не было сил держать взгляд. Она зажмурилась, напрягая все мышцы лица и тела. Пару движений! Всего пару движений потребовалось для того, чтобы оргазм полностью, как лавина, накрыл с головой, обжигая её раскалённой кровью.

Она изогнулась дугой. И впившись пальцами в мои плечи, подняв лицо к ночному, чарующему небосводу, издала пронзительный крик. Крик облегчения. Крик счастья. Крик свободы, эхом отразившийся о величественные скалы лазурной бухты и моментально поглощённый шумом морского прибоя.

Её мышцы продолжали сокращаться, будто через них пропускали ток, а сама, русалочка, ослабев, склонилась надо мной, тяжело дыша. Я гладил её спину, целуя плечи и шею. Ворошил волосы и тихонечко шептал на ушко. Издавая такой же звук, который слышал в детстве от матери, убаюкивающей меня, склонившись над моей кроваткой.

Нас обволакивала тишина. Не полная тишина, давящая на уши с пронизывающим писком, а умиротворяющая тишина природы. Шум ветра и прибоя, сладко ласкающий ухо, расслабляющий нервы. Я плотно прижался губами к её лбу и закрыл глаза. Сейчас, в эту минуту, я жил этим ангелом. Я ощущал, насколько этот вечер перевернул и безвозвратно изменил нас, наш внутренний мир, наши ощущения. Мы изменились, но в какую сторону? Сможем мы жить после того? Что произошло между нами? Может, эта встреча высосала из нас все соки жизни? Может, мы теперь бесплодны, истощены душой? И этот невообразимый секс, или как его ещё назвать. Всё настолько не реально. Мне казалось, что мы уже мертвы, и это было соитие душ в том мире, в мире после жизни.

Это великолепие чувств, вдруг стало так пугать. Я ладонями обхватил её лицо, приподнял и посмотрел в любимые, изумрудные глаза. На меня смотрели доверчивые, перепуганные глаза ребёнка.

— Неужели она думает о том же самом? — подумал я. А чему, после пережитого можно удивляться?

Давай вернёмся в мир живых — сказал я, тихим и уверенным голосом, с доброй и нежной улыбкой.

Её глаза просто умоляли об этом. Она так доверчиво покачала головой и так мило улыбнулась растерянной улыбкой надежды, что я не мог сдержаться, не поцеловав её.

Мы снова окунулись в мир страстей и желаний. В мир счастья и вожделения. В мир тысячи звёзд и одной луны. Наши сердца вновь ожили. Нервы вновь пульсировали под горячей кожей, доказывая нам, что мы живы. Дыхание вновь выплёскивало жар изнутри. А голоса вновь выдавливали стоны любви, разбрасывая их по берегу, отражая о скалы и унося к далёкому горизонту ночного моря.

Каждый из нас познал силу истинного желания и теперь всей душой радовался ощущениям плоти. Ощущениям земной радости. Такой понятной. Такой простой и незатейливой.

Я просунул руки под её коленями, крепко держа за бедра.

— Держись крепче — произнёс я в полголоса.

Она еле успела обхватить мою шею, когда я встал во весь рост, держа на руках самое дорогое, чем обладал доселе. Я продолжал ритмичные движения, но теперь полностью контролируя всё. Буря восторга, наслаждения и экстаза захватили нас.

— Не останавливайся! Глубже! Сильнее! Я хочу тебя! слова сквозь стон вырывались из её уст. Темп? Медленнее, чем обычно, но насколько глубже проникновение…

Мне казалось, что с каждым ударом я всё ближе пробивался к её сердцу. Держа крепко и нежно, это сокровище, в руках, я не мог насытиться. Я страдал жаждой любви. Болел страстью к её желанному телу. Глотал нежность её губ. Я пил сок её жизни. Я даже не заметил, как поглощённый, моей королевой, вошёл в море, держа на руках, мой бриллиант. Я не чувствовал прохладу воды, скользкие камни морского дна, вибрацию гладких волн. Перед глазами только ОНА! А вокруг что-то незначительное.

