Меняя жизни

Anna Kharita, 2022

Книга для читателей всех возрастов и интересов, и в первую очередь для тех, кто хочет найти ответы на свои вопросы. Как-то ночью Элла, девочка с ограниченными возможностями, не может уснуть и подъезжает к окну на своей инвалидной коляске. Откуда невероятным образом попадает в Хоумварид – Межпланетный институт Вселенских законов. Девочка там знакомится со своим Наставником, который сам взялся за её обучение законам Мироздания, чтобы подготовить Эллу к ее миссии на Земле. Там же она путешествует по разным планетам и знакомится с другими ребятами, узнает что такое дружба и получает ценнейшие знания от Мастеров. И самое интересное, что с помощью дара Наставника, у нее есть возможность узнать свои прошлые жизни, чтобы, наконец, понять причины своей болезни.

Глава 3. Путешествие

Наставник подошел к одной овальной капсуле и помог туда забраться Элле, которая тут же провалилась в субстанцию, а та приняла ее форму, сделав девочку невесомой, а ее положение максимально комфортным.

Тогда Наставник легко дотронулся до ее лба, и Элла тут же перенеслась в воспоминание, где увидела себя.

Тело могучего воина лежало на мягких тигриных шкурах, брошенных на остывшую за ночь землю. Вдруг он открыл глаза и посмотрел в черное небо, усеянное звездами.

«Сегодня важный для меня день, и он решит все…» — пронеслось в его голове, и вместе с этой мыслью ушли и остатки сна. Легко поднявшись, воин осмотрелся. Весь лагерь спал, включая некоторых часовых.

— Хм-м-м-м-м, — задумчиво протянул он, всматриваясь в лица заснувших охранников и запоминая их.

«Этих надо будет прилюдно казнить, — легко решил их предводитель, — но уже после битвы, сейчас мне нужны люди».

Воздух был настолько плотным, что, казалось, его можно было потрогать рукой. Пахло кострами, а еще сладким жасмином, аромат которого был особенно силен в это время года. Воин втянул воздух глубоко в легкие и как будто попробовал его на вкус.

Он нехотя вспомнил тот день, когда Птолемей разбил его, молодого и еще неопытного, под Газой. Это был первый его бой, и он потерял тогда больше пяти тысяч человек. Он вспомнил боль и унижение, которые испытал, когда возвратился к своему отцу, как побитый щенок.

Ненависть захлестнула его, и он сжал челюсти так, что появились желваки на скулах.

— Любой ценой я должен теперь сравнять с землей город Птолемея! — процедил он сквозь стиснутые зубы, как будто еще раз убеждая себя в необходимости войны и оправдывая кровопролитие.

Прекрасный и богатый город, расположенный на Халкидонском полуострове, как оазис среди пустыни, был полон красивых женщин, драгоценностей, вкусного вина и сладких фруктов. Его белые дома мягко отсвечивали в свете полной луны, а жители еще мирно спали, не зная уготованной им участи.

Время шло, и первые лучи рассвета разрезали небо на востоке. Уже и солнце было готово выползти из-за холма, а воин все стоял, вглядывался в город, раскинувшийся в долине, и думал о своей единственной сегодняшней цели.

Всю жизнь, сколько себя помнил, он был на войне, и только это являлось смыслом его жизни. Вокруг него всегда витала смерть. И, только одержав победу, он мог ненадолго почувствовать себя живым. Он, раз за разом доказывая что-то себе и отцу, ввязывался в неравные сражения, словно искал смерти или бросал вызов самим небесам.

— Я — полноправный император этих земель! — полководец ударил себя кулаком в грудь и, очнувшись от мыслей, отдал приказ выступать.

Когда сборы были закончены, он с гордостью осмотрел свое войско. Его армия сейчас была даже больше, чем у Александра. И его отец, который управлял почти всей империей Македонского, гордился бы им теперь. Но его убил проклятый Птолемей, объединившись с другими диадохами — преемниками Александра. Им было мало своих владений, и они решили распотрошить империю его отца.

