18.21.1095: Королева драмы

AnaVi, 2018

Когда не хватает драмы снаружи – придумай ее внутри. Коронуй и накрути, докрути же себя сам – до состояния взрыва. Взорвав и разорвав все же, всех и вся! С собой вместе. Дойди до дна собственной реальной и не реальной же драмы. Оттолкнись и… Замри. Останься! Зачем всплывать и начинать все сначала, когда можно взять и остаться здесь: уже будучи в них и с ними же? Вариться в них, как и в собственном же соку, в адском котле! С такими же, как ты. Кому мир фантазий понравился куда больше, чем мир реалий. Как и драма внутренняя – понравилась куда больше, чем комедия внешняя. И не хватило же драмы реалий снаружи – захотелось драмы не реалий внутри, созданной искусственно! «Да»? Что ж. А для чего? Чтобы в конце игры – лишь упасть с Пешкой в одну коробку? «Король. Королева…». А стоило ли короноваться тогда? «…Сапожник. Портной…». М? А?! «Кто. Ты. Такой?». «Королева драмы»? Аль нет и… «Король»?

Часы

Часы смеются надо мной

на дне кровавого бокала…

«Вино — все сделало с тобой».

Стекло в стекло влетает! Раны…

Бокал разбит. Разбита рама.

На пол летит мой циферблат…

А я сжимаю виски: «мама».

Боли моей ты явно рад!

Распад фигуры — на отрезки.

Я вижу все — со стороны…

Как родилась. И стала мерзкой…

Моя оценка! Не тво… ты.

Они кружатся. Ходят рядом.

Я чую холод и… тепло.

Контраст любимой моей кармы:

«держи же, это все — твое»!

А я боюсь. Сжимаю губы.

Другой — держу же у виска.

Боюсь увидеть путь и срубы…

Что не успела ни черта!

Время меняет ход вселенной —

раскручивает обратно, «взад»…

Бокал — в руке. Часы — на тленной

стене… И возвращен уклад!

Но я-то помню — как все было.

И сколько же во мне — д… меня.

Но не сказать: «цела»! Так было…

Не ощущаю я себя…

Бокал — отставлен. Слезы — градом.

Калачиком — на этот ж пол…

Я никому сейчас не рада!

Накрыл бы кто-то — с головой…

И плед спускается на плечи.

На корточках передо мной…

Сидит девчонка! Это лечит…

Мальчишка тут б был — сам не свой.

Похоже, она потерялась.

И не успела залететь…

Та «пятилетка», что осталась…

И продолжает ж душу греть!

Теперь она передо мною —

то «сбереженное дитя»…

Что: «лучше — сделайте со мною!

Ее ж — не троньте… Нет, не дам».

Она — с улыбкою счастливой.

И с чертиками — под «корой»…

Кажется все такой же милой!

Но вряд ли назовут: «ра… обой».

Ладошку вперед, поднимает.

И просит — повторить меня…

За сим последует что — знает…

«Но заебало ведь тебя!».

Рука к руке. Тепло и… холод.

Разрыв всего, что только… «Вот.

Мир этот — не настолько молод,

чтоб горевать… Создаст». Кто? «Бог!».