Я с новой силой ощутил дрожь в теле, безумное биение сердца и подступающую, безудержную волну экстаза. Мышцы готовы были разорваться. Даже при всем поглощении мною этим безумным действом. Даже ощущая приближение, его величества, оргазма, я ощутил невыносимую, тупую боль в мышцах. Но, отбрасывая эти назойливые ощущения, я продолжал приближать момент высшего наслаждения. Я не знал, насколько близок оргазм к моей принцессе. Я полностью положился на ту интуитивную нить, давно уже связавшую нас.

— Давай вместе! — задыхаясь, выплеснул я. В ответ только безмолвное согласие, кивком подтвердила она.

И в этот момент, практически на пике наивысшего, я почувствовал, что мы глубоко в воде. Я не мог уже сдерживать себя. Оргазм извергал из меня семя.

— Задержи дыхание! — всё, что успел выкрикнуть я. И наклонившись вперёд, крепко держа друг друга, мы падали в воду под сладострастное действие оргазма.

Прохладная, кристально чистая вода приняла наши обожжённые страстью тела, сомкнувшись тишиной над нашими головами. Мы погружались на дно моря, на дно разума. И одновременно поднимались на вершину блаженства, счастья, вдохновения.

Оргазм сковал наши мышцы. Поглотил наш разум. Связал наши сердца. Воздух? Я в то мгновение даже не знал, зачем он нам нужен. Мне хотелось дышать её. Мне не нужен был воздух. Мне нужна была только ОНА. Женщина — подарившая мне счастье.

Вращаясь под водой в морской невесомости, мы не чем небыли обременены. Даже силой притяжения. Мне казалось, что моя кровь потеряла направление своего неизменного движения и просто пульсировала, не двигаясь в какую-либо сторону. Я отчётливо, в висках, ощущал каждый стук моего сердца. Я всё ещё был в ней. И когда нехватка кислорода стала нестерпимой, моя русалочка, подтянулась, и крепко поцеловала в безмятежном подводном поцелуе.

Мы, как два ошалевших дельфина, стремительно рванули на поверхность. Первый глоток воздуха с безумной силой и жгучей болью ворвался в лёгкие. Наверное, подобное чувствует новорождённый. Но, в отличие от ребёнка, ни крик с плачем, а безумный смех вырывался из нас. Смех счастья, радости и эйфории. Мы, пережив смерть, вновь живы, счастливы этой минутой! Этим вечером! Этим морем! Этим миром!

Мы долго плавали, наслаждаясь безграничной свободой, и не отпуская друг друга ни на секунду. Мы замирали в поцелуях и наслаждались прикосновениями наших мокрых, прохладных, скользких тел. Мы дарили радость и, казалось, заразили весь берег счастьем. А потом, поцеловав воду, так любезно принявшую нас, выбрались на берег. Я сел на песок. Она упала обессиленная мне на руки. Мы рассказывали друг другу смешные истории из жизни, анекдоты. Делились впечатлениями о своих любимых книгах, фильмах, музыке. Просто болтали и были счастливы. Радовались ветру и луне. И благодарили судьбу за царственный подарок.

Время текло так безмятежно. Так плавно накатывались волны на НАШ «берег души и иллюзий». Так тепло согревал нас морской, южный бриз. Но счастье быстротечно. Идиллия — временное состояние.

* * *

Я вздрогнул, услышав, ещё далёкий, но нарастающий звук моторной лодки. На моё напряжение мускул моментально отреагировала, моё лунное счастье. Она приподнялась, с ужасом всматриваясь в прибрежные скалы, из-за которых доносился этот зловещий вестник разлуки. Её рука впилась в мою ногу, прижимая её к себе. Счастье, недавно так прекрасно нежившееся на её лице, моментально улетучилось. А на смену пришла та самая печаль, которая так глубоко таилась в первом её взгляде, уже вечность назад.

— Это он — тихо пробормотала она с такой грустью, с такой неподдельной досадой. У меня ком подступил к горлу. Я почувствовал, что уже потерял своё счастье.

— Кто он? — я еле выдавил из себя эту нелепость, прекрасно понимая, кто плывёт на этой распроклятой лодке.