— Чертовы «освободители»! — зло усмехнулся воин, — прикрываясь тем, что мой отец был тираном, отобрали все, что было положено мне! — На него нахлынули воспоминания о битве при Ипсе, где был разгромлен и убит его отец, который, несмотря на свой преклонный возраст, сражался до конца, а сам Деметрий тогда еле спасся, но потерял все земли отца, и вместо великой империи ему оставили лишь жалкий ее огрызок.

И сегодня ему важна была только победа: он уже не мальчишка, который лишь учится воевать. Он великий полководец с многочисленными победами, имя которого вызывает дрожь у неприятеля.

Прошло всего несколько часов и — в этот раз судьба была благосклонна к нему — Ивклида пала. Он не оставил от нее камня на камне. Весь город был в огне, уничтожен, разрушен, разграблен, всюду море крови и людского страдания. Как будто там, где была жизнь, прошел смерч из огня и металла, разрушив все на своем пути.

Полководец не остался, как это было всегда принято, праздновать победу на руинах города. Вместо этого он, словно чувствуя беду, возвратился со своим войском и трофеями в лагерь.

«Теперь Птолемей будет вынужден признать мое господство над всей Грецией, а не только над Македонией», — он улыбнулся своим мыслям, но не почувствовал и капли удовлетворения от осуществления своего плана. Только одно разочарование, которое он ощущал уже много лет подряд, когда заканчивалось сражение.

Вернувшись в лагерь, он не забыл про тех часовых, которые уснули ночью и подвергли войско опасности. Он отдал приказ казнить их прилюдно в назидание остальным, если, конечно, они остались в живых после битвы.

Войско зароптало — даже по меркам варваров было сурово убивать тех, кто только что выжил. Он слышал, что воины были недовольны этим решением, но остался непреклонным.

Затем полководец направился в свой шатер и не успел еще даже сбросить свое военное платье, как к нему зашли его верные телохранители, соматофилаки, с известиями, которые он так сильно ждал.

Новости оказались весьма отвратительными: против него опять объединились трое великих диадохов вместе с его же союзником — Пирром. Это привело Деметрия в ярость, и он разразился бранью на своих же самых приближенных людей.

Ему казалось, что все снова пошло против него. Он не мог поверить, что его планам грозит реальная опасность не воплотиться в жизнь.

— Ну конечно! Видя мощь моей армии, этот жалкий египетский трус объединился с остальными преемниками Македонского, которые только и ждали этого часа! — продолжал он злиться. — Но Пирр?! Этот жалкий продажный мальчишка! Я пригрел змею у себя на сердце! Как вышло, что эти два падальщика подбили его на восстание против меня?! Наверняка пообещали отдать взамен мои земли! Глупец! Он не понимает, что они потом отберут у него Македонию, как сейчас пытаются отнять ее у меня! Как же легко он предал меня и разорвал наш союз!

Могучий воин бегал по своей палатке, как взбесившийся огромный медведь, изрыгая проклятия.

— Они не знают, с кем связались! Я покажу Пирру, кто главный на этой земле и с кем нужно поддерживать дружбу! Объявите всем, — он яростно выпалил это своим соматофилакам, — что через два дня мы снимаемся с места и идем на Пирра, пока его армия не соединилась с подмогой.

Затем он постарался отогнать от себя прочь дурные мысли и лег в постель, но спал, как всегда, чутко и не глубоко. В середине ночи он услышал шорох в своей палатке, с противоположной стороны от входа, где сторожили своего предводителя телохранители. Он вытащил из шкур свой острый гладиус, который верно служил еще его отцу, и не стал поднимать тревогу.

По очертаниям он понял, что в шатер проник один человек. Он весь собрался как кошка и, несмотря на свой немалый рост, легко прыгнул на пришельца. Завязалась схватка.

— Деметрий, остановись, это я! — еле-еле смог выдавить тот, кого воин схватил за горло и нещадно душил.

— Эллигий? Брат?! — в изумлении воскликнул полководец.

— Тише! Да тише ты! — Эллигий из последних сил пытался отвести мощные руки Деметрия от своей шеи.

— Почему ты, как вор и убийца, пришел ко мне? — яростно шипел Деметрий в лицо молочного брата, но все-таки послушался и понизил голос до шепота: — Что заставило тебя под покровом ночи нападать на меня или же это Дионис затуманил тебе ум вином?