Она не ответила. Да и это не имело никакого значения. Она обернулась ко мне и посмотрела таким душераздирающим взглядом, глазами полными горечи, безысходности и отчаяния. Моё сердце резали на мелкие куски тупым, беспощадным, ржавым лезвием. Я не мог смотреть в эти глаза боли. Не выдержав, я закрыл свои. Я почувствовал, как всё её нутро, со всей силой, что могла быть собрана, прижалась ко мне.

Я знал ответ и на следующий вопрос, который хотел задать и который как гильотина должен был разрезать мою душу насквозь.

— Можно что-то изменить? — ожидая последнего удара, спросил я.

Она судорожно покачала головой, всё так же крепко прижимаясь ко мне и тихо заплакала.

— Нет. Это моя судьба — уткнувшись в грудь, на пределе нервного срыва, выдавила из себя она.

Я получил свой предсказуемый, необратимый, горький удар. Моя голова совершено перестала соображать, и только одна мысль высасывала, разрушая мой мозг. «Я теряю свою жизнь, свою любовь, своё счастье».

Последние минуты, отведённые нам роковой судьбой, мы провели в гробовом молчании, вцепившись мёртвой хваткой, друг в друга. Мы прощались. Прощались с нашим счастьем. С нашей жизнью. И одновременно встречая себя ранних. До встречи. Встречали своё выплывающее волчье одиночество. Встречали свои холодные, безжизненные души. Но если раньше у нас теплилась надежда на встречу, то теперь не осталось и её.

Прожектор на моторной лодке уже выдёргивал ночь, оголяя куски нашего берега, нашего мимолётного рая. Уже доносились крики «ищущих», мою принцессу. Мою? Уже не мою. Моя принцесса останется в растерзанной душе.

Мы быстро оделись, даже боясь посмотреть друг другу в глаза. Боялись не оттого, что сделали что-то грешное и не пристойное, а оттого, что смотреть в глаза, значит, дарить невыносимую боль. А это жестоко. Жестоко для людей, сумевших полюбить друг друга и прожить огромную жизнь за пару часов.

Я повернулся к лестнице, ведущей к моему дому, как вдруг, почувствовал лёгкое прикосновение руки моей любимой всё такой же тёплой и нежной. Я повернулся, но она отвела взгляд. Я заметил, как блестят на её щеках слезы, приглаженные лунным светом. Не поднимая глаз, она протянула мне мой мобильный телефон. Я протянул руку, чтобы ещё раз дотронуться до неё, но ангельская рука выскользнула. Она развернулась и пошла навстречу своей судьбе. Прямиком в воду. Не оглядываясь.

Я провожал её взглядом. Наблюдал, как с лодки кто-то спрыгнул и бросился к ней. Обнимая и целуя ту, которая должна была принадлежать мне.

Взбежав по лестнице, я вскочил на террасу, желая насладиться последними каплями моей ускользающей жизни. Я смотрел на отплывающую лодку, пытаясь проглотить ком, распирающий моё горло. Мои глаза горели. Их сжигали слезы. Горячие и одинокие. Слезы ускользнувшего счастья, боли и одиночества.

Когда лодка скрылась из вида, я взглянул на свою правую руку, в которой так удобно лежал «мой призрак цивилизации». Я собрал всю злость, всю свою ненависть на судьбу, подарившую и тут же забравшую у меня ЧУДО. И размахнувшись, швырнул далеко в море «нить, связавшую меня с миром счастья и скорби».

Впереди воскресенье. У меня ещё один день без цивилизации. Спасибо судьба, что подарила мне настоящее счастье. Что дала мне пожить и подышать свободой. Что подарила мне мгновение рядом с лунной принцессой.

Я вошёл в дом. Оглянулся, и меня вдруг накрыла такая тяжёлая волна отчаяния и безысходности. Боль разрывала сердце от мысли, что я больше её никогда не увижу. Я, не помня себя, выбежал из дома, вскочил в машину и рванул, утапливая в пол педаль газа. Я нёсся по извилистому серпантину крымской дороги, пытаясь остудить горящее сердце. Сердце, обожжённое НАСТОЯЩЕЙ ЖЕНЩИНОЙ, сделавшей из мальчишки НАСТОЯЩЕГО МУЖЧИНУ.