— Да не пил я! И не нападаю на тебя! — шепотом прорычал Эллигий, — а спасаю! Нам нужно срочно уходить. Настроение в лагере, ты сам знаешь, какое уже пару месяцев. Все восхваляют Пирра, а тебя считают диктатором и тираном. А после сегодняшнего твоего приказа идти на него смута достигла апогея и воины жаждут тебя разорвать. Надо уходить прямо сейчас! Осталось буквально несколько человек, которые преданы тебе!!!

Даже твои соматофилаки, которые ограждают тебя ото всех, уже куплены. Они ждут сигнала, чтобы пропустить к тебе с десяток лучших легионеров, которые прикончат тебя в твоей же палатке.

Эллигий, видя, что он поверг в изумление Деметрия, продолжил свой натиск:

— Дух войска уже пал. Для тебя война — это жизнь, для воинов — это только деньги. Но им надоело жертвовать своими жизнями ради твоего удовольствия. Нет цели, которая сплотила бы их. Никто не хочет воевать с диадохами за твои земли! А вот союзника Птолемея, могучего Пирра, они считают освободителем. Ты же знаешь, что твои легионеры идут к нему на поклон и просят разрешения принести ему присягу?

Деметрий так и продолжал стоять в изумлении: он не верил тому, что только что услышал. Ему казалось, что все не так серьезно. Он, конечно, видел, что воины подражают Пирру и восхваляют его после недавних заслуженных побед, но дезертирство и саботаж? Как он мог это пропустить или же все это время он обманывал себя?!

— Что? Я должен бежать, как последний трус?! — словно очнувшись, возмущенно просипел он, выплескивая всю свою ярость на брата. — Ты забыл, что Афины меня поддерживают в благодарность за освобождение их от тирании Кассандра! И скоро моей армии не будет равной во всем мире! Это я собрал войско почти в сто тысяч человек! Мой флот насчитывает более пятисот кораблей! И каких!!! Гигантские и маневренные пятнадцати — и шестнадцатипалубники, лучше которых еще не видывал свет! А мои штурмовые машины?!!! Чего только стоят мои осадные башни, катапульты и баллисты! А стенобитный таран?! Единственный в своем роде, настолько огромный, что привести его в движение сможет только тысяча воинов! Нет! Это чисто безумие идти против меня! — он недоверчиво мотал головой. — Ведь это я — царь всей Македонии! Подумаешь, недовольство какое-то?! Я сотру с лица земли всех, кто против меня!

— Да очнись ты! — настала очередь Эллигия злиться. — Здесь твоих людей не осталось! Слышишь? Твоим правлением Афины недовольны и говорят, что при Кассандре им было лучше. Ты непомерно тратишь богатства, увеличил расходы своего двора, ежедневно задавая роскошные пиры, в то время как твои поданные нищенствуют. Ты стал суровым и деспотичным, надменным и высокомерным по отношению к людям. Неужели ты не замечал, что зародилась смута? И хоть ты привык все решать силой, но рано или поздно желание свергнуть твое правление возобладает над страхом. И сегодняшняя казнь двоих легионеров после битвы окончательно стерла этот страх и подтолкнула войско к действию! Кровный брат одного из казненных остался жив и жаждет теперь твоей смерти.

— Если бы ты не был моим братом, я бы убил тебя за такие дерзкие речи, — зло бросил полководец, тяжело оседая на землю, как от удара.

— Ты можешь стать Александром, на которого так хочешь походить, — спокойно ответил Эллигий, — и убить меня, как он убил Клита за правду, которую тот один-единственный не боялся говорить. Но кому тогда ты будешь верить?

Деметрий молчал, лишь злобно зыркая, как будто гневные взгляды, как стрелы, могли пронзить его брата.

— Собирайся! Я уже все подготовил! Не время для распрей, их и так полно, — примирительно произнес Эллигий. — Поскачем в Кассандрию, а оттуда на корабле доберемся до Фессалии, затем к Антигону! Соберем войско и выступим на Афины. С флотом и твоим могучим сыном у диадохов нет ни единого шанса — и тогда твоя сила будет восстановлена! А Птолемею придется признать поражение!

Наконец, здравый рассудок взял вверх над эго и Деметрий молча, начал собирать свои пожитки.